Мистейка

– Я люблю читать, – отчётливо произнесла она и с вызовом посмотрела на одноклассников.

– Расскажи нам, пожалуйста, что ты прочитала летом? – оживился Лев Николаевич.

– «Анну Каренину», – ответила девочка. Лев Николаевич насторожился: уж не связанная ли это с его именем шутка?

– Понравилось? – спросил он.

– Очень, – ответила Милана.

– Что же именно?

– А именно, как Анна под поезд бросилась! У неё ещё красный мешочек был. Вы случайно не знаете, что бы там могло быть?

Лев Николаевич опешил. К такому обороту он готов не был.

– Где? – растерянно спросил он.

– Ну, в мешочке, – пояснила Милана. – Он там несколько раз упоминается. Сначала, когда она уже хотела лечь на рельсы, красный мешочек ей помешал, но она откинула его прочь, и тогда уже у неё всё получилось! Я и в интернете смотрела, да только не верится, что у неё там были батистовые платочки, должно быть что-то ещё

Лев Николаевич читал роман давно, и про «красный мешочек» не помнил решительно ничего.

– Палюбасу косметичка – категорически предположила красивая девочка с большими круглыми, сильно накрашенными глазами. Лев мельком глянул в список: Таня Дуринг. «Ишь ты какая, – восхищённо подумал он, – наверное, отличница!»

– Да вряд ли, я уже думала об этом, – задумчиво сказала Милана.

– Может быть, книга, – наобум брякнул Лев Николаевич.

– Книга,… какая? – в глазах Миланы засветился интерес, который, несмотря на затруднительное положение, сразу расположил к ней учителя.

– Библия, – голосом, выдающим хронический гайморит, произнесла некрасивая девочка с третьей парты. Кроме хронического гайморита, у неё был ещё и хронический отит, поэтому одно ухо у неё всегда было заткнуто ватой. Второе ухо тоже нуждалось в турунде, на что указывали выделения, но тогда Надя совсем бы ничего не слышала.

– Раздался голос из параши, – прокомментировали с «камчатки» и:

– Ты ваще пасть завали, сектантка тупая! – донеслось оттуда же.

К счастью, Надя ничего этого не услышала и безмятежно уставилась в потолок. Хотя… возможно, что и услышала.

– Может, Библия, а может, и не Библия, – таинственно произнесла Милана. – Там упоминается английский роман, но, я думаю, всё не так просто.

– Палюбасу не Библия, – сочла своим долгом вставить сильным голосом

Таня.

– А зачем она под поезд кинулась? – заинтересовался Рыбаков.

– Она по ходу в «Синего кита» играла!

– Не, в «Тихий дом!»

– «Беги или умри!»

– В «Красную сову», в «Красную сову!»

– Да это ваще отстой в натуре! В это сейчас уже не играют! Сейчас играют в «Одинокого лебедя»!

Класс оживился. В двери появилась голова с рыжими всклоченными волосами и хищным, ощеренным ртом – ребята немного притихли. Голова блеснула очками и исчезла.

– Ну и что, что отстой, она же сама древняя, когда ещё про неё кино показывали!

Но тут прозвенел спасительный звонок.

– Домашнее задание…, – начал было Лев Николаевич, но в классе уже осталось только два человека: Рыбаков, который никак не мог вытащить засунутый в половую щель карандаш, и Милана.

Лев Николаевич вытер вспотевшее лицо и отправился в учительскую перевести дух, благо следующим уроком у него было окошко, через которое он намеревался глотнуть глоточек свежего воздуха. Но глотнул совсем другого.

В учительской уже находилось несколько человек, включая директора и завуча.

– Как прошёл первый урок? – поинтересовался директор.

– Нормально, – ответил Лев Николаевич.

– Что-то у вас очень шумно было. Знаете, так шумно бывает, когда учитель не готов к уроку, – вмешалась завуч Аида Сатановна, чью голову увидели в классе, и пронзительно уставилась Льву Николаевичу в глаза сверкающими очками.

Но директор сменил тему:

– Опять вчера к нашим сектантам менты приезжали. Уж разогнали бы нахер эту блатхату, спокойней бы было.

– Что за блатхата? – угодливо поинтересовался тоже вновь прибывший учитель химии, высокий и красивый парень.

– «Свидетели Иеговы»1 у нас обосновались, житья не дают. С утра до ночи таскаются, брошюрки свои пропихивают да какую-то невнятную лабуду несут, – ответил директор.

– Чего там невнятного, – включилась в разговор учительница самопознания с очень тихим, сорванным голосом по кличке «Панихида», – они спасутся и обретут жизнь вечную, а все остальные сгорят в гиене огненной, и будет им плач и скрежет зубовный! Да вы лучше сами приходите, послушаете учителя, сегодня в 4:20, кстати, проповедь в Божьем Доме будет, там сами всё и узнаете.

Неожиданно в беседу вступила тоже недавно приехавшая из города учительница :

– Жуткая история вспомнилась. Мы тогда ещё в городе жили. Была у меня подружка Лера, мы жили на одной площадке и дружили с пелёнок. Училась хорошо, танцами занималась, твёрком. В 15 лет от парней у неё отбоя не было, ей стало не до меня, и мы начали меньше общаться: ей казалось, что я ей завидую. Неожиданно у неё развелись родители. Разлад в семье она почувствовала года два назад, но родители хорошо скрывали свои отношения от единственной дочери. И вдруг отец собрал вещи и сказал дочери, в которой он души не чаял, что теперь они будут видеться только по воскресеньям. Лерка так кричала, что у нас на кухне было слышно: «Папочка, миленький, не уходи, не бросай нас…». Она после этого два дня в школу не ходила и телефон не брала. Когда я её увидела, она лет на 5 постаревшей выглядела. Бледная такая, серьёзная, и волосы в пучок, как у бабушки, собраны. Стали мы с ней опять общаться, но её не узнать стало. Грустная все время такая ходит, танцы забросила.

Идём раз со школы, а навстречу нам парень с девушкой идут, улыбаются, как родным; приветливые-приветливые такие и счастливые. Подошли, поздоровались. Смотрят ясными и добрыми глазами. Спросили, можем ли им уделить несколько минуток. Я домой сильно торопилась, надо было успеть приготовить обед, но Лера заинтересовалась. Мне дали пару пёстрых книжечек и отпустили, а Лера осталась… никогда не прощу себе, что не утащила её. А тогда я про этот случай и думать забыла. На следующий день смотрю, Лера повеселела, смеётся. «Не забыл, – говорит, – Господь про меня! Теперь-то я знаю, что делать! Я, – говорит, – с божьими людьми познакомилась, только они правильно Богу молятся, и он только их за это любит, а скоро все умрут в муках, а они, мы, то есть, спасёмся и будем жить в земном раю. Для этого, – говорит, – надо благую весть эту всем людям донести и распространить священную литературу. Пойдём вместе, помогать будешь!» Смотрю, а сумка у неё вместо учебников цветными книжечками с изображениями счастливых людей набита. Походили мы с ней пару дней, мне надоело. В ином доме, бывало, и пошлют куда подальше, и матом обругают. Да и к экзаменам надо было готовиться. Перестала я с Лерой ходить, а к ней в организации прикрепили симпатичного паренька. Учиться Лера стала плохо, начала прогуливать уроки. А через год они вместе с матерью утонули в канализационном колодце. Родственники, претендующие на квартиру, были сильно удивлены, когда узнали, что квартира Лере и её матери не принадлежала уже несколько месяцев. Концов найти не удалось. Отец, как только узнал обо всём, сразу повесился. В записке написал, что дочь любил больше жизни, а рядом с женой просил не хоронить.

В учительской воцарилось молчание.

– И в этом были замешаны сектанты? – спросила Кристина Олеговна, бойкая молодая учительница английского языка.

– Говорят, что да. От них тоже осталась записка, что-де во имя спасения они это делают, по зову свыше.

– Вы считаете, это были «Свидетели Иеговы»? – змеиным голосом спросила Панихида.

– Да Бог их знает, сектанты какие-то, – уклонилась от прямого ответа рассказчица.

– Мочить надо таких гадов, – физрук с чувством ударил кулаком по стене. С потолка посыпалась штукатурка.

– Ты так школу завалишь, – кокетливо взвизгнула Кристина Олеговна. – В Англии таких перцев специально приглашают старые здания разрушать!

Примечания