Гетерозис. Хроники боли и радости
А девчонка действительно была милой. И хотя в свои четыре года я абсолютно ничего не смыслил в вопросах совокупления, оценить ее упругую попку было мне по силам.
Спайдер видимо тоже был не против ещё одного друга. Вырвавшись из автомобильного плена, тявкающий безобразник подбежал к незнакомке и потребовал внимания к своей персоне.
– Ути-муси-пуси…
Скорее всего, в тот момент прозвучало нечто подобное. Я не стремился запечатлеть доподлинную точность, ведь это доселе невиданное мной существо выглядело просто обалденно. Когда она склонилась над псом с игривым желанием потеребить его шёрстку, ее оформившиеся груди под действием силы тяжести настойчиво оттопырили футболку, а коротенькие шорты с особым пристрастием округлили ее ягодицы, не оставив без внимания борозду между ними, куда впились своей элегантной полоской розовые стринги.
Жаль, что такое не длится вечно.
В следующее мгновение она подбежала к бабушке и выхватила из ее рук тяжеленную сумку.
– Здравствуй, бабуля!
– Здравствуй, Катенька!
Совершив ритуал чмоканья щек, бабуля получила нереальную охапку положительных эмоций и с особым восторгом принялась за помпезные речи:
– Знакомься, Катенька! Это наши новые друзья. Вот Лёша, а тот ушастик – Спайдер.
Между тем вышеупомянутого ушастика и след простыл. И тут же из садовых глубин незамедлительно послышалось недовольное кудахтанье кур, которые навряд ли ожидали появления пушистого гостя.
– Думаю, теперь нам всем будет веселей, теплей и уютней. Я права?
– Да, бабушка.
– Да, бабуля.
– Ау-вау-вав!!! – отрезвляюще донеслось из сада.
– Тогда давайте устроимся поудобней.
Бабушка оставила ценные указания шоферу, и наша стая отправилась в дом. Водила смотрел нам вслед секунд десять, после чего тяжело вздохнул и взвалил поклажу себе на плечо…
– Что за хрень ты несешь?
– Хрень??????????
Я взглянул на понурое лицо членососки и задумался:
– И в самом деле, что за хрень я несу?! Какой толк вспоминать свое слюнтявое детство?
С другой стороны на меня давило чужое негодование:
– Может ты все-таки выебешь меня в конце-то концов…
И голосовая тональность, и мимика лица указывали на неотвратимую угрозу скандала в случае, если эта нимфоманка не получит желаемый куш. Так что пришлось нагнуть ее раком и отодрать по всем статьям.
Внизу в ожидании лифта на гавно изошлось целое стадо придурков. При виде моей изрядно разгоряченной послеобеденным сексом рожи глаза рядовых клерков налились свинцовой завистью. Но что они могли иметь против агента психздрава? Ничего весомого, кроме возможности пожевать собственные сопли. К тому же, по большей части, всё их тошнотворное недовольство зиждилось на простом и недвусмысленном факте. Оглянувшись назад, я в очередной раз убедился в своей правоте.
Сексапильная незнакомка продолжила свое путешествие на лифте в гордом одиночестве, а те, кто ждал, продолжили ждать внезапного падения манны небесной.
Выйдя из здания, я углубился в метрополитен. С тех пор как меня временно отстранили от работы, дорогие автомобили больше не ездят за мной по пятам. На входе некий гоблин попытался мне что-то сообщить, стуча кулаком в грудь со словами «дорогой». Не слыша и не видя это чудо природы, я проследовал мимо.
– Ну и хуй с тобой, – с досады промямлил неудовлетворенный человек и тут же подскочил к новой потенциальной жертве.
Жизнь без ксивы – сущий кошмар. Без нее чувствуешь себя не в своей тарелке или того хуже – человеком второго сорта. Плюс ко всему возникает слишком много мелких препятствий и ненужной суеты, которая зачастую попросту затрудняет жизнь…
– Мужчина, вы куда прёте?! – до невозможности визгливо заорала тучная вахтерша.
– Проснись и пой, милашка, – ответил я, ткнув ее носом в свое удостоверение, и проследовал дальше.
К счастью, поезд подоспел как раз вовремя, и вагон был почти пустой. Лишь очередной гоблин сидел напротив и пялился на меня своим затуманенным взглядом. Впрочем, со временем привыкаешь ко всякого рода психам. Такая уж у нас работа. К тому же своих проблем хватало. И потому, достав из кармана диктофон, я продолжил запись…
Аудиофайл № 2
Тяжелые дождевые капли грузно ударялись об оконное стекло и медленно сползали вниз, оставляя после себя едва заметный след. Я стоял напротив и наблюдал необратимую гибель миллионов частиц влаги. В руке была чашка с кофе, который я лишь изредка отпивал, вспоминая усилия, потраченные на создание напитка.
Мысли… Вот что стояло на первом месте, а не какой-то глупый кофе. К тому же отвратный. Начальство как всегда сэкономило на сублимации.
– Почти полночь. И перед тем как поставить очередной хит группы «Смок Даун», предлагаю узнать о погоде в ближайшие часы…
Еще пара песен и начнется «Кладбищенский эфир». Денис сидит в студии. Я смотрю сквозь прозрачную перегородку и вижу, как он выбирает очередную пластинку, одновременно бурча в микрофон:
– … с юго-запада надвигается ураган… особых разрушений не ожидается, однако… вас ожидает очередная неспокойная ночь в Шиферодвинске… но мы с вами и впереди вас ждет…
Он был прав. Что-то действительно ждало всех нас. Но что? Я всматривался в темноту переулков с высоты восьмого этажа и все еще думаю о чем-то. Очередной глоток кофе вернул меня в незыблемую реальность, с которой трудно спорить. Тем более сложно что-либо ей доказать. Но мне так хотелось сделать хоть что-то…
Я бросил короткий взгляд в сторону студии и понял, что пора. Иногда лучше не думать, а просто делать свое дело.
– Итак, дорогие радиослушатели на моих соломенных полночь. А значит готовьтесь спасать остатки своих драгоценных мозгов. «Кладбищенский эфир» здесь и сейчас.
После этого шумно-крикливого заявления последовала звуковая заставка с зомбическими подвываниями и скрипом половиц.
– Сегодня в гостях у нас легенда паранормальных страшилок и всевидящее око современного оккультизма Алексей Казанский… И вы не поверите… Кто-то уже прорвался сквозь телефонную сеть… Алло!! Мы вас слушаем…
– Меня зовут Наташа. Мне двадцать один год. У меня вопрос к Алексею. Полгода назад в одном из интервью вы назвали свою жену конченной блядью. С чем это связано?
И я, и Денис оба знали, что беседа в прямом эфире может выйти из-под контроля, но искренне надеялись, что это произойдет не так быстро.
– Вот это да! – воскликнул Денис, не выпуская из рук инициаторства канат, – Чувствую отчаянную девчонку Наталью, бьющую не в бровь, а в глаз…
Жестами он требовал от меня и слов и действий, но, что самое главное, просил не раскисать.
– Дорогая Наташа, все было не совсем так. Просто один идиот-папарацци забрался посреди ночи ко мне в дом и настолько перепугал мою пожилую домработницу, что ей три месяца пришлось лежать в реанимации. Его я отыскать так и не сумел, так что пришлось набить морду редактору паршивой газетенки. Признаю, я был на волне эмоций и не вполне отдавал себе отчет в словах и поступках. И среди прочего сказанного мной в тот момент было что-то типа «ищите конченную блядь в другом месте»…
– Но вы не делали никаких опровержений своим словам…
– Видите ли, мой адвокат посоветовал не лезть на рожон, учитывая, что после нашей с редактором не вполне дружеской беседы ему сделали восемь пластических операций…
– Спасибо за звонок, Наталья. А нам звонит уже следующий…
Как истинный ди-джей, Денис чуял тонкую грань слова «хватит» и вовремя дергал за ниточки.
– Я – дальнобойщик Михаил, мне сорок два года…
– Надеюсь, вы не на трассе, Михаил, потому что ночка нам предстоит еще та.
– Конечно, нет. Пришлось сделать остановку. И хотя я и так опаздываю, жизнь дороже.
– О чем вы хотели бы поговорить?
– О чем угодно, но только не о постельных делах Алексея. Если честно, то уже тошнит от всей этой грязи, которую мусолят средства массовой информации. Надоело. Лично я бы лучше почитал его новые репортажи или новую книгу. Но мы уже почти год не видим ни того, ни другого.
– Мы это кто???
– Обычные трудяги, которым нет дела до чужих семейных неурядиц и которые заняты делом двадцать четыре часа в сутки, а не сопливым перетиранием сплетен.
– Я понял вашу позицию. Однако есть и другое мнение. Что, мол, необходимо вникнуть, помочь и направить.
– Все это пустобреха. Когда у людей нет своей личной жизни, они лезут в чужую.
– Хорошо. Но может вы хотели бы задать вопрос лично Алексею, раз уж он и так просиживает штаны у нас в студии.
Внутренняя интуиция уже привыкла ежесекундно ожидать подвоха, но на этот раз всё обошлось.
– Алексей, у вас есть какие-нибудь новые творческие идеи?
Нужно было что-то ответить. Но мог ли я думать о работе в последние несколько месяцев? Поймет ли он меня, если я назову «это» работой? Для него я своеобразный миссия, непостижимый источник истины и борец за справедливую свободу слова в одном флаконе. Станет ли он читать мои статьи и покупать подарочные издания с автографом, если увидит во мне ремесленника, штампующего одни и те же хиты? Лучше соврать.
– Пока не могу сказать что-либо определенное, но скоро вас ждет большой сюрприз.
И вновь эстафету перехватил ди-джей:
– После рекламы мы вновь вернемся в студию, где сегодня у нас в гостях герцог Паранормальский. Не переключайтесь!
Заглушив микрофоны, Денис окинул меня выразительным взглядом.
– Все в порядке, – ответил я, предвосхищая его вопрос.
– Это самое главное. Может кофе?
– Нет, – с морщинистым отвращением вырвалось из меня, – Сам пей эти помои. Лучше я спущусь на улицу. Мне нужно проветриться.
– Только не…
Конец его фразы похитил хлопок закрывшейся двери. Шагая по коридору, я чувствовал невыносимую усталость. Словно по мне несколько раз проехался танк. И это не был отдельно взятый прилив слабости. Я уже давно разваливался на части. Первоначально мне казалось, что виной тому дефицит сна. Но чем больше я спал, тем более ощущалась растекающаяся по всему телу разбитость.
Ах, как душно. Как ужасно душно среди этих серых безжизненных стен, сумевших своим бетонным вероломством захватить мое сердце, мою душу и что-то еще… возможно на десерт.
Но вот распахнулись двери, и я выскочил на улицу под тугие струи дождя, под потоки пьянящего кислорода, под вихрь природной свежести, врывающейся в легкие и вырывающей их с корнем.
Ноги подкосились от неспособности осилить всю эту невообразимую гамму чувств, и мне ничего не оставалось, кроме как упасть на колени.
– Боже…, – прошептал я, взирая на стихию снизу вверх.
В этот момент ко мне подбежала девушка.
– Мужчина, вам плохо?
Я посмотрел на самозванку и усмехнулся:
– Плохо?? Нет, мне хорошо как никогда раньше.
Она не понимала. Да и как тут понять. Приличный парень валяется в луже и несет какую-то ахинею. Я видел колебание в ее глазах. Было такое чувство, что еще немного и из ее горла вырвется скупой, но долгожданный вопрос:
– ВЫ ПСИХ???
Возможно. Но разве не безумие весь наш горячо любимый мир иллюзий и разврата? Разве не лучший способ обезумить, как просто жить? Может безумец и есть вершина эволюции этого мира?
Наверное, слишком много вопросов. И все они живут лишь в моей голове. А девушка молчит. Скорее всего, она попросту не знает, что делать дальше. Как жаль, что жизненный суфлер отправился в бессрочный отпуск.
– Полный порядок, – сказал я, поднимаясь с колен.
Девушка выглядела слегка смущенной, а местами даже офонаревшей.
– Простите, если… Просто мне показалось, вам нужна помощь…
– Не извиняйтесь… Будь я на вашем месте, кто знает, что мне пришло бы на ум…
Незнакомка рассмеялась. Это был обычный неподдельный смех, в каждой нотке которого бесконечным многозвучием отражались радость и оптимизм. В них не было ни похоти, ни цинизма. И в этом ощущалось что-то новое, доселе не познанное мной или слишком давно забытое.
– Однако я удивлен, что мои выходки еще могут кого-то задеть.
– Ваши выходки?
В лице девушки в очередной раз зародилось непонимание.
– Вы что не знаете, кто я?
Видимо в этот момент она чувствовала себя глупенькой школьницей, которую вызвали к доске, а та позабыла, как посчитать дискриминант. С залитым краской лицом ей довелось лишь смущенно пожать плечами.
– Вот это да…, – в бесконтрольном удивлении вырвалось из меня.
Секунд десять мы смотрели друг на друга под не стихающим проливным дождем и не решались что-либо сказать или сделать.
– Может лучше укрыться? – спросил я в итоге.
– Ага, – ответила девушка кивком.
Далеко идти не пришлось. Нас тут же приютила автобусная остановка, где по всем признакам до сих событий и ютилась незнакомка.
– Так кто вы есть? – спросила девушка, когда мы стали понемногу обтекать.
– Разве это важно?
– Для вас видимо да.
Я усмехнулся. Знакомы пять минут, а это женственное создание уже смогло напомнить всему миру о моем шовинизме.
– Может лучше по-простому. Алексей, например.
– Тогда я – Марина.
– Приятно познакомиться.
В ее глазах мелькнул огонь стервозности.
– Не скажу, что приятно, но по ходу пьесы уточним.
– Как скажите.
В этот момент подъехало такси.
– Вы со мной? – спросила Марина.
– Наверное.
Пока водила активно крутил баранку, мы весело болтали о разных мелочах.
– Надеюсь, вы не откажитесь зайти ко мне на чашечку чая? – спросила она.
– А должен?
– В этом мире никто никому не должен. Все определяет желание.
Моя ладонь прошлась по волосам, и до меня наконец-то дошло, насколько ужасен мой внешний вид, потрепанный проливным дождем.
– Вообще-то я сейчас не в форме. Не для гостей одет.
– Тем более, – рассмеялась девушка, шаловливо ткнув мне пальцем в грудь, – Куда вы попретесь в таком виде?
Блеск ее влажных глаз заставил меня понять, что спорить бесполезно. И хотя у меня было предостаточно поводов для отказа, я все же не стал припираться. Возможно, мне просто стала ясна необходимость компании в этот вечер, чтобы не сойти с ума или не умереть от скуки.
– Вот мы и дома, – сказала Марина, распахивая двери своей квартиры.
– Довольно мило, – сдержано пробормотал я, осматривая слегка обшарпанные стены.
– Врёшь ты все, – ответила она, смешав в лицевой гримасе негодование, стыдливость и задор.
При этом она обиженно надула губки и совершила непередаваемые словами жестикуляции то ли близкие, то ли далекие по значению ко всему предыдущему.
– Да ладно, – выдержав паузу, добавила она, – Сбрасывай барахло и в душ.
Немного оторопев, я захотел уточнить детали:
– А…
– Что еще за «а»? Не я валялась в луже. Так что раздевайся и никаких «а».
– Но…
– Не бойся. Здесь все свои.
На радость мне Марина быстро скинула обувь и куда-то умчалась. Однако я был больше чем уверен, что ненадолго. И потому со скоростью света стянул с себя грязные и мокрые шмотки, а уж затем стремительно ворвался в ванную комнату.
– Тук-тук, – раздалось минут через пять по ту сторону ванной, – Ты там живой?
– Да-да. Скоро буду.
– Просто хотела сказать, что твоя одежда стирается, а обувь сушится.
– Хорошо. Спасибо большое.
– Не за что. И еще… У меня нет мужской одежды. Так что обернись покамест полотенцем.
Еще одно неуместное обстоятельство меня не вдохновило. Но возможных альтернатив не было, тем более что силком меня в гости не тянули.
– А вот и наш герой! – воскликнула Марина, когда я осторожненько выбрался из ванной, – Голоден?
Желудок тяготила пустота, но правила этикета не позволяли в этом признаться. Не дождавшись ответа, хозяйка дома мысленно махнула на меня рукой и пригласила к столу.
– Милости просим отведать наши творческие яства.
Громоздкие обещания на деле обернулись скупой реальностью. На тарелке лежала полуфабрикатная котлета с вкраплениями мяса и кусок яичницы.
– О, Боже мой! Об этом я даже не мечтал, – и в принципе не соврал.
Однако мучения только начинались. Если котлету еще как-то да можно было есть, то яичница представляла собой реальный динамит в кулинарии. Мало того, что она была сухой как бумага, так еще и несоленой. Видимо авторская методика отрицала добавление соли, пряностей или чего-то иного.
Но все-таки мне удалось совершить подвиг и съесть это чудо-юдо.
– Спасибо, – сказал я, отодвигая тарелку.
А в животе в этот момент ревел ураган.
– Тогда пойдем развлекаться.
С этими словами Марина схватила меня за руку и потащила в комнату. Там царил самый настоящий бардак.
– Извиняй за небольшой бедлам. Просто у нас небольшой переезд.
– Да все в порядке. Мне не привыкать. У жены вечная привычка разбрасывать вещи.
– Так ты женат?
– Чисто формально.
– Это как?
– Выходит, ты действительно не знаешь, кто я такой?
Девушка в очередной раз обиженно надула губки и, толкнув меня на диван, села рядом.
– По-твоему я – лгунья?
Пришлось сразу же ретироваться.
– Конечно, нет. Просто я немного удивлен.
– Чему?
– Ну, ты живешь в этом городе и ничего не знаешь обо мне.
– У тебя звездная болезнь.
– Вовсе нет.
– Вовсе да.
– Вовсе нет
– Вовсе…
Она смотрела мне в глаза, и тут что-то произошло. Нечто неожиданное и в тоже время вполне логичное. Все случилось как-то спонтанно. Во всяком случае, для меня. И вот я уже чувствую ее язык внутри себя. Его нежный и терпкий вкус сводит меня с ума. Мне хочется вкушать его вечно, играть его переливами, углубляться, возвращаться и вновь ввергаться в это сладкое безумие.
Но все рано или поздно кончается. И тогда холодная реальность шарахает по башке своим молотом адекватности.
Мы снова смотрели друг на друга, и я чувствовал, как неумолимо разрасталась между нами пропасть скользкого неудобства.
– Прости… Мне казалось…
– Нет. Это ты меня прости.
Поднявшись с дивана, я стал мысленно искать выход.
В ответ Марина рассмеялась. Так громко и звонко, что я даже чуть-чуть испугался. Не понимая сути веселья, мне приходилось наиглупейшим образом всматриваться в секреты ее мимики и догадываться об их сокрытом глубинном смысле.
– Прости, – повторила она, едва отдышавшись.
– Но…
– Что смешного? А куда ты собрался в таком виде?
Я окинул себя взглядом. И действительно, куда??? Ну, прям кретин какой-то.
Марина похлопала рукой по дивану рядом с собой и мысленно поманила к себе.
Возможно, чисто для отмазки мне нужно было поколебаться какое-то время, а потом я просто сел рядом.
– Расслабься, – сказала Марина после нескольких минут молчания, – Приставать не буду.
Я посмотрел ей в глаза:
– Чем займемся?
Девушку вновь рассмешила моя наивная глупость. Но на этот раз это была просто улыбка. Обыденное искривление губ, но сколько в ней таилось тепла и света. Мой примитивный мозг не мог понять ее силы. Лишь скромно ютился в её тени.
– Не знаю. Есть идеи?
– Ну, типа музычка, шахматки…
– Лучше расскажи о себе. Чем ты занимаешься?
– Только не это, – паникуя, воскликнул я, – Лучше о погоде…
Точно вспомнить не могу, но мы о чем-то и впрямь болтали. А когда стало светать, я собрался и покинул её. На прощанье девушка подарила мне ещё одну светлую улыбку. Этим прохладным утром она согрела мне сердце.
Спать хотелось жутко. Но работа прежде всего. Через сорок минут я добрался до кафе «Квардток», где меня ждал мой агент.
– Здравствуй, здравствуй…, – сказал он, не отрывая глаз от газеты.
Я тем временем бросил дежурную фразу подоспевшей официантке:
– Как обычно.
Не успел мой зад оказаться на стуле, как под носом оказался завтрак и пухленький конверт.
– Вижу, ты все-таки согласился.
– В последнее время наши дела из рук вон как плохи. Поэтому я готов на все, чтобы спасти наш бизнес.
Мне нечего было ответить, а он продолжил, отложив газету.
– Раньше я всегда доверял твоему чутью. И оно тебя не подводило. Просто эта баба довела тебя до такого состояния. Но есть время разбрасывать камни и есть время, чтобы камни попадали в цель.
– Значит, я еду?
– Так точно. А теперь кушай, набирайся сил и помни, твой самолет в девять тридцать три. Удачи и до встречи.
Раздав ценные указания, мой любимый агент покинул меня, оставив мне на растерзание кусок яичницы и сыр.
– Что-нибудь еще, Алексей Анатольевич?
Витая в своих мыслях, я не заметил подошедшую официантку и лишь теперь обратил на нее внимание.
– Катерина…
Мои встречи с агентом традиционно проходили в одном и том же кафе. Так что эта девица обслуживала меня с первого дня работы. Сколько времени прошло с тех пор? Год, два, три…? Не помню. Однако я успел достаточно детально изучить ее повадки. Ведь я есть я.
– …вам плохо?
Черты ее лица встрепенулись в сильнейшем порыве смятения, но тут же остыли, а еще через мгновение она разрыдалась. Конечно, мне нравится производить впечатление на женщин, но не до такой степени.
– Все хорошо, – повторял я, усаживая официантку за свой столик, а усадив, вернулся на свое место.
Пришлось ждать, пока она перестанет лить слёзы. И лишь после мне удалось задать очевидный и долгожданный вопрос:
– Так что случилось?
Девушка недоверчиво окинула меня взглядом, окончательно высморкалась в цветастый платочек, а потом заявила:
– У меня проблема.
– Да неужели? – подумал я, – Как это я сразу не догадался.
– Моя сестра находится в коме.
Обычно я безразличен к подобной чепухе, но всегда стараюсь сделать вид, что мне действительно жаль, хотя бы ради соблюдения этикета, или просто, чтобы быть как все и не выделяться из толпы, если на это нет весомых причин.
– Сочувствую.
– Пять лет назад она упала с балкона седьмого этажа. Врачи спасли ее, но с тех пор…
– Почему сейчас?!
Она смотрела на меня взглядом недоумевающего искателя смысла.
– То есть???
– Прошло пять лет, но только в этот светлый день вам стало особенно грустно.
В ответ Катерина протянула мне скомканный клочок бумаги.
– Что это? – спросил я.
Не дождавшись объяснений, я развернул полученное. Предполагалось, что клочок бумаги окажется тайным посланием, секретной шифровкой или на худой конец билетом куда-нибудь, но вместо этого я увидел обычное чернильное пятно.
Какое-то время мой глаз изучал его со всех возможных ракурсов, пытаясь узреть творческий подход Малевича, но вскоре бросил это неблагодарное занятие.
– Ну и что это? – спросил я, тыкая пальцем в черный овал.
– Это вопрос к вам, – ответила официантка.
– Но я не занимаюсь чернильными пятнами…
– Зато вы занимаетесь сверхъестественным…
– И что? Что не так с этой каплей чернил?
Моя кожа ощутила холод взгляда, переполненного презрением негодующего.
– Мне сразу было ясно, что вы не поймете, – и, не дожидаясь ответа, она поднялась и ушла.
Секунду я смотрел ей вслед, пытаясь отыскать желание и силы, дабы остановить ее и вернуть, но быстро остыл, списал все на ПМС и достал телефон. По данным Гринвича у меня оставалось еще пять минут, и я потратил их на написание сообщения:
«Прости меня, пожалуйста. Мне стыдно за мое поведение прошлой ночью. Чмок».
Однако через мгновение пришел ошеломляющий ответ:
«Ты случаем не ошибся, милый. Я-то прощу, но от объяснений тебе не отделаться:)))».
Сердце бешено заколотилось, а лоб покрылся испариной. С большим трудом мне удалось взять себя в руки и отправиться в аэропорт.
Проблем с поимкой такси не возникло, а вот с водителем не сложилось.
– Вообще-то я не тороплюсь. Зачем гнать?
В ответ таксист саркастически поморщился в зеркало заднего вида и лишь усложнил приемы экстремального вождения.
– А заплатить? – возмущенно заявил он, когда мы оказались на месте.
– Запиши на мой счет.
Во мне было куда больше сарказма, а понтов – тем более. И я с силой захлопнул дверцу.
Служители аэропорта были куда милее и обходительнее таксиста, что в свою очередь снизило градус негатива в моей голове и уберегло от нервного срыва
– Гуденшперт? Туда и обратно? – спросили меня на таможне.
– Да-да, – ответил я и проследовал дальше.
Естественно, в бизнес-класс. Там я смог позволить себе развалиться в кресле и насладиться поездкой.
Как только мы оказались в воздухе, ко мне подоспела стюардесса.
– Кушать будете?
– Позже.
Проводив стюардессу взглядом, я заметил, что на меня пялится толстяк, сидящий через два кресла.
– Какие проблемы, сударь?
Толстяк не сразу сообразил, что я обращаюсь именно к его наглой роже, но вскоре смутился, помялся, а потом осторожно поинтересовался:
– А Вы… Вы Казанский?…
Раньше я любил фанатов, поклонников, любил, когда меня узнают на улице. Это доставляло мне радость, удовольствие. Я ловил с этого кайф, ублажал свое тщеславие…