Апокалипсис в шляпе, заместо кролика. Ковчег

Ну а Касатка не такой дурак, чтобы не понимать, какую он совершил ошибку и он с достоинством принял этот удар судьбы, крепко сжимая в руке рублёвую ассигнацию, с которой он не собирался ни под каким видом расставаться, а чтобы этот господин не решил потребовать от него возврата за зря утраченные средства (да с какой это стати, когда он, Касатка, принял из его рук шляпу и повесил её на крючок вешалки), рукой указал на стул и предложил на нём обождать своего порученца.

Господин таких редких качеств, но сложной идентификацией личности и представления в приличном обществе, сэр Чимберлен, с долей подозрения во взгляде, что можно было списать на фокусировку его очков, посмотрел на Касатку и тихо спросил его. – А как вы считаете, ему можно доверять? – А вот этот вопрос этого, как оказывается, столь многосложного господина, теперь уже точно и не уверишься, что сэра Чимберлена, а вот за какого-нибудь графа Калиостро, алхимика и продавца разных фокусов, он вполне может сойти, понятно, что в своей фигуральной плоскости, не так то прост показался Касатке. И Касатка в момент уловил по этому прищуру в глазах этого господина Некто, что от правильности его ответа этому господину будет зависеть та сумма вспоможения, которая немедленно перекочует в его руки.

И Касатка сумел-таки с ориентироваться в этом очень непростом для себя деле, несущим ему с одной стороны обогащение, а с другой сложности отношений с барином Никодимом.

– А разве в нашем веке кому-то можно доверять. – Придвинувшись к этому сложному и одновременно простому господину настолько, насколько этого позволяют правила сословной идентичности, тихо проговорил Касатка. На что этот господин с масляными глазами и скорей всего, для себя хороший, с укоризненной улыбкой спрашивает Касатку. – Вы ведь прекрасно поняли мой вопрос. На сколько? – всё же уточнил господин Чимберлен свой вопрос. А Касатка, в руке почувствовал хрустящие и так им любимые ассигнации, несколько потерялся в счастье и, позабыв о возможности торга и добавки, раскрыл все свои карты (это уже спустя время он, очухавшись, принялся себя корить за эту поспешность).

– На столько вам будет не жалко потратиться. Но не более того. – Вот так с горяча сболтнул Касатка свою самую глубокую мысль. – И ответ со стороны этого интересного господина следует незамедлительно.

– Премного благодарен. – Говорит он, а Касатка уже ничего и поделать не может, так как сверху послышались шаги, как можно понимать, всё того же Прошки, который озвучил пожелание барина: велели звать.

– Так что скажите? – вдруг все эти весьма замысловатые мысли Илии перебивает программист. И Илии приходится, надеемся, что на время, оставить все эти мысли о появлении этого странного господина у барина Никодима. За которого становится немного боязно, зная, насколько непредсказуем, ловок и не жалеет денег для достижения своих неких, но ясно что полных паскудства целей, этот, явно выдающий себя за другого господина, сэр Чимберлен.

– Вы про что? – не сразу поняв, чего от него хочет программист, выразил вопросительное недоумение Илия, ещё находясь в образе барина Никодима. Где он сбивал причёску на голове, готовясь к встрече с тем таинственным сэром Чимберленом, который с каждым шагом по лестнице приближается к нему и, судя по его хитрому выражению лица, которое никто не может сейчас видеть, кроме почему-то Илии, приготовил для него весьма и весьма лестное предложение. И это предложение не так-то просто, а оно под собой имеет второе, а может и третье дно. И если ты его со всей точностью не уразумеешь, то сам в итоге попадёшься в расставленную ловушку, которое несёт в себе это предложение.

А между тем программист явно удивлённый такой увлечённостью курьера (Илии), тоже выразил на лице недоумение и сказал, что всё о том же.

– А! А-то я подумал, что у вас по ходу действия возникли новые предложения. – Уже со свойственной себе хамоватостью заявил Илия, и переведя свой взгляд в сторону зала, принялся делать свои первые поверхностные оценки местного контингента, который придётся больше по душе программисту, чем будет ему доступен в сугубо личном плане, если, конечно, этот программист ничего опять не утаил от него. Илия с этими мыслями покосился на своего нового знакомого и ещё раз убедился, что он в этих стенах не может обладать какой-нибудь существенной, реальной властью, а вот там, за столом, на котором стоит компьютер, то это скорей всего его профиль. Правда, почему он здесь себя так относительно свободно чувствует и ещё выказывает претензии на большее, то это ещё находится под вопросом.

– Но он точно не сынок босса этого заведения. – Подытожил свои мысли Илия и вернулся к своему наблюдению. – Что ж, пройдём. – Сказал Илия и выдвинулся вперёд, по одной из дорог, рассекающих собой это скопление столов, с сотрудниками за ними.

И вот сейчас, казалось бы, иди да смотри во все глаза на встречных и на поперечных встреченных тобой людей, и соответственно чему-то там даже и не важно, делай свои выводы, но Илия вдруг обнаружил, что всё не может собраться с мыслями и у него прямо в голове и перед собой стоит некое дежавю. И это не то, всем известное дежавю, со своими характеристиками, а это такое дежавю, где в настоящем перемешались не просто события не слишком отдалённо по времени друг от друга стоящие, а вот что интересно, так это то, что здесь переплелись и по частям вкрапились в эту реальность события такого далёкого былого, что Илия даже и не знает, принимать эти вкрапления за мысленную выдумку, настоянную на исторических фактах, или это опять игра его воображения.

В общем, если в двух словах, то события из одного из далёких прошлых, или вернее, отдельные персонажи, олицетворяющие это прошлое, раз за разом пересекались у Илии на его пути. А один из них оказался столь настырным, напористым и прилипчивым, что ни на шаг не отставал и не отпускал от себя Илию. А Илия, несмотря на свой достаточно жёсткий характер, и ничего поделать не мог, настолько силён был этот персонаж из чьего-то прошлого, а может из его наваждения. И тогда в принципе становится понятно и объяснимо, отчего этот приставший к нему, как банный лист тип, так крепко взял в свои тиски Илии.

Так Илия вдруг, в один момент увидел, – это когда он, наконец-то, за одним из столов, наткнулся на весьма достойный объект внимания, который вполне мог бы быть записан в список претенденток, – что рядом с ним идёт не только этот программист, а какой-то мужичок с ноготок, но при этом важный, преважный. А важности этому мужичку с ноготок придавал не по нынешним временам надетый на нём сюртук, ясно что из аглицкой ткани (откуда Илия это узнал, он ума приложить не мог), и висящая на жилетке золотая цепочка от карманных часов, которые были припрятаны в одном из кармашков на этой жилетке.

Ну и плюс ко всему этому деловому и по купечески оценочному ансамблю, крепкий такой, до основания взгляд на окружающий мир, говорящий всем вокруг, что ты меня, братец, уж точно не проведёшь, а вот я тебя, обязательно обойду в любом деле.

Илия с некоторым недоумением посмотрел на этого купца по жизни, стоящего, как и должно деловому человеку, крепко на обеих своих ногах, засунув руки в карманы брюк и с прищуром делающим оценочный осмотр первой выбранной Илией претендентки, и хотел было поинтересоваться у этого Кузьмы Кузьмича, а как-то иначе, почему-то Илии решилось, его и не могут звать, а ты, собственно, кто такой и откуда тут взялся. Но скорей всего, ответ на этот вопрос Илии был очевиден не только для Кузьмы Кузьмича, но и для самого Илии.

– Мы-с, Кузьмины, потомственные собственники и можно сказать аристократы по всякому торговому делу. Берём, так сказать, в свои руки то, что плохо лежит, но не плохо смотрится. Затем доводим до своего ума или до качества, и со своей наценкой продаём людям в такой красоте нуждающимся, но по своей слепоте и лени не видящих того, что перед их глазами лежит и находится. – С той важностью, какая всегда смотрит на всех с высоты своего уставного капитала у людей, имеющих деловую хватку, заявит Кузьма Кузьмич, несколько удивлённо посмотрев на Илию. После чего бросит взгляд на ту привлекательную барышню за столом, которая уж одно загляденье как стучит по клавишам клавиатуры своими длинными ноготками и добавит. – А разве вы не этим мотивировались, когда нас к этому торговому делу привлекали?

– Нет и ещё раз нет! – Илия хотел было немедленно возразить этому несносному Кузьме Кузьмичу, столь много себе позволяющего на его и чужой счёт, но почему-то у Илии вырвалось другого рода возражение. – Ну вы, Кузьма Кузьмич, опять в своём репертуаре. Не можете вы без того, чтобы не обострить обстановку.

– Да-с, я такой-с. – Важно заявит Кузьма Кузьмич, видно, что польщённый этим замечанием Илии. После чего он вновь переведёт свой взгляд на барышню с ноготками и уже по-деловому скажет. – Может быть уже приступим-с к нашему делу? – И не успевает Илия дать согласие Кузьме Кузьмичу, как он уже приступил.

Так Кузьма Кузьмич с хитрецой во взгляде кивнул в сторону программиста и совсем тихо, чтобы эти его слова мог услышать только Илия, сказал. – 90-60-90 в его фантазиях и на его словах, а в жизни как повезёт. – С чем Илия не мог не согласиться. Не по собственному опыту зная все эти запросы людей, ищущих для себя счастье в эталонах красоты, спущенных на них с экранов телевизоров, а в итоге находящих его у себя под самым боком. При этом Илию несколько покоробило такое дерзкое поведение Кузьмы Кузьмича, которого, можно сказать, к этому делу привлекли не за просто так, и он, скорей всего, имеет от этого дела для себя некую выгоду, о которой Илия пока что ничего толком не знает, и поэтому Кузьме Кузьмичу не помешало бы быть воздержанней на язык и на свои высказывания.

Правда Илия, и непонятно откуда подозревает, что Кузьма Кузьмич плюс ко всему своему невоздержанному поведению, также ещё и крайне возмутительный и склочный тип. И стоит только ему указать на его неподобающее поведение, то Кузьма Кузьмич вообще не будет сдерживаться и начнёт благим матом отстаивать свою точку зрения на всех и вся.

– Ах вот вы значит как! – закипит Кузьма Кузьмич с полуслова. – Ни в шиш не ставите моё слово! Тогда как без меня и моего собственного, подкреплённого не только капиталами, но и накопленным опытом слова, вы и с места не сдвинетесь в этом весьма сложном по причине своей деликатности деле. И я вам немедля покажу, насколько вы ничтожны и ни на что не способны. – И с этими угрозами и с непонятными пока намерениями, Кузьма Кузьмич бросится к этой самой барышне с ноготками. Ну а дальше произойдёт всякая неуклюжая пакость со стороны Кузьмы Кузьмича, который из-за своего ничтожного роста сможет дотянуться только до самых близких к полу предметов интерьера этой барышни. А это барышня дама дюже гордая, высокая и главное пугливая, как подскочит со своего места, и само собой под собой оставит самого Кузьму Кузьмича и всю свою одежду, что ниже той её ватер линии, куда смотреть только самым надёжным и близким людям разрешается (она окажется в руках Кузьмы Кузьмича и оттого его состояние окажется столь неустойчивым).

И Илия, до своей очевидности подозревая, что Кузьма Кузьмич так себя поведёт, если он ему правду-матку в лицо скажет, выбирает окружной путь и с долей ехидцы интересуется у Кузьмы Кузьмича о его личных предпочтениях в делах выбора для себя второй половины. На что Кузьма Кузьмич так прелюбопытно усмехнулся, искоса посмотрев на Илию и заодно на ту барышню с ноготками, за которую он, конечно, и ломаного гроша не дал бы (ему нужна крепкая и заботливая о нём хозяйка, на которую можно свесить все домашние заботы, а этот сухостой, да ещё с такими когтями, только к требовательности имеет интерес). После чего он для виду задумался над этим весьма щекотливым вопросом и начал типа думать.

И этот вопрос щекотлив не потому, что ему было смешно себя видеть в качестве человека, стремящегося к браку, а потому, что он как бы это сказать поделикатней, в общем, уже леток с десяток как обзавёлся второй половиной. И она, его супружница, Элеонора Бесовна, что за стерва, полностью обманула в его надеждах на свой счёт. И вместо того, чтобы всю себя посвящать ему, главе семьи и благодетелю, Элеонора Бесовна, чьё имя и отчество изначально посеяли в Кузьме Кузьмиче зёрна сомнения в верности своего шага, ведущего к браку, – но шибко заманчивы обещания на приданное были со стороны её папаши, чёрта лысого, вот он и соблазнился, – эта настоящая бестия Элеонора Бесовна, не то чтобы всё своё время не посвящает ему, а она не в том качестве его посвящает, выжимая из него все соки и содержимое карманов.

И, пожалуй, узнай потенциальные заказчики услуг Кузьмы Кузьмича, слывущего большим докой практически по всем делам, в том числе и по бракоразводным, о том семейном конфузе Кузьмы Кузьмича, то к нему и обращаться никто не будет. И останется Кузьма Кузьмич без клиентов, а дома его ждёт не дождётся с деньгами супруга Элеонора Бесовна, которой не объяснишь, что ей хотя бы на людях следует придержать свой поганый язык и изобразить из себя невинную жертву домашнего деспотизма Кузьмы Кузьмича.

И вот сейчас, когда Илия обратился к нему со столь завлекательным предложением, Кузьма Кузьмич, уже забывший о тех славных денёчках, когда он был двигаем только самим собой и своим интересом, вдруг ощутил полёт свободной мысли, и как говорится в таких случаях, бросился с головой в пропасть.

– Росту чтобы в ней было тоже немало, но только не выше моёного. – Облизав губы языком, поставит вот такую, столь невозможную задачу Кузьма Кузьмич, человек с ноготок, где ниже него, можно сказать, что всё. – Ну а всё остальное, то это от Лукавого. – Вот насколько конкретен и не притязателен к собственному благу Кузьма Кузьмич, после того как пожил своё со столь притязательной особой, Элеонорой Бесовной.

А Илия, и сам не знает опять почему отнесётся к этим словам Кузьмы Кузьмича крайне серьёзно и рассудительно.

– От Армани знаю, от Валентино тоже в курсе, а вот кто такой Лукавый, и отчего он в таком приоритете перед всеми остальными, то тут полная неясность. – Вот так глубокомысленно подступится к этому вопросу Илия, во все глаза глядя на барышню с отточенными в маникюрных салонах ноготками. Ну а эта барышня с ноготками, как и всякая современная барышня с ноготками, которые нынче зовутся совсем иначе, но при этом определённой ясности в их именовании так до сих пор нет (в культурном обиходе всё больше их связывают с братьями, а точнее сёстрами нашими меньшими, а если официально, то …тоже по всякому), само собой очень отзывчива на направленный в её сторону интерес со стороны людей посторонних, даже если эти люди посторонние не вызывают у неё совершенно никакого интереса. И эта барышня с ноготками и как немедленно выясняется, с таким же острым язычком, отрывается от своей занятости ногтя…ой, печатаньем (а то, что она во время печатания больше времени уделяла своих ноготкам, то это не считается), смотрит с удивлённым выражением лица на Илию, и с расстановкой слов, протяжно так задаётся вопросом. – И чё надо?

И это её «чё надо» было самым настоящим «чё надо», сумевшим на мгновение поставить в тупик своего непонимания Илию, который даже оторопел на мгновение, и не зная, что на это ответить. И Илия пребывая в этой закупорке мыслей, даже обратился за помощью к Кузьме Кузьмичу, но этого ловкача неожиданно для Илии сейчас нигде рядом не оказалось, – а искать помощи у программиста, как-то было не комильфо, – и Илия мобилизуется с силами и вернувшись к этой барышне, сам того от себя уже не ожидая, полным невозмутимости голосом говорит ей. – Вы нам подходите.

Ну а теперь уже эта барышня потерялась, начав заглядывать за спину Илии и бросать в разные стороны поисковые взгляды, в попытке понять, кто может стоять за этим типом столь вызывающе себя ведущим. Но вокруг него и даже дальше никого такого, кто заслуживал внимание этой барышни так ею и не отыскалось, и ей только и оставалось, как с бесстрастным голосом задаться вопросом. – Это что ещё за подходы! – вначале возмутилась эта барышня, а затем уже обратилась к конкретике. – И куда это я вам ещё подхожу?

И вот тут своё слово вставил программист, выйдя вперёд и положив перед барышней визитную карточку. – Там всё написано. – Ответил программист барышне, вопросительно на него посмотревшей. После чего они, не дожидаясь, когда барышня захочет знать большего, выдвигаются дальше. И дальнейший путь их следует своим тавтологическим путём, со своими повторами со стороны встреченных ими офисных сотрудниц, подходящих для того, чтобы программист вручил им свою знаковую карточку и конечно, куда деваться без Кузьмы Кузьмича, который появляется когда его не ждёшь, и пропадает, когда требуется его помощь.

– Ну так что скажите. Нашли мы ту, кого вы искали, или у вас предполагается второй этап освидетельствования ваших претенденток? – по окончании всех этих ознакомительных действий, когда за плечами Илии и программиста остался сам офисный зал и несколько взволнованной встревоженных девушек, в чьих руках оказались вручённые им программистом визитные карточки, с указанием времени прибытия на один из трудно доступных этажей этого высотного здания корпорации (а сама карточка служила в том числе и ключом), Илия обратился с этим вопросом к программисту, ведущему его по запутанным и безлюдным коридорам здания.

– Вы догадливы. – Совсем не многозначительно ответил программист, раз его с полуслова понял Илия. И хитрый прищур тут совсем не причём, просто Илия с самого начала заподозрил этого загадочного типа в чём-то таком, о чём он ему не собирался открываться, и что он завуалировал за этим к нему обращением: найти ему идеальную девушку (здесь Илия взял что-то от себя).

Что же касается основной цели поиска программиста, его кибернетической модели девушки с кодовым именем Анюта, то эта информация оказалось строго засекреченной программистом. Что, впрочем, не мешает нам сделать очень и очень верные предположения насчёт того, что она была однозначно им обнаружена. И более того, он ей как и всем девушкам с этого этажа вручил пластиковый ключ на проход на один из этажей этого здания, куда имеют пропуск только самые доверенные люди корпорации, или же они относятся к тем высокого ума людям, без которых всякая технологически продвинутая корпорация окажется не просто незащищённой от вирусных и хакерских атак со стороны своих конкурентов (а о промышленном и сугубо личном шпионаже и говорить давно уже не стоит, так он стал обыденным), а она прямо ляжет в фигуральном и буквальном плане.

И вот такие заумного ума люди, как этот программист, чьё имя по всё той же секретной причине столь сильно засекречено, что даже и нам его так и не удаётся узнать, кого бы на порог всем этим высоким людям с высших этажей этих глобальных, упирающих своими небоскрёбами прямо в небеса корпораций, не пустили в виду их крайней ничтожности и незначимости в финансовом плане, неожиданно оказались крайне нужны и при этом до такой невероятной степени, что даже самые высокие люди из этих корпораций знают их в лицо и бывает что по имени, и им в полное их распоряжение выделяют целый этаж этого небоскрёбного вида здания (а цены за каждый квадрат в этом здании на самом деле за небесные, и теперь понятно насколько оказывается важны эти люди с нечеловеческими мозгами).

Где под тройной, а бывает и шестерной, как в нашем случае защитой (охрана, кодовые ключи и другого рода техническая начинка) стоит ряд за рядом невозможно понять человеку непосвящённому, что за такая вся мерцающая огоньками и гудящая техника. И беспрепятственный вход в эту однозначно колыбель научно-технической мысли и её исходника, прогресса, имело только несколько в специальных халатах сотрудников, и даже высокие люди с верхних этажей, кто и оплачивал всё это техническое великолепие, и то запрашивали у этих людей в специальных халатах разрешение их, если не сегодня, то завтра навестить.

И вот исходя из всей этой информации, выложенной здесь в свободный доступ, сделайте для себя выводы насчёт …Скажем так, экспериментального рода задумок этого программиста. Который теперь видится не просто человеком со своей зацикленностью на учёности, кто по этой причине и отстал от реальной жизни, а он почему-то начинает внушать опасения. И кто знает, что он тут задумал.

И одно только пока внушает надежду. Это нахождение рядом с ним этого Илии, который, как исходя из его прежних поступков думается, не даст в обиду человеческое существо, а особенно девушку, если этот программист, внушаемый некими своими прогрессивными, а может и пакостного характера идеями, вдруг захочет провести с выбранными им девушками по этическим соображениям не выговариваемый вслух эксперимент.

Хотя этот программист не так-то прост и он, дабы дискредитировать в наших и своих глазах Илию, всеми силами будет подбивать Илию влюбиться в его кибернетическую девушку Анюту, которая будет куда привлекательней и предпочтительней выглядеть на фоне остальных крашенных, матерно выражающихся и с другими человеческими недостатками девушек, единственно, что имеющих душу и живых. Но об этом всё Илия знать не будет, а программист всем этим его незнанием и воспользуется.

– Ты мол, Илия, на красоту шибко внимания не обращай, она тебе нисколько не пригодится, когда придёт судный час и вас к примеру выбросит двоих на необитаемый остров. Или вам придётся выживать в кругу обезумевших на собственных идеях спасения людей, на каком-нибудь ковчеге, среди бесконечного количества воды. – Вот так умело вложит нужную мысль в голову Илии этот не просто программист, а прямо-таки какой-то дьявол-искуситель. – Хотя я тебе не советчик. Делай сам как знаешь. – С ловкостью всё того же искусителя программист направит взгляд Илии в сторону Анюты. И хотя Илия готов не только за себя одного постоять, но и за того, кто нуждается в помощи, всё-таки он не будет против, если его голова сможет прилечь на внимательные к нему руки.

И вот как только Илия с помощью психологической манипуляции и чего там что ещё известно науке, сделает такой для себя роковой выбор, – мне нужна только одна Анюта, а на других я и смотреть не хочу, тьфу на них, – то тут и развернётся перед ним и человечеством бездна ада.

– Всё, наш эксперимент прошёл все тестовые испытания! И кибернетическая модель Анюта, как бы это не жестоко для вас Илия было слышать, признана успешной и пригодной для серийного производства. – Вдруг во весь голос программист объявит эту неожиданность для Илии и для Анюты, собравшихся было в загсе скрепить друг дружку узами брака. И все вокруг собравшиеся гости окажутся не простыми гостями, а это всё высокие люди из больших кабинетов, которые радостно захлопают в ладоши и начнут поздравлять друг друга, чокаясь шампанским.

И только один Илия до оглушения ошарашен, потрясён и находится в автономном от происходящего вокруг веселья состоянии ступора. Впрочем, и сама, так ничего и не понявшая Анюта, кто до сих пор так любовно смотрит в глаза побледневшему и впавшему в ступор Илии, не проявляет никаких признаков соучастия со всем тем, что сейчас разверзлось на глазах Илии. И этот, до потрясения души Илии взгляд любви и ожидания Анюты, ещё больше сбивает его со всякого понимания происходящего, в которое и поверить нет никаких сил.

Может это всё шутка или своего рода последнее испытание для него перед этим роковым шагом, браком. Мол, готов ты Илия полностью себя посвятить Анюте, даже если в ней имеются скрытые от тебя недостатки и дефекты души? Вот с такой бессердечной и бездушной креативностью была подана эта условность, на которую Илии немедленно нужно было дать свой бесповоротный ответ.

Но чёрт возьми тебя Анюта, почему ты такая хладнокровно-безмятежная в этом полном любви взгляде на меня!? И даже краем реснички не шелохнёшься, предательски выдав своё волнение и дав мне подсказку!?

– Не верю?! – делает последнюю попытку Илия, бросая полный ярости взгляд в сторону программиста. А программист, стоя в окружении высоких людей и ещё двоих с виду по максимальному по массивней, но попроще, однозначно ждал от Илии этого «Не верю».

– А как же иначе. – Усмехается программист. – И я бы не поверил, окажись на вашем месте. – Отставив бокал с шампанским на разнос, программист сделал пару шагов на встречу Илии. – Но на то и рассчитана наша программа, чтобы полностью стереть различие между реальным воплощение воли творца и его, всего лишь прототипом, – программист перевёл свой взгляд на Анюту, так и не сводящую своего взгляда с Илии, зафиксировал на ней взгляд и вернулся к кипящему яростью Илии, – уже воли рук его детища, то есть нами с вами людей. Так что я не вижу особой разницы между творением господа моего и делом рук его творения, человека. И мастер только тогда считается великим мастером, когда ученики его смогли превзойти его по мастерству.

– Ты мне тут зубы не заговаривай своей софистикой, – стоит на своём не веровании Илия, – мне нужны доказательства.

– Доказательства? – понизив на полтона голос, с полу наклона головы посмотрев на Илию, спросил его программист. На что Илия не нашёлся что ответить и только смотрел в ответ, ожидая дальнейших действий программиста. И они последовали. И, конечно, не такие какие мог ожидать Илия (хотя он уже всякого ожидал).