Броненосец «Варяг»

«Наши тоже метко стреляют, да помогут им Боги, – ответил щурящийся вице-адмирал, – курс пока менять не будем, чтобы не сбивать пристрелку, потерпим, понадеемся на броню, да и взрывчатки в наших снарядах больше».

По грациозному “Громобою” стреляли орудия левого борта японского клина, в который выстроился японский боевой отряд. Вице-адмирал Ямада выбрал именно такое построение своей эскадры. В русский крейсер нацеливали свои жерла три 6-дюймовки с “Фусо”, два 5-дюймовых орудия с “Такао” и одно 8-дюймовое орудие с канонерки “Чокай”. Когда ствол винтовки или револьвера наведут и то страшно, а тут шесть крупнокалиберных орудий с мощной оптикой, установленной на каждой. Попадание 6-дюймовым снарядом пришлось в полубак русского крейсера, но взорвался он на обшивке миллиардом осколков и вогнул листы борта внутрь. Матрос Матвей Лаптев почувствовал, что в воздухе запахло чем-то противным, подавая снаряд к орудию Кане, сказал товарищам: «Самурай воздух только испортил», – вызвав дружный смех. Второй 5-дюймовый снаряд, вдвое более легкий,28 ударил рядом с мачтой оборвав рею и напугав до смерти сигнальщика Цибулина, который сидя в “вороньем гнезде29” на грот мачте, думал, что в него то, снаряд точно не попадет, а тут на тебе, как обернулось.

По идущему головным крейсеру “Богатырь”, вели огонь орудия правого крыла японского клина кораблей. Три 6-дм орудия с “Фусо”, два 6-дм с деревянного корвета “Цукуба” и одно с канонерки “Майя”, а шедшая последней в строю авизо “Удзи” своими 12-фн орудиями не доставала до противника.

76-мм орудие 12pdr 12cwt QF Mk I (с 1893 года, вес установки 510 кг, снаряд 12,5 фунта или 5,67 кг, 15 выстрелов в минуту, 670 м/с, 10700 метров)

Японские артиллеристы выпустили три десятка фугасов, каждый с 6-ю килограммами черного надежного пороха, на мелинит успели перевооружить только корабли первой линии, а остальным отрядам пришлось довольствоваться стандартным боеприпасами. В “Богатырь” попали два снаряда. Первое попадание пришлось в кормовой спонсон30, уничтожив 3-фунтовое орудие Гочкиса и расчет, второй в полубак – вызвав пожар средней интенсивности. Мичмана Ханыкова старший офицер Хлодковский отправил устранять возникшее возгорание.

В следующую минуту, а именно, когда часы показывали 10.32, оба отряда продолжили изничтожать огнем друг друга, пытаясь решить, кто сильнее на этом участке моря. Башенные орудия русских крейсеров лязгнули шестнадцать раз в сторону старого японского броненосца в “Фусо”. В него попало два снаряда, что было вполне не плохим результатом, на волнующемся море. Первый снаряд под баковое орудие и взорвался так, что и контр-адмирал Ямада и капитан Кокити присели, так как палуба под их ногами подпрыгнула. Рядом с ними посекло сигнальщика и адъютанта, но остальные отделались довольно легко. Второй снаряд прошил нос, но фактически пролетел насквозь корпус броненосца и не взорвался, так как и скорость у него была огромна, и взрыватель Бринка чувствительностью не отличался, а скорее наоборот. Снарядов среднего калибра бронепалубные крейсера выпустили восемь десятков, в цель поразили шесть, что являлось отличным показателем. Фугасы попали с правого борта, в носовой тонкий бронепояс на уровне ватерлинии, броня спасла, в полубак рядом с аппаратом для пуска самодвижущихся мин Уайтхеда и 12-фн орудием, но ранил только пять матросов. И третий с правого борта уничтожил палубное 12-фн орудие, исковеркав его до неузнаваемости, вместе с расчетом. В лазарет идти было некому, им сегодня не везло. В левый борт ударило то же три чугунных фугасных снаряда в 8-дм железную бронеплиту, в надводный минный аппарат, произошел взрыв самодвижущейся мины, и пожар от этого взрыва объединился с пожаром от бакового 6-дм орудия, и один опять в невезучую кормовую пушку, от которой и так, уже ничего не осталось.

Карл Петрович видя, что броненосец “Фусо” усиленно загорелся и того гляди потонет, отдал приказ флагманскому артиллеристу, бывшим по совместительству старшим артиллерийским офицером крейсера, перенести огонь на кормовые корабли противника. Тем более что Владивостокские крейсера уже прошли строй японцев, но русские корабли в эту минуту были поражены вражескими снарядами: крейсер “Громобой” в кормовое 3-фн орудие, прямо в открытый люк, весь расчет пожгло и отбросило в стороны.

«Вероятно, снаряд был 6-дюймовый», – подумал судовой священник Матвей, оказавшийся рядом.

Второй снаряд ударил в полубак, к счастью, без последствий. Но, бед натворил 8-дм снаряд от пушки Круппа установленной на канонерке “Чокай”. Его обслуживал комендор Масо с броненосца “Микаса”, а туда плохих матросов не брали. Но неудачник Масо увлекся саке, и его выгнали служить на канонерку. Но, сейчас он был трезв, орудие германского производства смазанной и сто раз проверенное и цель была на прямой видимости, даже не маневрируя, видимо чувствуя свое полное превосходство. Не уважать противника, во все времена считалось делом не благодарным. Наводчик Масо тщательно прицелился, он очень хотел оправдаться перед командованием, и попасть к своим друзьям обратно. Он всадил снаряд в русский крейсер, под аплодисменты окружающих. Снаряд угодил в корму «Громобоя» ударился о гласис31 бронепалубы, затем взметнулся вверх, словно ракета, и взорвался во внутренних помещениях кормы крейсера, где начался сильный пожар.

Гавриилу Юркина, командира кормовой башни “Громобоя”, приложило очень сильно о броню, в корму крейсера старшим офицером были посланы пожарные расчеты, устранять возникшие возгорания.

Капитан крейсера Дабич Николай Дмитриевич подумал: «Слишком близко мы приблизились к японским канонеркам, так и потопить могут».

Капитан «Чокая» Усида воскликнул: «Масо, вернемся из боя, напишу рапорт о твоих подвигах! Служить тебе вновь на флагмане флота!»

Японские матросы со всех кораблей 7-го отряда, видя, что более сильный крейсер русских горит, закричали: «Банзай!»

Флагманскому крейсеру Иессена в эти минуты, то же пришлось не сладко. По нему били два 6-дм орудия “Фусо”, две 6-дм орудия с “Цукубы”, одно 6-дм и одно 5-дм орудие канонерки “Майя” и даже, еще присутствовала небольшая канонерка “Удзи” со своими 12-фн орудиями приняла участие в избиении русского “Богатыря”. Попадания пришлись в район ватерлинии напротив машин, поражено мощным фугасом 6-дм орудие Кане батареи капитана Салова. Комендор Игнатов искал глазами обожженных товарищей, но видел лишь куски обгорелого мяса и обрубки тел. Еще последовал удар в полубак, рядом с клюзом якорной цепи. Плюс две гранаты с “Удзи” этой маленькой канонерки, замыкающей японский строй отряда клином, а именно правое крыло.

– А это уже наглость, – решил Карл Петрович и отдал приказ флагманскому артиллеристу барону Гарвеницу показать этой мелкой выскочке всю мощь огня российского императорского флота. Канонерская лодка “Удзи” и так была в десять раз меньше каждого из двух русских крейсеров, так и вооружение было весьма скромным из четырех 12-фн орудий. Но она бросила вызов, за это и поплатилась. По ней разрядились батареи орудий левого борта капитана Салова с “Богатыря” и лейтенанта Скорупо с “Рюрика” в цель попало два фугаса. Первый по диагонали, чуть ли не с середины корпуса корабля, прошел его насквозь и разорвался в носу силой килограмма тротила, вызвав пожар, а второй снес ходовую рубку и мостик, унеся к Аматэрасу32 капитан – лейтенанта Кэнко и еще двух офицеров и четырех матросов. “Удзи” потерял управление. Затем рявкнули четыре 8-дм орудийные башни крейсеров; цель поразил снаряд из кормовой башни “Рюрика” лейтенанта Земнова. 8-дм фугас вошел под углом в корму канонерки, и разорвался в машинном отделении силой в два с половиной килограмма тротила, и вызвал как начавшееся затопление, так и потерю хода канонерки.

Каперанг Стемман восторженно воскликнул: “Вот, что значит продольный огонь, и отсутствие бронирования у противника, а также малые размеры цели, взяли и прихлопнули как блоху!”

Тем временем русские крейсера стали грызть седьмой боевой отряд японцев с кормовых румбов. Канонерка “Удзи” уже выбыла из игры и погружалась, по русским стреляли лишь два 5-дюймовых орудия с “Чокая” и “Майи”. Они попали одним снарядом в “Россию”, уничтожив 3-дюймовое орудие на верхней палубе, батареи лейтенанта Корбера, изготовленное к стрельбе. И в “Богатырь” порвав слегка борт в районе кормы на ватерлинии. Ответ был воистину ужасен. Два русских крейсера отстрелялись левыми бортами по “Чокаю”. Батареи лейтенанта Плансона с “России” и лейтенанта Федотова с “Громобоя” стреляли не только 6-дм, но и 3-дм снарядами, в отместку за погибших товарищей.

Российский императорский крейсер "Олег" в Ревеле, 14 июля 1908 года (Видна батарея 6-дм и 3-дм орудий системы Кане)

В канонерку попало всего два снаряда, хотя море рядом с буквально “Чокаем” кипело от разрывов и поднимающихся султанов воды. Первая болванка ударила в палубное 5-дм орудие. Второй русский снаряд пролетел вдоль борта, разбив в дребезги, силой своей кинетической энергии, один баркас, и взорвавшись с огнем во втором. 3-дм болванки понаделали десяток дыр в корпусе канонерки, превращая ее в дуршлаг. Затем ухнули успевшие развернуться башни русских крейсеров. Попадания добилась 8-дм кормовая установка на “Громобое” Гаврилы Юркина она засветила свой фугас прямо под нос “Чокая”, и крейсер принял его в свое чрево, и он передал силу взрыва двух с 2,5-кг тротила корпусным конструкциям, а для маленького кораблика, коим являлась канонерка “Чокай”, это был практически нокаут. Хотя и капитан Усида еще стоял на своем мостике, а артиллерист, Маса заряжал 8-дм орудие Круппа, Нептун уже положил глаз на канонерку и жадно с хлюпаньем забирал ее к себе, вливая в нее воду и засасывая на морское дно свою новую игрушку.

Карл Петрович, стоя на мостике, и видя, что и “Удзи” вся в огне, без боевой рубки и без хода, отдал приказ стрелять по “Майе”. Контр-адмирала Иессена (второкурсника Бурлакова) стала забавлять, да и привлекать вся операция. Корабли маневрируют, стреляют, вывешивают флаги, устраивают войну, а всем руководит он – студент морской академии из далекого 2051 года. Адмиралу Ямаде – стоящему на мостике “Фудзи” было не до интереса. Русские топили его отряд один за другим, как котят. В начале боя они подожгли его флагман, как с носа, так и с кормы, лишь броня борта спасла корабль. Затем, русские пираты ушли в тыл его отряда, выстроившегося клином. Ямада наблюдал, как загорелся “Удзи” – небольшая серенькая канонерка. Горящий “Чокай” являлся ровесником русских канонерок типов “Кореец” и “Маньчжур”. Но, тот достойно ответил, корма одного русского крейсера расцвела цветком сакуры. «Но что делать?» – думал японский адмирал доли секунды и велел поднять приказ: “Правый поворот все вдруг!”

В результате выполнения данного приказа, как решил адмирал Ямада японские корабли образуют кильватерную колонну, которая сможет сконцентрировать огонь, хотя бы на одном русском крейсере, и вывести его из строя, а если удастся – потопить. Русские крейсера то же перестроились. Правда, чуть не произошло столкновение, вот такого в истории морских сражений не бывало, подумал Иессен, на виду у неприятеля два крейсера таранили друг друга, вот бы был конфуз. Корпуса “Богатыря” и “Громобоя” в какой-то момент створились, и этим не преминул воспользоваться неприятель. Дальность была примерно 20 кабельтовых, как определил дальномерщик броненосца “Фусо” и старый броненосец дал сигнал целеуказания другим кораблям 7-го отряда, потрепанного, но еще вполне боеспособного, и борта кораблей окрасились дымами выстрелов, как увидели все на Владивостокском отряде крейсеров.

Головной в японском отряде, перестроившимся из строя клина в кильватерную колонну, была канонерка “Майя”. Она была лишена брони, но вела огонь из 6-дм и 5-дм орудия. Вторым в линии японских кораблей, шел деревянный корвет “Цукуба” с мощным парусным вооружением и дымовой трубой. Он был вооружен четырьмя новейшими орудиями Армстронга калибром в 6-дм. Третьим в строю оказался, уже хорошо знакомый нам флагманский броненосец “Фусо”, на котором уцелели лишь тоже два 6-дм орудия с одного борта. За ним следовала канонерка “Такао”, с четырьмя 5-дм орудиями, из которых на один борт могли действовать только два. Замыкал строй 7-го отряда канонерка “Чокай”, с одним уцелевшим 8-дм орудием Круппа и лучшим канониром отряда, любящим побороться с зеленым змием, – Масо. Всего японцы выпустили по створившимся кораблям Иессена за три минуты, два восьмидюймовых, семьдесят шестидюймовых и семьдесят пятидюймовых снарядов. Причем, русские корабли были лишены возможности стрелять своим неудачным маневрированием, которое так лихо начиналось. И за такое кораблевождение Иессен сделал замечание своему начальнику штаба. Крейсера “Богатырь” и “Громобой” попали под накрытие, вода вокруг них закипела. В момент маневра “Громобой” практически был вынужден остановиться, а “Богатырь” подставить свой нос.

Канонир Масо тщательно прицеливался. Ему очень хотелось отомстить этим гайдзинам, за Порт-Артур, который японские войска уже взяли десять лет назад, силой и мужеством своих воинов, но подлые подковерные интриги, недостойные сынов Ямато, вынудили вернуть его русским. Там погиб отец Масо, и семья вынуждена была жить в впроголодь, а мать Масо стала проституткой, лишь бы вырастить троих детей. Всю свою ненависть он вложил в первый снаряд, и его поглотило море, видимо ненависть плохой помощник. Тогда Масо призвал дух отца и деда, как положено в синтоизме33, взмолился им и тщательно прицелившись, выстрелил еще раз.

Снаряд весом в сто сорок килограммов был фугасным, и попал в кормовую надстройку крейсера, и штатно там разорвавшись, практически посередине корпуса. Огненный смерч прошелся и по расчетам 3-дм орудий, и по подносчикам боеприпасов, по лоткам со снарядами, уничтожен кормовой дальномерный пост, начался пожар. В общем, убыль была, как донесли командиру “Громобоя” Дабичу – пятнадцать убитых и двадцать два раненых члена экипажа. 6-дм снаряды попали в каземат носового орудия, но броня выдержала, и фугас пробил борт напротив машин. Аварийная команда кинулась устранять течь. Расчеты японских 5-дм орудий стреляли точнее, и снаряды шесть раз ударили в “Громобой”. У машин в борт ударил фугас и помог образующейся течи; в корму, где уже бушевал пожар; в третью дымовую трубу крейсера, и проделал в ней приличную дыру; во вторую дымовую трубу; в нос район ватерлинии, обшивка удар выдержала, но дюжину заклепок – срезало, и вода стала сочиться внутрь; фугас ударил в кормовую башню Гаврилы Юркина, ощущение было такое, как будто находишься внутри колокола, вспоминал он потом, к счастью все остались живы, благо снаряд был небольшой.

Флагманскому “Богатырю” досталось то же. 6-дм японский фугас ударил в каземат носового, правого орудия комендора Гаврилова, но броня и Николай Угодник спас расчет, затем удар пришелся в башню балагура Сагатовича, тут уже в живых остались все, но двое потеряли сознание, а четверо выползли оглушенные и с кровью из ушей. По приказанию старшего офицера Ширяева, расчет был немедленно заменен, снаряд попал в левую скулу и вырвал клок обшивки на средней палубе размером пару саженей34, снаряд попал в носовую надстройку и уничтожил 3-дм орудие с расчетом, фугас прошил нос и ударился в трубу подачи на носовую башню. Изрядно всех тряхнуло, и у башни сломался механизм подачи боеприпасов, от удара и взрыва. 5-дм снарядов в русские крейсера попало только три. В правую скулу крейсера и была вмятина и срезанные заклепки, уничтожено носовое 3-фн орудие, “Богатырь” получил удар фугасом в надстройку, за башней главного калибра, там появилась новый проем для дверей. Стемман пошутил для поднятия духа, показывая в сторону японцев: “Вы и дверь будьте любезны прислать”. Но пришел лишь фугас в левую скулу крейсера, уже раскуроченную.

QF 3-фунтовый Hotchkiss (240 кг, 30 выстр/минута, снаряд 1,5-кг, дальность 5,9 км)

Русские крейсера перестроились в кильватерную колонну и стали отвечать японцам, а отвечать было чем. Упрямый “Богатырь” шедший головным, взял на прицел канонерку “Майя” 8-дм орудия, сделавшие три выстрела, успехов не добились, для 3-дм дистанция была великовата, а подчиненные плутонгового командира Васильева добились попадания фугасным снарядом в японскую канонерку и вывели из строя 5-дм орудие. Взрыв на “Майе” сопровождали криками «Ура» русских моряков!

Крейсер “Рюрик” отстрелялся фугасами по “Цукубе”, на этот раз отличился расчет носовой башни лейтенанта Берга (Берх – тоже немец, как щелкнуло в мозгу Бурлакова), в свои тридцать лет, он поднаторел в знании материальной части и искусстве прицеливания. Фугас с шестью фунтами тротила прямо в палубу, по центру деревянного корвета и не мог не вызвать пожар. 6-дм орудия плутонга лейтенанта Постельникова попали прямо в 6-дм орудие, обслуживаемое японскими моряками, и загорелись заряды готовые к стрельбе. Взорвались и несколько снарядов. От мощного взрыва отломилась часть борта корвета, а все вокруг усиленно горело. Капитан корвета Цутияма с грустью глядел на свой корабль, вставать в линию с новейшими и сильнейшими крейсерами мира было безрассудно, и раз его страна так поступает, вероятно, так угодно Богам? Второй 6-дм фугас ударил между двумя пожарами, и он слился в один неуправляемый.

Бронепалубный крейсер “Громобой”, который гордо шествовал третьим мателотом35 в отряде и его орудия вели огонь по броненосцу “Фусо”, который порой скрывался из-за обилия всплесков у бортов. У броненосца, как видел капитан крейсера Дабич, не стреляли баковое36 и ютовое37 орудия, зато два бортовых вели огонь, как положено, до пяти раз в минуту. У “Громобоя” преуспела кормовая башня Гаврилы Юркина. В предыдущее время боя, его хоть и потрепало, приложило о броню, разбило приборы наведения, и комендор Протасов стал целиться “на глазок”, это дало наоборот, положительный результат. Русский фугас попал под грот мачту, в небронированный борт, над броневым поясом и взорвался в утробе старого броненосца. Образовался еще больший пожар. 6-дм батарея “Громобоя” Леонида Федотова, мощного и сильного залихватского38 моряка и балагура39 попала фугасом в полубак старого броненосца, разметав пожарный расчет крупными осколками, и вторым попаданием срезав саму грот мачту, с вантами и площадкой прожекторов. Но самое прискорбное для японцев, что “Фусо” лишился радио и возможности поднимать сигнальные флаги и руководить отрядом. Да, и сама не маленькая мачта, упала на палубу, натворив там немало бед. Дабич довольно сказал старшему артиллерийскому офицеру Владиславлеву: “молодцы наши артиллеристы, после боя всем по второй чарке”.

Замыкающий русский отряд крейсер “Россия” обстреливал носовым плутонгом артиллерии “Такао”, а кормовым плутонгом канонерку “Чокай”. Стрельба одним крейсером по двум мишеням была по всем законам мало эффективна. Но комендоры крейсера добились попадания 8-дм снарядом весом 87-кг в “Чокай”, в этом преуспел командир кормовой башни князь Щербатов, щеголь и франт в обычной жизни, и хладнокровный стрелок в бою. Фугас врезался в ватерлинию старой канонерки под грот мачтой и оглушительно взорвался, вырвав размером в квадратный сажень участок борта. В образовавшуюся пробоину сразу с ревом хлынула вода. Для маленького кораблика это было подобно смерти, так как на нем стояли огнетрубные котлы, и переборки практически не держали течь. Вода проникала в котельное отделение, и хотя кочегары начали тушить котлы, сделать это быстро им не удалось. Котлы от соприкосновения с соленой морской водой взорвались, прервав жизнь канонерки. 6-дм фугас, уже не требовался, он разнес в щепы одну из шлюпок “Чокая”. Благо три других шлюпки спускались и в них благополучно успели опустить портрет императора. Одними из последних, покинули канонерку канонир Масо и капитан 2-го ранга Усида.

В крейсер “Такао” попало два фугаса плутонга левого борта крейсера “Россия”, которым руководил лейтенант Плансон. Фугас врезался в канонерку в районе якорного клюза, оторвав цепь и бросив ее в море и попав в полубак вызвав небольшой пожар. Капитан Арнаутов оценил огонь кормовой башни своего крейсера и прокричал: “Браво Щербатов, браво!”.

Две обстреливающие друг друга эскадры стали отходить от порта в океан, и он встретил уже не волнением в два балла40, а четырьмя баллами. Русским высокобортным крейсерам, спроектированным для крейсерства, это было малозначительно, а легким японским смерти подобно. Японцы делали все возможное и невозможное, для спасения седьмой дивизии императорской армии, расквартированной на берегу, от артиллерии Владивостокского отряда крейсеров. И не сговариваясь, первые три кораблика японцев сосредоточили огонь на “Богатыре”, а это в совокупности четыре 6-дм или двадцать четыре снаряда с шестью килограммами пороха каждый. Для бронепалубного крейсера попадание такого снаряда мощнейший удар. “Богатырь” получил один такой подарок напротив машинного отделения, прямо в ватерлинию. Пробоина была примерно метр на метр, с рваными краями, и вода стала затекать на бронепалубу и плескаться там, перетекая с борта на борт, грозя остойчивости крейсера. Крейсер “Такао” ответил “России” за потопление “Чокая” двумя десятками 5-дм фугасных снарядов, из которых в цель попал только один. Редко да метко так сказать, он поднырнул под бронепалубу, и взорвался в воде об обшивку крейсера, та разошлась от гидровзрыва и в машинное отделение стала поступать вода, а понять, откуда, машинный кондуктор Иван Потураев не мог, и вода стала прибывать.

10.40 Поврежденный крейсер “Богатырь” отстрелялся по “Майе”. Сергей Борисович Сагатович, – коренастый и крепкий бородатый командир носовой башни крейсера попал со злости японской канонерке фугасом в полубак, и оттуда не только полетело в сторону палубное 3-фн орудие и расчет в разные стороны, но и палубный настил. Подчиненные лейтенанта Васильева, в том числе и комендор Гаврилов, перешедший с правого борта на левый, попали фугасом еще и в борт под грот мачтой, разорвав корпус, куда стала наливаться вода на волнении, в четыре балла, так и снарядом под ватерлинию в отделение машинное. Снаряд не взорвался, зато как болванка влетела в машинное отделение, прошила котел, тот взорвался, а снаряд ударился во второй и упал на пол. Канонерка запарила и стала, кренясь сбавлять ход.

– Интересно наблюдать, – заметил Стемман старшему артиллерийскому офицеру Ширяеву, – нос и корма на японце огнем горят, а в центре пар идет. Ширяев ответил: «Прямо адская кухня какая-то».

Крейсер “Рюрик” временно задробил стрельбу41 орудиями среднего 6-дм калибра. Его визави деревянный корвет “Цукуба” уже к этому времени изрядно горел. Подойдя на три кабельтова к горящей канонерке “Удзи”, поливая ее огнем 3-дм и 3-фн орудий, был отдан приказ минеру прапорщику запаса Ярмештедту: «Выпустить мину из траверзного42 минного аппарата». Яков долго целился, смотрел то на самодвижущуюся мину, то на своих подчиненных, но видя, что должен попасть запустил ручкой пороховой заряд, и он вышиб мину из аппарата. Мина, чуть не погнув рули, была на волосок43 от края, пошла на серую цель. Юркий крейсер “Рюрик” резко отвернул, снова становясь в кильватер “Богатырю”. Трусов и так опасался выволочки от Иессена, за самовольство, но получить Георгия за потопления вражеской канонерки очень хотелось, или сабли за храбрость. Мина вопреки всем несовершенствам техники, козням Нептуна и маневрам “Удзи” отработала штатно и при ударе в самую корму канонерки взорвалась. Корму “Удзи” буквально швырнуло вверх, причем руль и два винта полетели в стороны, а один винт полетел по гребням волн, как колесо от телеги. После этого канонерка погрузилась кормой по надстройку и стала сползать кормой в океан, и нос стал подниматься все выше и выше. Матросы высыпали на палубу, стали спускать шлюпки, коих было две, кто-то успел спастись, кто-то нет, но корабля быстро не стало. На “Рюрике” раздалось громогласное УРА!

Бронепалубный горящий “Громобой” отстрелялся по “Фусо”, промахнуться было трудно, даже на волнении и броненосец поймал много снарядов своим корпусом и надстройками. 8-дм бронебойные снаряды, изготовленные из закаленного чугуна, ухнули в носу, в районе полубака. Владиславлев рассудил, «зачем тратить против старого броненосца дефицитные44 бронебойные стальные снаряды?» Чугунные фугасы калибром в 6-дм и весом в сто русских фунтов45, ударили в борт под 6-дм орудие системы Армстронга, и воспламенил заряды, подающиеся к орудию и тут же, столп огня поднялся выше мачт, заряды и снаряды воспламенились, вызвав мощный взрыв, и даже плиты брони, полетели в океан. Холодная океанская вода стала вливаться в недра броненосца, как в погруженную под воду бочку, и затушила пожар в погребе, и стала растекаться по кораблю. У сынов Ниппона не было своего Макарова, который проверял отсеки путем налива в них воды, а старые помпы работали на пределе своих возможностей, как и японские моряки, которых пачками смывало за борт. Второй фугас сбил раструб системы подачи воздуха в котельные отделения. Каперанг Дабич видя взрыв на “Фусо” и видя взрыв на тонущей “Удзи” возликовал всей душой. Война на море начинала его радовать своей непредсказуемостью и благоволением фортуны46.