Распутье

Илья

Остановку идущего до Пицунды автобуса легко нашли неподалеку благодаря подсказке полной тетки в белой тряпочной панамке, продававшей фрукты у выхода из железнодорожного вокзала. Сначала ребята пошли было к кассам, выяснить насчет обратных билетов. Где находятся кассы, спрашивать не пришлось, очередь была видна издалека, она выходила из здания и тянулась по улице. Посмотрели, решили: «Нет, не сейчас. Сегодня главное – разместиться. Впереди почти две недели, успеем».

Южное солнце пекло. И хотя одеты приятели были легко, в футболки и шорты, было жарко и они старались держаться в прохладной тени. После полутора суток дороги хотелось помыться, а еще лучше окунуться в море, оно так заманчиво смотрелось из окон вагона на подъезде к городу. Но с морем тоже было решено повременить, еще не вечер, до места доберутся, накупаются. Обоих не покидало легкое возбуждение, рожденное ощущением близкого конца пути и удаленности от дома, и в тоже время пьянящим чувством свободы и ждущей впереди неизвестностью. Это состояние знакомо всем отпускникам-путешественникам, но в возрасте Сергея и Женьки оно проявляется особенно остро.

При кажущейся одинаковости в одежде молодых людей, даже не слишком искушенный наблюдатель легко уловил бы разницу. На Женьке была слепящая белизной футболка с тремя голубыми полосами по плечам и маленьким треугольником слева на груди с соответствующей надписью. На ногах – новые, так же белые, кожаные кроссовки, той же фирмы, что и футболка, «родные», дасслеровские10. Даже шорты его были смастырены из джинсов Levi`s, а не из каких-то там, свидетельством чему служил известный всем лейбл с «тяни-толкаем», красовавшийся сзади на поясе. На Сергее футболка в желто-синюю поперечную полоску была без логотипов и прочих знаков, позволяющих определить производителя, коричневые кроссовки непонятного происхождения, из кожзаменителя, явно не вчера купленные. Шорты сделаны из изношенных им джинсов-самострока, приобретённых на Рижском рынке. Материал, правда, был хороший, настоящий джинсовый, во всяком случае, жеваная спичка об него красилась. Было заметно, что первый придавал большое значение тому, во что он одет и при этом имел возможность «доставать» вещи, которым позавидовал бы любой среднестатистический житель страны. Второй же, хоть и тянулся за модой, но, похоже, доступа к дефицитным импортным «шмоткам» не имел. На подходе к автобусной остановке пришлось выйти из тени деревьев, и Женька поставил точку в своем гардеробе. Он остановился, опустил сумку на землю, порылся в ней, достал и водрузил на голову голубую шапку-панамку с высокой тульей и свисающими короткими полями. Фирменных знаков на ней заметно не было, но с первого взгляда было понятно, что панамка эта далеко не простая, – материал плотный и гладкий, поля прострочены ровными рядами тонкой нити.

Людей на остановке было немного. Большей частью это были, по всей видимости, пассажиры с прибывшего поезда. По всей видимости, то есть по мятой одежде, белизне кожи, сиречь отсутствию загара, мятым со сна лицам и, само собой, по дорожным сумкам и чемоданам. Автобусы ходили довольно часто, если верить висевшей на столбе табличке с расписанием, примерно раз в полчаса.

– Пицунда, Рыбзавод, так? – спросил Женька.

– Абсолютно верно, – ответил Сергей. Это были заветные слова, необходимые, чтобы добраться до нужной остановки, которые Петька сообщил Сергею перед своим отъездом.

Молодожены уехали раньше и уже около недели жили в лагере. С ними, как стало известно Сергею поехали Маша-именинница и Катя с достопамятного «комсомольского» Дня рождения. От Рыбзавода пешком, но это ерунда, разберутся потом, вопросы надо решать по мере поступления.

– Наша задача номер раз – не уехать куда-нибудь к черту на кулички, – констатировал Женька, близоруко сощурив глаза, он вгляделся в появившийся в конце улицы автобус, – вроде наш, … а может и нет.

– Ребят, привет, вы в Пицунду до Рыбзавода? – услышали они сзади. Обернулись, за ними стоял невысокий, чуть ниже Женьки, плотного сложения парень, примерно их возраста.

Движения его были несколько суетливы, небольшие смешливые глаза смотрели остро, тонкий нос с горбинкой походил на птичий клюв. Одет он был в легкие брюки и рубашку неярких цветов, в руке держал небольшую дорожную сумку. На поясе у парня весела брезентовая сумочка-кошелек с застежкой-молнией, такие стали популярны у нарождавшегося слоя коммерсантов, в основном рыночных торговцев. Доверия он, определенно, не вызывал.

– Помогите кенгуру, – сказал незнакомец, проследив за взглядом Сергея на свой пояс, улыбнулся, похлопал свободной рукой по сумке-кошельку, – потому что поутру кенгуру в своем кармане обнаружила дыру.

– Да, мы до Рыбзавода, – пожал плечом Сергей, – а что?

– Ничего, – невозмутимо сказал незнакомец. – Просто я услышал, что вы говорите про Рыбзавод и решил, что может быть нам по пути. Оказывается, и правда – по пути, – он уверенным жестом протянул руку, – Илья, – представился он.

– Сергей, – в свою очередь представился Сергей, пожимая руку парня.

– Женя, – Женька тоже пожал руку Илье, – а ты знаешь, где этот рыбзавод? А то мы, как бы, в первый раз, боимся заехать куда-нибудь не туда.

– Я сам до Рыбзавода. Два последних года там отдыхал, – Илья махнул рукой подтверждая, что не о чем беспокоится, – знаю, не проедем, – кивнул на подошедший автобус. – Садимся, это наш.

Сергея всегда удивляло, как просто и легко некоторые могут знакомиться. Вот так запросто, подойти, заговорить, представиться, у него так не получалось.

Автобус был привычным ЛИАЗ-иком, точно такие же колесили по всем городам страны. Единственным его отличием было наличие темных матерчатых шторок на окнах.

– А у них всё со шторками, даже машины. Южный народ! – сказал Женька, когда они уселись на места. Сергей посмотрел на проезжающие мимо «Жигули» и «Волги». В самом деле, окна практически каждого автомобиля были затянуты шторками.

– Наверное, с солнцем борются, – предположил Женька, – солнцеборцы, блин.

Автобус тронулся, Сергей сидел у окна и смотрел на затененные деревьями улицы, Женька сидел рядом, парень представившийся Ильей устроился на сиденье сзади них.

Окруженные горами Гагры удивили их обилием зелени в сочетании с архитектурой начала двадцатого века. Каждый курортный город, в котором они побывали, будь то в Крыму или на Северном Кавказе, имел свое лицо. Хотя, казалось бы, в годы тотальной унификации и стандартизации все должно было выровняться, застроиться типовыми панельными домами, потерять индивидуальность. Из всех приморских городов таким, на их взгляд, был только Сочи. Едва отойдешь от моря и потеряешь его из виду, сразу попадаешь в окружение привычных «панелек» и закатанных в асфальт улиц да тротуаров, как будто не курорт вовсе, а какой-то провинциальный городок в средней полосе. Только очень жарко. Ялта, к примеру, являясь тоже довольно крупным городом, была куда интересней, был в ней свой колорит, не то из-за рельефности улиц, сбегающих к набережной, не то из-за множества экзотических растений. Иногда складывалось впечатление, что Никитский ботанический сад разросся по всему городу. Вообще-то они не слишком жаловали большие приморские города – народу много, в основном семьи с детьми, визг-писк, кругом толпа. В заведениях общепита очереди такие, что пока стоишь, скрючит от голодной судороги. Пляжи мало того, что не блещут чистотой, на них «яблоку упасть негде». Поэтому они выбирали курорты вроде Судака или Гурзуфа, которые и городами-то назвать было трудно. В том же Судаке из городских строений – пара пансионатов да генуэзская крепость. Зато кругом пальмы-кипарисы. Густо оплетенные виноградной лозой дворы, где они снимали койки в сарайчиках, были окружены персиковыми и абрикосовыми деревьями, грушами и сливами. Среди отдыхающих почти одна молодежь. В крупные города приятели наведывались только с познавательной целью, на экскурсии. Наиболее колоритным из них, на чем мнения Сергея и Женьки сошлись, была Феодосия. Создавалось ощущение, что время в этом городе остановилось в конце прошлого века. Вдоль извилистых, то поднимающихся, то опускающихся узких улиц, спрятавшись в тени деревьев, стояли старые оштукатуренные одно и двухэтажные дома с небольшими окнами и покатыми крышами. На этих улицах нетрудно было представить себе одетых по моде прошлого века чеховских дам в белых платьях с кружевными зонтиками. Кругом был будто разлит эфир романтики, пропитавший картины Айвазовского и книги Александра Грина. Единственно, что портило впечатление, это железная дорога отрезавшая пляж от города. Гагры в этом отношении выигрывали, железная дорога здесь тоже была, но проходила в черте города, достаточно далеко от моря чтобы не мешать отдыхающим и не ломать вид побережья. Как и Феодосия, Гагры были пропитаны духом старины, правда здесь скорее первой половины века текущего, и чувство это зарождалось уже у монументального здания железнодорожного вокзала.

– Гагры, это, вроде, Абхазия? – спросил Сергей Женьку, вглядываясь в вывески на домах сквозь листву растущих вдоль улиц деревьев.

– По-моему, да, – ответил тот. Они, будучи детьми интернационального Союза, не слишком разбирались в национальностях.

– Значит, я уже почти знаю абхазский, – похвалился Сергей, – смотри: «магазин» – «а-магазин», «оптика» – «а-оптика», «газета» – «а-газета». Вон, смотри: «а-пошта». Добавляй себе «а» к слову и все дела. Ты, соответственно, по-абхазски – «а-Женька», я – «а-Сергей».

– Хорошо, – Женька тоже всмотрелся в вывески, – скажи тогда по-абхазски «аптека».

– Легко! А-а…, – Сергей запнулся, – а, хрен ее знает, – он с улыбкой посмотрел на Женьку.

– «Аптека», так и будет «аптека», – послышался сзади голос Ильи, – вообще-то здесь есть такое дело с буквой «а», но не все так просто, это только когда слова из русского и то не все.

– Мы с Женькой просто так, прикалываемся, – Сергей обернулся к Илье, – ехать-то далеко?

– Где-то с полчаса.

– Илья, слушай, а ты не знаешь случайно, где-то там, недалеко от Пицунды есть студенческий лагерь «Солнечный»? – Женька тоже повернулся к Илье.

– Знаю и не случайно, это во втором ущелье. Я рядом, в первом, два прошлых года отдыхал.

– «Дикарем» или как? – спросил Сергей.

– Ага, на частном секторе. А вы прямо в лагерь, по путевкам?

– Нет, у нас знакомые сейчас в лагере. Мы пока подвешены, не знаем куды бечь, – сказал Сергей. – Хотим где-нибудь рядом с лагерем снять.

– Нет проблем! – Илья пожал плечом, – в первом ущелье армянская деревня, я там жил у Ашота, вполне себе ничего.

– Армянская деревня? – удивился Сергей. – Здесь же вроде Абхазия?

– Здесь Абхазия, а в ней армянская деревня, армяне там живут, – попытался объяснить Илья. – Так получилось, наверное, я не знаю.

– А рядом это как? – заинтересовался Женька. – Сколько от деревни до лагеря?

– Пешком вдоль моря минут десять-пятнадцать, а ближе все равно ничего нет.

– Ты в этом году опять туда? – спросил Сергей.

– Нет в этом году я в самой Пицунде. Там, кстати, тоже недалеко, в районе Рыбзавода.

– А чего так? Что, в деревне не понравилось? – полюбопытствовал Сергей. Разговаривать, повернув голову к Илье, было неудобно, уставала шея, поэтому он сел в пол-оборота назад, перекинув локоть через спинку сиденья.

– Да нет, в деревне все нормально. Я просто женился недавно, с женой там, как-то не фонтан. Решили в Пицунде снять квартиру.

– А жена где? – спросил Женька.

– Катюха позже приедет, сегодня у нас воскресенье? Значит в четверг. Я пока похолостякую, – усмехнулся Илья, – да обустроюсь тут.

– От остановки далеко туда идти? – спросил Сергей, – Нам сказали от Пицунды только пешком можно.

– Минут двадцать-тридцать, это если до деревни.

– Покажешь дорогу?

– Легко. Если хотите, могу даже с вами пройтись. Кстати, Ашоту привет скажу, хороший мужик. Вы можете у него и осесть, если у него свободно, если нет, посоветует кого-нибудь.

– А сам-то, когда устраиваться собираешься?

– А у меня уже все схвачено, квартира снята, отец через знакомых все сделал. Давайте, я забегу, сумку брошу, чтобы с ней не тащиться, подождете?

– Не вопрос, – сказал Женька, отвернулся от Ильи, откинулся на спинку сиденья, прикрыл глаза.

– Давай, конечно, – сказал Сергей, тоже повернулся на место, стал смотреть в окно.

«Слишком хорошо, чтобы быть правдой, – думал он, – или нам с Ильей крупно повезло, или…, странный он, какой-то не наш. К тому же, армянская деревня, Ашот какой-то. Заведет еще куда. Хотя, кто не рискует…». Сергей посмотрел на Женьку тот спокойно сидел в прежней позе, с закрытыми глазами, скрестив на груди руки. Сергей подумал, что, похоже, он зря напрягается, что если уж перестраховщик Женька спокоен, то ему грех дергаться.

Автобус въехал в Пицунду, петляя по узким улицам, стал чаще останавливаться.

– На следующей выходим, – сказал Илья.

Сергей толкнул локтем Женьку.

– Нечего пихаться, я не сплю, – сказал тот, по-прежнему не открывая глаз.

Сошли на остановке, Сергей не удержался, спросил у людей, пропускающих выходящих из автобуса, чтобы войти самим: «Это остановка «Рыбзавод?». Получил подтверждение, успокоился.

– Я же говорил, что знаю, – без тени обиды сказал Илья, оглядываясь вокруг. – Нам туда, – сказал он, указывая рукой направление.

– Это я так, по инерции, – оправдываясь, в спину ему проговорил Сергей.

Оказалось, что Рыбзавод это ни то пригород Пицунды, ни то поселок на ее окраине. Илья здесь довольно неплохо ориентировался, во всяком случае, дом в котором ему сняли квартиру нашел быстро. Дом был небольшой, из серого кирпича, квартира Ильи находилась на втором, последнем, этаже. Сергей с Женькой подниматься не стали, подождали внизу.

– Все, я готов, – сказал Илья, выйдя из подъезда, – до четверга я абсолютно свободен, – процитировал он Пяточка. – Пойдем?

В руке Илья сжимал какой-то белый комок. Он с удивлением проследил за заинтересованными взглядами приятелей.

– А точно, чуть не забыл, – он расправил и натянул на голову матерчатую панамку. – Катюха давала, а я еще отказывался. Теперь на Женька посмотрел, откопал в сумке и вот, … – он обвел взглядом ребят. – Как?

– Отлично, – отозвался Женька.

Сергей молча поднял большой палец. Панамка была немногим лучше, чем у продавщицы на вокзале и до Женькиной явно не дотягивала. Если у того больше походила на легкую шляпу, то панамка Ильи куполом обтягивала голову, мятые поля топорщились неровными ломаными краями.

– Я так и думал, – довольно сказал Илья, похоже, он понимал, что выглядит довольно смешно, но не придавал этому особого значения.

Они шли по иссушенной грунтовой дороге, которая полого спускаясь, огибала склон горы. Под ногами шуршал белый гравий. Солнце стояло в зените, прямо над головами, спрятаться от него было негде. Справа внизу простиралось море, лазорево-зеленоватое ближе к берегу, оно постепенно набирало яркую синеву к горизонту. Слева к небу круто уходил склон горы, поросший внизу редким невысоким кустарником с кривыми, как будто изломанными в нескольких местах ветками. Его листья, как и у всех дикорастущих южных растений, были небольшие, неяркие, непривычного зеленовато-серого цвета, будто присыпанные пылью.

– Подождите немного, – Сергей вдруг остановился, поставил в сухую траву у подножья сумку, цепляясь за выступающие камни, полез по склону.

Некоторое время он продвигался вверх, не оборачиваясь, посмотрел вниз только когда достиг небольшого уступа и сел на него. Женька и Илья показались ему неожиданно маленькими и далекими, желание лезть выше пропало.

– Это ты зачем? – крикнул ему Женька.

– Не знаю. Захотелось, – отозвался Сергей и перевел взгляд на море, так было спокойней.

– Тогда отдай колбасу убиенной тещи! – недолго думая вновь крикнул Женька, – а еще напиши, что мы тут были11.

– Нечем, – крикнул Сергей в ответ, перевел взгляд на море, вид был роскошный, но задерживаться на уступе ему почему-то не хотелось. Он развернулся лицом к горе, сполз с уступа, стал потихоньку спускаться. Оказалось, что подниматься было проще. Когда лез вверх, он видел камни и щели в склоне, за которые можно зацепиться, теперь их приходилось находить на ощупь. Кроме того, каждый взгляд вниз в поисках уступа, на который можно поставить ногу, заставлял плотнее прижиматься к скале, что тоже не способствовало спуску. Оказавшись, наконец, на земле, он посмотрел вверх.

– Это где я был-то? – спросил он, высоко задрав голову.

– Голову ниже опусти, – ответил Женька, – ты был вон на той площадке, – он показал пальцем место метрах в пяти от земли.

– Чего, правда, что ли? – разочарованно сказал Сергей, – мне казалось, что я чуть ли не до половины склона долез.

– А зачем мне врать-то, вон у Илюхи спроси, – Женька усмехнулся. – Пойдем. Турцию-то хоть увидел?

– Угу. Неинтересно, там все турчанки в паранджах, – ответил Сергей, поднимая сумку.

– Поэтому так быстро слез? – спросил Женька.

– Именно! – в подтверждение истинности сказанного Сергей поднял вверх указательный палец. – Тронули?

– Ага, Штирлиц тронул12 …, – гыгыкнул Женька.

Пошли дальше. По дороге разговорились. Оказалось, что Илья тоже из столицы. В свое время в институт не поступил, точнее не поступал, с его успеваемостью соваться туда смысла не было, тем более отец его пристроил в какой-то техникум. Отец у него был одним из первых замов директора некоего крупного завода, короче «шишка». В настоящее время Илья с подачи «предка» промышлял коммерцией. Правда, чем конкретно, было не очень понятно. Вроде какой-то кооператив на территории завода его отца, не то занимающийся кустарным производством чего-то, не то предоставляющий площади под склады. Услышав про склады, Сергей с Женькой переглянулись. По КБ, в котором они работали, недавно стали ходить слухи, что в связи с отсутствием крупных госзаказов директор грозился всех разогнать и сдавать площади в аренду, мол, для него это будет выгоднее.

Во всяком случае, деньги у Ильи, похоже, водились. Периодически в его речи, наряду с присказкой про кенгуру, проскакивало: «А у кого не хватит денег, пусть привяжет к ж… пе веник!», при этом он, не скрывая удовольствия, поглаживал рукой свой напоясный кошелек.

Под горку идти было легко, скоро каменистая стена слева ушла в сторону, и они увидели Первое ущелье. Оно сбегало вниз к морю и упиралось в пустынный песчаный пляж. Прямо по ходу, среди серого песка пляжа, вырос похожий на беседку домик, вокруг которого чинно бродили упитанные свиньи. «Местное кафе», – подсказал Илья. Не доходя до заведения общепита, дорога поворачивала налево. Поражал контраст между прокаленной солнцем дорогой, по которой они проделали путь от Пицунды, и тенистым зеленым ущельем. Подобное чувство, наверное, должен испытывать человек наткнувшийся на оазис в пустыне. Ущелье было неширокое, метров пятьсот в поперечнике. Дальний от них склон был весь покрыт темно-зелеными зарослями хвойных деревьев, похожих на сосну, возможно, это была ее карликовая разновидность. По ближнему слону вверх, вдоль ущелья уходила армянская деревня. Дома едва проглядывали сквозь листву покрытых спелыми персиками, сливами и грушами фруктовых деревьев.

– Ну, вот и пришли, – сказал Илья.

– А лагерь-то где? – оглядываясь вокруг, спросил Женька.

– Вон там, – Илья показал на дальний склон, – видите, где горы подходят к морю? Там есть небольшой проход, вот по нему в лагерь и можно попасть. Правда ночью, когда прилив, его заливает, но так, не глубоко, где-то по колено, пройти можно.

– А другой дороги нет? – удивился Сергей, – как же в лагерь продукты привозят, да и вообще?

– Дорога есть, она проходит поверху, – Илья широко повел рукой по вершинам отрогов, – в объезд ущелий, но это далеко, а здесь, – качнул головой в сторону перешейка, – раз, и там. Я говорю, идти не больше десяти минут.

Дом Ашота был третьим от начала деревни. Без стука зашли в калитку. За растущими возле забора деревьями им открылся широкий двор, с двухэтажным домом в глубине. Перед домом за столом на скамейке сидел сам Ашот. Он оказался довольно старым мужчиной, еще не древним стариком, но уже прилично в возрасте. Илью радостно поприветствовал, назвал: «Илья-джан». Место, которое в прошлом снимал Илья, было занято, но в хозяйстве оказалась еще одна, свободная комнатушка, как раз на два места. В сопровождении одного из сыновей Ашота Сергей с Женькой пошли посмотреть то, что им предлагалось. Комнатка, располагавшаяся в дощатой напоминавшей сарай пристройке к дому, была небольшая, прямоугольная, примерно метра два на три. В углу, у стены напротив входа стоял стол, остальное пространство стены занимала кровать. Вторая кровать располагалась вдоль стены справа от входа. Кровати были металлические, пружинные, с ватными матрасами – стандартные койко-места. В изголовье каждой было сложено постельное белье. Окно в комнате было одно, в стене справа, правда, оно упиралось еще в какое-то деревянное строение, так что света из него не поступало. Да и бог бы с ним, все равно постоянно находиться здесь приятели не собирались, так вещи кинуть, да переночевать. Удобства были во дворе. То есть там находился туалет, и устроенная под навесом маленькая кухонька с газовой плитой, железной эмалированной раковиной и водопроводным краном над ней. Вполне себе ничего, как сказал Илья.

Сторговались быстро, по рубль восемьдесят в сутки, за двоих. О цене договаривался Ашот, на правах хозяина. Хотя, похоже, самим хозяйством он уже не занимался, и проводить время во дворе за столом было его любимым занятием. Всю работу делали жившие с семьями в этом же доме его сыновья Баграм и Вазген, обоим было лет около сорока. Денег вперед Ашот не требовал, что приятно удивило. Махнул рукой: «Потом заплатите, когда уезжать будете. Вас же Илья-джан привел!».

Сергей был рад, что его опасения в отношении Ильи не сбылись, и ругал себя за излишнюю подозрительность. Благодаря Илье приятели сэкономили массу времени и нервов. Распределили кровати, Женька выбрал себе место справа. Сергей ничего не имел против койки рядом со столом напротив входа. Каждый сел на свою, Илья опустился рядом с Сергеем.