Куда и как, когда, зачем и где? Роман в трех частях. Часть первая

Замурованная бабушка

В один вечер мама приехала особенно поздно. До дня смерти бабушки оставалось 9 месяцев. И случилось вот что.

Мама и жена старшего брата, как обычно, вечером приехали к бабушке. Они вошли в дом, прошли по коридору – бабушкина комната была первой по коридору справа, и обомлели. Вся правая стена коридора была заложена кирпичом.

Оказывается, Фрида утром не пошла на работу, зашла к бабушке, сняла с нее обещанные ей, младшей любимой снохе, старинные золотые серьги с александритами, и попрощалась с ней. Затем она вышла из комнаты, привела бригаду строителей, и они первым слоем кирпича заложили проем двери. Вторым слоем кирпича изнутри дома, со стороны коридора, они выложили всю стену, вместе с дверью. На следующий день, когда цемент подсохнет, планировалось стену заштукатурить. Так впоследствии и было сделано. И побелено.

Мама и тетя растерялись. Они поняли, что бабушка весь день провела в замурованной комнате. Они побежали на улицу, со стороны палисадника, посмотреть в окно. И увидели там сооружение из табуретов и досок – бабушкины подружки уже залезали к бабушке в окно. Так поступили и мама с тетей.

Стали ждать приезда Ишбулата. Он должен был найти решение из новой ситуации. В окно – а фундамент дома был высокий – было неудобновносить ведро с водой, например, или шприцы в боксе. А как вызвать врачей? – стыдно от людей, что бабушку замуровали. Да и нелегко немолодым женщинам влезать в окно – очень высоко. Кто-нибудь мог упасть, и что-то сломать себе. Все были уже не молоды, ине особенно-то спортивны.

Приехал Ишбулат, и принял решение, что надо рубить новую дверь. Но тут возникли новые проблемы. Дед строил дом со всей ответственностью. И та стена, в которой были два окна бабушкиной комнаты, была несущей, и очень толстой и крепкой. Значит, решил Ишбулат, рубить будем с другой стороны – другая стена былане несущая и намного тоньше. Но эта стена, перпендикулярная той стене, в которой были два окна, граничила с кухней. Стало быть, надо было прорубить дверь в кухню с улицы, а потом из кухни прорубить дверь в бабушкину комнату.

Ишбулат привел рабочих, и они принялись за дело.

Можете себе представить, как это все восприняла Фрида. Началась уже не война, а вселенская катастрофа. Ей объясняли, что другое инженерное решение по вырубке новой двери принять нельзя. Так построен дом. И кухню поделить нельзя – вода, газ, отопление – все было в кухне и в той стороне, гдетеперь будет новый коридори новый вход в бабушкину комнату. А вода, газ и тепло – нужны и Фриде и ее семейству. Так что ей, младшей любимой снохе, абсолютно избавиться от бабушки и ее старших детей пока невозможно. Полностью, основательно, перестраивать дом некогда. Бабушка очень больна, за ней надо ухаживать, а не заниматься строительством.

Все было на страшных нервах, все делалось сгоряча. И потому так бестолково и страшно.

Замуровыванием бабушкиной двери Фрида ничего не добилась. Кухня, вода, газ, тепло – все это было необходимо в процессе ухода за больной старой женщиной, которая была больна циррозом печени и медленно угасала. Иопять на«поле боя» – в кухне, продолжились баталии.

Вырубание новых дверей привело к возрастанию пыли, грязи, строительного мусора, обломкам кирпичей – был страшный шум и беспорядок. Все это усугубляло нервное напряжение и непрекращающийся шквал оскорблений, ругательств, скандальных обвинений и истерик.

Я не ходила все это время в дом своей бабушки. Боялась драки с Фридой, и обвинений меня в воровстве. Особенно по поводу воровства – я смертельно обиделась за такое обвинение. И сильно переживала – настолько, чтоу меня усилились мои необычные недиагностируемые медициной приступы головной боли. Папа устал вызывать мне скорую за скорой. Мама начала меня ругать в связи с этим: «Возьми себя в руки. А то еще „дашь дуба“ – ко всем моим проблемам добавится еще одна – мне придется еще и твоего ребенка растить». «Сдашь в детдом», – надерзила я матери.

Перекроенный дом с новыми проемами дверей я увидела только в день похорон бабушки. От боли за бабушку, которую замуровали, я чуть не упала в обморок. Мнеуже не хотелось задушить Фриду – хотелось лишь уйти из этого дома и никогда больше туда не возвращаться. Так и случилось. Это было последнеесвидание с домом моего детства – домом моего деда.

В день похорон моей бабушки я не виделась с ней уже почти год и смертельно соскучилась. Ведь она всю мою жизнь была рядом со мной. А тут целый год – не рядом.

На похоронах бабушкиФрида очень хорошо выглядела. Наее красивом молодом лице игралсвежий румянец. В ушах у нее сияли бабушкины серьги с александритами.

* * *

Сегодня, почти через 30 лет после этих событий, мне стало ясно, почему у меня в тот период настолько усилились головные боли: я вела себя против своего естества. Слишком много соблюдала условностей, как, впрочем, и все мое окружение. «Что кто сказал», «Кто что подумает», «Что скажут люди» и тому подобные идеи довлели над умами всех людей того сообщества, где я жила – господствовал стадный инстинкт.

Взрослые солидные людивели себя как зайчики перед неумной зарвавшейся девицей, которая манипулировала даже своим мужем.

А я сама-то «хороша»: «мама сказала», «папа сказал», «в воровстве обвинят». Также я соглашалась, как мазохистка, с ярлыками, которые на меня вешали: «чокнутая», «истеричка». А может быть, наоборот, я была нормальнее всех! Но ломала себя! Подстраивалась.

Эх, надо было делать то, что хотелось: послать всех на три и более буквы, включая маму с папой, переселиться к бабушке, чтобы попрощаться с ней – на весь год. Пить вино с ее подружками целыми днями и курить с нимитрубки. Подраться с Фридой. И на каждую ее провокацию отвечать очередным фингалом ей под глаз. Также разрушить стену, которой она замуровала бабушкину комнату (а не рубить другие двери), и замуровать вход на половину дома Фриды. Пусть она с семейством залезала бы вдом через окно. Надо было такжедать телеграмму в родную деревню Фридыи вызвать другую невесту – любую из тех, кого Фрида тогда, на кастинге невест, обошла. Вместо того чтобы бояться, что Фрида уедет. Кому она была нужна в своей деревне?

Но это все я только сейчас поняла. Жаль, что не тогда.

Запах бабушкиного дома

Был солнечный день, где-то около полудня, когда Яхья позвонил в квартиру моих родителей по телефону, и сказал мне, что бабушка умерла. Он так и сказал: «Умерла твоя бабушка». Он не сказал, что умерла его мама. И голос у него был такой, будто и не было этого страшного года, и не быложуткого противостояния родственников. Говорил со мной так, будто мы с ним очень близкие друзья – такой был родственный и доверительный голос.

Я ничего не ответила Яхье, положила трубку, и собралась было позвонить маме на работу, сообщить весть. Но в этот момент раздался звонок в дверь. Я открыла. На пороге стоял Ишбулат. В руках он держал огромный таз с желтыми персиками. Тяжесть была огромная, потому без приветствия, Ишбулат быстро поставил таз на пол в коридоре квартиры. Сказал мне, что это еще не все персики. Сейчас принесет из машины еще. Я сообщила ему о том, что только что позвонил Яхья. Ишбулат будто и не расстроился совсем.«Уже умерла?» – такой был вопрос, ипочти без эмоций. А затем дядя ушел за второй порцией фруктов.

Через непродолжительное время Ишбулат вернулся с таким же тазом – горкой заполненным ярко-желтымибархатными плодами. И сказал мне: Персиков много – урожайв саду на даче нынче невообразимый. Надо срочно варить варенье. Персики настолько спелые, быстро начнут портиться. Начинай прямо сейчас – вымой их, разрежь пополам и засыпь сахаром.

Я слушала ценные указания дяди по методике варки варенья и ждала, когда же он заговорит о смерти бабушки. Но не дождалась. Отдав распоряжения, Ишбулатушел.

Я посмотрела в окно: жизнь за окном кипела. Ездили машины, ходили люди, играли дети. Ярко и весело светило солнце. Как странно, подумала я. Человек только что умер. Это так важно. Но никому нет до этогоникакого дела. Точно такие же мысли у меня были ивесной 2004 года, когда я получила известие о смерти моего первого мужа, отца моего ребенка. Была тоже очень хорошая весенняя погода. На улице было весело и оживленно. Никому не было дела до того, что кто-то в этот момент ушел из жизни.

* * *

У бабушки в доме, как и во многих домах, имелся свой необычный специфический запах. Если бы меняпо какому-то запутанному маршруту с завязанными глазами привезли в этот дом, я узнала бы его по запаху. В этом доме всегда варилось варенье из винограда сорта Джаус. В подполе стояли огромные банки – всегда! Съедать за зиму не успевали. Это былиогромные темно-сиреневые ягоды, очень сладкие. На весь двор на опорах были построены перекладины для виноградных лоз, как принято было в южных странах. Там именно так растили виноград, а не как во Франции – на земле. Я думаю, от виноградакакие-то частицы запах вливались в атмосферу дома.

Когда еще был жив дед – прямо во дворе «качали» мед. Дед занимался пчеловодством. Всегда на столе в кухне стола плошка с медом, и плошка с сотами, сочившимися от меда. Второй компонент аромата дома.

Из винограда и вишен, которых также было много вокруг дома – делали домашнее вино. Еще один аромат.

Всегда, сколько помню себя, у бабушки был большой курятник. Всю жизнь на завтрак она выпивала несколько еще теплых яиц – сырых. От кур тоже особый запах исходил, это точно.

Также всю жизнь в доме находилось большое количество тканей. Бабушка была профессиональной портнихой. И я помню, что у этих тканей – под названиемплюш – был особыйзапах.

Также бабушка обожала духи. Их у нее было огромное количество. И душилась она не двумя каплями за ухом, а основательно. Однажды у меня в комнате, в доме у моих родителей, она увидела необычные духи и подушилась ими. Духи были страшно дорогими, и в бутылочке их было 7 мл – такая фасовка, из-за дороговизны. Одним словом, у меня духов этих больше не осталось. Только баночка на память.

Страсть к парфюму передалась от бабушки кЯхье. У него всегда была коллекция мужских одеколонов. Я очень любила их изучать и нюхать. Мужской парфюм я сама люблю больше женского. Но мужской я за ненадобностью сама не коллекционирую. Поэтому в доме бабушки для меня всегда как экскурсия была – разные парфюмы оценить.

Последние 15 лет жизниу бабушки были проблемы с ногами. Они необъяснимо болели. Под конец жизни бабушка уже не могла ходить вообще. И все эти годы в доме непрерывно пробовались разные мази и притирки, варились отвары, готовились масляные растворы, осуществлялись тепловые, паровые, растирательно-прогревательные процедуры с огромным количеством пахучих веществ, растений, жиров, масел и медицинских средств. Это придавало какую-то перчинку всем запахам, витающим в доме.

Возможно, из этих всех компонентов ивозникала какая-то особая композиция запахов дома. И была эта композиция уникальной.

Даже в детстве, я помню, заурядная манная каша у бабушки, была какой-то другой. Не такой, как у мамы. Оказывается, бабушка всегда перетапливала сливочное масло каким-то особым способом. У масла менялся запах. А может быть, его перетапливали в той же кастрюле, где недавно отваривали чудодейственные травы?

А молоко, которым меня лечили от ангины! Я не узнавала его вкус. Только уже взрослой я узнала, что туда добавлялась капля какого-то волшебного масла, присланного бабушке из глухой сибирской деревни. А натирали меня во времяпростуды вообще чем-то кошмарным. Оказывается, это был медвежий жир, смешанный с травами из тайги.

* * *

Поэтому, когда я вошла в дом бабушки в день ее похорон, я была ошеломлена родным, дорогим мне запахом дома, в котором я выросла. Я очень соскучилась по дому с его запахом за тот год, что я там не была.

Утро похорон

Перед тем, как поехать в дом бабушкив день ее похорон, нам нужно было с утра посетить магазины, в которыхпредстояло купить много разных товаров по списку «Что нужно для татарских похорон». Этот список нам дала профессиональная устроительница похорон. В список входило большое количество х/б полотенец, кусков ткани, простынок, белых мужских рубашек, кусков туалетного мыла и много всего прочего. Так надо. Так принято. Так положено.

Мы решили отправиться на Красный базар – там было больше всего магазинов тканей и галантереи. И оттуда легко потом уехать в поселок Северный, где располагался дом бабушки. Оттуда ходила 555 маршрутка, и было много такси в ту сторону.

Мы поехали втроем – я, моя мама и моя 6-летняя дочка. Долго ходили, покупали что-то по мелочам, потом устали, зашли в самый большой магазин и отдали список продавцу-кухистанцу (местный житель страны, в которой мы тогда жили), чтобы он сам подобрал все, что полагается.

Продавец все выполнил, и все покупки, вместе с ранее купленными товарами, он сложил в два огромных пакета. Мы расплатились и вышли.

Идем мы по рынку – у меня в одной руке сумка дамская (в ней кошелек с деньгами), а другой рукой я держу за руку свою маленькую дочь. Мама моя идет рядом идержит в руках список покупок. Она постоянно его перечитывает и говорит: «Мы все купили». Проходим еще несколько метров. Мама останавливается и опять внимательно вслух перечитывает список и повторяет: « Мы все купили». Я ей отвечаю: «Все купили – ничего не забыли».

Мы выходим с территории базара. Мама говорит: мы не можем поехать на маршрутке. У нас ведь два огромных пакета. В маршрутке тесно, мы будем мешать другим пассажирам. Поедем в такси. Я с мамой соглашаюсь.

Мы подходим к таксисту. Мама ему говорит, что мы едем хоронить бабушку, у насдва больших пакета. Нас надо отвезти быстро, нас ждут. Таксист внимательно смотрит на нас троих, намою дамскую сумку, видимо решает, что, если есть сумочка, значит, есть кошелек и деньги, но ничего не уточняет более насчет пакетов (а может он и не понял слова мамы – плохо знал русский язык), и везет нас, куда мы сказали.

Приезжаем к дому бабушки. Выходим, расплатившись с таксистом. К нам подходит устроительница похорон и вопросительно смотрит на нас. Мама ей торжественно объявляет, что мы все купили, в точности по ее списку. И мама передает женщине список. Та внимательно смотрит на маму, потом на меня. И в это мгновение я разворачиваюсь и бегу вслед за таксистом, который еще не набрал скорость, так как с трудом разворачивался в тупике переулка.

Я заскакиваю в такси, следом подбегают моя мама и моя дочка. Мама коротко командует таксисту – обратно на Красный базар, потом подождать у входа, и обратно сюда. Быстрее!

И мы втроем едем обратно. Приезжаем на базар, идем в магазин, где нам все подбиралпо списку продавец. Как только мы входим в магазин, продавец, глядя на маму, говорит: «Хола („тетя“, на местном наречии), я жду вас, вы оставили пакеты». И достает нам пакеты из-под прилавка. Парень пояснил, что выбежал за нами, когда заметил, что мы забыли пакеты, но не догнал и очень удивлялся, как мы так быстро умудрились уйти.

Уже с пакетами, с тем же таксистом, мы вернулись в дом бабушки.

Неправильное колдовство

Когда моей бабушке Мавлюде было сорок лет, она тяжко заболела. Есть фото, которое сделано в этот период, когда была потеряна надежда на выздоровление бабушки. На фотографии она в черном кружевном платье и настолько худая – просто тень какая-то. Рядом дедушка и все их дети. Видно, что фото было сделано на память детям о матери.

Бабушку – тогда она еще не была, по сути, бабушкой, поэтому буду называть ее по имени – Мавлюда – уже положили в больницу. Онане вставала. Диагноз был неясен – только – предположительно – было необычное по проявлениям, и очень тяжелое воспаление печени. Пища не принималась организмом вообще. Мавлюда таяла и таяла.

Дедушка – он тоже тогда еще не был дедушкой – Ибрагим – написал о болезни жены своей сестре. Она, как и остальные 4 сестры – а со своими 5-ю сестрами Ибрагим был всю жизнь очень дружен, переписывался (после его смерти был найден архив – он, оказывается, всю свою жизнь половину своих заработков отправлял сестрам) и делился всеми проблемами. Все 5 сестер были старшими.

Сестры Ибрагима жили в далекой татарской деревне на Волге. Недалеко от города Сталебункерска (куда я в 1992 году эмигрировала).

И вот, когда Мавлюда умирала в больнице, к Ибрагиму домой вдруг приехала его сестра. Да не одна. С какой-то женщиной. Сестра сказала, что это очень известная в их краях женщина-ведунья. Знахарка, колдовка, и прочее-прочее. Также сестра пояснила Ибрагиму, что когдав деревне было вслух прочитано письмо, в котором он описывал признаки болезни жены, то все хором сказали: колдовство. Причиной болезниМавлюды было колдовство – поняли сестры. И поэтому есть шанс ее спасти – решили они.

Ибрагим, отчаявшийся помочь жене, согласился во всем с сестрой, хотя в колдовство не верил. И не стал противодействовать спасательным мероприятиям в его доме. Сестра Ибрагима и ведунья принялись за работу.

Все эти события Ибрагим впоследствии в подробностях изложил жене. А спустя много летмоя бабушка рассказала обо всем этом мне. Так что все подробности, выводы и комментариив этой истории не мои. Я только пересказываю, что услышала.

Ведунья стала ходить по дому. Прислушивалась, принюхивалась, приглядывалась, заглядывала во все закоулки. По-русски она не говорила. Вообще непонятно было, на каком языке она говорила – звуки издавались странные и непонятные. Спустя некоторое время она дала знак сестре Ибрагима: нашла.

Далее были произведены следующие действия. Ибрагим не вмешивался. Только смотрел.

Во дворе дома по указаниям ведуньи были расстелены простыни. Прямо на земле. На них вынесли из дома все подушки, одеяла и матрасы.

Сестра Ибрагима была фактически переводчицей ведуньи. Она озвучивала все ее указания, которые производились жестами.

Все подушки и одеяла было приказано вскрывать. Ватин, перо, пух – всевынималось и просматривалось – прочесывалось, перебиралось, протряхивалось.

К великому удивлению Ибрагима, в подушках, матрасах и одеялах стали находиться подозрительные предметы – ржавые иголки, пучки волос, черные перья, камни, засушенные экскременты. И даже какие-то странныескомканные записки – с неведомыми закорючками. Все эти предметы складывались в кучку отдельно. Кучка неуклонно росла. Работа быланелегкой – одеял и подушек в доме было много, так как семья Ибрагима была многочисленной.

Когда прочистка постелей завершилась, то остатки тканей, перьев, ватина и всего прочего – что раньше было одеялами и подушками – было сожжено. А над кучкой подозрительных предметов долгое время проводились какие-то странные действия с криками, причитаниями, и падениями ниц. Потом их куда-то унесли.

Далее сестра Ибрагима организовала огромную хозяйственную работу. Были куплены новые ткани, ватин и перья. Приглашены чесальщицы, стегальщицы и валяльщицы, швеи подушек-одеял – из местного населения. Такие профессии были – я помню, даже сама хотела этому научиться. И под присмотромведуньи, под ее причитания и почти песнопения, нанятые работницы, непременно на улице, на солнечном свету, изготовили новые подушки, матрасы и одеяла для семьи.

Далее ведуньячистила весь дом. С использованием интересных, почти театральных приемов. Все обрабатывалось какими-то жидкостями, дымом, семенами и зернами.

После этих действий, ведунья изготовила снадобья для Мавлюды. Было велено давать их пить больной женщине, а особое вонючее масло-жир – втирать в кожу всего тела.

Бабушка всю жизнь лечилась. Она любила всякие настои и мази. Видимо и тогда, все, что принес ей муж в больницу – использовала, и все советы ведуньивыполнила безукоснительно. Жить – то хотелось!

И случилось чудо. Мавлюда пошла на поправку.

Была еще одна информация, которуюсообщила ведунья перед отъездом в свои родные края. Она сказала, что порчу, которую она обнаружила в доме, навели не на Мавлюду. Все предметы, найденные в постельных принадлежностях, были материализацией колдовства в отношении ее мужа – его хотели присушить, отбить от жены и семьи. Человек, который заказал такое колдовство, по словам ведуньи, был из близкого окружения и вхож в дом. И теперь, когда опытная и настоящая ведунья провела очищение дома, прочие обряды и поставила защиту, тот, кто хотел присушить Ибрагима, внезапно умрет. Так она предсказала. И очень скоро умрет. По закону бумеранга, колдовство вернется к тому, от которого оно исходило.

Лечиться настоями и мазями ведуньи Мавлюда согласилась безоговорочно. Но сообщение о попытке присушить ее мужа, в то времяуже старика, она подняла на смех.

Моя бабушка, конечно, не была атеисткой. Но в тоже время, она быларационально мыслящим человеком, порой с нигилизмом в суждениях. Она не знала русской письменности, и потому не читала журналов и книг, но зато она во время работы – шитья – постоянно слушала радио. Она всегда интересовалась политическими событиями в мире и линией партии. Все это было ей интересно по-настоящему. А тут вдруг какое-то колдовство, какие-то присушки и порчи – все это вызывало у нее насмешку и недоверие.

И кто это из близкого окружения и вхожий в ее дом хотел отбить у нее 55-летнего мужа? Смешно!

Так думала Мавлюда. Не поверила.

Надсмехаться над предсказанием ведуньи бабушка моя перестала смеяться в один день. Она еще была в больнице, и выздоровление только-только началось. Ибрагим принес ей страшное известие. От него Мавлюда впала в оцепенение. И вот что сообщили Мавлюде: внезапно умерла ее младшая сестра.

У бабушки были две младшие сестры и три брата – два старших и один младший. Мама бабушки родила в свое время две «тройки» детей. Первую тройку старших детей – еще до революции. А вторую, намного позже, через 10—15 лет, уже после революции. Всего детей было рождено6 – три девочки и три мальчика.

Одна из младших сестер моей бабушки жила неподалеку – в начале поселка, где располагался дом Ибрагима и Мавлюды. Звали эту сестру Надя. Надия.

На момент болезни Мавлюды Надие было 30 лет. Она была красивойженщиной, однако к этому времени уже очень несчастной. Несколько лет назад от нее без объяснения причин ушел муж. А сын, Алишер, подросток, после ухода из семьи отца, совсем отбился от рук. Он связался с местной шпаной, и уже, несмотря на очень юный возраст, мог неделями не появляться дома. Надия жестоко страдала.

Алишер впоследствии попал в тюрьму за кражу, и там сгинул. Никто не знает, как сложилась его дальнейшая судьба.

Предательство мужа иповедение сына быстро сломили Надию. Она начала пить. Алкоголизм очень быстро побеждает именно женский организм, и потому на подходе к 30-летнему возрасту Надия уже имела все признаки алкоголизма и пила запоями. На работе ее никто не держал. Кому она была такая нужна? Жить ей было не на что. Ее каморка в доме барачного типа не была ейнадежным домом, и Надя часто бывала у сестры.

Сестра Мавлюда, конечно, была благополучной, по сравнению с младшей сестрой, женщиной. У нее был надежный муж, красивый большой дом, хорошие дети – трое. Также Мавлюда была даже в те времена успешным предпринимателем. Высококлассной портнихой, у которой клиенты шили одежду по записи.

Конечно, Мавлюда очень жалела сестру. И кормила, и денег давала. И одежду дарила.

И вот Мавлюде, которая очень болела и лежала в больнице, вдруг принесли известие: Надия внезапно скончалась.

Надия сидела за столом своей крохотной кухоньки – в своем бараке. Опустила голову на руки. Вроде как заснула сидя за столом. Соседи видели ее в окно. Пьянство Надии секретом ни для кого не было, потому соседи решили – пьяная, спит. Когда на следующий день заметили, что поза женщины не изменилась за сутки, вскрыли дверь. Надя в ту минуту уже была давным-давно мертва. Вскрытие показало, что на момент смерти женщина пьяной не была.

У моей бабушки от такого известия началась депрессия. Надия? Колдовала? Хотела отбить мужа?

Мавлюда отказывалась во все это верить.

Был с особым пристрастием допрошен Ибрагим. Замечал ли он признаки женского внимания со стороны Надии? Оказывается, замечал. И очень удивлялся. Во-первых, мой дед был гипертрофированно порядочным человеком. И он недоумевал: это же сестра жены, как же так, что происходит, как можно? А во-вторых, он удивлялся. Неужели он может быть в свои 55 лет интересен молодой красивой женщине 30 лет?

ТакИбрагим своими признаниямиподтвердил вероятность заказа колдовства.

Действительно, возможно, что Надия устала от своих неудач, и решила увести мужа у сестры. Сестра мужем не особо дорожила (так казалось Надие), постоянно с ним ссорилась. Дети у нихуже были взрослые. Вполне вероятно, что она решила: можно попробовать. Деду хоть и не так мало лет, но он все равно красавец. Он здоровый и очень хозяйственный мужчина. А то, что колдовство, заказанное Надией, имело незапланированный исход, объясняется очень просто. Много людей берутся за это пикантное ремесло, не считая, что нужно серьезно ему обучаться. Также долго и усердно, как и врачиучатся! Вот и получается непредсказуемость! И это ремесло очень опасно, тем более, если за дело берется дилетант.