Чертова деревня
– Ребята, а связи нет, я всё это время пытаюсь дозвониться до МЧС и никак!
Все молча повернулись к девушке.
– Внезапно, – тихо сказал Женька.
– Вень, я домой хочу, – заплакала Лиза.
Брат подхватил её на руки и она вцепилась в него холодеющими ладошками.
– Ребят, надо в дом, Лизка холодная, Пухлый, наверное, тоже.
– Я Михаил, – хлюпнув носом, ответил Мишка.
– Ладно, Михаил Пухов, в машину, поехали дом выбирать. Селимся в один, потому что мне это всё очень не нравится.
Комары бились в стёкла машины. Никто разговаривать не хотел. Все радости этого дня как будто в одночасье смыло проливным дождём. На душе было как-то гадко и даже страшновато, но Венька старался виду не подавать. Судя по часам, прошло не так много времени, а силы, казалось, покинули вовсе. Любимая работа заряжала, а эта ситуация все силы отняла разом и ведь это только начало.
На выбор дома ушло минут сорок. Надо было найти что-то большое и надёжное и чтобы почище было. Большинство же домов внутри выглядело как древние склепы: пелена паутины, затхлый запах и пауки.
– А ко мне чего не заходите? – вдруг позвал из-за забора кто-то.
Венька даже вздрогнул:
– Добрый день, дедушка. Да мы хотели дом подыскать почище, переночевать. Заблудились мы. Вот сосед ваш, – он было хотел показать рукой, с какой стороны дом был, где они первого человека встретили, но понял, что понятия не имеет, где находится, – ну в общем подсказал, что …
– Да чего там, заходите, – дед открыл калитку. – А лошадкам вашим я сейчас ворота открою.
– Я помогу, – смело шагнул во двор Женька.
Старичок был очень невысокого роста в довольно чистой старой рубашке в клетку, подпоясанной красным поясом, в полосатых штанах и тоже босой. Выцветшие волосы на ровный пробор были слегка длинноваты, лицо украшала окладистая пушистая борода. Светло-голубые глаза по-доброму улыбались. Он смело шлёпал большими ступнями по мелкой травке:
– Я-то гостей люблю, а то и поговорить не с кем. Но дом у меня не большой. Я у соседа переночую, вам отдаю, как своим. Редко тут живые бывают, приветим, обустроим, в баньке попарим. Всё как у людей сделаем, – дед потёр ладошки и приложился к огромному засову на воротах изнутри.
Не успел Женька подставить плечо, как дед ловко сложил толстый деревянный брус метра в два с половиной на траву и толкнул створки. Они, легко скрипнув, подались наружу, открыв живописную картину. В свете заходящего солнца стояли два джипа и все горе-путешественники. Прямо хоть снимай на заставку блокбастера: Городские в дремучей деревне, или Хроники заблудившихся идиотов.
– Вы б себя видели, – хлопнул себя по лбу Женька, достал телефон и сделал пару кадров.
Дедок хихикал и гладил бороду.
Машины загнали во двор и припарковали рядком. Все вещи ребята сняли и занесли в дом. Что это за деревня и стоит ли оставлять на улице страшно дорогое оборудование, пусть и за высоким забором, было крайне непонятно.
– У нас тут кое-что из еды осталось, мы чтоб вас не напрягать, своё поедим, – предложила Катюша деду.
– Да обустраивайтесь, как хотите. Я к соседу ночевать иду. Котейку вот вам своего оставил. Мышек ловить будет. За ворота не выходите, а то мало ли, – дедок поклонился и, не дождавшись ответа, шмыгнул за дверь.
– Дверь закрой, – громким шёпотом сказала Юлечка.
Она почему-то казалось очень бледной и встревоженной.
– Чё не так? – спросил Женька, вернувшись из сеней.
– Не знаю, – почти прошипела Юлечка. – Что-то тут не так. Не пойму, что это всё мне напоминает, но я … Не знаю, короче, не спрашивай, пойму, скажу.
– Ладно, давайте поедим, – предложила Катюша, тронув рукой самовар на столе. – Ой, он кипяток просто, руку обожгла.
Венька увидел на лавке около дверей ведро с водой, сунув палец. Вода была что лёд. Он снял со стены кипельно белый полотенец с вышитыми дубовыми листьями и намочил край.
– На вот, приложи холодное, – подал он Катюше полотенец.
– Дед как будто нас ждал, – удивился Женька тоже потрогал самовар.
– Да может он просто чай пить собирался, – буркнул Мишка.
– Тоже верно, – заметил Венька. – Что уже человеку нельзя чаю вечерком попить. А Лизка где?
– Я тут, – откуда-то из глубины дома ответила девочка. – Я пока комнаты посмотрела. Две спальни и вот эта, – сказал она, выходя из-за шторок, за которыми прятались узкие белые створки двери в смежную комнату. – Везде очень чисто и красиво.
– Отлично, – Юлечка подошла и заглянула за шторки. – Эта наша. Четыре кровати. Мишка, ты с нами. Мужики в другой.
– А чего Мишка не с нами? – удивился Венька.
– Я с мужиками хочу, – насупился парнишка.
– Да божечки, – всплеснула рукам Юлечка. – Тоже мне мужик.
Вдруг в углу зашипела кошка, которая до этого не подавала признаков жизни, только смотрела на всех злыми зелёными глазюками.
– Господи, ты то что? – удивился Женька.
Кошка встала дугой и ещё сильнее зашипела. Юлечка нервно огляделась по сторонам:
– Не пойму что, но мне здесь не нравится, морозит прямо.
– Юль, чаю попей, поешь, – обняла её Катюша, – это нервы, это пройдёт.
Юлечка глубоко дышала и слегла дрожала.
– Может, печку кто затопить может? – спросила Катюша.
– Отчего ж не затопить, – вдруг раздался голос хозяина.
Лиза аж взвизгнула.
– Голосистая девчушка, – усмехнулся дед, – вывалив на пол груду дров. – А я, понимаешь, дошёл до соседа и вспомнил, что вы ж, городские, печку топить не умеете. Вот вернулся и как к месту. Сейчас мы быстренько. Ты, чернявая, – обратился он к Юлечке, – не бойся, отогреем тебя. Пообвыкнешься здесь и не будет морозить.
– Не собираюсь я тут привыкать, – Юлечка уже освободилась из объятий Катюшки. – Мы утром домой уедем.
Огонь на сухих дровах ровно потрескивал.
– Известно дело, – другим голосом сказал дед. – Ну вот, грейтесь. Завтра утром посмотрите, какая у нас деревня красивая, вам понравится.
В полной тишине он прошлёпал босыми ногами по тканым половикам до двери. Звякнул засов. Всё стихло.
– Ты же вроде дверь закрыл на ночь? – накинулась Юлечка на Женьку.
– Богом клянусь, закрывал, – ответил Женька. – Сам в шоке.
Кошка снова дико зашипела и перепрыгнула с комода куда-то на печной приступок.
– Чтоб ты сдохла, – плюнула в её сторону Юлечка.
Кошка оскалилась и исчезла за печной занавеской.
– Что происходит? – наконец вставил Венька.
– Да кто б знал, – почесал затылок Женька. – Ладно, давайте ужинать и не знаю… Спать или что тут делать?
– Я фотки на компе посмотрю. Можем кино какое-нибудь вместе глянуть. У меня тут, правда, пара фильмов всего.
– Бэтмен и Супермен, небось, – скептически заметила Юлечка.
– Я люблю про героев, – буркнул Мишка.
– И я, – сказала Лиза.
– Ну вот, а ты пойдёшь спать, – почему-то показал Юлечке язык Женька.
– Вот и славно, – Катюша размотала руку, бросила полотенце на лавку у печи пошла накрывать на стол. – О, тут у деда и пирожки! С капустой.
Она смело откусила один и зажмурилась:
– Класс, прямо как у бабушки.
Женька тоже схватил один:
– И горячие ещё. Во дед молодец, пирожки печёт. Мне нужен такой дед.
– Жениться тебе нужно, – вставила Юлечка.
– С таким дедом жена не нужна, – ответил Женька, прохаживаясь по комнате. – Ты посмотри, как чисто и уютно. И дед прямо чистый Кузя из мультика. Штаны эти полосатые. Вень, надо попросить деда завтра попозировать. Шикарный персонаж. Рубаха эта, даже с поясом. Мне кажется, можно что-то такое тут замутить на конкурс. Что скажешь?
– Да я вроде уже всё, – слегка напрягся Венька.
– Бабы в речке на Купалу – это у всех будет, а вот домовёнок Кузя, тёмная ведьма и русалка вот эта, – он указал остатком пирожка на Катюшку, – вот это сила.
– Ты пирожком в меня не тычь, садись вот, приятного аппетита.
– Он точно с поясом был? – вдруг спросила Юлечка.
– А кто знает, – ответил Женька, запихивая в рот кусок уже холодного шашлыка.
– Да, с красным поясом, – тихо сказал Мишка и потупил глаза.
– Вот как, – нахмурилась Юлечка.
6.
После ужина Юлечка пошла спать. Она долго нервно перекладывала идеальные дедовы подушки с шитьём, потом надела запасную сценическую рубашку для купания в речке и с головой почти зарылась в одеяла и пуховую перину.
Юльку немного знобило и печка потухла почти. Но кирпичи были горячие ещё, приятные. И все остальные ютились около печки.
Лиза и Мишка героически досмотрели фильм до конца и побрели каждый в свою комнату.
Парни вышли на улицу:
– Странно тут всё-таки, – сказал Венька.
– Да ну, просто заброшенная деревня и два блаженных старика в ней доживают свой век. Её и на карте, скорее всего, нет. Ни электричества, ни газа. Забыли про них, да и всё. Вон босиком ходят, где им обувь раздобыть? И починить нечем старую. А мы им и мост сломали, теперь даже пешком отсюда не выбраться. Жалко их, понимаешь, брат?
– Жалко, точно, – Венька присел на завалинку. – Комары вот только, а так прям хорошо.
В небе было столько звёзд, что ни один, ни другой и в жизни не видели.
– Жаль, я небо звёздное фотографировать не умею, – сказал Венька.
– А ты пробовал?
– Неа..
– Смотри. Звезда упала… Надо загадать, чтобы выбраться отсюда.
Женька закинул интересную мысль и Венька её думал. В первую минуту он обиделся. Мол, купальских девок любой снять может, а вот что-то другое… Но сейчас, глядя на звёзды, понимал, что попробовать можно. Побыть тут у деда денёк что ли. Но вот еды-то нету. Хотя старики что-то едят? Пироги вон… С другой стороны, аккумуляторы сядут. Венька очень устал от бытовухи всякой, стирки, уборки и постоянных поисков заработка. Хотелось какого-то чуда, сказки, чтоб как-нибудь само всё устроилось и чтобы ускользнуть хотя бы на несколько дней из реальности.
По небу пронёсся яркий голубой метеор.
– Нереально, офигеть, – шёпотом прокомментировал Женька.
– Содержательное желание, – усмехнулся Венька.
– А вот фиг, я успел подумать о том, чего хочу. Но тебе не скажу.
– Пройдёмся, может? – предложил Женька, что-то прямо лапы горят побегать.
– Лапы у него горят, тоже мне кот, – горестно вздохнул Венька. Ну пойдём, только недолго.
Сзади тихо скрипнула дверь и оба подхватились от неожиданности. Это был кот, он выгнулся дугой, зашипел, а потом резво сиганул с крыльца во мрак и исчез.
– Да господи, – Женька аж за сердце взялся. – Я его прямо боюсь. Хорошо, что он сбежал, а то покусает кого ночью.
– И то верно.
– Странная всё-таки деревня. Никого нет.
– Да здесь в деревне рано спать ложатся. И потом, реально нет ни одного столба с электричеством. Значит, тут ни телека, нет, ни черта вообще. Что им ещё делать вечером? Корову подоили и спать. И связь. Откуда она тут возьмётся?
Где-то в лесу ухнула сова, да как протяжно и глухо, что мороз по коже.
– Ого, ты слышал? – удивился Женька.
– Сова, – как-то лениво ответил Венька. – Спать хочется.
Он остановился и попытался в темноте рассмотреть хоть что-то. Небо было полно звёзд, чётко перерезал синеву Млечный путь.
– Что будем завтра делать? – спросил Женька, глядя в высоту.
– Не знаю, деда снимем, если согласится, если нет, будем искать дорогу снова. Бензин-то есть?
– Да не то чтобы. Одна канистра запасная и то случайно не выложил, – развёл руками Женька.
– У меня тоже не много. Вот и ответ.
– Придётся вплавь тогда назад перебираться. Плот строить.
– Да хороший вариант, во всяком случае, это реальнее, чем тут навек остаться.
– А оборудование? – спросил Женька.
– Раз тут выхода нет, то и оно никуда не денется. Дед присмотрит, а мы ему ботинки справим, – усмехнулся Веня. – Пойду я спать, меня эти прелести деревенские не прельщают вовсе.
– Да ладно, рано ещё по городским меркам, пойдём на речку, я ещё поплавать хочу, – попросил Женька.
– Ты с ума сошёл, тут перед носом ничего не видно.
– Видно же. Ты меня видишь? – удивился Женька.
Тут пришла очередь Вениамина удивиться. Когда они сидели на завалинке, темно было хоть глаз коли, и когда выходили за забор. Только что он обозревал всё небо: звёзды и ни облачка. Но вдруг откуда ни возьмись посреди неба стояла и мерцала золотисто-белым светом почти полная Луна. Было довольно светло. Синевато-серые тени пролегли по дороге от заборов и домов.
– Никогда не подумал бы, что от Луны столько света, удивился Венька. – Но откуда она взялась?
– Взошла, господи, тундра ты студийная. Зато я вот не удивлён. Я и в походы с отцом ходил, и даже у знакомых в деревне однажды целое лето жил. Меня тоже, помню, в детстве это удивило, что Луна столько света и тени даёт. В городе-то ночью тень от фонарей да и только. Красиво, правда? – Женька снова задрал голову к небу.
– Романтик ты, брат. Пойдём, пятнадцать минут тебе даю на шалости великовозрастные и спать.
При свете луны дорога, та самая, которая за деревней упиралась то ли в речку, то ли в озеро, нашлась довольно быстро.
Венька, поражённый этим странным мистическим светом и тем, как он всё преобразил, снова задумался о съёмках. Пожалуй, стоило и правда какое-то время уделить фотографии натурной. А то всё студийка, студийка, да модели всякие. А тут вон что. Красота.
7.
– Да посмотри только, брат! – восхищённо вскрикнул Женька и указал на лужок вдоль дороги.
За деревянной оградкой на ровно скошенной полянке паслись кони и коровы, чуть больше десятка. Тёмные как сама тьма. Их чёрные силуэты рисовались на сизоватой траве безупречными линиями. Медленно и как-то плавно они переступали, покусывая травку и временами вскидывая длинные гривы или лениво виляя хвостом. Женька, резво вскочил на перекладину оградки.
– Эй, лошадка, на-на, – он протягивал руку к животным.
– Детский сад, – прошептал Венька.
Лошадки были великолепны, конечно. Все как одна чёрные и гривастые. И коровы тоже были чёрные, тучные с мощными ногами и широко поставленными рогами. Вот их бы на фотосессию, но ночью искать хозяев этого зоопарка было глупо. Проще спросить у деда утром. Да и спать хотелось безбожно. Венька ещё раз бросил взгляд на коней гривастых и пошёл дальше, крикнув:
– Догоняй.
Буквально шагов через десять он внезапно услышал девичий смех.
– Жень, ты слышишь? – окликнул он друга и снова прислушался.
Смех доносился оттуда, из рощицы, где дорога внезапно уходила в воду. Он чётко различил несколько голосов. Лиза была с ними! Он в ужасе бросился через рощу, не особо разбирая дорогу и внезапно вывалился на мокрый песок к воде, ярко освещённой почти полной луной. Девушки в воде отчаянно завизжали и ринулись вглубь водоёма.
– Лиза! – выкрикнул Венька, вставая и отряхиваясь. Он напряжённо всматривался в фигуры девушек в воде, которые продолжали смеяться и переговариваться. Их было довольно много, человек семь или десять. Но определённо все взрослые. Лизу он не видел, как и лиц девушек, стоящих спиной к луне.
– Лиза, – снова позвал Венька.
Одна из девушек пошла к нему навстречу. По мере того, как её фигура возникала из воды, Веньку охватывала какая-то смутная тревога и страх.
– Хочешь, я буду твоей Лизой, – девушка внезапно оказалась прямо напротив него и взяла его руки в свои ледяные и мокрые.
Он инстинктивно отступил назад, но девушка не выпустила его и только звонко расхохоталась. Подруги вторили ей из воды.
– Пойдём купаться, – звала она и настойчиво тянула его в воду. – Пойдём, упрямый человек.
Венька старался побороть внезапный озноб и оцепенение и вгляделся в лицо девушки. Оно было определённо красивым, довольно худым, с большими непонятного цвета глазами. Широкая улыбка сияла двумя рядами мелких ровных зубов. На обнажённое тело была надета длинная рубаха, типа тех, в которых сегодня девчонки позировали ему для фотосессии. Венька собрался с мыслями. Конечно, здесь тоже кто-то снимает, а может, просто отмечает Купалу. Сейчас это модно. Никто толком ни черта не понимает в празднике, но мистики всякой навести и голышом в речке попрыгать – это каждый второй готов. Так и скачут посреди лета недели две все кому не лень. Что ни водоём, то девицы в венках и ночнушках.
– Вот и не бойся, – ласково сказала девушка и снова потянула его в воду.
Он почему-то улыбнулся и пошёл за ней. Когда вода хлюпнула в кроссовках, он внезапно очнулся. Венька не любил воду и не любил купаться. Он был сухопутный до мозга костей. А вода тут была просто ледяная, несмотря на середину лета, да ещё и тёмная, как пропасть. Куда холоднее были руки девушки. Он так и чувствовал этот исходящий от неё мороз буквально под кожей.
– Сейчас, погоди, только обувь сниму, – он улыбнулся и сделал шаг назад.
Девушка нехотя его отпустила. Но Венька не собирался больше приближаться к воде. Тем более ночью. Какое-то суеверное и диковатое чувство накрывало с головой. И если девушки накануне Купалы ещё как-то монтировались с ночной рекой, то он сам с ночными купаниями себя никак не ассоциировал. Девушка между тем поворачивалась в свете луны то одним боком, то другим, как будто демонстрируя всю свою стать и красоту. Посмотреть, безусловно, было на что. Да вообще красиво смотрелось это купание при луне. Русалочки прямо.
Девушки вдруг расхохотались и пошли все вместе из воды, как будто их позвал кто. Выглядело это синхронное движение до того жутко, что Венька невольно сделал несколько шагов к деревьям.
– А вы откуда, девицы? – спросил он, пытаясь не подавать виду, что его настораживает эта ночь, и деревня пустая, в которой внезапно столько красавиц очутилось в полнолуние. И луна эта ещё…
Девушки снова расхохотались:
– Местные мы, – ответила та, что звала его купаться.
Между тем девушки подходили всё ближе и ближе, медленнее, чем эта в рубашке с большими глазами, но очень синхронно. Как-то нереально и отлаженно выглядело каждое их движение. Венька сделал ещё один шаг назад:
– А что вы тут делаете так поздно? – спросил он, пытаясь понять, бежать ему или расслабиться. Что-то внутри подталкивало рвать когти, но мозг цивилизованного человека, современного, искал нормальный ответ на вопрос, не мистический. Тем более, что им как раз нужны были люди, чтобы выбраться. Оказывается, кроме дедов двух замшелых, есть целый отряд молодых девчонок. А если не местных, то тем более. Приехали же они как-то?
Зачем тогда они его пугают? Специально же жути нагоняют. Смех этот какой-то пробирающий, в воду его только что пытались затащить одетого. А взрослые же люди.
Хотя может, просто дурят девчонки. Все же знают истории про русалок, ночные гадания и прочие развлечения на Купалу. Вот и чудят, специально ведут себя странно.
– А ты мой гребень не видел? – вдруг кто-то шепнул ему прямо в ухо, слегка коснувшись холодными губами. По шее Веньки потекла вода, в нос пахнуло болотной тиной.
Его буквально пригвоздило к земле, тело сковал озноб. Он хотел вскрикнуть, но не мог. Перед глазами он видел только как в замедленном кино шагающих из воды девушек. Медленно, очень медленно. Вот они были уже совсем близко. А той, что хотела назваться Лизой не было. Значит, это она касалась его сзади мокрыми холодными пальцами. Как она успела мгновенно оказаться сзади, если только что, он готов был поклясться чем угодно, она стояла прямо напротив него, буквально шагах в пяти.
Собрав всю волю в кулак, он медленно повернулся. Девушка стояла слишком близко. Теперь её лицо освещала луна. Она была красива, определённо, но как-то слишком бледна. Наверное, грим, подсказывал разум. Длинные мокрые волосы были увиты кувшинками и какими-то чёрными лентами. Мокрая рубашка облегала красивое тело. Слишком плотно, слишком откровенно. Венька попятился. Нет, ну так нельзя. А как же Катя?! Лиза! Лизка там одна, без него! Ведь это он за ней сюда побежал, думал, она здесь.
Венька мгновенно очнулся от холодного оцепенения:
– Так, девочки, вы тут надолго? – спросил он?
– Мы живём тут, – протянула к нему руку та, что искала гребень. – Не уходи.
– Я завтра вернусь с другом и аппаратурой, буду снимать вас. Вы шикарно просто выглядите, во всём этом. А сейчас мне очень и очень пора, – он вдруг почувствовал какое-то лёгкое возбуждение и радость от того, что вернётся к своим, к Лизе, остывающей печке, подальше от холода и тёмной воды.
– С другом, говоришь? – ласково спросила девушка, откинув длинные мокрые волосы с груди.
Венька картинно отвёл глаза:
– Обещаю, завтра приду с другом. Сделаю из вас фотомоделей.
Он старался не поворачиваться больше к девушке спиной. Какое-то неприятное чувство между лопаток, так и не покидало. Казалось, ещё одно холодное мокрое прикосновение и он даст дёру, как мальчишка.
Он спиной пятился по дороге в рощицу, с радостью наблюдая, как девушки снова медленно входят в воду, и затевают игры друг с другом. За первыми деревьями Венька на минуту остановился. Отсюда всё это не так уж странно выглядело. Хотя если бы они танцевали у костра на лугу, а не у тёмной воды…
8.
Луг! Женька! Да где-то этот рыжий лохматый чёрт?
Венька ещё раз глянул в сторону озера. Вода мирно колыхалась в свете луны. Девушек видно не было. Где они?
Но где Женька, волновало куда больше. И совесть больно напоминала о себе: оставил Лизу, пусть и с девочками, но одну в чужом месте, в богом забытой деревне. Да вообще они оба хороши: одних девчонок бросили и ушли куда-то. Венька прибавил шагу, а потом и вовсе побежал. Ночью в лесочке тоже было немного страшновато. Всё-таки городской он, на все 100 процентов.
Вопреки ожиданию, ни Женьки, ни лошадей на лугу не было.
– Дела… Наверное, потерял меня и домой пошёл. Куда тут ещё идти? – Венька развёл руками.
Ради приличия он полазил по деревне ещё минут десять, пройдя мимо дома, где они остановились, постоял у забора. Тихо было нереально. Просто гробовая тишина. Больше никаких сов, никаких лошадей, ни собак, ни котов. Он зашёл во двор и задвинул засовчик на калитке. Не успел он дойти до крыльца, как окрестность огласил дикий волчий вой с переливами, такой пронзительный и страшный, как будто волк выл от боли. Венька галопом метнулся к крыльцу, заскочил в сени, задвинул засов.
– Ну и чертовщина. А дед был прав, не надо тут ночью ходить никуда.
– Вень, – вдруг услышал он голос Мишки.
– Ты чего не спишь?
– Пить хочу.
Венька нашарил на столе кружку, зачерпнул из ведра на лавке холодной воды:
– На вот выпей, – он погладил Мишку по голове.
– Я мужика какого-то за окном видел. Страшный такой и с бородой.
Венька насторожился:
– Точно мужика чужого? Мы там с Женькой сидели на дворе разговаривали, может, это мы тебя напугали?
Мишка пожал плечами, потёр кулачком заспанное лицо.
– Иди Пухов, спи, завтра будешь ассистировать на съёмках.
– А домой?
– Потом сразу домой, обещаю. Я тут идею одну придумал.
– Ага, – сказал Мишка и побрёл в комнату.
Венька тоже выпил холодной воды, стащил с себя мокрую рубашку, которая пахла тиной и бросил на лавку. Промокшие кроссовки он пристроил на каком-то тёплом выступе печки в надежде, что к утру они будут хотя бы чуть получше и не будут хлюпать.
В комнате он внимательно присмотрелся к кровати Женьки. Горка из одеяла говорила, что друг спит. Будить его Венька не стал, упал на скрипучую кровать, накинулся лоскутным одеялом, приятно пахнущим какой-то горькой травой типа полыни, и почти сразу уснул.
9.
– Венечка, вставай, – теребили его тёплые ручонки Лизы. – Вставай, Катюша блинов напекла.
Венька медленно разлепил глаза. Перед ним в свете тёплого солнышка, пробивавшегося через тонкие шторки в цветочек, желтела мордашка Лизы. Красивые золотистые тени от оранжевых занавесок делали свет в комнате каким-то апельсиновым, горячим и до невозможности приятным. Откуда-то из глубины всплыли картинки прошлой довольно странной ночи. Он зябко передёрнул плечами.
– Вставай, – звала Лиза. – Пойдём есть, а то Мишка всё один похомячит.
– Вы с Мишкой-то помирились? А то ты на него вчера зыркала так.
Лизка поджала губы и немного отстранилась.
– Лизун, – ласково позвал брат. – Не табуни на него. Он нормальный парень. С вами, девчонками, нашему брату всегда тяжело, хоть в 11 лет, хоть в 23. А он ещё и маленький.
– Вот именно.
– Тоже мне взрослая, – Венька подхватился и сгрёб в охапку сестрёнку. Она засмеялась и стала его щекотать.
– Вот и славно, – резюмировал Венька. – Так ты мне больше нравишься, когда смеёшься. Пойдём есть твои блины.
– Катюшины, она знаешь какая молодец, с первого раза получились блины. Не то что у тебя. Она в печи пекла, – затараторила Лиза.
– А где моя рубашка? – никак не мог припомнить Венька.