Хрустальная тайна

Иллюстратор Никонова В.П.

Корректор Сулименко В.И.

Консультант Федорюк Ю.Я.

Консультант Юсиф Юнис

© Наталья Олива, 2018

© Никонова В.П., иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4493-3037-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Уважаемый читатель!

Эта история от начала до конца является художественным вымыслом. И хотя в ней упоминаются известные личности, автор не претендует на историческую достоверность описываемых событий.

Приятного чтения!

Глава 1

Снова суббота, а за ней воскресенье. Тоска! Эти два дня Андрей недолюбливал за то, что они были выходными. Хотя чего-чего, а работы, кроме оперативной, у него было предостаточно, взять те же документы. А делать её он мог и дома, при желании, конечно. Однако желания такого не наблюдалось. Андрей проводил чёткую границу между работой на работе и работой дома. Работа дома в его понимании была домашней: прибраться, устроить постирушку, что-то приготовить перекусить и прочие хозяйственные мелочи. Даже прихватив с собой на выходные пару папок с документами и имея реальную возможность их изучить, он вспоминал о них только в понедельник.

Андрею исполнилось тридцать пять, но женат он не был. Не сложилось, не срослось, не склеилось. И где же ты, та половинка, которую Бог создал именно для него? Где ты ходишь, и долго ли ещё будешь искать своего героя? А он здесь, лежит на диване в своей питерской квартире и проклинает этот день по имени Суббота. Так ты долго ещё будешь искать, надо самому браться за дело! С этим решением Андрей Вячеславович Летов поднялся, наконец, с дивана и поплёлся на кухню жарить себе яичницу. Когда три яичных солнца уже забрызгали маслом в сковородке, зазвонил мобильный телефон. «Господи, хоть бы с работы», – проблеснула надежда трудоголика, и сердце бешено заколотилось, когда он увидел на дисплее заветный номер родного отделения полиции.

– Слушаю.

– Дежурный Звягин. Андрей Вячеславович, вам срочно нужно прибыть в отделение.

– Что стряслось?

– Не знаю, но генерал-майор уже здесь.

– Сейчас буду.

Вскоре он был на месте. Навстречу ему по коридору шёл начальник Отдела по борьбе с хищениями исторических и культурных ценностей Управления уголовного розыска ГУВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области генерал-майор полиции Виктор Фёдорович Рытвин.

– Здравствуй, майор, – пожимая руку, обратился он к Летову, – едем в аэропорт, по дороге всё объясню. Дело наклёвывается чрезвычайной важности, – продолжил Рытвин уже в машине. – Таможенники при досмотре накрыли одного товарища. Так вот, товарищ этот пытался вывезти во Францию раритетную фарфоровую статуэтку. Эксперт уже на месте, работает с конфискованной вещью. Не удивлюсь, если это та самая китайская статуэтка из коллекции Приставчука, пропавшая чуть больше месяца назад. Наша задача – выяснить, кому во Франции он хотел её продать. Думаю, он вёз её конкретному коллекционеру. Такие вещи просто так наудачу не вывозят, это явный заказ.

В отделе полиции «Пулково» их уже ждали. Полицейские пообщались с таможенниками, производившими досмотр, и подошли к специалисту-искусствоведу.

– О, знакомые всё люди, даже не сомневался, что увижу именно тебя, Антонов, – приветствовал эксперта Рытвин.

– Ну, как же без меня? Вы ж без меня, что дети малые без мамки, – поддержал шутливый тон полицейского ведущий эксперт Эрмитажа Павел Иванович Антонов.

– Что за вещица? – поинтересовался Рытвин у эксперта.

– Да вот, полюбуйтесь.

Он показал на стол, где стояла статуэтка. Это была фигурка собаки, обнажившей в оскале острые зубы. Казалось, она вот-вот набросится на своего противника и разорвёт того в клочья.

– Впечатляет! – восхищённо заметил Андрей. – Всего лишь глиняная фигурка, а столько динамики, что невольно ожидаешь броска в свою сторону. А какое реально зверское выражение морды! Не хотел бы я встретиться с такой собачкой где-нибудь в тёмной подворотне.

– Позвольте с вами не согласиться, – возразил эксперт. – Эта, как вы сказали, глиняная фигурка является восхитительным образцом восточного искусства. Перед вами уникальный китайский фарфор. Этой собачке примерно пятьсот – шестьсот лет. Точно скажу, когда проведу более тщательное исследование. Однако думаю, что не ошибся, и это Китай XIV – XV века.

– На чём же прокололся наш любитель старины? – полюбопытствовал Рытвин.

Вместо ответа эксперт показал на соседний стол. На нём стояли ещё две одинаковые фигурки собаки. Антонов взял их со стола и поставил рядом.

– А теперь найдите отличия.

На первый взгляд все три статуэтки были совершенно одинаковыми.

– Ну, и в чём же разница? Я не вижу никаких явных различий, – с удивлением спросил эксперта Андрей Летов.

– Разница лишь в том, что две фигурки керамические, а одна фарфоровая. Если внимательно присмотреться, то можно увидеть, что статуэтка в центре более тонкая, полупрозрачная. Ещё разница в возрасте – эти две современные, совсем свежие. Копии изготавливались на заказ, чтобы проще было пройти таможню. Часто туристы везут сувениры в нескольких экземплярах в качестве подарка друзьям и родственникам.

– Тогда вообще непонятно, как таможенникам удалось понять, что одна из статуэток является произведением искусства, а не обычным ширпотребом.

– Таможенники говорят, что обратили внимание на некоторую нервозность пассажира при досмотре. Они ведь все психологи. А потом уже выяснилось, что задекларированная как сувенир керамическая статуэтка в количестве трёх штук оказалась знакомой. Проверили по каталогу похищенных ценностей. И хотя владелец утверждал, что это всего лишь копии и везёт он их в подарок другу, что-то заставило таможенников засомневаться. Они и сами не могут объяснить, что именно. Я думаю, сработала интуиция. Решили проверить на всякий случай. Вот вас и вызвали. Сколько различных маскировок я повидал за свою профессиональную карьеру! Впору составлять инструкцию для таможни. Не стану раскрывать профессиональные секреты, однако я сходу определил, где керамика, а где фарфор.

– Похоже, это династия Мин, – заметил Рытвин.

Брови эксперта взлетели вверх от удивления.

– Да, я предполагаю, что именно так оно и есть. Но позвольте, как вы это определили?

– Не удивляйтесь, я не конкурент вашему профессионализму, – улыбнулся Рытвин, – просто похожая вещь была недавно похищена из одной частной коллекции. Коллекционер заявил её как фарфоровую статуэтку эпохи династии Мин. Хотя не факт, что это именно та статуэтка. В этом нам, а прежде всего вам, предстоит разобраться. Ну что, Андрей Вячеславович, – обратился он к Летову, – идём, побеседуем с горе – контрабандистом.

После допроса задержанного Рытвин с Летовым вернулись в отделение полиции. Они и ещё несколько сотрудников отдела что-то жарко обсуждали, спорили и, в конце концов, определились с дальнейшими действиями. После завершения оперативки в кабинете остались только Рытвин и Летов.

– Всё-таки здорово, Андрей, что ты владеешь французским языком. Очень нам кстати это обстоятельство.

– И не только французским, Виктор Фёдорович. Я также в совершенстве владею и английским и немецким языками. Перед тем как поступить в Санкт-Петербургский университет МВД, я окончил факультет романо-германской филологии при МГУ. Я по своей первой профессии – лингвист, переводчик.

– Я знаю, читал твоё личное дело. Всё вот спросить хотел, да не было удобного случая. Что же тебя сподвигло так кардинально сменить профессию и стать опером?

– Не просто опером, заметьте, Виктор Фёдорович, а опером в сфере искусства! А к смене профессии меня подтолкнула история, которая произошла в моей семье. Мои родители умерли один за другим, когда мне было четырнадцать лет. Я остался на попечении бабушки и дедушки. Любили они меня безмерно, хоть и старались быть строгими. И я их любил, особенно бабушку. Её я боготворил. Бабушка пережила блокаду, много бед и потерь выпало на её долю. Но эти беды не ожесточили её, более доброго человека я в своей жизни не встречал. А ещё она всегда была оптимисткой и глубоко верующим человеком. Говорила, что не опускать руки в самые тяжёлые времена ей помогала вера в Бога. Однако в церковь ходила редко, поскольку болели ноги, и выстоять службу до конца она не могла, а сидеть на скамеечке считала недопустимым. Каждое утро и вечер она молилась дома у иконы. Икона эта особенная была. Очень старая – XVI век, в тяжёлом серебряном окладе. Если верить семейному преданию, то икону эту подарил моему далёкому предку сам митрополит Филипп в то время, когда уже был лишён сана, и по приказу Ивана Грозного заточён в Никольский монастырь. Однако люди любили Филиппа и толпами приходили к святому человеку. Так со своим горем пришёл к нему и мой далёкий предок. Единственный сын, простудившись, умирал в горячке. В утешение Филипп снял со стены икону, благословил ею просящего и отдал со словами: «Пусть пребывает в роду твоём сей святой лик и будет заступником и охранителем его». Икону повесили у изголовья больного, и тот выздоровел. С тех пор и стали почитать эту икону как хранительницу рода. Много раз бабушке предлагали продать её за большие деньги. Отказывалась, хотя и нуждалась, ведь тянула меня одна, дедушка умер вскоре после родителей. Говорила, что мама её не осмелилась продать икону в голодные годы, а сейчас зачем? Не голодаем ведь! Считала это страшным грехом и завещала мне эту икону беречь и дальше передавать по наследству. Была уверена, что она охраняет наш род. Так и молилась на неё, пока однажды, вернувшись с дачи, мы не обнаружили, что в квартире побывали воры. Украли они фронтовые медали деда, все бабушкины ювелирные украшения, но самой чудовищной пропажей оказалась икона. Бабушка как увидела пустой угол, так и слегла. Больше не поднялась. Похоронил я её, а сам решил, что обязательно найду икону. Окончил университет МВД и вот тружусь, ищу украденные из музеев и частных коллекций ценности, не даю вывозить их за кордон.

– Да, – вздохнул Рытвин и неожиданно перешёл на доверительный тон. – А икону, Андрюша, ты обязательно найди. Если это родовая икона, то в роду быть должна. Это её предназначение. Тебе сколько годков? Тридцать пять! А семьи нет. Ты ведь последний в роду?

– Да.

– Ищи икону, Андрей, ищи.

У Андрея от этих слов Рытвина стало тяжело на душе. Он не хотел верить в то, что его одиночество связано каким-то образом с пропавшей иконой. И совсем уж не ожидал услышать такие слова от генерал-майора, человека далеко не сентиментального. Чтобы закрыть неприятную тему, он обратился к Рытвину.

– Детали операции мы обсудили, Виктор Фёдорович, какие ещё будут указания?

– Мы уже всё оговорили. В Париже тебя встретит наш французский коллега. Он сведёт с нужными людьми, через них ты выйдешь на заказчика. Будь предельно осторожен. Ставки очень высоки, как говорят, игра стоит свеч. Ну, ни пуха, ни пера!

– К чёрту.

Глава 2

Рене де Монтер, потомок знатного аристократического рода, уходящего своими корнями в далёкий XVI век, стоял у окна и любовался видом на парк в стиле «А-ля-Людовик». Господин де Монтер обожал своё поместье и, хотя жил в Париже, старался бывать здесь каждые выходные. Он нанял толкового управляющего, стараниями которого поместье всё ещё оставалось на плаву. Однако с каждым годом содержать родовой замок становилось всё труднее: его годовое обслуживание с обязательными отчислениями в исторические фонды составляло что-то около десяти процентов его стоимости, и господин де Монтер всё чаще стал задумываться о продаже замка.

В свои пятьдесят он был одинок. Авиационная катастрофа, произошедшая двадцать лет назад, лишила его семьи и наследников. От помешательства его тогда спасло увлечение коллекционированием предметов искусства и старины, которое впоследствии переросло в безудержную страсть. Эта страсть требовала немалых вложений, но де Монтер никогда не скупился. Он готов был заплатить огромные деньги за заколку Жозефины Богарне, древний манускрипт или карту. В его коллекции можно было увидеть редкие ювелирные украшения, принадлежавшие некогда известным людям, столовые приборы из фарфора и серебра, стоявшие на обеденных столах коронованных особ.

Посуда, кстати, была особой гордостью коллекционера. Он собирал сервизы. Вот и сегодня он ожидал гостя и очень нервничал. От того, что тот скажет, зависит, получит ли он ещё один предмет из легендарного хрустального сервиза. Цена его не заботила. Ради того чтобы заполучить все хрустальные предметы этого сервиза, он готов был продать даже родовое поместье, тем более что после его смерти его замок некому будет унаследовать, поскольку род де Монтер пресечётся.

О том, насколько безудержным было его стремление иметь вожделенный сервиз, свидетельствовал и тот факт, что господин де Монтер готов был преступить закон. Раньше он никогда не позволял себе приобретать предметы даже с малейшим намёком на их криминальную историю. Он покупал только «чистые вещи» у известных коллекционеров и частных лиц. Однако сегодня он ни перед чем не остановится: не важно, что очередной хрустальный предмет специально нанятые им люди обнаружили в одном из российских музеев. Кувшин Марии Антуанетты будет принадлежать ему. В конце концов, справедливость должна восторжествовать: этот сервиз принадлежал французской королеве, следовательно, должен находиться во Франции.

Когда де Монтер впервые увидел коллекцию хрустальных приборов из «Сервиза Королевы», он был очарован их красотой. Владелец сервиза Анри де Люзас был известным искусствоведом. Поговаривали, что он имеет прямое отношение к династии де Бурбон, и хрусталь достался ему по наследству от его венценосных предков. Но сам он по этому поводу только отшучивался. Изначально сервиз состоял из шести парных предметов. Из них до Люзаса дошли всего четыре, и ни один не был парным: графин для вина, бокал, креманка и ваза для фруктов. Пятый предмет – хрустальный стакан – Люзас выкупил из частной коллекции. Просьбу де Монтера продать все пять имеющихся в наличии предметов сервиза за фантастическую цену он вежливо, но твёрдо отклонил. В запале де Монтер в присутствии нескольких свидетелей пообещал, что найдёт недостающую часть сервиза, чего бы это ему ни стоило, и утрёт нос де Люзасу. Все восприняли это заявление как пари.

Вот именно с тех пор де Монтер и потерял покой. Была в этом хрустале какая-то магия, нечто мистическое, что лишало его сна. Хрусталь стал сниться ему, но самым удивительным было то, что сны повторялись с определённой периодичностью лишь с небольшой разницей в деталях. Всегда одно и то же: он стоит в своём кабинете возле окна, раздаётся стук в дверь. Входит прекрасная молодая женщина в великолепном платье эпохи Людовика с подносом в руках и, не проронив ни слова, подходит к нему. На её подносе стоит хрустальный предмет. Де Монтер с волнением берёт его в руки. Женщина, поклонившись, уходит, произнеся одно единственное слово: «Goodbye». Первый раз она принесла ему бокал.

Именно хрустальный бокал и стал первым предметом, положившим начало коллекции. Де Монтер купил его на аукционе, находясь в деловой поездке в Нью-Йорке совершенно случайно. Ну не чудо ли? О том, что из этого хрустального бокала пила сама французская королева, ни устроители аукциона, ни владелец, выставивший этот лот на продажу, по всей видимости, даже не догадывались. Иначе стартовая цена была бы раз в десять выше заявленной. Де Монтер предложил сразу такую сумму, что никто больше не стал бороться за этот лот. Когда он сообщил о своём приобретении де Люзасу, тот сначала не поверил. Однако после предъявления результатов экспертизы, которую предусмотрительно провёл де Монтер, ему пришлось признать подлинность бокала. Естественно, что Люзас предложил его продать и, конечно, получил отказ. Так между коллекционерами началось соперничество.

Буквально на следующую ночь, после того как хрустальный бокал занял своё место в замке, прекрасная незнакомка снова пришла к нему во сне. На этот раз она была одета в другое платье, а на её подносе стояла ваза для фруктов. Когда ваза оказалась в руках де Монтера, женщина, поклонившись, ушла. На прощание она сказала: «Au revoir». Ошеломлённый коллекционер понял, что следующим предметом сервиза станет ваза для фруктов, а найдёт он её во Франции. Когда внезапно возникли дела в Нанси, он уже не сомневался, что именно в этом городе найдёт интересующий его предмет. Так и случилось. Ноги сами привели его на антикварный рынок. Именно там де Монтер и купил вазу, которая стала вторым предметом в его коллекции. Затем в ней таким же образом появились стакан, креманка и графин для вина. Все предметы достались ему без особого труда, по чудесной подсказке прекрасной незнакомки. Де Монтер решил, что это сама Мария Антуанетта помогает ему, и если это так, то он просто обязан собрать весь сервиз воедино. Это убеждение постепенно переросло в манию. Коллекционер стал одержим этой идеей, которая превратилась в смысл его жизни.

Почему она обратилась именно к нему, чем он заслужил такую честь? Этот вопрос не выходил из головы, и чтобы найти хоть какое-то вразумительное объяснение, он засел за изучение истории своего рода. Оказалось, что его четырежды прабабка была фрейлиной Марии Антуанетты и её близкой подругой. Участь её была страшна: её растерзала беснующаяся революционная толпа. Это обстоятельство, о котором де Монтер ничего раньше не знал, и явилось, вероятно, тем поводом, который позволил королеве обратиться к нему. Других объяснений своим снам он не находил. Теперь возник другой вопрос: для чего ей понадобился сервиз? Всё это будоражило его воображение, и Монтер решил спросить об этом саму королеву. Однако во сне он не мог этого сделать, поэтому стал каждую неделю посещать Малый Трианон. О том, что Мария Антуанетта обожала этот дворец, знали все. И о том, что дух несчастной женщины не смог расстаться с местом, где она была так счастлива, тоже известно. Служители музея неоднократно видели её в садах Трианона, где она при жизни проводила почти всё свободное время. Де Монтер стал ходить сюда в надежде, что призрак королевы предстанет перед ним, и он получит ответ на свой вопрос: для чего он должен собрать сервиз? Однако она являлась ему только во снах.

Когда прекрасная королева, как называл её де Монтер, пришла к нему в очередной раз, на её подносе стоял хрустальный кувшин для воды. «До свидания», – услышал мужчина на прощание и проснулся. Значит, следующим предметом его коллекции станет кувшин, и находится он в России. Это такая огромная страна! В ней тысячи частных коллекций и не меньшее количество музеев. Искать кувшин в России – всё равно, что искать иголку в стоге сена. К поиску кувшина господин де Монтер решил подключить своего старого друга и душеприказчика Жана Зиновьена, который имел русские корни и сохранил весьма широкие связи в России. В его распоряжение были предоставлены солидные финансовые средства и неограниченная свобода действий, имеющие одну единственную цель – найти хрусталь, где бы он ни находился, и доставить его во Францию.

Мысли мужчины прервал управляющий, который пришёл сообщить о том, что долгожданный гость прибыл и что он не один. Господин де Монтер пригласил посетителей в кабинет.

– Прошу, господа, присаживайтесь, – хозяин указал на кресла возле старинного камина. – Сигару? – предложил он.

После того как гости закурили свои сигары, Рене де Монтер обратился с вопросом, ответ на который так хотел получить.

– Я так понимаю, мсье Зиновьен, у вас для меня есть важная информация?

– Вы не ошиблись, иначе я не сидел бы сейчас перед вами. Позвольте мне представить вам Виктора Славина. Я о нём рассказывал. Именно он будет руководить операцией в России.

Славин молча кивнул. За всё время он не произнёс ни одного слова. Это был высокий мужчина средних лет, брюнет с огромными чёрными глазами. На собеседника он смотрел пристально, не отводя глаз, и выдержать долго его взгляд было нелегко.

– Мсье Славин, – обратился к гостю де Монтер, – мсье Зиновьен мне уже рассказал о вас. И поскольку я плачу немалые деньги, мне хотелось бы услышать от вас лично о плане, который вы намерены осуществить по интересующему меня делу. Насколько вы уверены в успехе предприятия?

– На девяносто девять процентов, и говорю вам об этом прямо. Один процент я оставляю на случай форс-мажора.

– Мсье Славин шутит, он не провалил ещё ни одной операции, – поспешил успокоить собеседника Жан Зиновьен. – Третьяковка и Эрмитаж – его визитные карточки.

– Если можно, подробнее.

– Хорошо, – согласился Славин. – Вожделенный предмет находится в фондохранилище. И это обстоятельство облегчает нам задачу и увеличивает наши шансы в разы. Деньги творят чудеса! Он незаметно покинет фонды, и его исчезновение обнаружат только через несколько лет. А учитывая национальную черту, именуемую «разгильдяйство», вполне может быть не обнаружат вовсе.

– Что же это за музей?

– На этот вопрос я не могу вам ответить, мсье де Монтер. Тайна местонахождения интересующего вас предмета – это гарантия того, что вы не откажетесь от моих услуг, и козырь в моих руках: если мы не договоримся сейчас о цене, вы не сможете передать этот заказ другому исполнителю, а вот я смогу предложить товар любому коллекционеру. Смею утверждать, что в желающих недостатка не будет.

– Вас беспокоят гарантии, понимаю. А какие гарантии вы можете дать мне, мсье Славин?

– Пока желанная вещь не окажется в ваших руках, я не возьму с вас ни копейки. Кроме, разумеется, тех денег, которые понадобятся мне для подкупа хранителей фонда и на текущие расходы. С вами мы заключим письменный договор, который будет храниться в нотариальной конторе вашего друга мсье Жана. И как только он засвидетельствует получение вами заказа, вы перечислите на мой счёт всю причитающуюся мне сумму в полном объёме. Вас устроит такая гарантия, мсье де Монтер?

– Да, вполне. Мы можем приступить к составлению договора.

– Все бумаги уже готовы, – Зиновьен положил на журнальный столик несколько листков, – требуется только внимательно их изучить и, если вас всё устроит, поставить подпись.

– О, вы предусмотрительны, мсье Жан.

– Я ведь ваш нотариус и доверенное лицо, и я заинтересован в том, чтобы права моего клиента были соблюдены.

– Да, и ещё один момент, мсье де Монтер, – Славин отложил в сторону недокуренную сигару, – если, получив предмет, вы решите оставить меня без вознаграждения, информация, где находится музейный экспонат, немедленно окажется в компетентных органах. Шутить со мной не советую. Я на таких делах съел не одну собаку.

Когда все бумаги были подписаны и Виктор Славин ушёл, де Монтер обратился к своему другу:

– Я не могу избавиться от ощущения тревоги и того, что совершил ошибку. Не стоило доверяться этому русскому, да ещё к тому же питающемуся собаками.

– Дорогой Рене, вы успокоитесь, когда услышите имена известных всей Франции коллекционеров Жана Вальяна и Клода Кампо?

– Что? Они имели дело со Славиным?

– Да, иначе в их коллекциях не было бы тех вещей, которых уже нет ни в Третьяковке, ни в Эрмитаже. А собак он не ест, это просто образное выражение, означающее, что он опытный человек в делах такого рода.

– Но договор! Если он всплывёт…

– Не всплывёт, – перебил своего собеседника Жан Зиновьен, – вышеперечисленные господа так же, как и вы, заключали подобные письменные соглашения, чтобы обезопасить себя от мошенничества. Ведь мы не указываем в договоре, что Виктор Славин обязуется выкрасть для вас музейный экспонат. По договору он просто посредник и обязуется приобрести для вас ценную вещь у русского коллекционера. И только. Как говорят в России, «комар носа не подточит». Чего вы опасаетесь, Рене? Если операция сорвётся, вы, конечно, потеряете некую сумму. Но в сравнении с тем, что вы могли бы потерять, эта сумма – сущие копейки. Согласитесь. И потом, если операция всё же сорвётся, я тут же уничтожу бумаги, чтобы даже намёка не было на вашу связь со Славиным. Или вы сомневаетесь в моей порядочности и преданности вам?

– Что вы, что вы, Жан! Как вам такое в голову пришло? Мы с вами уже более двадцати лет ведём совместные дела, и за это время вы ни разу не дали мне повода усомниться в вас.

– Тогда считаю эту тему закрытой. Уже завтра я переведу, с вашего разрешения, разумеется, определённую сумму на счёт Славина, и всё, что вам останется, это ждать.

Собеседники ещё немного поговорили и распрощались. Рене де Монтер подошёл к окну и открыл его. Лёгкий ветерок зашуршал в складках портьер, вместе с ним в комнату ворвался птичий трезвон. «Как хорошо вам, птички. У вас нет никаких забот, – подумал де Монтер. – Вы всегда счастливы и веселы. И у меня тоже скоро появится повод для радости. Представляю себе, как удивится Люзас, когда увидит хрустальный кувшин! Это будет настоящий триумф, поскольку кувшина в коллекции де Люзаса нет, и никто из коллекционеров даже представления не имеет, где находится его парный близнец и сохранился ли он вообще». Угрюмое лицо Монтера озарила счастливая улыбка.