Или мог?
Я перевела взгляд со злого отца на того человека. Последний был избит, он сидел прямо на ледяном асфальте, даже не пытаясь встать. И встретившись со мной взглядом, мужчина прохрипел отцу:
– Придет время, и ты испытаешь то же, что и я сейчас. Ты будешь валяться у меня в ногах, только я тоже не пощажу.
Отец подал неуловимый знак охраннику и тот, подхватив мужчину, поволок его к гаражу. А сам заорал на меня, что появляюсь всегда не вовремя и второй раз в жизни дал затрещину.
Но на утро меня ожидаемо ждал ещё один подарок. А потом ещё. И ещё. Пока он не посчитал, что его совесть чиста, а моя любовь куплена.
Все эти вещи, ровно как и дом, как и прислуга – всё это было его. Не моё. Я с рождения была здесь чужой, нежданной, нежеланной. И всегда чувствовала это.
Никто не баловал меня, не веселил, не шутил со мной, не играл. Учили, кормили, одевали, отвозили, обеспечивали потребности, дарили подарки. И всё. Никакой теплоты или заботы.
Я скучала по маме, просила показать её фотографии, когда была совсем маленькой. Женщины, что могла бы мне её заменить, рядом не было. Да только фотографию мне показали единожды – красивая женщина с серо-голубыми глазами и печальной улыбкой.
Ту нянечку, что показала фото, я больше не видела. Наверное, её просто уволили.
Отец сказал, что меня не должно волновать прошлое. А мать – это оно и есть. И больше никто никогда о ней со мной не заговаривал. Боялись. И я боялась.
Тянулась к отцу, ища в нем родную душу, и не находила. Хоть и прощала редкое рукоприкладство и обиды. Не за подарки, вовсе нет. Но он, наверняка, думал иначе. Я всё равно его любила тогда больше всего на свете. Пусть и понимала, что именно он виновен в том, что я взрослела так рано и быстро.
И только с появлением Эмина моя жизнь наполнилась смыслом и настоящей радостью.
Те мгновения, что он пожимал смело протянутую мной руку, что улыбался мне тепло и открыто, что смотрел прямо в глаза и смешинки так и плясали в серых озерах – я коллекционировала их. Запоминала каждый, откладывала в отдельную шкатулку воспоминаний и смаковала наедине с собой.
Прокручивала раз за разом каждый жест, каждое слово. И наслаждалась, успокаивая себя в сложные минуты. Убаюкивая вечерами.
Это было уже не наваждение. Он стал моим постоянным спутником. В моей голове он находился рядом всегда.
Но с того дня больше я его не видела.
Иногда меня мучили кошмары, что Эмин заперт в какой-то железной коробке, ему плохо, он скребется по металлической стене и зовет меня. А я не знаю, где он, как его найти, что сделать, чтобы помочь.
Хотя готова жизнь отдать за него и его свободу. Он опускается на пол и жадно пьет воду из собачьей поилки. И мне больно видеть это, я тянусь к нему всей душой, и кажется вот-вот и я смогу… Но нить обрывается, сон прекращается, а я просыпаюсь в холодном поту.
Где же ты, мой Эмин…
Глава 5 Та самая ночь полнолуния
Ни на один день я не забыла о своём смысле. Пусть и не видела Его больше двух лет, продолжала разговаривать, делиться важным, желать доброго утра и надеяться, что Он жив и здоров.
Кошмары превратились практически в мои обычные сны. Несколько последних лет я принимала снотворное на ночь, а днем успокоительное. Сны, где Он бился о металл, скрёб по нему жуткими когтями и выл, а потом разрывал зубами каких-то незнакомых людей, море крови, жуткие кадры покалеченных тел пугали меня.
Особенно пугало, что делал это мой замечательный прекрасный Эмин… И он мучился. Я знала.
Отец заметил не сразу, что я замкнулась в себе, практически престала общаться со сверстниками. Под глазами пролегли тени, я стала бледной и в общем выглядела болезненной. Мысль о том, что дорогому человеку кто-то причиняет боль – в этом я была уверена, хоть и вроде бы повзрослела слишком, чтобы верить в вещие сны, мучила.
Но всё, что касалось Эмина, было для меня по-прежнему важным. А потому я верила и кошмарным снам, и тому последнему разговору на моем дне рождения.
Отец точно сделал что-то ужасное Ему.
Моей задачей стало выяснить, что именно. Я шпионила, подслушивала, следила. Старалась убегать от охраны, которая находилась со мной почти круглосуточно. Спасибо, что в ванную отпускали одну.
Охрану мне «подарил» отец тоже в тот самый день, посчитав, что я достаточно взрослая, чтобы иметь своих личных телохранителей. Которые ходили за мной в частную школу, по территории двора, а порой и в доме. Поэтому моя слежка была проблематичной. Я сильно переживала.
И как результат – несколько нервных срывов и постоянная медикаментозная терапия. Таблетки помогали, я правда успокаивалась. И даже в последний год перед тем, как исполнилось шестнадцать, стала меньше думать об Эмине, меньше видеть снов. Сама себя уговаривала, что это всё детские фантазии и совершенно глупая, необоснованная привязанность.
Возможно, он просто переехал в другой город, а я напридумывала невесть что. Да и почему я вообще обратила на него внимание? Вполне обычный молодой человек…
Некоторые телохранители отца обладают более выраженными мужскими качествами в плане внешности и, наверное, даже физической силы. Мне нравилось иногда в шутку подтрунивать над ними, делая комплименты или кокетливо стрелять глазками, наблюдая как выбранный объект покрывается испариной от страха за собственный зад. А мой отец, заметив, надрал бы его без раздумий. И я игралась. Развлекалась как могла.
Но даже в мыслях не могла себе представить что-то большее. Все молодые мужчины и даже одноклассники шарахались от меня как от чумной, зная, чья я дочь. И мне это устраивало. Отсутствие мужского внимания, какого-то тепла.
До той ночи.
Ничего не предвещало беды. Так же, как и всегда, я закинулась транквилизаторами и легла в постель. Закрыла глаза. И волны подходящего уже сна начали уносить меня вдаль, качая. Но тут я заметила очертания мужской фигуры.
Тот самый кошмар, в котором Эмин стоит за жуткой тяжелой металлической дверью и тянет ко мне руку сквозь маленькое оконце, снова появился спустя больше года, а то и двух. Я попыталась проснуться, но не смогла. Снотворное действовало.
Почему тогда кошмар?
Его безжизненные, но полные боли серые глаза с оранжевыми всполохами смотрели мне прямо в душу. Грязная широкая ладонь тянется ко мне с такой надеждой, будто если я её приму, то изменится кардинально всё. И сегодня я не находилась не понятно где за тысячи километров, не имея возможности помочь, а была прямо тут – у двери.
Обдумав всего секунду, я решительно протянула ему свою руку, которую он крепко сжал и потянул на себя. А затем началось то, о чём вспоминать без стыда просто невозможно.
Как так вышло, что детский выдуманный друг сегодня во сне так порочно прикасается, раздевает, точнее – рвёт на мне одежду, ласкает моё ещё даже ни разу не целованное лицо и тело… Это было просто сумасшествие.
Затянув за руку меня внутрь страной пугающей меня коробки прямо сквозь дверь, как в сказке, Эмин… Как же стыдно! Разорвал на мне одежду, жадно покрывая поцелуями каждый новый сантиметр моего тела, трогая, поглаживая, сжимая в крупных ладонях мою ноющую грудь.
Была ли я против? О, нет. Скорее сложно понять, кто из нас инициатор этого всего.
Я отвечала со всей страстью, на которую только была способна. И первая потянулась к его сухим губам. Поцелуй вышел горячий и изматывающе-долгий. После него нам пришлось взять тайм-аут на пару секунд, чтобы восстановить дыхание, а потом кинуться в омут с головой снова… И какой это был омут!
Я проснулась в поту от собственного стона. Одеяло сбилось, между ног горячая пульсация. Никогда раньше не трогала себя там. Но сегодня…
Желание было настолько сильным, я как наяву ещё ощущала Его руки на себе и попыталась повторить то, что он делал только что, сама, представляя Его…
Понадобилось пару секунд, чтобы пульсация усилилась настолько, что едва сдержала громкий стон.
Вовремя заткнув рот подушкой, лишь тихонько хныкала, пока потрясающе мучающее и одновременно приятное чувство не прошло. Только бы никто не догадался, что я сделала. Если кто-то когда-то узнает об этом, я умру от стыда.
Тяжело дыша, вышла на балкон прямо в спальном комплекте. Теплый ветерок развевал мои рыжие волосы, приятно охлаждая горящие щёки. Глубоко вдохнула вечерний свежий воздух и подняла голову вверх.
На темном небе желтым пятном зияла полная луна.
Глава 6 Не мой дом
Следующие два года каждый месяц в полнолуние мне снился такой же сон. Только каждый раз Эмин делал со мной всё более и более развратные вещи. Несколько раз во сне мне самой удалось потрогать его… там.
