В поисках Тартарии: Перстень Искандера
– Я следовал из Петербурга в свите великого князя Михаила Николаевича. Несколько отстав по дороге, я держу путь в Тифлис. Сказали, что господин Аль-Аль хорошо знает дорогу до Тифлиса. Хочу, чтобы он порекомендовал места для ночлега и людей в сопровождение.
По всему виду смотрителя было ясно, как ему не нравится эта тема. Услышав мои оправдания, он смягчился.
– Недавно Аль-Аль был разоблачен в заговоре и тайном пособничестве разбойникам. Он арестован и дожидается казни.
Я оторопел, но, припоминая слова старейшины, начал понимать, что дело предо мной предстоит нечистое.
Споры с помощником коменданта крепости о встрече с заключенным Аль-Аль ни к чему не привели. Неожиданно помощь оказал фельдшер Петр Александрович. Он слышал часть нашего разгоревшегося спора и тайком от коменданта согласился взять меня с собой в темницу. У него самого было дело по осмотру здоровья Аль-Аль, поскольку после проведенных над ним пыток было опасение, что до казни он не доживет.
– Что такого натворил этот Аль-Аль? – удивлялся я.
На это шедший со мною Петр Александрович пояснил, что в последнее время разбойничьи похождения, более характерные для поместных станиц, стали происходить и ближе к городу. А недавно и вовсе произошла серия краж в имениях. Грабители интересовались преимущественно кольцами и перстнями, зачастую оставляя без внимания векселя и ценные бумаги. При этом было замечено, что на каждом обворованном месте находились птичьи следы и перья ворона. По городу прошла молва, что это орудуют нечистые силы, а грабители способны превращаться в птиц! В конечном итоге следствие привело в пристанище кочевого старосты Аль-Аль. При обыске кроме части награбленных колец была найдена переписка с приграничными государствами.
Нас сопроводили в здание крепостной гауптвахты, где содержался наш пленник. Городская тюрьма была переполнена конвойными арестантами, направляемыми на каторгу. Петр объяснил, это обычное дело для степи. К тому же, там важного свидетеля удобнее пытать.
Вид Аль-Аль был действительно ужасающий. По пути фельдшер пытался рассказать виды изуверств, примененных к арестанту, но я старался не слушать его.
Петр Александрович разбудил моего адресанта и влил в него некоторые капли, принесенные с собой.
– Дал ему одурманивающее, дабы снять боли. Теперь он сможет с Вами разговаривать.
Фельдшер отошел подальше и под локоть сопроводил к дальнему углу комнаты конвоира, выделенного нам. Я был очень признателен ему за проявленную деликатность и тогда еще не понимал мотивов его действий.
Наклонившись к арестанту, я осторожно, не подавая виду конвоиру, достал из кармана письмо и протянул бедолаге.
– Я слаб, прочитаешь после сам! – еле слышно прохрипел тот. – Я догадываюсь, что там велено. Из-за этого недошедшего письма я попал сюда. Кто-то смотрел через руку пишущего.
Аль-Аль долгое время смотрел мутными глазами, а после поманил пальцем, приглашая ухо к шепоту губ.
– Вижу, тебя прислал Рахим, – показалось на его губах слабое проявление улыбки. Если его лицо могло изобразить хоть какую-то гримасу после побоев, то явно нелживую. – У тебя метка на плече.
– Как? – оторопев, я отскочил от арестанта и посмотрел на рукав своего дорожного платья. Там, в темноте камеры, и впрямь просматривались еле заметные узоры фосфорицидной метки.
Подобные фокусы я видел на ярмарке в Петербурге, когда приезжал с гастролями Лондонский цирк. Аль-Аль вновь поманил пальцем.
– Сбереги метку племен, дабы они не начали резню с короной.
Далее он поведал мне, где спрятал так желаемое заполучить комендантом крепости.
– Копай дважды, помни, что клады даются только по навету! – голос арестанта становился все слабее и слабее. Вот–вот он испустит дух. – Учти, я разделил их неспроста. Не храни две вещи вместе без третьей!
Посоветовав поторопиться и никому в городе не верить, он закрыл глаза. По его тяжелому дыханию я понял, как боли вновь вернулись к нему.
Весь оставшийся день докучали различные служители контор, с которыми мы познакомились за обедом. Лишь на вечерней службе удалось высвободиться из их компании ненадолго. Предложив грязному мальчишке на паперти монетку, я вызнал, где находится местность, нашептанная Аль-Аль.
Дождался сумерек, пока не остался один в своем гостиничном номере. Вновь перечитал письмо с императорской печатью. После достопочтимых приветственных регалий в нем выражалось желание высшей особы оказать соседним племенам знак уважения и предложить диалог для ведения совместной торговли с предложением защиты. В демонстрации своей правоты необходимо предъявить старейшинам имеющийся на сохранности у Аль-Аль перстень Искандера Зуль Карнейна.
Убедившись, что за мной никто не следит, я пробрался к обозначенному месту в лесах. Признаться, без своего кучера и нанятой им брички эта вылазка была бы невозможна. Поначалу я не верил в успешность таковой экспедиции, ведь высоких камней в том буковом лесу было множество. На мое удивление, рядом с местностью, указанной мне, я заметил недавние следы прошедшего здесь. Право сказать, я несколько испугался, припоминая рассказы о живущих в здешних лесах разбойниках. Присмотрелся к следу. Тот был оставлен служивым сапогом, опрятно сбитом, на твердой подошве. Разбойники, для скрытности, таких не носят.
Камни, сложенные кольцом, указывали нужное место. Аль-Аль знал толк в сокрытии кладов и местоуказании их. Кто-то опередил меня, и тайник был разрыт.
Посокрушавшись, я припомнил точные слова Аль-Аль. Поняв намек старого ногайца, принялся копать глубже разрытого. Ищущий да обрящет! А я наткнулся на деревянный ларец с насеченным рисунком, кои прикладываю к своим записям.
Куда дальше девать сей клад, я не знал. В городе никому оставить вещь не мог, поскольку из-за нее творятся неладные дела вокруг. Наиболее верным решением виделось привезти сей ларец великому князю Михаилу Николаевичу в Тифлис на его усмотрение.
Вернулся в гостиницу уже под ночь. Распорядившись подготовить на завтра к утру бричку для продолжения пути, я направился в комнату. На столе ждал легкий ужин, упущенный из-за лесной экспедиции. Приятно удивила такая забота гостиничной прислуги. Низко они готовы раскланяться для столичного гостя!
Продолжение официального дневника:
… Из Ставрополя я отправился в Георгиевск, город, лежащий к югу в ста пятидесяти верстах от Ставрополя.
Позвольте мне тут немного уклониться от цели моего очерка и рассказать вам об одном случае, оставившем во мне очень неприятное впечатление в первый же день после моего выезда из Ставрополя.
Дело было весной. В это время тут появляются первые плоды, и я не мог воздержаться от соблазна полакомиться не совсем еще спелыми сливами и съел несколько штук.
Следующую за тем ночь я почувствовал сильную внутреннюю боль.
Сто шестьдесят верст отделяли меня от Ставрополя, нечего было и думать о возможности послать за доктором. Пришлось прибегнуть к тамошним средствам. Услужливый казак, староста этой станции, вызвался сходить за лекаркой, известной во всем околотке по искусству своему вылечивать от всевозможных болезней. Я согласился. Явилась пожилая опрятно одетая женщина. Помолясь на образа и отвесив мне низкий поклон, она принялась меня расспрашивать о моей болезни. Затем налила в чашку горячей воды и давай ею прыскать меня, дуть и нашептывать какие-то слова. Я не мог разобрать, была ли то молитва или заговор, до того голова моя отяжелела вследствие моего недуга.
Тем и кончился первый визит моего доктора в юбке. Лекарка обещала зайти ко мне на следующий день.
На мое счастье, случай привел на эту станцию какого-то проезжего, весьма почтенного господина, с которым я потом имел удовольствие не раз встречаться в Тифлисе. Он возил с собою аптечку, и соединенными усилиями мы с ним ухитрились составить снадобье, благодаря которому я на другой же день был на ногах.
Дополнение, найденное в раме картины:
… Этого господина я вспомнил, поскольку видел его на крепостной горе. То был Федор, помощник фельдшера Петра Александровича. Не зная о моем скором отъезде, он на утро прибыл ко мне в гостиницу поговорить. По счастливому стечению обстоятельств Федор стал свидетелем того, как недоеденный мной с ночи ужин скормили дворовым собакам. Вскоре собаки подохли. В связи с этим, помощник фельдшера предположил, что кто-то хотел меня отравить. Снарядившись возможными надобными змеиными сыворотками, он нанял самый скорый почтовый экипаж и отправился вслед за мной.
Если бы не столь быстрая догадливость моего Ставропольского друга, то быть мне зарытым в земельке под Георгиевском.
– Так, то со мной было не от зеленых слив? – все не унимался я.
– Никак нет-с, – улыбался мой спаситель.
Поделившись подробностями, мы с Федором определили возможных зачинщиков и мотивы.
Я показал ему вещь, найденную в двойном кладе. Хитрость разбойничья заключалась в том, что более нужное и ценное скрывалось глубже отвлекающего клада. Выказанная вещь казалась знакомой и желанной Федором. Он того не озвучил, но я понял то по его манерам.
– Я должен вернуться в крепость и телеграфировать о случившемся в Петербург, – заключил Федор.
Наиболее видимым нам источником злоключений было то, как генерал–губернатор со своим окружением был заинтересован в военном решении приграничных вопросов. Пытаясь отнять перстень Искандера у хранителя Аль-Аль, они исключали возможность мирного урегулирования споров с соседними племенами. Когда этот план провалился из-за несговорчивости хранителя, пришлось убрать всех свидетелей, в том числе таких случайных, как я.
– Аль-Аль мертв? – сокрушался я.
– В ночь перед Вашим отъездом я обнаружил его бренное тело в камере. Его похоронят как разбойника на татарском кладбище на выселках.
– Не по–христиански это.
– Он и не был христианином.
– А мы? Кто мы после этого? – разволновался я от такого стечения обстоятельств.
– А нам надо продолжить дело Аль-Аль. Следует получить дальнейшие инструкции из главного управления. Храните эту вещь дороже души собственной! После я найду Вас в Тифлисе. Там мы передадим сей перстень Искандера для мирных переговоров.
На том и порешили.
Продолжение официального дневника:
… Когда на следующее утро пришла навестить меня моя лекарка, надо было видеть восторг ее, смешанный отчасти с удивлением. Она не хотела верить глазам своим при виде чудесного действия своего заговора. Такое сверхъестественное исцеление должно было немало способствовать к дальнейшей ее славе в этом околотке.
– Ну, теперь, голубчик, сбирайся с Богом в дорогу! – говорила она мне, пряча проворно в карман деньги, так легко ею заработанные. – Путь у тебя дальний за смертью на Востоке от красного круга.
Георгиевск – первый город, который встречается по дороге, проложенной вдоль казачьих станиц. Это маленький дрянной городишко с плохой крепостью.
После моей кратковременной болезни и встречи со знахаркой я несколько дней ехал не на перекладной, а в почтовой карете, шедшей из Ставрополя в Тифлис. Езда в тяжелом, нового устройства экипаже не так поэтична, как на легкой троичной тележке, но зато мои бока поотдохнули, и я был избавлен от приятного ощущения ожидания, что может меня так подбросить, что простишься и с жизнью, особенно при рытвинах, то и дело встречающихся по дороге.
Между Ставрополем и Георгиевском дорога пролегает мимо казачьих станиц. Кажется, они еще многолюднее тех, через которые мне приходилось проезжать, и местоположение их живописнее. Разбросанные по холмам, они белеют длинными рядами своих мазанок, утопающих в густой зелени.
Мы благополучно проехали мимо всех этих станиц и добрались до города.
… Я встретил отряд, сопровождавший пленных горцев, скованных по два вместе и окруженных солдатскими штыками. Они отправлялись на базар покупать себе необходимые вещи. Глухой звук их тяжелых цепей неприятно действовал на слух и напоминал о довольно значительной роли Георгиевска, защищавшего окрестности от нападений соседних горцев.
Глава 3. Начало поисков.
Наше время.
Если бы не повальная усталость от дороги, то минувшей ночью я бы не заснул. Дом, любезно предоставленный моей теткой, не оснащен центральным отоплением, отчего было прохладно. Явление не удивительное относительно дачного района Ставрополя. Для обогрева предусмотрена система, подключенная к дровяной печке, на втором этаже я нашел пару электрообогревателей. И если печь даже затапливать не стал, то второй вариант очень выручил. Заодно удалось просушить кое–какие намокшие в дороге вещи. Несмотря на нахождение преимущественно за рулем автомобиля, некоторые ночные встречи заставляли намокнуть. Интересно, тот старик в сказочном темном лесу привиделся, или я действительно его подвез до Татарки? Заспанная голова еще плохо соображала.
Спустился с натопленного второго этажа на кухню. К моему "комфортному" проживанию прилагалась пара стульев да небогатый кухонный инвентарь, холодильник "Саратов" из 80–х и газовая плита. Этот предмет интерьера удивил более всего – у тетки на даче никогда не было газа! Помню долгие ее разговоры по телефону о войне с местной администрацией. Она закатывала жуткие тяжбы, борясь с бюрократией «Шпаковскрайгаза» (местного филиала "Конторы сбычи мечт"). Разобравшись, выяснил, что плита подключена резиновыми шлангами к баллону с газом, находящемуся на улице. Возможно, это хорошая схема отмывания денег – продавать газ в баллонах частникам, а не по трубам. Как и следовало ожидать, запаса газа в нем не осталось. Зато в антресоли кухни нашелся электрический чайник. Самое то, для начала рабочего утра!
День предстоял насыщенный. Я приехал в изменившийся до неузнаваемости город. Тут никто не ждет меня, даже единственная родственница, тетя Аня, переехала в Краснодар. Что ищу в городе? Не знаю, и того, как это "нечто" выглядит. Страшно признаться, не уверен, находится ли еще "оно" в городе. Все, что есть для начала поисков, – это имя казненного разбойника, державшего последним искомую мной вещь в руках. Оттого редакция журнала не решилась одобрить командировочными расходами мои поиски. Несмотря на потенциально интересный материал грядущих находок с тайнами имперского масштаба, риск провала велик. Как сказал Карл Леонидович (мой главный редактор): « … риск фатален».
Хорошо хоть отпустили в ежегодный оплачиваемый отпуск. Думаю, проведу его с пользой для себя. В планах, между делом, повидаться со школьными друзьями. Также мне обеспечены ностальгические прогулки по городу.
С первой я должен начать свои поиски…
Пара документальных фактов, известных мне, – имена фельдшера и «разбойника». В открытых интернет–источниках о них никакой информации найти не удалось. Единственной зацепкой в моем случае является поиск в городском архиве. Опять же, есть контраргумент: все случившееся в 1863 году на Ставрополье, возможно, сокрыто властями. Не исключено, что следов обнаружить не удастся вовсе. Причастные от прошлого столетия вполне способны были уничтожить нужные документы к этой тайне. Ситуация патовая, но есть пара козырей в рукаве, благодаря первенству держателя находки.
Для начала путь держал до краеведческого музея, как в школьные годы. Раньше подобный поход был «из-под палки». Теперь поход туда являлся интереснейшей необходимостью. Пойду не на экскурсию для исторического реферата, но для вскрытия тайн имперской России.
В истории Кавказа числится множество разбойников. Это и Верстка из Медвежинского уезда, о котором слагали песни, и сказочный Сазонка-колдун. Также известны целые «разбойничьи гнезда», самые именитые из которых: урочища Воровская Балка и Каменка. Самой удивительной является легенда об еще одном разбойнике, поселившемся некогда в городе. Это был знатный грабитель банков из Баку, именуемый Коба, более известный в народе как товарищ Сталин. Сюда он приехал в 1907 году, прячась от преследований и работая поваром на кухне одного из кабаков. Возможно, именно здесь он получил предмет, про что веду речь. Надо будет проработать эту догадку.
Я налил поспевший кипяток в чашку с плавающим пакетиком.
Надо согреться хоть чаем и разобраться с системой отопления, чтобы завтра не мерзнуть. Сколько я еще проведу в этом городе детства, еще неизвестно. Нет-нет, да упущу сегодня нить расследования, а после вернусь в Москву к скучной публицистике.
Мои размышления прервал телефонный звонок.
Это был Дима, он по-своему переживает за меня. Еще бы… Находка, к которой он имеет некоторую причастность, потенциально разворачивалась в нечто более глобальное. Он – пока единственный человек, которому я поведал всю правду об истинном предназначении тайного дневника.
– Привет, Влад. Ты добрался до места?
– Доброе утро. Рад тебя слышать! – я отпил горячего чаю и посмотрел в окно. – В ночь приехал. Не без приключений, как всегда.
– Ты без них не можешь.
– На подъезде подобрал какого-то странного старика. Полночи с ним нянькался. Всю дорогу он нес какую-то чушь. Не вспомню конкретно. И потом, этот теткин дом, оказывается, стоит без отопления! Промок, продрог. Скоро помру.
Крайнюю фразу я выговорил хохоча. Описывал свои злоключения не из желания поплакаться, но наоборот. Высмеивая свои приключения, я находил в себе силы преодолеть возникающие трудности.
– Надо было ехать поездом, как я и советовал.
– Я бы потом тут на такси разорился. Думаю, придется много бегать по городу.
– Что-то Зая про это не подумала.
– Кто?
– А…. – Дима замялся. – Да так, с девушкой обсуждали твою возможную поездку. Без деталей и подробностей! Я блюду свое обещание молчать до конца спецоперации.
– С каких пор у тебя появилась девушка? – удивился я.
– По приезду расскажу, – буркнул Дима. – Ладно, ты держи меня в курсе событий, чтобы я не волновался.
– Постой! Как у тебя продвигаются поиски?
Отправляясь на дальнее расследование, я понимал, как вся нужная информация не хранится по музеям, архивам, а запрятана в более труднодоступных источниках информации. Одним из таких являлся свод документации по деятельности тайной полиции. Нам следовало выяснить, кто этот помощник фельдшера Федор и какие цели он преследовал. Наиболее вероятно предположение о его причастности к тайным агентам. Порыскав в архивах Министерства Внутренних дел или московском государственном архиве, таковую информацию найти представлялось возможным. Тем более что Дима, с его вездесущими связями, а также сверх способности раздобыть пропуск, куда угодно, повышает наши шансы на успех.
– Договорился на завтра. Предварительно запросил поиск по параметрам, – обрадовал друг.
Подобные звонки придают сил и решительности к дальнейшим поискам. Приятно осознавать, что кто-то беспокоится о твоих успехах.
Калитка запиралась со специфичным громким звуком. Вся округа теперь знает, что в доме кто-то поселился, хотя смотреть особо не на кого – строения напротив заброшены, местами заколочены окна. В конце улицы на лавочке сидели какие-то мужчины. Им было не до меня. Мое присутствие они, несомненно, отметили недовольным ворчанием.
Надо будет с ними познакомиться. Не сегодня. А еще надо будет положить во внутренний карман куртки электрошокер. Это для тех бродячих собак из дома напротив. Они жуть как подозрительно смотрят…
Сел в машину. Навигатор нарисовал маршрут сквозь город. Я удивился, увидев новый проспект Космонавтов. По хорде объезжая красные заторы, я лично убедился в благоустроенности этого города. Удивляет как эту дорогу сквозь лес называли проспектом. Привык в Москве видеть на проспектах здания, высотки и торговые центры. В действительности, я мчался по широкой дороге мимо вековых деревьев.
Припарковаться в центре всегда было проблемой, что сейчас, что и в моем детстве. Более–менее свободное место нашел на самой крепостной горе. Довольно символично, что свои поиски я начинаю с этого места. Именно тут в 1777 году заложили прообраз Ставрополя. Первоначально, назвали «крепость Московская». Да, да, именно так! Сегодня уже мало кто вспомнит изначальное название этого поселения. Про основание города припоминают легенду о личном повелении на то Александра Суворова, что опять же исторически неверно. Именно с такими укоренившимися заблуждениями я и хотел спорить когда-то на страницах журнала. Московская редакция не одобрила того.
Проходя насквозь городскую площадь с большим фонтаном, я пытался воскресить какие-то оставшиеся детские воспоминания. С классом ходили по этим улицам с праздничными транспарантами, как с друзьями шел в кино. Еще есть воспоминания, как по проспекту Карла Маркса на 9 мая с родителями шли с площади. Мой последний праздник с ними. Эти воспоминания после своего праздничного чувства оставляли горькое послевкусие утраты. Оттого и позабыты. Я старательно задурманивал такие воспоминания московским блеском.
По замощенной чудаковатой плиткой улочке спустился к перекрестку Дзержинского. После чего ряд мрачных ведомственных зданий вывел к красочной площади. Огромное пространство, граничащее со стадионом и колонными зданиями эпохи советской гордости. Здесь все было, как и в любом центральном городе огромной России. На высоком постаменте отважно стоял дедушка всех октябрят. Пернатые срали ему на голову. Он мертв. Он им уже ничего не сделает. Он указывал вдаль за город, скорее всего, пророча свое второе пришествие с той стороны.
Северная сторона площади прикрывалась старинным трехэтажным зданием Ставропольского государственного историко-культурного музея заповедника. Это строение стоит здесь со времен заселения города и хранит в себе множество тайн. Одну из них предстоит разгадать в ближайшее время.
У входа ожидали два каменных истукана, в простонародье ошибочно считаемых за идолов. Нет, люди в древности лет, создавшие их, вовсе не поклонялись своим изваяниям. Они были чуть мудрее житейски – эти истуканы предназначались для ориентира на местности как столбы, как хранители, как особый обелиск памяти. Не так они древни, всего лишь тринадцатый век.
В фойе было относительно безлюдно. Кассирша лениво обсуждала с какой-то девушкой незначительные местные сплетни. Для проведения рекогносцировки следовало бы выбрать более популярное для посещения время. Хотя кто кроме школьников сюда еще придет… С ними мне не ассимилировать.
Деваться было некуда, к тому же отсутствие гвалта и криков восторженных детей поможет сосредоточиться на поисках.
Повестки дня, следующие:
– очень вероятно, что предмет, описанный в послании императорской почты, был найден потомками и хранится, где-нибудь здесь. Тогда и поискам конец. У меня есть его описание и слепок;
– где-то здесь находятся архивные записи об упомянутом происшествии;
– самое невозможное – найти следы Аль-Аль.
От этого похода я много не ждал, а больше надежд полагал на посиделки с архивными документами.
Мое задумчивое одиночество долго не продолжалось, и вскоре ко мне обратились:
– Вы хотите посетить экспозицию?
Я обернулся на голос. Кассирша, поднявшись с уютной софы, смотрела на меня с нескрываемым интересом.
– Да. Я созванивался с Верой Степановной. Договаривались пройтись по галереям, а после поискать кое–какие документы.
Женщина удивленно подняла правую бровь. Ее полноватость закрывала собой проход в гардероб и выглядела вполне гармонично со стоящими на входе истуканами.
– Я журналист из Москвы, Владислав Головчак, – выложил веский аргумент я, потянувшись к нагрудному карману за удостоверением прессы. – С архивариусом мы договорились на неопределенное время, она просила позвать ее, когда буду в музее.
– А ее сегодня нет, – пытливым голосом огласила женщина-истукан после внимательного изучения предоставленных мной документов. – Ребенок ее приболел.
Я ожидал того, что поиски в архиве просто так не дадутся. Не бывает так все по маслу, нужны палки в колеса. Если проблемы не создают конкуренты (кои пока молчат), то сама судьба выкинет фокус.
– Если не возражаете, пройдусь по музею… – выговорил с сожалением.
– Билетов брать будете? – с наигранной улыбкой ответила женщина.
– А есть другие предложения? – Не высказал: «Например, построить предложении более правильно». «Билетов»! В голове воскресли воспоминания о местном диалекте. Некоторые предложения и местоимения жители Ставрополья употребляют в неожиданном сочетании…
– Мало ли… – предположила кассирша. – Льготы какие-нибудь или удостоверение журналистского расследования…
– Нет, скандальных разоблачений с корочками не планирую, – чуть стушевавшись, замотал головой я, остановившись на полуслове. «За льготы пояснений не будет», – мысленно перевел на местный диалект свое изречение.
Женщина, пройдя к кассе, открыла для взора предыдущую собеседницу. В мечтательных снах школьных лет часто виделось это милое личико. Округлые щечки и выразительные карие глаза под тонкими прямыми бровками. Прическа сменилась от прямых волос в юности к пышной длинной косе.