Стихотворения
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Стихотворения
Первой розе
Что так долго и жестокоНе цвела ты, дочь Востока,Гостья нашей стороны?Пронеслись они, блистая,Золотые ночи мая,Золотые дни весны.Знаешь: тут под тенью соннойЖдал кого-то и, влюбленный,Пел немолчно соловей,Пел так тихо и так нежно,Так глубоко безнадежноОб изменнице своей!Если б ты тогда явилась,Как бы чудно оживиласьПесня, полная тоской;Как бы он, певец крылатый,Наслаждением объятый,Изнывал перед тобой!Словно перлы дорогие,На листы твои живыеТихо б падала роса;И сквозь сумрачные елиВысоко б на вас гляделиГолубые небеса.19 июня 1858
Прощание с деревней
Прощай, приют родной, где я с мечтой ленивойБез горя проводил задумчивые дни!Благодарю за мир, за твой покой счастливый,За вдохновения твои.Увы! в последний раз в тоскливом упоеньеГляжу на этот сад, на дальние леса;Меня отсюда мчит иное назначенье,И ждут иные небеса.А если, жизнью смят, обманутый мечтами,К тебе, как блудный сын, я снова возвращусь, —Кого еще найду меж старыми друзьямиИ так ли с новыми сойдусь?И ты… что будешь ты, страна моя родная?Поймет ли твой народ всю тяжесть прежних лет?И буду ль видеть я, хоть свой закат встречая,Твой полный счастия рассвет?26 июня 1858
Memento mori[1]
Когда о смерти мысль приходит мне случайно,Я не смущаюся ее глубокой тайной,И, право, не крушусь, где сброшу этот прах,Напрасно гибнущую силу —На пышном ложе ли, в изгнанье ли, в волнах;Для похорон друзья сберутся ли уныло,Напьются ли они на тех похоронах,Иль неотпетого свезут меня в могилу, —Мне это все равно… Но если, Боже мой!Но если не всего меня разрушит тленье,И жизнь за гробом есть, – услышь мой стон больной,Услышь мое тревожное моленье!Пусть я умру весной. Когда последний снегРастает на полях и радостно на всехПахнет дыханье жизни новой,Когда бессмертия постигну я мечту,Дай мне перелететь опять на землю ту,Где я страдал так горько и сурово.Дай мне хоть раз еще взглянуть на те поля,Узнать, все так же ли вращается земляВ своей красе неизмененной,И те же ли там дни, и так же ли росаСлетает по утрам на берег полусонный,И так же ль сини небеса,И так же ль рощи благовонны.Когда ж умолкнет всё и тихо над землейЗажжется свод небес далекими огнями, —Чрез волны облаков, облитые луной,Я понесусь назад, неслышный и немой,Несметными окутанный крылами.Навстречу мне деревья, задрожав,В последний раз пошлют свой ропот вечный,Я буду понимать и шум глухой дубрав,И трели соловья, и тихий шелест трав,И речки говор бесконечный.И тем, по ком страдал я чувством молодым,Кого любил с таким самозабвеньем,Явлюся я… не другом их былым,Не призраком могилы роковым,Но грезой легкою, но тихим сновиденьем.Я все им расскажу. Пускай хоть в этот часОни поймут, какой огонь свободныйВ груди моей горел, и тлел он, и угас,Неоцененный и бесплодный.Я им скажу, как я в былые дниИз душной темноты напрасно к свету рвался,Как заблуждаются они,Как я до гроба заблуждался!19 сентября 1858
Из Гейне
Меня вы терзали, томили,Измучили сердце тоской,Одни – своей скучной любовью,Другие – жестокой враждой.Вы хлеб отравили мне, ядомВы кубок наполнили мой,Одни – своей скучной любовью,Другие – жестокой враждой.Лишь та, что всех больше терзалаИ мучила с первого дня, —Как мало она враждовала,Как мало любила меня.29 ноября 1858
Из Байрона
Мечтать в полях, взбегать на выси гор,Медлительно среди лесов дремучихПереходить, где никогда топорНе пролагал следов своих могучих;Без цели мчаться по полям пустым,И слушать волн немолчное журчанье,И всё мечтать – не значит быть одним…То – разговор с природой и слиянье,То – девственных красот немое созерцанье!..Но, посреди забот толпы людской,Всё видеть, слышать, чувствовать глубоко,И одному бродить в тоске немой,И скукою измучиться жестоко…И никого не встретить из людей,Кому бы рассказать души мученья,Кто вспомнил бы по смерти нас теплей,Чем всё, что лжет, и льстит, и кроет мщенье.Вот – одиночество… вот, вот – уединенье!4 декабря 1858
Молодая узница
(из А. Шенье)
«Неспелый колос ждет, не тронутый косой,Все лето виноград питается росой,Грозящей осени не чуя;Я так же хороша, я так же молода!Пусть все полны кругом и страха, и стыда, —Холодной смерти не хочу я!Лишь стоик сгорбленный бежит навстречу к ней,Я плачу, грустная… В окно тюрьмы моейПриветно смотрит блеск лазури;За днем безрадостным и радостный придет:Увы! кто пил всегда без пресыщенья мед?Кто видел океан без бури?Широкая мечта живет в моей груди,Тюрьма гнетет меня напрасно: впередиЛетит, летит надежда смело…Так, чудом избежав охотника сетей,В родные небеса счастливей и смелейНесется с песней Филомела.О, мне ли умереть? Упреком не смущен,Спокойно и легко проносится мой сонБез дум, без призраков ужасных;Явлюсь ли утром, все приветствуют меня,И радость тихую в глазах читаю яУ этих узников несчастных.Жизнь, как знакомый путь, передо мной светла,Еще деревьев тех немного я прошла,Что смотрят на дорогу нашу;Пир жизни начался, и, кланяясь гостям,Едва, едва поднесть успела я к губамСвою наполненную чашу.Весна моя цветет, я жатвы жду с серпом:Как солнце, обойдя вселенную кругом,Я кончить год хочу тяжелый;Как зреющий цветок, краса своих полей,Я свет увидела из утренних лучей, —Я кончить день хочу веселый.О смерть! Меня твой лик забвеньем не манит.Ступай утешить тех, кого печаль томитИль совесть мучит, негодуя…А у меня в груди тепло струится кровь,Мне рощи темные, мне песни, мне любовь…Холодной смерти не хочу я!»Так, пробудясь в тюрьме, печальный узник сам,Внимал тревожно я замедленным речамКакой-то узницы… И муки,И ужас, и тюрьму – я все позабывалИ в стройные стихи, томясь, перелагалЕе пленительные звуки.Те песни, чудные свидетели тюрьмы,Кого-нибудь склонят певицу этой тьмыИскать, назвать ее своею…Был полон прелести аккорд звенеящих нот,И, как она, за дни бояться станет тот,Кто будет проводить их с нею.13 декабря 1858
М-me Вольнис[2]
Искусству всё пожертвовать умея,Давно, давно явилася ты к нам,Прелестная, сияющая «фея»По имени, по сердцу, по очам1.Я был еще тогда ребенком неразумным,Я лепетать умел едва,Но помню: о тебе уж радостно и шумноКричала громкая молва.Страдания умом не постигая,Я в первый раз в театре был. И вотЯвилась ты печальная, седая,Иссохшая под бременем невзгод.О дочери стеня, ты, на пол вдруг упала,Твой голос тихо замирал…Тут в первый раз душа во мне затрепетала,И как безумный я рыдал!Томим тоской, утратив смех и веру,Чтоб отдохнуть усталою душой,Недавно я пошел внимать Мольеру,И ты опять явилась предо мной.Смеясь, упала ты под гром рукоплесканья,Твой голос весело звучал…О, в этот миг я все позабывал страданьяИ как безумный хохотал!На жизнь давно глядишь ты строгим взором,И много лет тобой погребено,Но твой талант окреп под их напором,Как Франции кипучее вино.И между тем как всё вокруг тебя бледнеет,Ты – как вечерняя звезда,Которая то вдруг исчезнет, то светлеет,Не угасая никогда.24 декабря 1858
Проселок
По Руси великой, без конца, без края,Тянется дорожка, узкая, кривая,Чрез леса да реки, по степям, по нивам,Все бежит куда-то шагом торопливым,И чудес хоть мало встретишь той дорогой,Но мне мил и близок вид ее убогой.Утро ли займется на небе румяном —Вся она росою блещет под туманом;Ветерок разносит из поляны соннойСкошенного сена запах благовонный;Всё молчит, всё дремлет, – в утреннем покоеТолько ржи мелькает море золотое,Да куда ни глянешь освеженным взором,Отовсюду веет тишью и простором.На гору ль въезжаешь – за горой селеньеС церковью зеленой видно в отдаленье.Ни садов, ни речки; в роще невысокойЛипа да орешник разрослись широко,А вдали, над прудом, высится плотина…Бедная картина! милая картина!..Уж с серпами в поле шумно идут жницы,Между лип немолчно распевают птицы,За клячонкой жалкой мужичок шагает,С диким воплем стадо путь перебегает.Жарко… День, краснея, всходит понемногу…Скоро на большую выедем дорогу.Там скрипят обозы, там стоят ракиты.Из краев заморских к нам тропой пробитойТам идет крикливо всякая новинка…Там ты и заглохнешь, русская тропинка!По Руси великой, без конца, без края,Тянется дорожка, узкая, кривая.На большую съехал: впереди застава,Сзади пыль да версты… Смотришь, а направоСнова вьется путь мой лентою узорной —Тот же прихотливый, тот же непокорный!6 июля 1858
Греция
(посвящается Н.Ф. Щербине)
Поэт, ты видел их, развалины святые,Селенья бедные и храмы вековые, —Ты видел Грецию, и на твои глазаЯвлялась горькая художника слеза.Скажи, когда, склонясь под тенью сикоморы,Ты тихо вдаль вперял задумчивые взорыИ море синее плескалось пред тобой, —Послушная мечта тебе шептала ль страстноО временах иных, стране совсем иной, —Стране, где было всё так юно и прекрасно,Где мысль еще жила о веке золотом,Без рабства и без слез… Где, в блеске молодом,Обожествленная преданьями народа,Цвела и нежилась могучая природа…Где, набожно внемля оракула словам,Доверчивый народ бежал к своим богамС веселой шуткою и речью откровенной,Где боги не были страшилищем вселенной,Но идеалами великими толпы…Где за преданием не пряталося чувство,Где были красоте лампады возжены,Где Эрос сам был бог, а цель была искусство;Где выше всех венков стоял венок певца,Где пред напевами хиосского слепцаСклонялись мудрецы, и судьи, и гетеры;Где в мысли знали жизнь, в любви не знали меры,Где всё любило, всё, со страстью, с полнотой,Где наслаждения бессмертный не боялся,Где молодой Нарцисс своею красотойВ томительной тоске до смерти любовался,Где царь пред статуей любовью пламенел,Где даже лебедя пленить умела ЛедаИ, верно, с трепетом зеленый мирт гляделНа грудь Аспазии, на кудри Ганимеда…13 января 1859
«Волшебные слова любви и упоенья…»
Волшебные слова любви и упоеньяЯ слышал наконец из милых уст твоих,Но в странной робости последнего сомненьяТвой голос ласковый затих.Давно, когда, в цветах синея и блистая,Неслася над землей счастливая весна,Я, помню, видел раз, как глыба снеговая,На солнце таяла одна.Одна… Кругом и жизнь, и говор, и движенье…Но солнце все горит, звучней бегут ручьи…И в полдень снега нет, и радость обновленьяДо утра пели соловьи.О, дай же доступ мне, моей любви мятежной!О, сбрось последний снег, растай, растай скорей…И я тогда зальюсь такою песней нежной,Какой не ведал соловей!5 февраля 1859
«Когда так радостно в объятиях твоих…»
Когда так радостно в объятиях твоихЯ забывал весь мир с его волненьем шумным,О будущем тогда не думал я. В тот мигЯ полон был тобой да счастием безумным.Но ты ушла. Один, покинутый тобой,Я посмотрел кругом в восторге опьяненья,И сердце в первый раз забилося тоской,Как бы предчувствием далекого мученья.Последний поцелуй звучал в моих ушах,Последние слова носились близко где-то…Я звал тебя опять, я звал тебя в слезах,Но ночь была глуха, и не было ответа!С тех пор я все зову… Развенчана мечта,Пошли иные дни, пошли иные ночи…О, Боже мой! Как лгут прекрасные уста,Как холодны твои пленительные очи!16 февраля 1859
На могиле
Когда был я ребенком, родная моя,Если детское горе томило меня,Я к тебе приходил, и мой плач утихал:На груди у тебя я в слезах засыпал.Я пришел к тебе вновь… Ты лежишь тут одна,Твоя келья темна, твоя ночь холодна,Ни привета кругом, ни росы, ни огня…Я пришел к тебе… жизнь истомила меня.О, возьми, обними, уврачуй, успокойМое сердце больное рукою родной!О, скорей бы к тебе мне, как прежде, на грудь,О, скорей бы мне там задремать и заснуть.11 июня 1859
Посвящение
Еще свежа твоя могила,Еще и вьюга с высотыНи разу снегом не покрылаЕе поблекшие цветы;Но я устал от жизни этой,И безотрадной и тупой,Твоим дыханьем не согретой,С твоими днями не слитой.Увы! ребенок ослепленный,Иного я от жизни ждал:В тумане берег отдаленныйМне так приветливо сиял.Я думал: счастья, страсти шумнойМне много будет на пути…И, Боже! как хотел, безумный,Я в дверь закрытую войти!И я поплыл… Но что я виделНа том желанном берегу,Как запылал, возненавидел, —Пересказать я не могу.И вот, с разбитою душою,Мечту отбросивши свою,Я перед дверью роковоюВ недоумении стою.Остановлюсь ли у дороги,С пустой смешаюсь ли толпой,Иль, не стерпев души тревоги,Отважно кинусь я на бой?В борьбе неравной юный воин,В боях неопытный боец, —Как ты, я буду ль тверд, спокоен,Как ты, паду ли наконец?О, где б твой дух, для нас незримый,Теперь счастливый ни витал,Услышь мой стон, мой стих любимый:Я их от сердца оторвал!А если нет тебя… О, Боже!К кому ж идти? Я здесь чужой…Ты и теперь мне всех дорожеВ могиле темной и немой.13 августа 1859
Маю
Бывало, с детскими мечтамиЯвлялся ты как ангел дня,Блистая белыми крылами,Весенним голосом звеня;Твой взор горел огнем надежды,Ты волновал мечтами кровьИ сыпал с радужной одеждыЦветы, и рифмы, и любовь.Прошли года. Ты вновь со мною,Но грустно юное чело,Глаза подернулись тоскою,Одежду пылью занесло.Ты смотришь холодно и строго,Веселый голос твой затих,И белых перьев много, многоИз крыльев выпало твоих.Минуют дни, пройдут недели…В изнеможении тупом,Забытый всеми, на постелиЯ буду спать глубоким сном.Слетев под брошенную крышу,Ты скажешь мне: «Проснися, брат!»Но слов твоих я не услышу,Могильным холодом объят.1859
«О, Боже, как хорош прохладный вечер лета…»
О, Боже, как хорош прохладный вечер лета,Какая тишина!Всю ночь я просидеть готов бы до рассветаУ этого окна.Какой-то темный лик мелькает по аллее,И воздух недвижим,И кажется, что там еще, еще темнееЗа садом молодым.Уж поздно… Все сильней цветов благоуханье,Сейчас взойдет луна…На небесах покой, и на земле молчанье,И всюду тишина.Давно ли в этот сад в чудесный вечер маяВходили мы вдвоем?О, сколько, сколько раз его мы, не смолкая,Бывало, обойдем!И вот я здесь один, с измученной, усталой,Разбитою душой.Мне хочется рыдать, припавши, как бывало,К груди твоей родной…Я жду… но не слыхать знакомого привета,Душа болит одна…О, Боже, как хорош прохладный вечер лета,Какая тишина!1857
«Я люблю тебя так оттого…»
Я люблю тебя так оттого,Что из пошлых и гордых собоюНе напомнишь ты мне никогоОткровенной и ясной душою,Что с участьем могла ты понятьРоковую борьбу человека,Что в тебе уловил я печатьОтдаленного, лучшего века!Я люблю тебя так потому,Что не любишь ты мертвого слова,Что не веришь ты слепо уму,Что чужда ты расчета мирского;Что горячее сердце твоеЧасто бьется тревожно и шибко…Что смиряется горе моеПред твоей миротворной улыбкой!Павлодар, 24 июля 1859
«Ни веселья, ни сладких мечтаний…»
Ни веселья, ни сладких мечтанийТы в судьбе не видала своей:Твоя жизнь была цепью страданийИ тяжелых, томительных дней.Видно, Господу было так нужно:Тебе крест он тяжелый судил,Этот крест мы несли с тобой дружно,Он обоих нас жал и давил.Помню я, как в минуту разлукиТы рыдала, родная моя,Как, дрожа, твои бледные рукиГорячо обнимали меня;Всю любовь, все мечты, все желанья —Всё в слова перелить я хотел,Но последнее слово страданья —Оно замерло в миг расставанья,Я его досказать не успел!Это слово сказала могила:Не состарившись, ты умерла,Оттого что ты слишком любила,Оттого что ты жить не могла!Ты спокойна в могиле безгласной,Но один я в борьбе изнемог…Он тяжел, этот крест ежечасный,Он на грудь мне всей тяжестью лег!И пока моя кровь не остынет,Пока тлеет в груди моей жар,Он меня до конца не покинет,Как твой лучший и символ, и дар!Павлодар, 24 мая 1859
Отрывок
(из А. Мюссе)
Что так усиленно сердце больноеБьется, и просит, и жаждет покоя?Чем я взволнован, испуган в ночи?Стукнула дверь, застонав и заноя,Гаснущей лампы блеснули лучи…Боже мой! Дух мне в груди захватило!Кто-то зовет меня, шепчет уныло…Кто-то вошел… Моя келья пуста,Нет никого, это полночь пробило…О, одиночество, о, нищета!2 сентября 1856
Из весенних песен
IВесенней ночи сумрак влажныйСтруями льется предо мной,И что-то шепчет гул протяжныйНад обновленною землей.Зачем, о звезды, вы глядитеСквозь эти мягкие струи?О чем так громко вы журчите,Неугомонные ручьи?Вам долго слух без мысли внемлет,К вам без тоски прикован взор…И сладко грудь мою объемлетКакой-то тающий простор.10 апреля 1858
IIВчера у окна мы сидели в молчанье…Мерцание звезд, соловья замиранье,Шумящие листья в окно,И нега, и трепет… Не правда ль, все этоДавно уже было другими воспетоИ нам уж знакомо давно?Но я был взволнован мечтой невозможной;Чего-то в прошедшем искал я тревожно,Забытые спрашивал сны…В ответ только звезды светлее горели,Да слышались громче далекие трелиПевца улетавшей весны.16 мая 1858
IIIОпять весна! Опять какой-то генийМне шепчет незнакомые слова,И сердце жаждет новых песнопений,И в забытьи кружится голова.Опять кругом зазеленели нивы,Черемуха цветет, блестит роса,И над землей, светлы и горделивы,Как купол храма, блещут небеса.Но этой жизни мне теперь уж мало,Душа моя тоской отравлена́…Не так она являлась мне, бывало,Красавица, волшебница-весна!Сперва ребенка языку природыОна, смеясь, учила в тишине,И для меня сбирала хороводы,И первый стих нашептывала мне.Потом, когда с тревогой непонятнойЗажглася в сердце отрока любовь,Она пришла и речью благодатнойЖивила сны и волновала кровь:Свидания влюбленным назначала,Ждала, томилась с нами заодно,Мелодией по клавишам звучала,Врывалася в раскрытое окно.Теперь на жизнь гляжу я оком мужа,И к сердцу моему, как в дверь тюрьмы,Уж начала подкрадываться стужа,Печальная предвестница зимы…Проходят дни без страсти и без дела,И чья-то тень глядит из-за угла…Что ж, неужели юность улетела?Ужели жизнь прошла и отцвела?Погибну ль я в борьбе святой и честнойИль просто так умру в объятьях сна, —Явися мне в моей могиле тесной,Красавица, волшебница-весна!Покрой меня травой и свежим дерном,Как прежде, разукрась свои черты,И над моим забытым трупом чернымРассыпь свои любимые цветы!..1860
Из поэмы «Последний романтик»
1Малыгин родился в глуши степной,На бледный север вовсе не похожей,Разнообразной, пестрой и живой.Отца не знал он, матери он тожеЛишился рано… но едва, едва,Как дивный сон, как звук волшебной сказки,Он помнил чьи-то пламенные ласкиИ нежные любимые слова.Он помнил, что неведомая силаЕго к какой-то женщине влекла,Что вечером она его крестила,И голову к нему на грудь клонила,И долго оторваться не могла;И что однажды, в тихий вечер мая,Когда в расцвете нежилась весна,Она лежала, глаз не открывая,Как мрамор неподвижна и бледна;Он помнил, как дьячки псалтырь читали,Как плакал он и как в тот грозный часПод окнами цветы благоухали,Жужжа из окон пчелы вылеталиИ чья-то песня громкая неслась.Потом он жил у старой, строгой тетки,Пред образом святителя ПетраМолившейся с утра и до утраИ с важностью перебиравшей четки.И мальчик стал неловок, нелюдим,Акафисты читал ей ежедневно,И, чуть запнется, слышит, как над нимУж раздается тетки голос гневный:«Да что ты, Миша, все глядишь в окно?»И Миша, точно, глаз отвесть от садаНе мог. В саду темнело уж давно,В окно лилась вечерняя прохлада;Последний луч заката догорал,За речкою излучистой краснея…И, кончив чтенье, тотчас убегалОн из дому. Широкая аллеяТянулась вдаль. Оттуда старый домЕще казался старей и мрачнее,Там каждый кустик был ему знакомИ длинные ракиты улыбалисьЕще с верхушек… Он дохнуть не смелИ, весь дрожа от радости, глядел,Как в синем небе звезды загорались…. . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . .2CHANSON Á BOIRE[3]
Если измена тебя поразила,Если тоскуешь ты, плача, любя,Если в борьбе истощается сила,Если обида терзает тебя,Сердце ли рвется,Ноет ли грудь, —Пей, пока пьется,Все позабудь!Выпьешь, заискрится сила во взоре,Бури, нужда и борьба нипочем…Старые раны, вчерашнее горе, —Все обойдется, зальется вином.Жизнь пронесетсяЛучше, скорей,Пей, пока пьется,Сил не жалей!Если ж любим ты и счастлив мечтою,Годы беспечности мигом пройдут,В темной могиле, под рыхлой землеюМысли, и чувства, и ласки замрут.Жизнь пронесетсяСчастья быстрей…Пей, пока пьется,Пей веселей!Что нам все радости, что наслажденья?Долго на свете им жить не дано…Дай нам забвенья, о, только забвенья,Легкой дремо́й отумань нас, вино!Сердце ль смеется,Ноет ли грудь, —Пей, пока пьется,Все позабудь!Солдатская песня о Севастополе
Не веселую, братцы, вам песню спою,Не могучую песню победы,Что певали отцы в Бородинском бою,Что певали в Очакове деды.Я спою вам о том, как от южных полейПоднималося облако пыли,Как сходили враги без числа с кораблейИ пришли к нам, и нас победили.А и так победили, что долго потомНе совались к нам с дерзким вопросом,А и так победили, что с кислым лицомИ с разбитым отчалили носом.Я спою, как, покинув и дом и семью,Шел в дружину помещик богатый,Как мужик, обнимая бабенку свою,Выходил ополченцем из хаты.Я спою, как росла богатырская рать,Шли бойцы из железа и стали,И как знали они, что идут умирать,И как свято они умирали!Как красавицы наши сиделками шлиК безотрадному их изголовью,Как за каждый клочок нашей русской землиНам платили враги своей кровью;Как под грохот гранат, как сквозь пламя и дым,Под немолчные, тяжкие стоныВыходили редуты один за другим,Грозной тенью росли бастионы;И одиннадцать месяцев длилась резня,И одиннадцать месяцев целыхЧудотворная крепость, Россию храня,Хоронила сынов ее смелых…Пусть не радостна песня, что вам я пою,Да не хуже той песни победы,Что певали отцы в Бородинском бою,Что певали в Очакове деды.1869
Гаданье
Ну, старая, гадай! Тоска мне сердце гложет,Веселой болтовней меня развесели,Авось твой разговор убить часы поможет,И скучный день пройдет, как многие прошли!«Ох, не грешно ль в воскресение?С нами Господняя сила!Тяжко мое прегрешение…Ну, да уж я разложила!Едешь в дорогу ты дальную,Путь твой не весел обратный:Новость услышишь печальнуюИ разговор неприятный.Видишь: большая компанияВместе с тобой веселится,Но исполненья желанияЛучше не жди: не случится.Что-то грозит неизвестное…Карты-то, карты какие!Будет письмо интересное,Хлопоты будут большие!На сердце дама червонная…С гордой душою такою:Словно к тебе благосклонная,Словно играет тобою!Глядя в лицо ее строгое,Грустен и робок ты будешь:Хочешь сказать ей про многое,Свидишься, – все позабудешь!Мысли твои все червонные,Слезы-то будто из лейки,Думушки, ночи бессонные, —Все от нее, от злодейки!Волюшка крепкая скручена,Словно дитя ты пред нею…Как твое сердце замучено,Я и сказать не умею!Тянутся дни нестерпимые,Мысли сплетаются злые…Батюшки светы родимые!Карты-то, карты какие!..»Умолкла старая. В зловещей тишинеНасупившись сидит. – Скажи, что это значит?Старуха, что с тобой? Ты плачешь обо мне?Так только мать одна об детском горе плачет,И стоит ли того? Я знаю напередВсе то, что сбудется, и не ропщу на Бога:Дорога выйдет мне, и горе подойдет,Там будут хлопоты, а там опять дорога…Ну полно же, не плачь! Гадай иль говори,Пусть голос твой звучит мне песней похоронной,Но только, старая, мне в сердце не смотриИ не рассказывай об даме об червонной!
На бале
Блещут огнями палаты просторные,Музыки грохот не молкнет в ушах.Нового года ждут взгляды притворные,Новое счастье у всех на устах.Душу мне давит тоска нестерпимая,Хочется дальше от этих людей…Мной не забытая, вечно любимая,Что-то теперь на могиле твоей?Спят ли спокойно в глубоком молчании,Прежнюю радость и горе тая,Словно застывшие в лунном сиянии,Желтая церковь и насыпь твоя?Или туман неприветливый стелется,Или, гонима незримым врагом,С дикими воплями злая метелицаПлачет, и скачет, и воет кругом,И покрывает сугробами снежнымиВсе, что от нас невозвратно ушло:Очи, со взглядами кроткими, нежными.Сердце, что прежде так билось тепло!К молодости
Светлый призрак, кроткий и любимый,Что ты дразнишь, вдаль меня маня?Чуждым звуком с высоты незримойГолос твой доходит до меня.Вкруг меня все сумраком одето…Что же мне, поверженному в прах,До того, что ты сияешь где-тоВ недоступном блеске и лучах?Те лучи согреть меня не могут —Все ушло, чем жизнь была тепла,Только видеть мне ясней помогут,Что за ночь вокруг меня легла!Если ж в сердце встрепенется силаИ оно, как прежде, задрожит,Широко раскрытая могилаНа меня насмешливо глядит.Астрам
Поздние гости отцветшего лета,Шепчутся ваши головки понурые,Словно клянете вы дни без просвета,Словно пугают вас ноченьки хмурые…Розы – вот те отцвели, да хоть жили…Нечего вам помянуть пред кончиною:Звезды весенние вам не светили,Песней не тешились вы соловьиною…Две грезы
Измученный тревогою дневною,Я лег в постель без памяти и сил,И голос твой, носяся надо мною,Насмешливо и резко говорил:«Что ты глядишь так пасмурно, так мрачно?Ты, говорят, влюблен в меня, поэт?К моей душе, спокойной и прозрачной,И доступа твоим мечтаньям нет.Как чужды мне твои пустые бредни!И что же в том, что любишь ты меня?Не первый ты, не будешь и последнийГореть и тлеть от этого огня!Ты говоришь, что в шумном вихре светаМеня ты ищешь, дышишь только мной…И от других давно я слышу это,Окружена влюбленною толпой.Я поняла души твоей мученье,Но от тебя, поэт, не утаю:Не жалость, нет! а только изумленьеДа тайный смех волнуют грудь мою!»Проснулся я… Враждебная, немаяВокруг меня царила тишина,И фонари мне слали, догорая,Свой тусклый свет из дальнего окна.Бессильною поникнув головою,Едва дыша, я снова засыпал,И голос твой, носяся надо мною,Приветливо и ласково звучал:«Люби меня, люби! Какое дело,Когда любовь в душе заговорит,И до того, что в прошлом наболело,И до того, что в будущем грозит?Моя душа уж свыклася с твоею,Я не люблю, но мысль отрадна мне,Что сердце есть, которым я владею,В котором я господствую вполне.Коснется ли меня тупая злоба,Подкрадется ль нежданная тоска,Я буду знать, что, верная до гроба,Меня поддержит крепкая рука!О, не вверяйся детскому обману,Себя надеждой жалкой не губи:Любить тебя я не хочу, не стану,Но ты, поэт, люби меня, люби!»Проснулся я… Уж день сырой и мглистыйГлядел в окно. Твой голос вдруг затих,Но долго он без слов, протяжный, чистый,Как арфы звук, звенел в ушах моих.
Авторизация