Глухой мир

Глеб бросил быстрый взгляд на лидера карательного отряда. Заметил, как почернели его глаза. Водонос даже не успел отфиксировать момент, когда кулак Курка врезался в левую скулу Анатолия. Мерзко хрустнуло, мужчину бросило на стену, о которую он, вдобавок, ударился головой. Сознание несчастный не потерял. На его левой стороне лица образовалась вмятина. Глаза больше не существовало, он вытекал вместе с кровью на тощую грудь. Анатолий хрипел. Его правая нога жутко и быстро дёргалась. Глеб бросил взгляд на главаря. Курок довольно лыбился.

– Поднимите эту мразь, – с презрением бросил он.

Хмырь и Хирург исполнили приказ. Подхватили тщедушное тело под руки и вернули в вертикальное положение. На то же самое место, где Анатолий и стоял. Хотели его отпустить, но Рябов начал падать. Пришлось его держать.

– Плесни водой в морду этой твари, – сказал главарь.

Глеб незамедлительно выполнил приказ. Это действие неожиданно вернуло несчастного к реальности. Он даже смог самостоятельно стоять. Самое главное – сумел сохранить разум и не паниковать, не кричать от боли. Начни он так себя вести, и Курок бы его с радостью забил до смерти. Об этом знали все.

– Пей! – приказал главарь карательного отряда, взглядом указав на флягу в руках Глеба.

Приговорённый к наказанию медленно потянулся к фляге с жидкостью. Его рука сильно тряслась. Спорить и противиться он попросту не решился. От двух выпитых литров воды, на самом деле, шансов умереть не так много. А вот от кулаков Курка вероятность стопроцентная. Как иногда приговаривал главарь карательного отряда: «Ещё никто не ушёл безнаказанный».

Мужчина взял флягу. Пока нёс к лицу, из неё выплеснулась пара капель. Курок вполне мог заставить слизать их с пола. Обычно так и делал. В этот раз, вероятнее всего, не обратил внимания.

Анатолий закрыл глаза. Приложился к горлышку и начал пить. Глеб пристально наблюдал за ним. Впрочем, как и остальные члены карательного отряда.

Все, от мала до велика, знали, что употребление воды с поверхности грозило страшной болезнью – лучевой.

От пары глотков, как правило, ничего не происходило. От литра начиналось расстройство живота, сонливость, слабость, дикая головная боль. От двух литров вдобавок начинало ещё лихорадить, случались потери сознания, а дополнял всё беспрестанный понос.

Со временем симптомы прекращались. Однако после пятого-шестого выпитого литра воды с поверхности начиналось выпадение волос, бесконечные головные боли, бессилие становилось нормой. Кожа покрывалась струпьями и язвами. К тому же начиналось кровотечение: из дёсен, носа, ануса. Как правило, после пятого-шестого выпитого литра человек уже долго не жил. Умирал, страдая от непереносимой боли во внутренних органах.

Глеб видел, как это происходит. Мама умерла на его глазах в ужасных муках.

Анатолий допил всю воду. Вернул флягу водоносу. Единственным уцелевшим глазом посмотрел на главаря.

– Вот и отлично, – сказал Курок.

Все знали, что для него было б отлично кого-нибудь убить. Единственное, что удерживало – Лис. Лидер системы бункеров не дозволял убивать людей направо и налево, как это хотелось главарю карательного отряда. Хоть в Верхнем бункере и проживало несколько тысяч жителей, убийство без необходимости Лис не приветствовал, аргументируя тем, что работать станет некому. В Нижнем бункере, как поговаривали, ещё сохранилась послевоенная перепись населения. Там фигурировала цифра в двадцать тысяч. И это только в Верхнем бункере. Нижний намного меньше, и количество проживавших там людей никогда и ни одному жителю Верхнего бункера не было известно.

– Ты у меня теперь на особом контроле, дерьмо одноглазое, – сообщил Курок Анатолию. – Ещё раз не выйдешь на работу, оторву уши. Или все зубы выбью. Или ещё что-нибудь придумаю. Поняло меня, дерьмище?

– Да-да! – поспешно ответил Анатолий. – Я всё понял!

– На выход, – скомандовал Курок. – Штык, ты остаёшься и час караулишь эту падаль, чтобы оно не посмело выблевать воду.

– Будет сделано, ёба! – отозвался подручный, дежуривший у двери.

– А ты молодец, Кус, – главарь положил руку на голову водоноса и потрепал неряшливые светлые волосы. – Были в моём отряде совестливые кренделя, которые не могли дать всякому дерьму воды с поверхности. Совесть их мучила, видите ли, – он положил тяжеленную руку Глебу на плечо и вывел в коридор. Продолжая держать подчинённого, направился прочь из жилого сектора. – Я с ними быстро расправился. Рассказать как?

– А может, не надо? – поглядел на него Глеб.

Водонос увидел полный искреннего непонимания взгляд лидера. Моментально сообразил, что не такого ответа от него ожидали. Пересилил себя, но произнёс:

– Мне подобное не грозит, ведь я такого точно не сделаю. А что ты можешь сделать, я бы хотел увидеть, а не услышать.

После этих слов Курок самодовольно улыбнулся. В следующий миг остановился. Моментально замерли и остальные бойцы. Главарь неожиданно обхватил водоноса за шею, сильно прижал к себе, надавил кулаком на макушку и начал вертеть, причиняя умеренную боль и запутывая волосы.

– Наш пацан! – с улыбкой произнёс он. – Далеко пойдёшь, если будешь батьку слушать!

После отпустил нового сотрудника и слегка оттолкнул в сторону. Зашагал дальше. Глеб поймал на себе острый взгляд Хирурга, который очень-очень ему не понравился.

***

В основные задачи карательного отряда входило не только наказание провинившихся, но и несколько других функций. Основная – поддержание порядка. Она, кстати, самая простая. Карательному отряду просто требовалось перемещаться по Верхнему бункеру, одним видом внушая ужас. Курок с этой задачей справлялся великолепно. Каждый житель знал, что на пути этого человека лучше не становиться. В прямом смысле слова. Ребёнка он мог просто оттолкнуть, а вот со взрослыми поступал иначе – в лучшем случае избивал. Иногда калечил. Редко убивал.

Убивал бы чаще, но Лис запрещал.

Поговаривали, что Лис и сам опасался Курка, но Глеб в это не верил. Он уже чуть-чуть успел понять главаря карательного отряда. Если бы Курок мог уничтожить Лиса – он бы его уничтожил без раздумий.

Глеб помнил, что мама рассказывала, будто раньше можно было разговаривать о чём угодно. С тех пор, как Лис стал лидером системы подземных убежищ, за каждым словом приходилось внимательно следить. Судя по всему, он использовал некоторых людей как информаторов. Любое неосторожное высказывание приводило к серьёзному наказанию. Курок забивал до смерти всякого инакомыслящего.

Пустую флягу водонос сунул в нагрудный карман. Шагал в конце отряда с гордым видом и широко расправленными плечами. На одном из перекрёстков улиц им встретился дед Тимофей.

– Привет, народная дружина! – по-стариковски бодро произнёс он.

Все, включая Курка, хмуро что-то буркнули в ответ.

Дед Тимофей часто ошивался в Верхнем бункере. Он единственный взрослый, кому дозволялось не работать. На это существовало несколько причин. Во-первых, почтенный возраст – сто восемь лет. Он уже попросту не мог выполнять какую-либо физическую работу, зато находил силы целый день шарахаться по Верхнему бункеру и отвлекать болтовнёй всех, кто попадался ему на глаза. Во-вторых, дед Тимофей давно стал негласным талисманом. Лис лично запретил кому-либо трогать старика. Впрочем, никто и так не собирался этого делать. Казалось, что дед Тимофей может развалиться, если на него чихнуть.

– Как дела, служивые? – поинтересовался дед Тимофей, но никто ему не ответил.

Все прекрасно знали – с ним заговаривать нельзя. Потом будет попросту невозможно отвязаться. Дед Тимофей мог часами рассказывать о прошлом мире, о первых годах, проведённых в бункере, о причинах войны. Правда, это уже никому не интересно. Все жившие в системе бункеров здесь и родились. Довоенный мир они видели лишь на картинках. Он от них так же далёк, как и динозавры.

Спустя тридцать минут через переплетение улиц они дошли к первой ферме. Так называли огромное помещение для выращивания еды. Вообще ферм насчитывалось семнадцать и ещё двадцать три пустовали. Четырнадцать рабочих занимались выращиванием фруктов и овощей на грядках, а на трёх росли плодовые деревья. Работа на фермах – главная деятельность населения Верхнего бункера. Те, кто строил систему подземных убежищ, предусмотрели долгую жизнь в нём, поэтому даже спустя столетие у жителей имелось всё необходимое для выращивания овощей и фруктов. Катастрофически не хватало лишь одного – воды. Например, полив грядок проводился под строгим контролем агрономов каждой фермы.

Агрономы проживали в Нижнем бункере и при любых нарушениях обязаны были докладывать Курку.

При входе на ферму главарь остановился, осмотрелся. Подчинённые тоже замерли. Курок зорким взглядом окинул гигантское помещение. С потолка, который тонул во тьме, свисали лампы, бросавшиеся специальным фиолетовым светом. Дальние стены находились на таком расстоянии, что требовалось потратить минут двадцать, чтобы к ним добраться. Всё пространство фермы занимали грядки во внушительных продолговатых горшках, установленные на четырёх ярусах. До самого верхнего Глеб бы не достал, даже если б стал на плечи Курку. Работники добирались к ним благодаря стремянкам. Между ярусами тоже висели лампы, бросавшиеся фиолетовым светом. Ферма, несмотря на свои размеры, освещалась лучше любого другого помещения Верхнего бункера. Может быть, и Нижнего. Этого Глеб не знал, ведь никогда там не бывал. Впрочем, как и подавляющее большинство жителей подземного убежища. Теперь у него появился шанс стать членом высшего общества. Пусть не сразу, но шанс огромный – надо всего лишь добросовестно выполнять возложенную на него работу. У людей, работавших на ферме, такого шанса нет.

Между грядками оставалось совсем мало пространства – двум людям не разминуться. Курок и его бойцы даже плечи не могли в полной мере расправить. От пола до потолка протянулись десятки толстых колонн, которые создавали дополнительные трудности. Существовали ряды грядок, через которые вообще насквозь не пройти – там находилась колонна.

Любую ферму обслуживало множество народа, каждый был обязательно чем-нибудь занят. За всем следил главный агроном и несколько его помощников. Готовая продукция вывозилась на тачках в Нижний бункер, где сортировалась и хранилась. Каждый день необходимое количество выдавалось на кухню Верхнего бункера.

Глеб и сам недавно работал на первой ферме. А теперь в его обязанности входило лишь напускать ужас на работников одним своим присутствием. До сих пор не верилось в такое приятное изменение жизни в лучшую сторону. Ещё пару дней назад он и не надеялся стать работником Нижнего бункера.

Пахло свежей землёй, удобрениями. А ещё в этом помещении дышалось в разы легче из-за большего объёма кислорода.

Карательный отряд вслед за лидером свернул вправо и прошёл метров пять вдоль стены. Там находился массивный деревянный стол, сколоченный из почерневших брёвен. Две лавки тоже были сделаны из брёвен. На столе лежали домино и нарды. Первым за стол присел Курок – на своё любимое место, спиной к стене, по центру лавки. Следом опустились остальные бойцы. Глеб устроился на краешке противоположной от главаря скамьи. Курок начал набирать себе камни. Остальные ждали. Перемешивать их никто и не думал. Этим всегда занимались в конце игры. А за время их отсутствия домино никто не трогал. Работники фермы к этому столу боялись даже подойти, уже не говоря о том, чтобы касаться чего-нибудь на нём.

Когда Курок набрал себе в лапу камней, одновременно принялись подтягивать к себе костяшки Хирург и Лысый.

– Э, братуха, давай в нарды перекинемся? – предложил Хмырь новенькому.

– Я не умею, – признался Глеб.

– Ну, ты даёшь, братуха! – хихикнул Хмырь. – Как можно в нарды не уметь играть?! А ты ссать-то умеешь? Или до сих пор в штанишки?

Курок взял один из камней и грохнул по столу. Убрал лапищу. Игра началась с «голого».

– Кус, иди, пройдись, посмотри, как твари работают, – приказал главарь. – Если какая-то мразь бездельничает, доложишь. Понял?

– Понял, – мгновенно поднялся Глеб.

Его даже гордостью пробрало от того, что Курок поручил ему работу!

Он успел увидеть, как Хирург начал змею домино с того, что аккуратно подложил к «голому» «ноль-три».

Глеб свернул в первый же ряд грядок. Вальяжно, с чувством важности прошёл через него. Попал на перекрёсток с перпендикулярным рядом. Вдали увидел Лиду – женщину тридцати лет, которая всегда была недовольна его работой. Всегда придиралась. Не так потяпал. Не так полил. Не так посадил. Не так пересадил. Не так вскопал. Даже если агроном оставался доволен работой, она всегда находила к чему придраться. Причём распространялось её недовольство исключительно на Глеба.

Лида с чем-то возилась в горшке. Из-за разделявшего расстояния не понять, что она делала.

Несколько мгновений водонос сомневался, стоит ли делать то, что пришло на ум. А потом решил, что надо отомстить. Отыграться. Некоторые люди считают, что вправе издеваться над другими, если у них есть такая возможность. Умные никогда так не делают. Возможности приходят и уходят, а бумеранг возвращается, когда о нём забываешь.

Быстрым шагом Глеб направился к Лиде. По дороге заметил в рядах ещё несколько бывших коллег.

«Ничего!» – злорадно подумал он. – «До вас очередь тоже дойдёт. До всех и каждого».

Конечно, не все к нему плохо относились. Даже наоборот – лишь некоторые критиковали и словесно обижали долговязого подростка. Именно с ними Глеб и собирался поквитаться.

Первой стала Лида.

Он подошёл бесшумно. Остановился за шаг от женщины. Заглянул через плечо, чем она занималась. Лида подвязывала помидоры. От её коротких рыжих волосы неприятно пахло. Впрочем, никто на подобное не обращал внимания. В условиях тотальной нехватки чистой воды не до конкурсов красоты.

В какой-то момент Лида почувствовала дискомфорт. Обернулась, увидела Глеба. Невольно шарахнулась в сторону. Столкнулась с металлической опорой яруса. Грядки чуть закачались, но упасть от подобного толчка не могли.

– Ты зачем подкрадываешься?! – полушёпотом спросила Лида. С каждым последующим словом её голос набирал силу и громкость. – Думаешь, стал одним из них и тебе теперь всё можно? Думаешь, можешь пугать честных работяг? Ты чего вообще припёрся? Тебя кто-то звал что ли? Вали давай! – небрежно махнула рукой.

Глеб смотрел на рыжую женщину и улыбался. Раньше его раздражал её орлиный нос, а теперь он его находил даже милым. Раньше его словно царапали её острые скулы, а теперь овал лица Лиды показался даже симпатичным. Впервые он смотрел на неё пристально, без тени страха, поэтому увидел морщинки в уголках глаз. Они сильно старили. Впрочем, для Глеба все тридцатилетние уже были ровесниками динозавров, а про тех, кто старше, вообще говорить не стоило. Они, вероятно, застали рождение первых одноклеточных.

– Ты чего лыбишься? Тебя головой где-то уже стукнули? – усмехнулась Лида. – Вали, говорю! Мне делом заниматься надо!

Она говорила нарочито громко. Впрочем, как всегда при общении с ним. Специально, чтобы её слышали. Только теперь Глеб понял, почему она так делала. Любыми способами ей хотелось внимания. Лида не придумала ничего лучше, чем выделиться за счёт унижения другого.

– А каким ты делом, интересно, занимаешься? – Глеб подошёл вплотную к грядке. В лицо ударил фиолетовый свет от лампы, висевшей над нижним ярусом.

– Я, конечно, знала, что ты глупый, но чтобы настолько… – хмыкнула Лида. – Помидоры подвязываю! – и она принялась завязывать узелок вокруг очередного побега.

Глеб, вдруг, выбросил руку и пальцами переломил побег.

– Это так ты, значит, подвязываешь? – округлил он глаза. – Портишь рассаду?!

– Ты совсем обалдел?! – выпучилась на него Лида. – Ты что делаешь?!

– Я?! – ткнул себя в грудь Глеб. – Я только что своими глазами видел, как ты сломала этот помидор!

– Да… ты… – задохнулась от возмущения бывшая коллега.

Она подняла руки и сделала к нему шаг, но Глеб резко отскочил. Тут же продемонстрировал ей нашивку с красным трезубцем.

– Выбирай выражения! – как ему показалось, грозно произнёс он. – Я вообще-то в карательном отряде состою!

– Да ты водонос! – воскликнула Лида, но остановилась, её глаза метали молнии. – Ты шестёрка! Ничтожество!

– Хорошо, – злобно улыбнулся Глеб. – Я сейчас иду и рассказываю Курку, что ты сломала помидор и ещё на меня нападала! Пыталась ударить. Как ты думаешь, что он с тобой сделает?

– Ты не сделаешь этого! – с вызовом произнесла Лида. – Это неправда! И я скажу ему, что это неправда! Тогда он накажет тебя!

– Серьёзно? – усмехнулся Глеб. – Ты всёрьёз думаешь, что он поверит тебе? Что будет разбираться, где правда, а где неправда? Всё, жди наказания. Думаю, он выбьет тебе зубы. А может, и руку сломает. А может, и ещё что-нибудь. У него богатая фантазия!

Он развернулся и скрылся в ближайшем ряду.

– Глеб! Стой! – крикнула Лида. – Глеб! Пожалуйста! Стой!

Ему очень-очень хотелось обернуться, посмотреть, пыталась ли бывшая коллега его догнать. Водонос сдержался. Он просто прошёл через ряд до следующего перпендикулярного. Затем сменил ряд, пошёл по соседнему, мимо картофеля.

Курку он рассказывать ничего не собирался. Одно дело напугать и совсем другое идти против совести. Лида, может быть, и заслужила того, чтобы её наказали, но точно не так, как это сделает Курок. Нельзя поручиться, что он её вовсе не убьёт. Или не сломает позвоночник, например. Достаточно уже и того, что Лида весь день будет ожидать расправы. Скорее всего, и завтра будет вздрагивать от каждого шороха. И послезавтра. Вряд ли она вообще скоро успокоится. Ожидание наказания работает намного лучше, чем само наказание.

– Глеб! – окликнул его звонкий девичий голос.

Водонос вздрогнул от неожиданности. Быстро вертнул голову, но никого не увидел.

– Я здесь, Глеб!

Теперь он смог определить направление, где искать – сверху. С четвёртого яруса выглядывала голова девятнадцатилетней Мики. Она никогда-никогда не заговаривала с Глебом первой. Вообще не обращала на него внимания, поглядывая на парней исключительно старше себя.

Золотоволосая Мика нравилась Глебу, поэтому он старался быть ближе к ней, но её холод постепенно оттолкнул.

– Подожди секундочку, – сказала она. – Я сейчас спущусь!

Только теперь Глеб увидел стремянку в соседнем ряду. Вскоре ему удалось лицезреть и поспешно спускавшуюся Мику.

– Я сегодня заметила, что тебя нет, – Мика остановилась напротив него, но в соседнем ряду. Обходить было долго, да и незачем – они и так друг друга видели. Разделяла их грядка картофеля. – Узнала, что тебя взяли водоносом! Это правда?

Глеб молча продемонстрировал плечо с красным трезубцем. Ему очень-очень хотелось сказать, что теперь он даже код от внешней двери знает, может самостоятельно выходить из бункера, но в последний момент смолчал. Вспомнил, как Курок ему сообщил этот код.

В первый раз Курок лично вышел с водоносом в комнату, где лежал костюм. Даже терпеливо подождал, пока Глеб нацепит одежду для выхода на поверхность. Затем подошёл к сенсорной панели, утопленной в стене, и показал код. А также сообщил, что код известен лишь трём людям во всей системе бункеров: ему самому, Лису и теперь, водоносу. Предупредил, что если этот код узнает ещё кто-нибудь, то Глебу предстоит долгая и мучительная смерть. В красках поведал, как будет убивать за разглашение секретной информации. Также существовало правило, что дверь должна быть всегда-всегда закрыта. Вышел – закрыл. Зашёл – закрыл. На этот счёт Курок тоже предупредил – пообещал расправиться, если правило не будет соблюдено.

– Ого! Вот это круто! – Глеб видел, как загорелись глаза девушки, но не понимал из-за чего именно. – Так ты теперь живёшь в Нижнем бункере?

– Ещё нет, – с сожалением ответил Глеб. – Пока, как и все – в жилом секторе. Но Курок сказал, что вскоре мне найдётся местечко. Там, – последнее слово он невольно произнёс с придыханием.

– Круто! – сказала Мика. – А ты Там хоть бывал уже? – так же, с придыханием на слове «там», спросила девушка. – Как оно… Там?

– Нет, ещё не был, – с сожалением пришлось признаться Глебу. – Я же всего второй день работаю в… отряде, – он целенаправленно опустил слово «карательный». – Сегодня всего лишь второй раз ходил на поверхность за водой.

– Вау! – на лице Мики появился неподдельный интерес. – И? Как там? На поверхности?

– Классно! – ответил Глеб. Впервые в жизни он почувствовал себя значимым, опытным. – Я видел небо! Такое далёкое-далёкое! А на нём облака! Кажется, что они тяжёлые и вот-вот рухнут! Большие такие, белые, – начал с жаром описывать он. – А горы… Они гигантские! Они достают до неба! Я так и не понял, почему облака за них не цепляются.

– А солнце? – с жаром спросила Мика. – Какое оно?

– Маленькое, – пожал плечами Глеб. – Правда светит ярко. Смотреть на него долго не получается. Даже минуту не получается. Глаза сами закрываются.

– А цвет? Какой у него цвет?

Этот вопрос даже среди взрослых людей частенько становился предметом споров. Во всех имевшихся книгах говорилось, что солнце жёлтое, оранжевое, оранжево-жёлтое. Однако после войны стала ходить легенда, что оно красное. Легенда оказалась настолько живучая, что бередила умы до сих пор.

– Оранжевый, – ответил Глеб. – Солнце оранжевое. Как на картинках. Теперь я могу сказать, что своими глазами видел.

– Точно? – прищурилась Мика.

– Точно-точно! – уверенно произнёс водонос.

– Слушай, а что ты делаешь вечером?

Глеб на несколько мгновений забыл, как дышать. Девушка, которая ему нравилась, сама намекала на встречу! Девушка, которая всегда казалась ему недоступной, сама хотела с ним встретиться.

Жизнь определённо менялась в лучшую сторону!

– Что я делаю вечером? Да ничего особенного, – постарался равнодушно ответить Глеб, тогда как сердце стучало с такой силой, что и в Нижнем бункере наверняка слышно. – Готовлюсь к переезду, вещички собираю.

Последнее – откровенное враньё. В Верхнем бункере никто не мог похвастать большим количеством личных вещей.

– Я к тебе сегодня загляну, – сказала Мика. – Помогу собраться. Идёт? – подмигнула она.

– Идёт! – глупо заулыбался Глеб.

– Мне надо бежать. Увидимся ещё.

– Ага! – и водонос зачем-то помахал ей рукой.

Почувствовал себя идиотом и тут же опустил конечность. Покраснел. Правда Мика этого уже не увидела. Она подхватила алюминиевую стремянку и потащила по ряду. А Глеб ещё секунд тридцать стоял перед грядкой с картофелем, смотрел на листья растения и пребывал в блаженной эйфории. Жизнь определённо менялась в лучшую сторону! Ещё три дня назад он и мечтать не мог о том, что Мика когда-нибудь обратит на него внимание. А теперь она сама хочет вечером к нему прийти…

Глеб почувствовал лёгкую дрожь в теле. В груди закололо от волнения.

Наконец, он смог пошевелиться. Направился дальше по ряду. Чем приятна ферма – здесь легко дышать. При каждом вдохе хотелось до отказа заполнить лёгкие, прочувствовать мириады ароматов, витавших по огромному помещению. Раньше Глеб представлял, что именно так пахло в лесу. Пока ковылявший однажды мимо дед Тимофей не буркнул, что так воняло на овощных рынках. Глеб не понял, что такое «базар», однако картинка леса в голове навсегда рухнула.

Он прошёл через ряд. Заметил в соседнем новенькую – десятилетнюю Вику. Она копошилась в грядке второго яруса и водоноса не видела. Миновав перпендикулярный ряд, Глеб углубился в грядки с капустой. Вскоре услышал смех, знакомые голоса. Подошёл ближе и увидел компанию, с которой общался, работая на ферме. С двумя, более старшими парнями, сдружился уже здесь. Третьего, Марка, знал с раннего детства. Именно с ним Глеб когда-то обследовал все брошенные помещения гигантского Верхнего бункера. Парни находились в соседнем ряду. Обсуждали Мику. Точнее Олег делился планами, как будет покорять сердце девушки, а приятели над ним подшучивали. Глеб почувствовал жгучую ревность. Где-то в глубине сознания он уже считал Мику своей. Мозгами понимал, что до этого ещё далеко, но ничего не мог поделать. Слышать о том, как Олег собрался с ней переспать, оказалось тяжело. Парни так увлеклись болтовнёй, что не заметили подошедшего.

Разговаривать во время работы разрешалось лишь по делу. Именно о таком поведении работников говорил Курок, когда отправлял водоноса на задание. Именно такое безделье наказывалось.

– Привет, пацаны! – Глеб остановился напротив друзей. Чуть наклонился, чтобы лучше всех видеть через грядку с капустой. По глазам ударил фиолетовый свет.

Все трое моментально смолкли. Обернулись на голос. Улыбки и веселье с лиц друзей будто утекли.

– Привет, – буркнул Олег.

– Здорова, – с усмешкой произнёс Богдан – самый старший из компании. Ему уже исполнилось двадцать один.

Марк лишь кивнул.

Все трое пристально и настороженно смотрели на бывшего коллегу, с которым ещё позавчера вместе смеялись и шутили. Глеб буквально ощущал волну страха и негатива, исходившую от друзей.