Каждому приходится сталкиваться с этим.
Твоё самое большое горе – это только твоё горе.
Надо собраться.
Достала из холодильника бутылку водки. Непочатая, с дозатором. Я ни как не могла открыть её. Пальцы скользили по рифлёной поверхности – не хватало сил открутить пробку.
Зашел Гриша и подхватил у меня бутылку. Быстро свернул пробку, дозатор вышел наружу.
– Лариса, я там уже всё убрал и снял с твоей мамы ночнушку.
– Спасибо, Гриш.
– Лариса, давай пока ты будешь её мыть, я приготовлю её платье.
– Мамин костюм в кресле у телевизора. Я говорила тебе. Уже всё готово. Спасибо. Я сейчас.
– Хорошо.
Он обнял меня, поцеловал в щеку и вернулся в спальню.
Я в чашке смешала пополам воду с водкой, достала из аптечки пачку стерильного бинта и пошла за ним.
Обнажённая мама лежала на кровати.
Я сложила из куска бинта подобие салфетки и, смачивая его в приготовленном растворе, принялась протирать маму. Каждый уголочек её тела. Её дыхание и хрипы заметно затухали.
Хлопнула дверь и я услышала голос Максима. Посмотрела на часы – десятый час – сын пришёл ночевать. Гриша объяснил ему, что, наверное, сегодня все лягут спать позже и провёл Максима на кухню.
Одинокая слеза пробежала у меня по щеке.
Мама очень похудела. И за три месяца часть мышц заметно, особенно слева, атрофировались.
Медики знали, что моя мама обречена. Григорий, как «воин жизни», смог добиться дать мне возможность ухаживать за ней.
За последний месяц я окончательно свыклась с потерей и уже не раз попрощалась с мамой.
Ком в горле. Слёзы сами текут, я их не вытираю.
Мне будет её очень не хватать. Я готова ухаживать за неё всё время, лишь бы она оставалась в моей жизни.
И вот, когда я протирал слежавшееся места в области бёдер, я почувствовала мамино прикосновение. Словно она поглаживала моё предплечье. Я приподняла глаза и увидела, как мама поднимает своё тело и садится.
– Гриша!!! Гриша!!!
На кухне задребезжала разбившаяся посуда и в спальню вбегает муж.
Подскакивает к кровати и бьёт мою маму в лицо.
– Гриша!!!
Я чувствую сильный захват матери у себя на запястье.
Григорий хватает мою руку и освобождает её. Не останавливается перед тем, чтобы сломать державшие меня пальцы.
– Гадство! Чёрт!
Мама укусила мужа за плечо, край футболки окрасился кровью.
Оттолкнув меня, Гриша бьёт мою маму ногой. Обнаженное мёртвое тело падает на кровать, на живот, концентрируясь для новой атаки. Муж хватает с пола прислонённый к стене нож гильотины и, запрыгнув на постель, наносит удар по шее.
Голова с глухим стуком падает на пол.
– Что там у вас? – в окне торчит физиономия Михаила, пытаясь сквозь занавески на окне рассмотреть происходящее в комнате.
Гриша смотрит на Мишу, на меня, на обезглавленное тело моей мамы. Сжимает окровавленное плечо.
Страх понимания. Ужас обреченности.
Дикий рёв раздаётся из груди мужа. Он бежит в комнату, хватает кобуру, достаёт пистолет.
Из кухни осторожно выглядывает Максим.
Приставив травматику к голове, совсем рядом с центром шрама в виде мишени, нажимает курок.
Каждому приходится сталкиваться с этим. Терять близких людей.
0.03 Александр Бамбуков
банально навести порядок
– Всё. Не забудь вытяжку выключить.
Я стряхнул сырые опилки с лопаты в мусорный ящик. Константин Григорьевич просил влажные и сухие опилки-срезки выбрасывать в разные контейнеры, так как он приторговывает дровами. Сейчас очень популярны стали кремации. И не газом в печи, а на костре, на свежем воздухе. Как в кино: плачешь и прощаешься с покойным всё время, что горит пламя. Плюс стопроцентная уверенность, что сгоревший мертвяк не восстанет. Мне на Григорьевича как-то начхать – он со мной не делится. От меня требуется лишь банально навести порядок, а все просьбы – это блаж.
Щелкнул по тумблеру отключения вентиляции. Практически сразу, поскрипывая ремнями, на улице затих мотор. Так же я отключил в столярке свет и направился в курилку, где уже собрались мои коллеги играть в карты до конца рабочего дня.
Ничего не поделаешь – завод – раньше 15–50 пропуск не отдадут и с территории не выпустят. Даже если у тебя вся работа выполнена. Конечно, мастер мог бы озадачить рабочих уборкой всей близлежащей территории, но Иваныч вроде мужик нормальный.
Как-то печально топать по длинному коридору столярного цеха мимо давно уже не используемых фрезерных станков. Вот печальный результат работы за сегодняшний день – десяток деревянных ящиков двух видов по госту. Приплыли! Станочники пятого-шестого разряда колотят ящики.
Достал сигарету с зажигалкой и закурил. Работаем на сделке, но на ящиках ни хрена не заработаешь. А ведь когда-то фуры в очередь стояли на погрузку мебели нашего производства. К черту – последнею неделю дорабатываю, а там пойду в охрану на завод радиоизмерительных приборов. Зарплата, конечно, немного поменьше, зато целый день сидишь на жопе, а не спину горбатишь.
– Ты там не офуел посреди столярки курить!!! – заорал Иваныч из курилки. – Сейчас начальник пойдёт мимо и застукает. Затем меня на ковёр жопой вперёд пригласит. Давай бегом сюда, уже раздали и тебя ждём.
Я зашёл в курилку.
В небольшой каморке, сидя за длинным столом, наш мастер препирался с бригадиром Серёгой.
