Властелин. Книга 1. Свобода, равенство и братство
– Не все так просто, Гути. Граф не будет ждать, пока я продаю товар. Деньги ему нужны сразу.
– Тогда надо брать товар, который можно продать сразу.
– Вопрос в том, как узнать, что там можно быстро продать? Нужна сеть агентов повсюду.
– У тебя же много племянников, Майер! Чем они не агенты?
– Тем, что полностью доверять я могу только себе.
– А детям?
– Детям?
– Да, своим детям ты доверять сможешь?
– Не знаю. Наверное. Но ведь их у нас пока нет, Гути.
– И не будет, пока не начнем их делать.
***
В то самое время, когда молодая семья Ротшильдов приступила к воплощению своих планов по созданию торговой сети в Европе, две российские эскадры хозяйничали в Средиземном море. Месяц назад они сожгли турецкий флот под Чесмой и теперь обустраивали базы на греческих островах Киклад. Греческое население островов, уставшее от столетий турецкой оккупации, радостно встречало своих православных «братьев» русских. В российское подданство перешло двадцать семь островов Эгейского моря.
А ведь еще недавно над русским флотом потешалась вся Европа. Выйдя из Кронштадта в составе восемнадцати судов, первая эскадра, возглавляемая адмиралом Спиридовым, без всяких столкновений с противником потеряла одиннадцать боевых единиц. Из семи судов, добравшихся, в конце концов, до Средиземного моря, шесть простояли на ремонте в Англии в течение трех месяцев.
«Трепещи, Османская Порта, русские на семи боевых корытах собираются сокрушить весь твой флот…», – издевательски комментировали поход российской эскадры французские газеты. Английские были сдержаннее: «…вряд ли мы можем надеяться на то, что российский флот способен поколебать османское господство на Средиземном море…», – возвещали они.
Когда пределы Балтики покинула вторая российская эскадра в составе семи судов, в европейских салонах перестали обсуждать наряды фавориток, а переключились на арифметику.
– Маркиз, как вы думаете, сколько? – обычно спрашивал один завсегдатай салона у другого.
– Думаю, три, граф, не больше, – отвечал ему собеседник.
– Вы, видимо, сторонник пропорциональных расчетов, маркиз?
– Да. Я считаю такой подход более правильным. А вы – нет, граф?
– Нет, я отдаю предпочтение исключительному подходу и, согласно ему, ни один русский корабль не доберется до места назначения.
Каково же было изумление европейской публики, когда семь боевых судов присоединились к первой эскадре. Правда, по пути произошла небольшая рокировка. Одному из линкоров пришлось вернуться из-за технической неисправности, но его место занял другой, только что отремонтированный в Англии.
Шуток поубавилось.
А когда русские на своих корытах полностью уничтожили вдвое превосходящий по численности турецкий флот, потеряв одиннадцать моряков убитыми, Европу охватил мозговой паралич. В такое невозможно было поверить. Как? Кто тот великий флотоводец, одержавший столь славную победу?
На всех языках загрохотало имя графа Алексея Орлова. Английские газеты вопрошали, уж не бог ли он, ибо такое не под силу человеку. Вольтер сравнивал его с Фемистоклом, легендарным греческим героем, который мог с честью выбираться из любых затруднительных положений. Женщины видели в нем античного Геркулеса, наделенного умом Одиссея.
И вот этот непревзойденный герой только что холостым выстрелом из пушки флагманского линкора «Три Иерарха» возвестил о своем прибытии в итальянский порт Ливорно. Встретить победителя османов высыпало все население города.
Из шлюпки на пирс сошел двухметровый богатырь. Его лицо, мужественную красоту, которого не смог испортить даже шрам, осветилось улыбкой. Молодой, тридцати четырех лет, командующий русским флотом, понимал, конечно, что стал популярным. Но чтобы настолько!
Женщины визжали и тянули к нему руки, мужчины сдержанно аплодировали. Дети, не понимая, что происходит, и визжали, и аплодировали.
В сопровождении этого радостного шума и обожающих взглядов, граф Алексей Орлов вместе с группой адъютантов и квартирмейстера прошествовал в свою резиденцию.
Когда толпа осталась за воротами, граф облегченно вздохнул. Его не сильно встревожил и испуганный вид спешащего ему навстречу дежурного офицера. Сейчас просто не могло быть плохих новостей.
– Ваше превосходительство, вас ожидает генерал Салтыков, – громко доложил дежурный, едва остановившись перед командующим.
– И чего ты так всполошился?
– Какой-то он…
– Страшный? – изобразил страшное лицо граф.
– Не знаю, но взглядом тебя так и сверлит. Я подумал, уж не из Тайной ли он Канцелярии?
– Ладно, разберемся с твоим генералом. Где он?
– Я проводил его в библиотеку.
Оставив свиту, граф Орлов решительно вошел библиотеку и остановился, как вкопанный.
– Вы?! Но что за маскарад? – удивленно произнес Алексей, увидев сидящего в кресле человека в форме генерала русской армии.
– Не стой каланчей, Алешенька. Я у тебя инкогнито. Меня и так все считают шпионом, только не могут понять, чей я шпион. Если я открыто буду к тебе являться, то решат, что я русский шпион.
– Вы сказали: являться, падре мио. Означат ли это, что мы будем часто видеться?
– Ну, не так часто, как мне бы хотелось, но встречаться мы будем. Сейчас ты – самая главная фигура, Алеша. И у меня к тебе есть две просьбы.
– Все, что угодно, падре мио.
– Всего мне не нужно. Попросишь у Катеньки патент генерала на имя Салтыкова Дениса Федоровича.
– Хорошо. Сегодня же напишу…
– Не напишешь, а поедешь в Санкт-Петербург и попросишь лично.
– Да, как-то из-за одного патента ехать…
– Ну, зачем же из-за одного патента? Ты поедешь просить подкрепление Алеша. Ты, конечно, разбил флот Гасан-бея, но это не единственный флот Порты. Попросишь у Катеньки еще две-три эскадры.
– Зачем они мне? Дарданеллы я закрыл. За зиму укреплю Киклады, турки сюда больше не сунуться.
– Они, может, и не сунутся. Ты к ним сунешься Алеша. Их египетский флот всегда будет висеть над тобой дамокловым мечом.
– Но у нас не было Египта в планах кампании.
– Я думаю, Катя не спросит, зачем тебе подкрепление, но, на всякий случай придумай обоснование по дороге.
– И когда мне ехать?
– Да завтра и поезжай, Алешенька.
– А вторая просьба?
– Дай мне на время твой флагман, Алеша. Мне нужно прокатиться до Корсики.
– Там же сейчас французы, падре!
– Именно поэтому мне и нужен российский линкор.
– Хорошо я распоряжусь.
На следующий день, командующий Средиземноморским флотом России, граф Алексей Орлов сел в возок и в сопровождении небольшой охраны направился в Санкт-Петербург. А сухопутный генерал Салтыков взошел на линейный корабль «Три Иерарха» и приказал капитану взять курс на Корсику.
***
Губернатор Корсики граф де Марбо наслаждался теплым осенним днем в саду своей резиденции. И, как это обычно бывает, кто-нибудь да испортит хорошее настроение. Вон бежит лакей. Наверняка несет с собой дурную весть. Почему так бывает: хорошую весть лакеи донести не торопятся, а плохую – вон как, вприпрыжку тащит.
– Прибыл лейтенант береговой охраны, ваше превосходительство, со срочным донесением, – на одном дыхании доложил лакей.
– Впусти его сюда, – распорядился граф.
Не успел лакей скрыться за дверью, в сад ворвался офицер и без предисловий доложил:
– Русский линкор встал на рейде в бухте Аяччо, ваше превосходительство.
– Русский линкор?! Как он прошел?
– А кто бы ему помешал, ваше превосходительство? Да и он салютовал, сообщая, что идет с добрыми намерениями.
– Отправь к ним дежурную команду. Пусть узнают, чего хотят русские.
– Поздно, ваше превосходительство. Они уже идут сюда.
– Сюда? Все?
– Нет, ваше превосходительство. Только их генерал в сопровождении береговой охраны.
– Ну, и какой тогда смысл в твоем докладе?
– Я подумал вам лучше узнать заранее, ваше превосходительство.
– Заранее, – проворчал губернатор, – насколько ты их опередил?
– Думаю, на полчаса.
– Ступай.
Губернатор с сожалением поднялся с мягкого пуфа, глубоко вздохнул и, не спеша, направился в дом. От хорошего настроения не осталось и следа. Зачем русский генерал появился на Корсике? Франция официально не воюет с Россией, хотя негласно поддерживает османов. Русские это знают и могут пойти на ответный недружественный шаг. Например, захватят Корсику и выставят условия Франции. От этих русских можно ждать чего угодно.
Когда русский генерал входил в дом в сопровождении двух офицеров береговой охраны, де Марбо приготовился дать ему отпор во всем, на чем бы тот не настаивал.
– Отпустите своих офицеров, граф, – с порога произнес вошедший.
Услышав голос генерала, губернатор остолбенел. Он стоял с открытым ртом, недоуменно уставившись на генерала. Из ступора его вывела повторная просьба важного гостя:
– Граф, нам нужно поговорить наедине.
– Да, да, конечно, – пробормотал де Марбо и уже громче скомандовал охране, – выйдите за дверь!
– Присаживайтесь, граф, – произнес гость, опустившись в одно из кресел, – удивлены?
– Да, я…– губернатор сглотнул комок, застрявший в горле, – простите, мессир, я не выполнил ваше поручение.
– Вы о золоте Паоли? Забудьте. Это уже не актуально. Я все выяснил. Сейчас у меня к вам дело другого рода.
– Я весь к вашим услугам, мессир.
– Для начала, граф, пошлите кого-нибудь в город разузнать о семье некоего Шарля Бонапарта.
– Я сей же час кого-нибудь пошлю, – губернатор кинулся из комнаты, обрадованный, что задание такое легкое.
Вскоре он вернулся с сияющей улыбкой на лице:
– Через два часа у вас будут исчерпывающие сведения об этой семье, мессир, – объявил губернатор. – Может быть, пока ждем, не откажетесь со мной отобедать?
– Вы же знаете, Марбо, я не ем в гостях. Лучше расскажите мне, какие депеши вам шлют из Парижа, относительно русских?
– Да, все, как обычно: поддерживать нейтралитет, в конфликт не вступать… Простите, мессир, ваша форма… вы пошли на службу к русским?
– Фи, Марбо! Я никогда никому не служу. Этот маскарад для отвлечения внимания. Ни одна живая душа не должная знать, кто у вас был под маской русского генерала.
– Но ведь меня спросят, с какой целью русские нанесли мне визит.
– Обязательно спросят. Ответите, что русские приходили предложить нейтралитет, а вы милостиво согласились.
– Благодарю, мессир, – с чувством облегчения произнес губернатор.
Спустя два часа, де Марбо пересказывал гостю сведения, которые удалось собрать посланными агентами. Генерал слушал, не перебивая, лишь однажды задав уточняющий вопрос:
– Когда, вы говорите, родился второй ребенок?
Губернатор посмотрел в предоставленную агентами бумагу и ответил:
– Пятнадцатого августа прошлого года. Наречен Наполеоном.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнул генерал, – я поручаю вам, граф де Марбо, стать неофициальным опекуном и финансистом этого мальчика. Заботьтесь о нем, как о собственном сыне. Делайте что хотите, но его должна ждать военная карьера.
– Я все понял, мессир. Но под каким соусом я должен помогать мальчику?
– Придумайте что-нибудь. Станьте ему крестным отцом, а его отцу найдите приличную должность.
Губернатор кивнул и, будто вспомнив о чем-то, заглянул в бумагу, которую до сих пор держал в руке.
– Здесь написано, что его окрестили сразу после рождения, мессир.
– Ничего страшного. Убедите родителей пройти этот обряд повторно. Лишним не будет.
– Можете на меня положиться, мессир.
– В таком случае я вас покидаю, граф. Деньги вы получите в ближайшее время.
Генерал встал, протянул вперед руку с перстнем гроссмейстера ордена тамплиеров, дождался, пока де Марбо исполнит ритуал, предписанный «посвященному рыцарю», и направился к выходу.
Глава 4. Русская карта.
В Санкт-Петербурге граф Алексей Григорьевич Орлов был обласкан императрицей. Имения с тысячами душ крестьян, ордена, специально отчеканенная в его честь медаль, сундук денег, право носить приставку «Чесменский» к своему имени – все это сыпалось на него, как из рога изобилия. Но просьбу победителя османов об аудиенции наедине Екатерина будто не слышала.
Алексей Григорьевич и сам уже не знал, нужно ли ему встречаться с императрицей тет-а-тет. Все, зачем он ехал в столицу, разрешилось и без этой встречи. Екатерина, не читая, подмахнула все представления и патенты на генеральские чины. В числе прочих оказался и патент на имя Салтыкова Дениса Федоровича, который до этого даже рядовым не служил в российской армии. Не возникли у императрицы и вопросы о подкреплении Средиземного флота новыми эскадрами. Более того, Екатерина обрадовала графа, что одна эскадра уже в пути. Еще две эскадры комплектуются из новых и восстановленных судов.
У графа создалось впечатление, что его поскорее хотят сплавить с глаз долой к месту службы. Никого здесь не интересовали его планы военной компании, не ставились цели. Заседание Государственного Совета герой Чесмы покинул в растерянности. У него накопилось немало вопросов, ответы на которые мог дать только один человек – его брат Григорий. К нему Алексей Григорьевич и отправился.
Брат оказался дома, но спал. Спал в три часа пополудни!
– Разбудите, – властно приказал граф слугам.
– Не велено, ваше сиятельство, – невозмутимо ответил один из них.
– Разбудите. Третий раз повторять не буду.
– Не губите, ваше сиятельство. Не велено.
Граф молча подошел к двум слугам, загородившим проход в спальню своего господина, схватил их огромными ручищами за шеи и отшвырнул в разные стороны. Еще не отойдя от возбуждения, он с такой же силой рванул распашные двери спальни, едва не сорвав их с петель.
– Гриша, вставай! Сколько можно спать? – громовым голосом Алексей возвестил о своем прибытии.
– А, Алеша, чего ты так рано?
– Рано?! Время за полдень! Ты почему не был на Совете?
– Да, я… мне не сказали, что Совет собирается.
– Так найти не могли, наверное. Гулял, небось, опять до утра?
– Да, ладно, тебе, Алеша! Здесь и без тебя хватает, кому мораль мне читать. Лучше сам расскажи, как ты, какие успехи в амурных делах?
– В амурных? Вообще-то я там воюю, Гриша. А вы здесь чем занимаетесь? Что с Катей?
– А что с Катей?
– Она избегает личной встречи. Вокруг нее куча прихлебателей. Меня чуть ни стошнило от их лести, а она воспринимает все, как должное.
– Да, Катя изменилась.
– Гриша, устрой мне с ней встречу. Я хочу узнать, в чем причина. Может, ей снова нужна наша помощь?
– Понимаешь, Алеша, я не могу пойти к императрице, когда захочу. Мне дозволено являться, только когда она возжелает, – с сарказмом выделяя слова «императрица» и «возжелает», понуро проговорил Григорий Григорьевич.
– Так вы что с ней больше не … того?
– Я же говорю, Алеша, «того», только когда она этого захочет.
– Да, дела… Как такое могло случиться, Гриша? Наверняка, Катя узнала о твоих похождениях?
– Если бы. Так бы хоть не обидно было. Нет, Алеша. Она просто однажды решила, что стала настоящей императрицей. Она думает о себе, как о просвещенной государыне. Она думает, что лучше других знает нужды России. Теперь все, кто знал ее растерянной девочкой, вошли в немилость.
– А может так и есть, Гриша.
– Конечно, так и есть!
– Да я не о том. Может, именно она и знает лучше других нужды России? Ты же помнишь, Благодетель наш только с ней об этом говорил. А еще что он говорил? Забыл? Он говорил: Катька умная, а где умом не возьмет, там хитростью добьется.
– Раньше я тоже так думал. А теперь смотрю: дура дурой.
– Это потому что спать с тобой перестала, Гриша? – улыбаясь реплике брата, попросил уточнить мысль Алексей.
– Поэтому – тоже, но не только. Вот объясни мне, зачем она тащит сюда всяких иностранцев? Володя, как-то попросил меня походатайствовать за одного ученого…
– Наш брат Володя?
– Ну, да. Ты же помнишь, что он директор Академии наук? Так вот, знаешь, что она мне сказала?
– Что?
– «Не твое это, Гриша. Не лезь, куда не понимаешь. А что, до ученого, то хороший ученый сам себе дорогу пробьет». Ты понял? Иностранцам: и подъемных десять тыщ, и жилье казенное, и полный пансион, и дело выбирай, какое хочешь. А нашим? Кукиш с маслом! Пробивай сам себе дорогу.
– Вот что, Гриша, поживу-ка я у тебя месяц, другой. Поглядим, обмозгуем, авось что и придумаем.
План, который только что сложился в голове Алексея, был прост: обойти всех соратников по перевороту 1762 года, расспросить их и составить объективное мнение. Уж больно в Гришиной оценке обида просвечивает. Однако, потратив две недели на пустые разъезды, никого, кроме Петра Пассека, не нашел. Все они оказались или усланными в родовые имения или заграницей. Да и Пассек не горел желанием откровенничать.
– Ты меня, Алексей Григорьевич, насчет государыни не пытай. Не моего ума это дело: ее деяния обсуждать, – сходу заявил Петр Богданович, пресекая даже попытку расспросов.
– Да бог с ней, с государыней, Петр Богданович. Ты мне скажи, где все наши? Где Екатерина Романовна?
– Вот что я скажу, Алексей Григорьевич, завтра меня будут пытать, какие разговоры ты со мной вел. Лучше я промолчу.
Алексей ушел, не попрощавшись, а на следующий день получил письменное предписание явиться на высочайшую аудиенцию.
Екатерина приняла графа в своем рабочем кабинете.
– Что-то ты, Алесей Григорьевич, загостился в столице, – сразу взяла быка за рога императрица, – флот без командира оставил. А ну, как турки демарш предпримут? Кто отвечать будет? Возвращайся-ка ты к своим обязанностям, а здесь, слава богу, есть, кому с делами управляться.
– Государыня, я… – собрался начать долгий разговор граф.
– Поезжай, Алексей Григорьевич, – не дав ему слово, устало закончила разговор Екатерина.
Вот тебе и «Катенька»! Чего она боится? Неужто она думает, что мы власть с ней делить собрались? Этот вопрос Алексей и задал своему брату, когда закончил все сборы к отъезду.
– Ты не поверишь, Алеша, когда я скажу, чего она боится, – после недолгого раздумья ответил Григорий Григорьевич, – она мужа своего боится.
– Мужа?! Так он, вроде, того…
– Видать их много было, – рассмеялся Григорий. – Недавно у нас уже четвертый «царь Петр Федорович» объявился.
– Вот как? Не знал. Только не пойму, чего их бояться? С самозванцами разговор короткий: голову долой.
– Я ей так и говорил. Но она теперь других слушает. Кто-то ей напел, что народ взбунтуется, если самозванца на голову укротить. Вот она их всех в Нерчинск и ссылает. Скоро там простых каторжан меньше, чем «царей» будет.
– Объясни мне, Гриша, чего самозванцев бояться? За ними, что иноземные армии стоят, как за Лжедмитрием?
–Понимаешь, Алеша, стоит самозванцу кликнуть, что он царь, незаконной царицей изгнанный, как к нему народ толпами стекается.
– Да, любит наш народ справедливость, – ухмыльнулся Алексей. – Знали бы люди, что за царь был Петя Гольштейнский, небось сами разорвали б самозванца. А, Гриш?
– Да уж.
– Ладно, Гриша, давай прощаться. На войну иду, как-никак.
Прощанье братьев было коротким. Они обнялись, Алексей уселся в возок и через пару минут скрылся из виду.
***
Ливорно. Июнь. Жара. Граф Алексей Орлов удобно устроился в тени беседки на своей вилле. В руке у него бокал охлажденного белого вина. В такую жару других напитков он не признавал. Если бы кто-то мог наблюдать за графом со стороны целый день, то ему могло показаться, что граф Алексей никогда не выпускает из рук бокал. Он пил целыми днями, но допьяна ни разу не напивался. Виной тому была хандра. Она оказалась сильней вина, и чем больше граф пил, тем сильней хандра сопротивлялась.
– Что, Алешенька не весел, что ты голову повесил? – от неожиданности Алексей вздрогнул и пролил на себя полбокала вина.
– Вы, падре мио?! – быстро взяв себя в руки, но, не скрывая удивления, воскликнул русский граф.
– Если, кто-то выглядит, как я, говорит, как я, то это и есть я. Ты же не это хотел спросить, сын мой?
– А что я хотел спросить? – еще не протрезвев, включился в разговор Орлов.
– Ты хотел спросить, что делать дальше.
– В этот раз вы не угадали, падре. Я больше ничего не хочу делать. Катьке это не нужно. Ей нужно, чтобы мы не болтались у нее перед глазами.
– Эх, Алеша… Ты разве «Катьке» служишь? Ты России служишь! Хватит хандрить, граф Орлов!
Алексей поднес бокал к губам, но пить не стал. Он выплеснул вино в траву, поставил бокал на стол и совершенно трезвым голосом спросил:
– Что мне делать дальше, падре?
– То же что и раньше, Алеша, бить турок.
– Мало сил у меня для сухопутных операций, а флот свой басурмане попрятали.
– Знаю, Алеша, и хочу помочь тебе.
– Помочь? Но чем?
– Ты привез мне патент на генеральский чин?
– Да, привез. Сейчас в дом сбегаю.
– Не надо. Пусть пока у тебя побудет. Хочу к тебе на службу поступить.
– Вы?!
– А что? Думаешь, не справлюсь? Если серьезно, Алеша, давно у меня мысль созрела: создать службу лазутчиков.
– Лазутчиков? Зачем?
– Чтобы замышления врагов заранее знать, чтобы врагу неприятности в его землях учинять, чтобы врагов твоих врагов на свою сторону перетягивать. Ты знаешь, Алеша, что в Леванте и Египте есть много врагов османов?
– Слышал.
– Вот! Их нужно подбодрить, пообещать нашу поддержку и пусть басурмане бьются между собой.
– Простите, падре мио, но зачем нам Левант и Египет?
– Видишь ли, Алеша, за усы дернуть султана ты сейчас не можешь: Дарданеллы тебе не пройти. Так давай подергаем его за хвост, и тем вынудим распылять свои войска.
– Что от меня требуется?
– Выделишь мне базу на Паросе и отпишешь дюжину самых храбрых офицеров, а сам принимай новую эскадру. Надо добивать басурманский флот.
– Мы вместе идем на Парос?
– Да, Алеша. И если у тебя по этому поводу вопросов нет, у меня есть вопрос.
– Я слушаю, падре.
– Что случилось в Санкт-Петербурге и почему ты недоволен Екатериной?
Этот вопрос лишь на мгновение ввел в замешательство Алексея. Должен ли он отвечать? А как иначе? Человек, которого заговорщики памятного 1762 года звали не иначе, как Благодетель, имел право знать, во что превратилось его детище. Поэтому Алексей, не скрывая, поделился своими тревогами по поводу изменения отношения императрицы к своим бывшим ближайшим соратникам. Не мог Алексей и пройти мимо рассказа брата о страхах русской императрицы, относительно самозванцев.
– Не могу я этого понять, отец мой. От того и в хандру впал – закончил свой рассказ граф Орлов.
– А чего ты понять не можешь? Известно ведь: у бабы ум короток, а память – еще короче. Нам обиду на это держать – самим глупостью заразиться. Могу только повторить: не ей мы служим, а отечеству.
Инспекцию состояния флота перед предстоящей компанией граф Орлов и генерал Салтыков учиняли совместно. Налицо оказалось полное отсутствие провианта и, что еще хуже, достоверных сведений о противнике.
– Вот, Алеша, найди-ка ты османский флот без лазутчиков, – как будто продолжая только что прерванный разговор, промолвил Салтыков.
– Вижу, что вы правы, как, впрочем, и всегда. Я уже распорядился подбирать команду из бравых офицеров.
– Вот и славно! Через полгода я из них знатных лазутчиков сделаю. А ты пока провиантом займись.
До конца 1771 года, опустошив все прибрежные базы провианта турков, российский флот подготовился к решительной компании, которую планировали начать весной и закончить осенью следующего года. К этому же моменту у командующего флотом должно сложиться ясное представление о расположении сил неприятеля.
Так и произошло. В мае месяце 1772 года Салтыков представил Алексею Орлову полный расклад сил османов на побережье и на море. Уж очень он был удачным для русских. К этому моменту Порта не смогла собрать весь свой флот в единый кулак, и можно было легко разбить его по частям.
Началась подготовка к походу. На суда загружали порох, ядра, пули и провиант. И в этот момент пришла высочайшая депеша из Санкт-Петербурга: немедленно прекратить все военные действия вплоть до особого распоряжения. Начались мирные переговоры в Фокшанах.
Алексей Орлов был взбешен. Он понимал, что за время перемирия турки перегруппируются, соберутся в кулак и разгромить их будет сложнее. Да и сведения от лазутчиков, собранные с таким трудом, окажутся устарелыми. Генерал Салтыков не пытался унять гнев Алексея, наоборот он его всячески раздувал.
В конце концов, генерал убедил графа выдать ему грамоту полномочного представителя российского Средиземного флота на переговорах в Фокшанах.
***
Ранним утром 21 июня 1772 года казачий разъезд патрулировал дорогу на окраине небольшого села Кременчуг, что раскинулось на равнине в двух верстах от правого берега Днестра. Здесь, в глубоком тылу русской армии, казаки охраняли провиантские обозы и отлавливали дезертиров. Бывало, что и польские лазутчики попадались. Самим туркам выступать в роли лазутчиков было несподручно, и они широко использовали для этой цели союзных с ними поляков.