Волк

А пока мы доехали до Пахиного дома. Мы с Альбиной вышли из машины. Аля была здесь впервые, являлась почетным гостем, поэтому мы решили войти во двор не по-свойски – через дверь в гараже, а через калитку. Хотя расстояние между ними не больше десяти метров. А Паха с важным видом открыл гараж пультом и неторопливо въехал внутрь.

– Ну, так как тебе фильм? – поинтересовалась Аля.

– Средне, – ответил я, – на один раз.

– А название помнишь?

И я задумался. Смешно, но я даже не поинтересовался, на какой фильм мы идем. Все мои мысли были немного о другом. В зеленых глазах Альбины читался интерес, с каким десятилетний младенец рассматривает яркую многоцветную вещь и хочет безжалостно сломать ее.

– Что-то про смерть и кровь.

– Спустись с небес на землю, – произнесла она тихо, но твердо, – в таком мечтательном состоянии, как у тебя, можно таких дров наломать, что мало не покажется.

Мы начали открывать карты.

– Мысли мои читаешь, – спросил я, – или будущее видишь?

– Чувствую твою решимость, – ответила она, – справедливую, но глупую.

– В чем же она глупая?

– Мал ты еще для этого, – чуть повысила Аля голос, – развлекаться – развлекайся, но для серьезных дел ты еще не дорос. Или твой наставник тебя этому не учил?

И глядя мое недоумение, добавила:

– Про дядю мне Паша сказал, что он знахарь и все такое.

Я кивнул.

– Значит, он должен был тебе рассказать об ответственности и их последствиях.

– Было дело, – согласился я, – и я все продумал.

– Да ты пацан еще, чтобы все продумать – начала кипятиться Аля, – любая твоя ошибка скажется на близких тебе людей, а кроме Паши у тебя никого нет. Ни-ко-го!

– Да его и рядом не будет, – я тоже немного повысил голос, – если кто и пострадает, так это буду я.

Альбина беспомощно развела руки:

– Ну не идиот ли?

– Нет, – честно признался я.

– Как можно не видеть очевидного?

Она уже кричала шепотом, и ее голос напоминал шипение змеи.

– А ты видишь, что я собираюсь сделать? – шипел я в ответ.

– В том то и дело, что нет!

– Тогда занимайся своим мракобесием и не лезь в мои дела.

Птичий крик, похожий на человеческий, раздался из леса, пролетел над нами и затих, оставляя в сердце тоску.

Глаза Альбины вспыхнули яростным огнем, зрачки стали темно-зелеными, а голос холодным и спокойным. Таким спокойным, что трудно было не заметить ту ненависть, которую она испытывала ко мне.

– А вот грубить не советую, – тихо произнесла она, – не надо ТАК говорить о том, о чем ты совершенно не ведаешь.

Мы стояли друг против друга, и играли в «кто кого переглядит». Мы оба стали спокойными и едиными с природой. Она со своей, я со своей. Энергия, как пламя, охватившее нас, вытеснила из меня всю злость и раздражение. Мое состояние можно сравнить с тем, что ощущает памятник – отрешенность от всего мира. И готовность к любым действиям. В таком же состоянии находилась Аля. Если бы рядом с нами упал метеорит, вряд ли мы обратили на это внимание. Все перестало для нас существовать. Были только мы. Это состояние было мне знакомым, но что с ним делать, кроме как бегать кругами по поляне, я не знал.

– Прости, – медленно произнес я, – малость не подумал.

– Малость? – тихо усмехнулась Аля, – не каждый день можно услышать такую глупость.

За высоким забором послышался лязг металла – Паха открывал дверь гаража. Такое представление пропустил!

– Ладно, – примирительно сказала Аля, – потом договорим, но если в твоем мероприятии что-то пойдет не так – Пашу больше не увидишь.

– Вот еще! – настроился я на продолжение спора.

Открылась входная калитка, из нее выглянул объект нашего спора.

– И вдохни поглубже, – прошептала Аля, – глаза тебя выдают.

– А что с ними? – также прошептал я.

– Потемнели.

– Well come! – пригласил нас Паха, – Милости просим.

Я глубоко вздохнул. Альбина сделала то же самое.

Паха посмотрел на нас с некоторым удивлением:

– Особого предложения ждем?

– Мне домой пора, – отказался я, – готовиться надо.

– Я тебя умоляю, – махнул рукой Паха, – с твоей-то светлой головой любой экзамен по плечу. Пойдем, посидим немного.

Конечно, он хотел остаться с Альбиной наедине. И я им мешал. Мы все трое это понимали. Но не мог же Паха сказать это открытым текстом. Но мне действительно надо было идти. Это знали мы с Алей.

– И, тем не менее, я пойду.

Паха для приличия развел руками – мол, сделал все, что мог.

– Ладно, водителя только позову.

– Я пешком, – отказался я, – напрямик.

– Через лес? – удивленно уточнил Паха.

– Угу, – подтвердил я.

Паха с сомнением посмотрел на серое небо. От солнечного утра остались лишь воспоминания.

– Пока дойдешь – стемнеет. Ты промокнешь, простынешь и, как следствие, не пойдешь на экзамен. А как я там один против всех?

Но я был непреклонен.

– Прогуляюсь по свежему воздуху. Врачи говорят, это полезно.

– Врут все твои врачи, – авторитетно заявил Паха, – а так – с комфортом доедешь.

– Я уже принял решение.

– Вы только посмотрите на него, – воскликнул Паха, – он принял решение, какой гордый.

– Гордыня, это грех, – напомнила Аля. С намеком.

– Пока.

Я направился через дорогу к лесу.

– Как придешь – позвони, – бросил вдогонку Паха.

– Обязательно, – отозвался я.

Альбина не попрощалась.