Распутье

© Антон Маркович, 2021

ISBN 978-5-0053-3330-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Отъезд

– Перед стартом заправимся? – вопрос Женьки был из разряда риторических, он даже не взглянул на Сергея, ответ был ясен.

– Однозначно! – не задумываясь, ответил Сергей. – Вот только, что у нас сегодня с гидрозином? Его еще надо найти.

Название ракетного топлива – несимметричного диметилгидразина прочно засело в голову ребятам с институтских времен, очень уж оно было непонятно-вкусное, острое при произношении. Вроде бы заканчивали они вуз не ракетной направленности – автомобильной, но в Союзе практически не было института или университета без факультета определенного уклона, где готовили специалистов для так называемых «почтовых ящиков»1. У Сергея и Женьки, по образованию конструкторов ракетного оборудования, «несимметричным диметилгидразином» могло быть что угодно, содержащее алкоголь в количествах больших чем в кефире, – то, чем можно «заправится». Сегодня по плану топливом должно было стать пиво, а «заправка» была необходима перед дорогой на юг – с завтрашнего дня у двух молодых специалистов столичного КБ начинался отпуск.

– С этим вроде повезло, на «Горку» завезли, – жизнерадостно потирая ладони, сказал Женька. – Олежка в обед видел – ящики разгружали.

– Так его сейчас сметут за полчаса. Как водится, – высказал сомнение Сергей. – Там уже, наверное, очередь не слабая.

Женька, прикидывая что-то в уме, скосил глаза в потолок, перевел взгляд на приятеля, спросил:

– У тебя вещи с собой?

– Ессно, – Сергей кивком указал на стоящую на полу под кульманом сумку-баул. – Мне домой пилить не ближний свет. Не то что некоторым ….

– Тогда так, – выдал Женька свой план, – у меня тоже все с собой, срываем в пять, дуем на «Горку». Олег обещал свалить пораньше, типа местная командировка, грозился занять очередь.

– Тогда другое дело, – взбодрился Сергей. – А что за пиво-то?

– А фиг его знает, – Женька пожал плечом. – Какая тебе разница? Не привередничай.

– Бадаевское2 я не очень, оно такое, … – Сергей поджал губы, потер пальцы в щепотке, – с кислинкой.

– То есть, хочешь сказать, – Женька в удивлении изогнул бровь, – что если будет бадаевское, то ты его не будешь?

Сергей исподлобья взглянул на приятеля, сказал обреченно:

– Буду.

– Я и говорю, какая разница? Тоже мне, – гурман, – констатировал Женька.

Сергей молча согласился. В принципе, да, разницы особой не было. Шел 1991 год, веяния антиалкогольной компании были еще свежи, но уже вышло небольшое послабление с пивом. В летнее время его с заводов машинами привозили к магазинам. Не занося во внутрь, разгружали прямо на улице, выстроив куб из поставленных друг на друга ящиков. А бывало и не разгружали, уходило «с колес». Разлеталось быстро. Меньше двадцати бутылок (одного ящика) почти никто не брал – потом побегаешь искать. Покупали про запас, но запас жил не долго. Как удержаться, когда вот оно, рядом? Выбирать, понятно, не приходилось – какое привезли, такое и бери. «Горкой» назывался ближайший винный магазин, один из немногих уцелевших в районе, прошедших через горнило борьбы с «пьянством и алкоголизмом».

– В общем так, – резюмировал Женька, – пока очередь подойдет, пока купим, пока то да се… Ну пусть часов шесть-полседьмого. Поезд в десять тридцать, времени – вагон, успеем.

– Ну да, – хмыкнул Сергей, – совместим приятное с полезным – тяжесть ожидания превратим в радость общения.

– Ага, поглощения, – поддержал Женька.

Разговор проходил возле рабочего места Сергея в одном из отделов конструкторского бюро «Метеор», где по распределению из института работали ребята. Отдел занимал большое прямоугольное помещение второго этажа административного здания, с окнами на две длинные стороны. Посередине, вдоль всего отдела, в два ряда стояли шкафы, разделявшие комнату на две узкие части. Стоило открыть любой из них, как из дверок норовили вывалиться завязанные на веревочные тесемки картонные папки, да большие рулоны чертежей, стремящиеся распластаться по полу. Мало того, существовала опасность, что что-нибудь рухнет на голову – верха шкафов тоже не пустовали, были завалены макулатурой. Вдоль окон и шкафов в каждой из частей помещения размещались рабочие места сотрудников. На столах в творческом беспорядке лежали листы ватмана и пергамина, рядом со столами стояли кульманы с приколотым металлическими кнопками чертежами.

Лето перевалило за экватор и потихоньку вступило в август. Пыльные стекла лишь едва скрадывали яркость бесшабашных солнечных лучей, заливших помещение теплым светом. Они звали на улицу, что никак не способствовало рабочему настроению. Несмотря на духоту, окна открывали не часто, по очереди, иначе возникший сквозняк сдувал со столов бумаги и таскал их по полу. Не помогали дыроколы и прочие подручные тяжелые предметы, которыми сотрудники придавливали документы к столам. Пострадавшие от произвола коллег, выражая недовольство возгласами вроде: «Ну, сколько же можно, ну просили же не открывать!», – бросались собирать бумаги, пока их не разметало по всему отделу. Любители свежего воздуха, в свою очередь, виновато оправдывались: «Задохнуться же можно!», – но окна закрывали.

Настроение у Сергея было приподнятое. Он поймал себя на мысли, что работать не в состоянии, внимание на приколотом к кульману чертеже уже не фокусируется. Стены отдела, вполне себе уютного в любое другое время года, сейчас давили. Хотелось скорее вырваться отсюда. Впереди ждали дорога, купе поезда, две недели отдыха на море. А перед этим «заправка» и раскованный, ни к чему не обязывающий треп на «Горке». Вечером, после работы, там наверняка соберется половина мужской части сотрудников КБ, если до того времени хватит пива. Облюбованное знакомыми и приятелями Сергея с Женькой место располагалось на небольшом пустыре неподалеку от магазина. Там, выступая торцом почти по пояс из земли, торчала бетонная труба метра два в диаметре, прикрытая сверху такой же бетонной крышкой. Между собой завсегдатаи предмагазинной территории называли это место «круглым столом короля Артура».

В общем, в КБ Сергею уже не сиделось. Как известно, предвкушение праздника, в плане настроения, не хуже самого праздника. К тому же, место на черноморском побережье, куда они направлялись в этот раз, было новое, ими еще не освоенное.

Традиция выезжать летом вместе на Черное море возникла у друзей на втором курсе института. К ним могли присоединяться другие, состав компании мог произвольно варьироваться, иногда и они прибивались к другим группам, но всегда вместе. До той поездки Сергей ни разу не видел моря вживую, хотя грезил им с детства – Грин, Беляев, Сабатини и прочие романтики водной стихии оказали свое влияние. Но жил он в пролетарском пригороде столицы, родители – ИТР, как следствие, семейный бюджет не зашкаливал, вывозить семью летом на юг у них не было ни возможности, ни желания: «Вырастешь – сам съездишь».

Вырос Сергей, похоже, по окончании первого курса. Скопил денег за год, откладывая от стипендии, после весенней сессии подработал грузчиком. Собралось около тридцатки, особо не погуляешь, но он все рассчитал: на дорогу туда-обратно, койко-место в частном секторе и пропитание в течение пары недель хватало. Подбил на поездку приятеля – бывшего одноклассника, тоже Серегу, на тот момент окончившего первый курс химфака МГУ. Одному ехать было как-то не с руки, а в институте за время первого курса со сверстниками отношения сложились не настолько тесно. К тому же у Сереги уже был опыт отдыха на море – в детстве ездил с родителями. Правда, сам он оценивал свой опыт не слишком высоко.

– Ты знаешь, – говорил он, – если честно, я вообще не вижу смысла возить на море детей в таком возрасте. Ну, вот я, что запомнил? Было мне года четыре – жара, кругом на пляже люди полуголые, не протолкнуться, песок липнет ко всему. Единственное яркое воспоминание – медузы. Их волнами выбрасывало на берег, а я подбирал, закапывал в песок, сверху втыкал крестик. Все! Все впечатления!

– Какой еще крестик? – не понял тогда приятеля Сергей.

– Ну, крестик, там, в песке всякие палочки, соломинки были. Я делал из них крестик и втыкал.

– Ты что, медуз хоронил что ли?

– Ну, да.

Сергей хмыкнул.

– А реанимировать их не пытался?

– Как же, пытался – запускал обратно в море.

– И?

– Приносило обратно, – вздохнул Серега.

Выбрали они тогда побережье Крыма, Судак. Там-то на одной из дискотек Сергей совершенно случайно пересекся с Женькой («Але, молодой человек, а вы что тут делаете?»). На тот момент они были шапочно знакомы по учебе в одной группе, встречались, здоровались, но не более того. «На юга» Женька в тот раз приехал с весьма буйной компанией одноклассников и их знакомых. Слово за слово, кружка за кружкой, … нашлись общие интересы. С тех пор, как говорилось выше, ежегодную разведку побережья Черного моря на предмет пляжей, дискотек, разливного пива и местных вин они проводили совместно.

Исследовано к настоящему моменту было уже изрядно, теперь выбор пал на место в окрестностях Пицунды, где был расположен студенческий лагерь МГУ. Опыт отдыха в непосредственной близости с университетским лагерем у них уже был, правда, в другом месте, между Туапсе и Лазаревским. Впечатления тогда остались очень даже, или как говорят некоторые: «более чем» положительные.

На сей раз место отдыха определилось с подачи другого одноклассника Сергея – Петра. Тоже, как в недавнем прошлом Серега, студента МГУ, но другого факультета – филологического.

Маша

Как-то в конце мая, в субботу, Сергей зашел к Петру. Тот жил с женой у ее родителей, на Шаболовке. Жену звали Людмила, но родители, по старой столичной традиции, с детства называли ее Милой, следом за ними так же стали звать ее друзья и знакомые. Петр с Милой поженились совсем недавно, пару месяцев назад, хотя знали друг друга довольно давно – учились в одной группе. То, что Петр, одноклассник Сергея, все еще грыз гранит науки, в то время как Сергей уже примерял на себя профессию инженера, объяснялось просто. По окончании десятого класса они вместе поступали в технический вуз, Сергей прошел, Петька – нет. По осеннему призыву Петр отправился отдавать долг Родине в одной из псевдо-братских Союзу стран. Вернувшись два года спустя, он решил приподнять для себя планку – МГУ будет «покруче» технического вуза, – и, воспользовавшись льготой участника боевых действий, поступил на филфак.

Под пиво с воблой обсуждение законов мирозданья в комнате молодоженов текло непринужденно. Мелкие споры и разногласия решались легко – «стороны приходили к консенсусу». «Жигулевское» Останкинского пивоваренного, с выбитой на крышке вчерашней датой, отстояв длинную очередь, организовали Сергей с Петром. Воблой из своих запасов наделил отец Милы, замдекана одного из факультетов МГУ. За привезенного ему кем-то из коллег крупного леща, он был отдарен двумя бутылками, каковые были предусмотрительно убраны в холодильник (предлагали больше – не взял). Подмигнул: «Что молодые люди, ударим меновой торговлей по капитализму – перейдем через бартер к натуральному хозяйству?». Свое пиво ребята в холодильник ставить не стали, не было смысла, остыть все равно не успеет.

Родители Милы приветливо принимали друзей молодоженов в своей просторной профессорской квартире. Атмосфера была демократичной, культурное распитие алкогольных напитков в разумном количестве здесь не возбранялось.

– Петь, у меня идея, – Мила вторглась в обсуждение приятелями разницы в концепциях Флоренского и Бердяева, – давай Сережка пойдет к Машке на день рождения? С нами, – она смотрела на Сергея веселыми глазами, очевидно радуясь своей находке.

– Кто у нас Машка? – Сергей взглянул на Милу, вопросительно изогнув бровь.

Предложение было неожиданным, спросить про виновницу торжества был первым, что пришло ему в голову.

– Почему бы и нет? – театрально-бодро, с восходящей интонацией сказал Петр, в подтверждение своих слов хлопнул ладонью по столу, посмотрел на супругу, потом на Сергея, ответил ему, объясняя скороговоркой: – Машка – наша однокурсница, в следующую субботу у нее День рождения. Мы с Милой в числе приглашенных. Подожди, подожди, подожди …, – выставив ладонь, прервал он Сергея, пытавшегося было возразить, заговорил медленнее, – тут есть одна закавыка. У нас на филфаке мальчишек раз-два и все, среди приглашенных я один. То есть я один – особа мужского пола, остальные пять, включая Милу и именинницу – женского.

– Ну, да, – вновь подключилась Мила, – а ты у нас парень видный, симпатичный,…

– Ага, я по собачьи дьявольски красив, – негромко попытался вставить Сергей, но Мила продолжала, не слушая его:

– … девчонкам будет веселее, да и Петьке в нашем курятнике не так скучно. – с иронично-подозрительным прищуром посмотрела на Сергея. – Или уже встречаешься с кем-нибудь и скрываешь?

– Вроде пока нет, – несколько смущенно, ответил Сергей, решил отшутится, усмехнулся: – Кажется.

По поводу этой самой «видности и симпатичности» его мнение с мнением Милы сильно расходилось. Да, он был парень высокий – под метр девяноста, спортивного телосложения, с более-менее правильными чертами лица. Но, как это водится у большинства молодых людей, к своей внешности он относился с большой долей скепсиса – скулы и лоб слишком высокие, виски впалые, нос длиннее чем хотелось бы. И вообще лицо какое-то острое, вытянутое вперед. Ни дать, ни взять – морда доброй дворняги, даже густые брови чуть домиком. Так что, та самая, слегка подправленная им есенинская строка, родилась не вдруг, а периодически всплывала у него в голове, когда он утром брился перед зеркалом. В общем, на звезду киноэкрана он явно «не тянул», поэтому слова Милы он воспринял, скорее, как шутку. Но не только в этом было дело. Отношения с противоположным полом складывались у Сергея непросто. С девушками он по жизни шел как бы параллельными дорогами, которые вопреки законам геометрии иногда сближались и даже на короткое время пересекались, но затем вновь разбегались, восстанавливая параллельность. В общении, а особенно если девушка была привлекательной, он часто терялся, не находил темы для разговора, нужных слов, отчего ещё больше зажимался. Молодые представительницы слабого пола были для Сергея существами не слишком понятными, почти инопланетянами.

– Не знаю, как-то это неправильно, – Сергей потер ладонью лоб, – меня не приглашали, меня там, кроме вас никто не знает. Это как в том анекдоте: «…а мы привели „золотого человека“, заходи Вася». Так что ли?

– Брось кукожиться, все будет нормально, – Мила, похоже, всерьез загорелась своей идеей, она ободряюще коснулась плеча Сергея. – Девчонки в универе уже устали друг от друга, а тут ты – свежая кровь.

– Опять-таки подарок какой-никакой нужен, – неуверенно сказал Сергей.

– На счет подарка не заморачивайся – цветочки, там и конфеты, – не отступала Мила. – Пойдем!

– «Пшли»! – голосом Петрухи из «Белого солнца пустыни» поддержал супругу Петька.

– Что значит «пшли»? – возмутился Сергей. – Именинницу вообще-то спросить было бы неплохо, – встал, сделал несколько шагов по комнате, замер на месте, не поворачиваясь, спросил: – девчонки-то хоть симпатичные?

Петр со Милой переглянулись.

– Девчонки, как девчонки, «филологички обыкновенные», – улыбнулась Мила, почувствовав, что Сергей готов сдаться, – Машку я в понедельник спрошу, а там созвонимся. Пойдет?

Во вторник Петька позвонил Сергею на работу (домашнего телефона у того не было) и сказал, что Маша «очень даже не против», как и ожидалось, «иначе Милка не предлагала бы». Условились встретиться в субботу на платформе метро «Измайловская», рядом с которым жила именинница.

Поезд вынырнул из-под земли, въехав в тень Измайловского парка. В этом году погода в начале июня задалась. Тепло пришло еще на майские праздники. Потом довольно быстро пролетели цветение сирени, распускание дуба и, пришитые к ним народными приметами, похолодания. Теперь же листья на деревьях налились темной зеленью, приобрели зрелый глянец. Солнечные зайчики пробившихся сквозь кроны деревьев лучей игриво скользили по скамейкам вагона и по немногочисленным субботним пассажирам.

Затормозив, поезд остановился у платформы, двери с шипением открылись. Петька с Милой уже ждали у выхода из первого вагона.

– Привет, не опоздал?

– Здравствуй, Сереж, – Мила взглянула на часы. – Вроде успеваем.

– Здоро́во, – Петька пожал протянутую Сергеем руку.

– Пошли?

– Не пошли, а пойдем, – поправила Сергея Мила.

– Без разницы, хоть потопали, хоть попербре…, – Сергей запнулся, произнося по слогам непослушное слово, поправился: – по-пе-ре-би-рали ногами. Кстати, перебирать далеко?

– Нет, здесь рядом, на какой-то из Парковых, точно не помню. Как идти знаю, а это главное.

Лето в тихих зеленых районах столицы, таких как Измайлово, ощущалось по-особенному. Наступал период отпусков и каникул, счастливые владельцы приусадебных участков отправлялись копаться в огородах на лоно природы, кто-то, имеющий такую возможность, отправлялся к морю и на прочие курорты, дети разъезжались по пионерским лагерям, студенты готовились к сессии или уже сдавали ее, улицы пустели. Город преображался. На вечно забитых спешащими прохожими узких, покрытых лужами тротуарах теперь встречались лишь редкие пешеходы, и луж не было, и тротуары оказывались не такими уж узкими. Мрачные, сырые и темные в другое время года серые стены сталинских пятиэтажек как будто высыхали и приобретали светлый торжественный оттенок. По асфальту тротуаров и стенам домов теплый ветерок туда-сюда возил пятнистую черно-желтую мозаику теней от листвы растущих вдоль улиц деревьев.

Идти, в самом деле, оказалось недалеко. Маша жила в типичной пятиэтажке послевоенной постройки, стандартной для этого района. Поднялись на последний этаж, позвонили, вошли.

Гостей встречала именинница. Для четверых прихожая оказалась тесноватой.

– С Днем рождения! Вот, – это тебе, – Мила отдала пакет с подарком.

– Присоединяюсь! – сказал Петька, и торжественно вручил Маше букет из трех роз.

– Знакомьтесь, Сергей, – Мила кивнула в сторону Сергея, ладонью указала на встречающую. – Маша, – махнула рукой в сторону Петра: – С супружником знакомить не буду, видишь его каждый день в универе.

– Очень приятно, – застенчиво улыбаясь, сказала Маша Сергею.

– Мне тоже очень приятно. С Днем рождения, – Сергей протянул девушке пакет с коробкой конфет «Ассорти» фабрики «Красный Октябрь» и букетик хризантем.

– Ой, спасибо, – потупившись, улыбнулась Маша. – Проходите же, все уже здесь.

– Можно не разуваться, – сказала она, увидев, что вошедшие стали снимать обувь. – Ну, уж если разулись – одевайте тапочки, правда на Сергея, наверное, размера нет, – девушка покопалась в обувнице, – такие подойдут? Самые большие.

Сергей померил. Ноги с трудом залезли в «шлепки», пятки остались на полу.

– Вполне, – стараясь быть убедительным, соврал он.

Не сказать, что Сергей уже жалел, что пришел, но первое впечатление не внушало оптимизма – именинница показалась ему девушкой заурядной, каких много, в голове само-собой всплыло: «Серая мышка» – невысокая, ничем не примечательное лицо, простенькое светлое платье. Правда, когда улыбнулась, в глазах мелькнули живые искорки, но она, позвав гостей, быстро отвернулась в сторону комнаты – искорки исчезли.

Прошли. Вслед за хозяйкой Петр со Милой, поприветствовали однокурсниц, следом Сергей. К его разочарованию за столом сидели еще три такие же, как и хозяйка «серые мышки», «филологички обыкновенные» вспомнилось Сергею. Они о чем-то оживленно щебетали между собой, ненадолго прервались, чтобы поздороваться с вошедшими, затараторили снова. Разместились «мышки» по одну из длинных сторон придвинутого торцом к стене прямоугольного стола. Три стула напротив, спиной к окну, были свободны и, очевидно, предназначались для вновь прибывших.

– Это Сергей, друг наших молодоженов, и, насколько я понимаю, бывший одноклассник Петра, – Маша вопросительно взглянула на Сергея. – Правильно?

– Точно! – опередил его Петька, – можно сказать однокашник.

– А это Лена, Катя и Маша, – поочередно указывая на девушек, представила их Сергею именинница. Сергей кивнул, девушки кивнули в ответ и продолжили свою беседу. – Садитесь, что вы, как не свои?

– Вот меня всегда удивляло: не то родителям лень было проявлять фантазию, когда они выбирали имена, и они давали первые, какие приходили в голову. А приходили, как правило, те, которые чаще слышали. Не то делали это в угоду моде своего времени, что ли, – пробираясь между столом и подоконником в дальний угол, выдал сентенцию Петр.

– Раскрой тему! – продвигаясь в фарватере мужа, потребовала Мила, по видимости, следуя правилам какой-то их общей семейной игры.

– Все просто, смотрите, живой, так сказать, пример, – усевшись на стул возле стены и обведя взглядом присутствующих, принялся пояснять Петька, – вот у нас здесь Лена, Катя и две Маши, на курсе еще две Елены, Екатерина и Мария….

– И две Иры еще, не забудь, – добавила Мила.

– Да, вот-вот, – живо согласился с ней Петр. – В школе, в нашем классе было три Сергея, два Андрея, три Сашки. Петр, правда, один, … – он, поджав губы, слегка склонил голову, – не трудно догадаться кто. Позже, среди малышни, видать Сергеи надоели, – Петька с улыбкой взглянул на приятеля, – пошли Денисы, Вадимы и всякие Влады. Не замечали?

– А может имена как-то витают в воздухе, в каждом поколении свои? – с интересом поддержала тему, сидевшая напротив Петра круглолицая, похожая на хомячка Лена. – И родители, сами не замечая того, выхватывают их из этого коллективного бессознательного? Я читала, что такое существует.

– Коллективное бессознательное – это несколько про другое, – хмыкнул Петька.

– Ну, … может быть, – легко согласилась Лена.

– А девочек, я заметила, сейчас стали называть Анжелами, Валериями, и Снежанами, – авторитетно сказала сидевшая рядом с Леной худенькая Катя. – Я думаю, это дань моде. У меня, к примеру, дядю Владленом звали, это сокращенно от Владимир Ленин.

– Именно! – решил вступить в разговор Сергей. – Денисами всех стали называть после выхода «Денискиных рассказов», а всякими там Петьками после выхода фильма «Чапаев», – не поворачивая голову, он скосил глаза на приятеля.

– Это нет, не похоже, – заступилась за мужа Мила. – Когда фильм вышел? И когда Петя родился?

– Не важно, – отмахнулся Сергей. – Это классика, его в нашем детстве постоянно по телеку крутили.

– То, что мода и что навеяно книгами и фильмами – скорее всего, – Мила задумалась. – Вот только Чуков и Геков3 мне что-то по жизни встречать не приходилось, – хихикнула она. – А вообще, лично мне нравятся старинные русские имена, например, Дарья, Данила, Егор, Иван, в конце концов.

– Точно-точно, я уже от многих слышала такое, – подхватила Лена.

– Уверена, лет через десять наши школы заполняться Дашами, Данилами и Иванами, – серьезно сказала Катя.

– А также Агриппинами, Феклами и Путятами, – с улыбкой добавила Маша-именинница, она заняла место во главе стола, справа от Сергея.

Сергей потихоньку огляделся и был увиденным несколько озадачен. Квартира, в которой они собрались, была, похоже, малогабаритной однушкой. Блеклые обои, на полу линолеум, недорогая мебель – диван, кушетка, платяной шкаф, на стенах полки с книгами. Здесь явно жили люди не слишком высокого достатка. Ему же казалось, что выбор такого направления, как филология, могут позволить себе только дети обеспеченных родителей, из, можно сказать, «высшего общества» (Петька был исключением). Например, Мила, папа-профессор, мама-кандидат. Впереди все ясно: университет, аспирантура, научная работа. Материально, когда надо, родители поддержат. Ему вообще было не очень понятно, что за профессия такая – филолог. Даже Петька толком не мог ответить на этот вопрос. После окончания университета кроме как в науку, пути не видел. Но не могут же все выпускники филфака идти по научной линии. Звучит, да, здорово: «МГУ, филологический факультет». «Философский факультет» звучит еще круче, но кем после него будешь работать? Преподавателем диамата в вузе? Стать Кантом или там Фроммом не каждому дано. При мысли о профессии философа Сергею, почему-то непременно вспоминался Диоген и непременно в бочке. Выбора Петра он не понимал, но, каждый сам хозяин свей судьбы, ему и решать. Наверное, из-за этой непонятности филологи, в том числе и будущие, казались Сергею несколько «не от мира сего», что вызывало к ним определенный интерес.