Дрозды. Последний оплот
– Белые тайно эвакуируют свой штаб.
– Канцелярию военного губернатора? – спросила она.
– Да. Все бумаги уже погрузили в машину. Лично видел.
– Канонада звучит постоянно как музыка. Это бьют наши пушки. Конная бригада Хотиненко скоро будет здесь! Но мне нужен предатель! Мы должны выяснить кто это. Что вам удалось узнать?
– Я выяснил, что донос на поручика Лабунского подал старший адъютант градоначальника капитан Рихман.
– Откуда Рихману стало известно обо мне? – спросила Анна.
– Пока не знаю. Этот капитан мало интересуется делами. Постоянно пропадал на приемах и балах, которые закатывал здесь Шкуро. Много интересуется женщинами легкого поведения.
– Но он смог узнать обо мне. Он знал, что я живу у поручика Лабунского. А мы с ним этого не афишировали!
– Он мог следить за Лабунским и видеть вас.
– Но меня все принимали за проститутку. С чего ему интересоваться проституткой, если он и сам посещает женщин? Нет! Здесь дело более серьезное! Он знал, что я агент ЧК. И мне нужно знать, откуда у него информация.
– Я постараюсь узнать.
– Не нужно стараться. Нужно захватить Рихмана живым. И когда придут наши, мы поговорим с ним в одном из подвалов ЧК. Он обязательно раскроет карты.
– Похитить, адъютанта военного губернатора?
– Разве это так сложно?
– Но его станут искать. А наши еще не завтра войдут в город. Зачем так рисковать? Вас могут схватить люди из полиции! А они передадут вас контрразведке. Зачем так рисковать из-за какого-то адъютанта? Этот Рихман простая пустышка. Наверняка донос он состряпал сам, желая просто очернить поручика. Известно, что между ними произошла ссора. Вот и пустил Рихман клевету на Лабунского.
– Возможно, ДА, но возможно и НЕТ. А если среди нас есть враг, то я хочу знать кто он.
– В подпольном комитете больше 20 человек. И все они делают свою работу хорошо. Листовки ежедневно появляются на улицах.
– Листовки это хорошо. Но нам нужно больше!
– Больше? А агитация среди пленных красноармейцев? А сбор разведывательной информации о белых частях? А хорошо подготовленная агитация среди казаков Шкуро? Скоро его казачки не пожелают сражаться за белую Россию. Подполье делает лишком много! И рисковать нашими людьми я не хочу.
– Я не стану вмешиваться в ваши дела! Выполю задание и покину Воронеж.
– Долго намерены здесь оставаться?
– Мне нужна встреча с агентом.
– С тем самым, что работает среди белых?
– Да.
– И он придет сюда? – спросил резидент.
– Не стоит вмешиваться в такие дела. Никто из подполья этой информации знать не должен.
– Понимаю, но я не из праздного любопытства спросил. Как бы кто из наших его ненароком не пристрелил…
***
Анна Губельман дождалась агента ЧК, ради которого она и находилась в Воронеже. Только она среди здешнего подполья знала его в лицо. Этот агент служил среди белых и давал ценную информацию. И вот сейчас они должны были говорить лично без посредников.
– Наконец-то! Я уже думала, что встреча не состоится.
– Я не мог выбраться раньше.
– Надоело заниматься ерундой и мелочами. Сам понимаешь листовки и агитация дело не моего уровня. С этим могли справиться местные товарищи. Я здесь только ради тебя.
– Тебе грозила опасность, Анна?
– Меня едва не сцапала контрразведка Шкуро.
– Как же так? – удивился он. – Как они могли выйти на тебя?
– Случайно.
– В нашем деле не бывает случайностей, Анна.
– Бывают. Донос написан не на меня. А на поручика Лабунского, в квартире которого я пряталась.
– И в чем обвинили Лабунского?
– В том, что он прячет агента ВЧК.
Мужчина был недоволен:
– А как они узнали кто ты?
– В подполье может быть утечка. Наших дел они не знают. На меня вышли случайно. И я сменила квартиру. Вот и все.
– А Лабунский?
– Он вывернулся. Его вытащил его начальник полковник Кальве. Это он предупредил меня, и я убралась вовремя из его квартиры.
– Но он не знает? Лабунский не в курсе наших дел?
– Конечно, нет. Он знает, что я агент ЧК. Но это он знал и в Ростове 1918-го года.
– Мне это совсем не нравится, Анна. Я не люблю такие случайности. А если это работает контрразведка Добровольческого корпуса?
– Нет. Они не стали бы действовать так топорно. Если бы я была на крючке, кто стал бы писать донос на Лабунского? Сам подумай!
– Ты права. Но времени у нас мало. Я прибыл всего на несколько часов. Мое исчезновение там могут заметить.
– Ты прибыл в Воронеж по своим документам?
– Нет. Рисковать я не стал. Приехал как офицер связи. Они постоянно курсируют здесь и вызывают меньше всего подозрений. Моим положением среди белых я рисковать не могу.
– Что ты привез?
– Важная информация. Генерал Деев начальник штаба тыла Добровольческой армии.
– И что?
– Его сын поручик Деев пребывает в Калужской тюрьме ЧК. Тамошние чекисты еще не знают, кто попал к ним в руки. Тебе нужно срочно вытащить его оттуда.
– Он под своей фамилией?
– Нет. И его нынешней фамилии я не знаю. Информация пришла по линии нашей контрразведки и в мои руки попала случайно.
– Белые хотят его вытащить?
– Да. Потому тебе придется их опередить. Но сделать это стоит так, чтобы даже он сам не знал, что его выпустили агенты ЧК. И наши Калужские товарищи не должны ничего знать.
– Предполагаешь утечку информации?
– Сведений о белых агентах в Калуге среди людей из ЧК у меня нет. Но рисковать мы не станем.
– И как ты предлагаешь его вытаскивать?
– Ты сама его вытащишь. Сделаешь вид, что поверила его легенде и пусть он запишется военспецом в Красную армию.
– Но для этого мне нужно иметь полномочия в Калуге.
– Разве это сложно сделать, Анна?
– Но мне придется покинуть линию фронта в такое время, когда я здесь нужна. Может доверить это агенту среднего звена?
– Нет! – решительно возразил мужчина. – Молодого Деева стоит вытащить тебе самой. Придумай какую-нибудь причину для командировки в Калугу.
– Хорошо. Я все сделаю сама. Но что потом?
– Деева стоит поместить в такую часть, чтобы он не имел возможности сбежать к белым. Лучше всего его оформить в какой-нибудь тыловой отдел.
– Главное чтобы наши не расстреляли его до моего приезда.
– Потому тебе стоит спешить.
– А когда мы его задействуем?
– Думаю, что он пригодится нам только в будущем году…
Глава 2
Капитан Штерн: бои за город Дмитров
Мчались годы в простреленных верстах
По друзьям, не вернувшимся в ряд,
Что застыли в серебряных росах
За Отечество и за царя.
Штаб Самурского пехотного полка.
22-26 октября, 1919 год.
Капитан Штерн снова назначен командиром батальона в Самурском пехотном полку дивизии имени генерала Дроздовского.
Полк этот стал одним из элитных подразделений Добровольческой армии и получил название в честь 83-го пехотного Самурского полка Русской императорской армии. Дело в том, что в августе 1918-го года в состав 1-го солдатского полка, составленного из пленных красноармейцев, был введен батальон в 200 штыков, многие из которых ранее служили в Самурском полку и сохранили его боевое знамя. Сам Дроздовский настоял на присвоении полку имени – Самурского.
Полк отлично сражался в рядах 1-ой и 3-ей пехотных дивизий, участвовал в боях на Кубани и в Ставрополье. В сентябре взял город Суджу.
Ныне командиром полка стал подполковник Нелидов.
Он встретил Штерна с радостью. Дельных офицеров с опытом не хватало.
– Много наслышан о вас, капитан! Вы отлично командовали батальоном. И ваша должность ныне вакантна!
– Рад заступить на прежнюю должность, господин подполковник!
– Вы привели пополнение?
– Двести бойцов. Они выстроены перед штабом!
– Давайте посмотрим.
Подполковник вышел к солдатам.
Перед ним ровными шеренгами стояли бойцы в шинелях. На фуражках и шапках были кокарды и у каждого на рукаве треугольник – русский триколор. Это все что выдавало в них бойцов Добровольческой армии. Погон у многих не было.
– Смирно! – подал команду Штерн.
– Здорово, молодцы! – приветствовал пополнение подполковник.
– Здравия желаем, господин подполковник! – хором ответили солдаты.
– Поздравляю вас с прибытием в славный Самурский полк дивизии генерала Дроздовского! Вам выпала честь служить в полку, который покрыл себя славой на этой войне! И скоро наш полк пройдет под стенами Древнего Кремля!
Последнее заявление не вызвало былого энтузиазма. В скорый поход на Москву мало кто верил.
Нелидов отдал приказ накормить солдат. Затем они со Штерном вернулись в задние штаба полка.
– Что за внешний вид у ваших солдат, капитан? Многие без погон. А офицеры?
– Их даже переодеть не смогли, господин подполковник, – ответил Штерн. – На наших складах для Самурского полка ничего нет. Но разве дело в погонах? У нас по пятьдесят патронов на брата, господин подполковник. Гранат нет. Пулеметов два, но патронов и лент нет.
– Это пленные красноармейцы?
– Так точно, господин подполковник. Они сами сдались под Курском и их отправили на фильтрацию. И вот поставили в строй.
– Как настроение солдат?
– Какое настроение, подполковник? – Штерн стал фамильярным. – Они сдались, ибо не хотели умирать за красных. Но я не думаю, что они горят желанием умереть за белых!
– И как воевать, капитан? – Нелидов не обратил внимания на тон. – У меня половину офицеров перебило. Офицерская рота ныне всего 24 человека. Они первыми идут в атаку и показывают другим примеры мужества и полного презрения к смерти! Но их убивают! Командиров рот нет. Вернее есть мальчишки без боевого опыта.
– А что в моем батальоне?
– У вас в батальоне всего 145 человек. Но с вашим пополнением 345 бойцов. А это уже что-то.
– Боеприпасы?
– Я прикажу выдать вашим бойцам еще по сотне патронов.
– Вы шутите?
– Какие шутки, капитан? Патронов нет! Для моих пушек по два ящика снарядов! Гранат двести штук на весь полк.
Штерн был поражен услышанным.
– Но у нас важный участок обороны, подполковник! Как же нам сдерживать красных без боеприпасов?
– А как мы это делаем, капитан? Штыковые атаки!
– Но какие будут потери!
– В вашем батальоне нет ни одного фронтового офицера с германской войны, капитан. Вы единственный.
– На германской войне так не воевали, подполковник. Много было тогда неразберихи и воровства тыловиков. Но то, что происходит теперь…
– Так не только у нас, но во всей армии, капитан. Ваш штаб в селе Бычки. Там ныне временно командует поручик Рончевский, командир первой роты.
– Это кто такой? Ранее в моем батальоне его не было.
– Ранее он был командиром роты у красных.
– Час от часу не легче! – вскричал Штерн.
– А что вы хотите, капитан? У него опыт войны и смелости хватает. К нам перешёл сам. Добровольно. Ему вернули звание поручика, которое он имел в старой армии…
***
Батальон Штерна был на линии села Бычки. В одной из хат капитан нашел поручика Рончевского, командира первой роты.
– Господин капитан…
– Бросьте, поручик! Не на параде!
– Командир роты поручик Рончевский, – представился тот.
– Капитан Штерн. Ранее командовал этим батальоном. Если честно, то я сам и формировал его в Екатеринодаре. Тогда его именовали – резервным. И вот я снова на месте. Привел пополнение.
– Это хорошая новость, господин капитан. Людей почти нет!
– У вас 145 человек, поручик.
– Никак нет. Девяносто шесть, господин капитан.
– Как? Но в штабе полка мне сказали что 145-ть!
– Пятнадцать ранены и отправлены в госпиталь. 13 дезертиров. Остальные убиты за последние дни. Просто их еще не вставили в сводку.
– Черт знает что такое! Что с офицерами?
– Я и поручик Мотенков, командир второй роты, имеем опыт командования. Остальные недавно произведены в прапорщики. Юнкера.
– Гимназисты? Что унтер-офицер Слуцкий? С вами?
– Прапорщик Слуцкий, господин капитан. И скажу вам по чести. Воюют эти гимназисты отлично! И я рад, что командовать нами в такой час будет настоящий фронтовой офицер.
В хату вошел в сам прапорщик Слуцкий.
– Господин капитан! Рад вас видеть!
– И я рад, что ты жив, прапорщик. Слышал о твоих подвигах. Теперь вместе служить будем.
– А что поручик Лабунский? – спросил Слуцкий.
– Он ныне в Воронеже в адъютантах у военного коменданта. Там тоже работы хватает.
Рончевский сказал:
– Говорят в Воронеже часто балы дают. Шампанское и дамы. Вальсы и мазурка. А вот я уже год на позициях. Но еще хорошо, что жив. Многие мои товарищи давно лежат в земле.
– Ты не завидуй Лабунскому, поручик. Его судьба тоже тяжела. Я и сам служил в Воронеже. Напросился сюда. Обратно в свой батальон.
– Господин капитан, – Слуцкий отвлек Штерна от неприятного ему разговора. – Я ведь не просто так сюда зашел. Солдаты моего взвода, видели в соседней деревне красных.
– В Сосновке?– спросил Рончевский.
– Да.
– И что там делают красные? Это ведь совсем рядом с нами.
– Да, господин капитан. Это рядом. Они приезжают на тачанках за самогоном.
– На тачанках?
– Наши подметили, что там можно засаду устроить и те самые тачанки захватить. Не посмел я без вашего приказа.
– Что думаете, поручик? – Штерн посмотрел на Рончевского.
– У них на тачанках пулеметы. Это нам совсем не помешает. Нужно все обдумать.
– А чего думать? – спросил Штерн. – Прапорщик, у вас есть двадцать надежных парней?
– Наши юнкера, господин капитан. Ныне пулеметная команда.
– Пусть снимут знаки различия. Я сам возглавлю их. И мы всё сделаем быстро и тихо…
***
Червонные казаки из бригады Хотиненко на пяти тачанках и в сопровождении трех десятков конных вошли в деревню Сосновка. Командовал ими Назарук, который некогда был в отряде «царя Глинского и всея Ворсклы». Замашки повстанца он так и не бросил. Любил погулять.
В деревне его хорошо знали и встретили достойно. Были накрыты столы. Назарук говорил крестьянам, после доброй чарки водки:
– Ранее был я среди казаков атамана Гордиенко. Того самого, кто именовал себя царем Глинским. Эх, и жизнь была у батьки! Совсем не то, что у комиссаров! А все почему? Знал батька Гордиенко нужды крестьянские!
Крестьяне зашумели.
– Кто ныне думает про нуждишки наши? Ни красным, ни белым дела до нас нет!
– Верно говорит!
– И те и те грабят! Хлеба им дай! Сала дай!
– А наши детишки пусть с голодухи пухнут!
Назарук стукнул по столу, требуя тишины.
– Думаете, что я сам захотел от батьки сбежать к большевикам? Батька тот мог и белякам отпор дать! И красные были у него вот где! Но ведь убили батьку! А после батькиной смерти повел нас другой наш атаман Иван Хотиненко к красным.
– А чего к красным то? – спросил кто-то.
– Дак они землицу-то мужику дали! Как ни посмотри, а все нам на пользу.
Штерн приказал тихо убрать часовых. Юнкерам делать это не понадобилось. Красные казаки набрались водки и караульной службы не несли.
Назарук еще долго рассуждал бы о бедах и горестях жизни крестьянина, но его прервали…
***
Штерн сказал Слуцкому.
– Все вышло даже лучше чем мы предполагали. Но дело еще не завершено, прапорщик.
– Что вы хотите сказать, господин капитан?
– Большевики валяются пьяные в сарае. Но утром они проспятся. И у нас возникнет проблема – что с ними делать?
– Мы забрали у них тачанки и пулеметы, личное оружие. Пусть убираются.
– Вы предлагаете их отпустить, прапорщик?
– А вы, господин капитан?
– Я ваш командир, прапорщик, но в этой ситуации приказывать не могу. Да и не хочу, если честно. Но я бы оставил всех красных в ближайшем овраге.
– Расстрелять? Но что скажут крестьяне о нас, господин капитан?
– Мы без знаков различия. Местные даже не поняли кто мы. Мало ли вольных отрядов рыскает по тылам красных и белых?
– Крестьяне хорошо поняли кто мы такие. Вы посмотрите на юнкеров, господин капитан.
– В этом вы правы, прапорщик. Но я все равно поставил бы этих «казаков» лицом к оврагу. Пора перестать думать о том, что скажут про нас, прапорщик. Если мы победим в этой войне, то мы будем писать то, что станут говорить потомки. А если победят они, то все равно нас «обольют чёрной краской». И большевики не станут её жалеть. Можете мне поверить, прапорщик.
– Значит…
– Вам решать, прапорщик. А еще лучше спросите юнкеров.
– Хорошо, господин капитан. А что делать с лошадьми?
– С какими лошадьми? – не понял Штерн.
– Упряжки тачанок мы забираем, но есть еще лошади их конных в количестве 30-ти голов.
– Ах, вот вы о чем! Отдайте их крестьянам.
– Крестьянам? Кавалерийских лошадей?
– Нужно же нам хоть что-то им отдать. Тем более что для нас это ничего не стоит. Трофеи. Будь здесь мой друг поручик Лабунский, он бы порадовался такому решению…
***
Утром тачанки с юнкерами умчались в расположение Самурского пехотного полка. Крестьяне Сосновки, получившие такой подарок от белых как тридцать лошадей, собрались на сходку. В сарае все еще находились связанные казаки Назарука. Вопрос был один – что с ним делать?
– Коли отпустить, то они и коней заберут, – сказал один.
– Непременно заберут. Нам что ли оставят? И чего беляки их сами не постреляли?
– Придется нам самим их упокоить, мужики. Коней-то мы уже поделили.
– А как это сделать?
– Чего проще? Они связанные в сарае. Переколем вилами по-тихому и всего делов.
– А трупы?
– В рощу сволокём и прикопаем. А в случае чего все на беляков свернем.
Крестьяне это не юнкера Слуцкого. Они не колебались ни секунды, когда вопрос стоял о тридцати хороших лошадях…
***
В пятницу утром Штерна разбудил курьер из Дмитрова от полковника Туркула, который был командиром 1-го пехотного полка Дроздовской дивизии. Ранее это был 2-й офицерский полк, но с сентября 1919 года он был переименован в 1-й генерала Дроздовского полк.
– Господин капитан! Курьер от полковника Туркула.
– Что? – Штерн сел на кровати. – Что случилось?
– Полковник Туркул прислал курьера. Это по поводу увеличения боезапаса.
– Боезапас? У меня нет ни патронов, ни снарядов для пушек в достаточном количестве.
– Командир Самурского полка Нелидов говорит, что у вас появился транспорт, – сказал курьер.
– Транспорт? Вы про тачанки, которые мы захватили у красных? Есть пять конных колесниц с пулеметами.
– Вот подполковник Нелидов и предлагает вам съездить в Дмитров за боеприпасами…
Город Дмитров.
Бои за город.
28-30 октября, 1919 год.
Командир Самурского полка Нелидов успел убедиться в способностях своего нового командира батальона. Штерн всегда был готов сунуть голову в пасть льва. Вот полковник и отправил капитана в сопровождении двадцати бойцов прапорщика Слуцкого на пяти пулеметных тачанках в опасный вояж.
Капитан Штерн прибыл в город Дмитров, где стоял 1-й полк Туркула, 28 октября.
На заставе его остановили:
– Кто такие?
– Капитан Штерн. Самурский полк.
Капитан показал документы и предписание.
– Вам нужно в штаб к полковнику Туркулу, господин капитан. Я дам вам солдата. Он дорогу покажет…
***
Полковник Туркул молодой мужчина 32 лет, высокого роста и богатырского сложения, успел завоевать славу среди дроздовцев мужеством и презрением к смерти.
После смерти Дроздовского к командирам высшего ранга в дивизии предъявлялись особые требования. Кого попало к себе «дрозды» не принимали.
Антон Василевич Туркул был как раз тем, кто был нужен тогда на передовой на самом опасном участке. Он помнил Штерна еще по Ростову 1918 года.
– Капитан Штерн! Вот так встреча!
– Здравия желаю, господин полковник!
– Сколько же мы не виделись? Около года?
– Нас разбросала война, господин полковник.
– Вы в Самурском полку?
– Командую 4-м батальоном, господин полковник. Прибыл к вам пополнить боезапас.
– Что это у вас? Тачанки? Со звездами?
– Недавно отбили у красных, но закрасить звезды нечем, господин полковник.
– Ныне это даже станет вам в помощь, капитан. Вы знаете, что наша конница отошла и красные в двух верстах от Дмитрова?
– Никак нет, господин полковник!
– А как же тачанки? Если отбили у красных то обстановка вам знакома.
– Отдельные отряды разведки рыскают всюду. Но чтобы большие силы…
В этот момент красные начали обстрел позиций Туркула из пушек.
– Началось, – спокойно сказал полковник. – Так вам нужны снаряды, капитан?
– И патроны для винтовок.
– На станции этого добра хватает. Я отдам приказ на отгрузку. Но как доставить до своих думаете? На тачанках много не вывезешь.
– Может подводы дадите?
– Где их взять, капитан? Бой начинается.
– Господин полковник, – вмешался телефонист, – третий батальон на проводе!
Туркул взял трубку:
– Что у вас подполковник? Вы пропустили их? Черт знает что такое! Где мне взять для вас пулеметную команду? Держите оборону! Да! Я сам приму меры!
Туркул обратился к Штерну:
– А ведь с вами отличная пулеметная команда, капитан!
– Так точно, господин полковник!
– Срочно выдвигайтесь на станцию. Там уже идет бой. Красные бросили слишком большие силы, и фланг второго батальона не сдержал их. Помогите своими пулеметами.
– Я готов, господин полковник!
– И без моего приказа расположения полка не покидать, капитан.
– Как прикажете, господин полковник.
– Потом подумаем о средствах транспортировки боеприпасов.
***
Штерн выдвинулся на станцию. Но там уже вовсю шел бой. Первая и вторая роты третьего батальона Дроздовского полка отбивали атаки красных.
– Слуцкий, нужно спрятать лошадей. Перестреляют.
– Да, господин капитан.
– А вы, господа юнкера, беритесь за пулеметы! Снять станки с тачанок. Отныне мы с вами пулеметная команда!
Штерн отдал приказы и отыскал на позициях командира роты штабс-капитана Моисеева.
– Капитан Штерн! Самурский пехотный полк!
– Штабс-капитан Моисеев. Вас прислали на подмогу? – удивился офицер. – Но я думал, что ваши позиции далеко от Дмитрова.
– Так и есть штабс-капитан. Здесь нет моего полка, но здесь я, и двадцать моих юнкеров с пулеметами. Слышите, как шпарят по красным?
– И сколько пулеметов, капитан?
–Пять. Все отбиты у красных.
– Каким же чудом вы здесь? – спросил Моисеев.
– Прибыл в Дмитров за боеприпасами.
– И попали сразу на веселую пирушку? У вокзала на путях стоит целый склад боеприпасов. Один удачно пущенный большевиками снаряд и будет фейерверк, капитан!
Красные вели обстрел позиций дроздовцев из гаубиц. Взрывы поднимали вверх громадные столбы земли, доски и камни. Всюду стоял адский грохот, и Штерн с трудом мог слышать слова Моисеева.
Затем ответили пушки дроздовской конной батареи.
– Наши! – закричал Моисеев.
Красные поднялись в атаку. Их было много. Штерн понял, что наступают силы не менее чем трех полноценных батальонов пехоты. Пулеметы, удачно расположенные Штерном, помогли отбить атаку. Слуцкий и его юнкера не имели недостатка в боеприпасах. Им доставили несколько ящиков патронов, и они набивали новые и новые ленты. Стволы «максимов»5 и «викерсов»6 плавились и кипели. Воду для охлаждения не успевали доставлять.
Атака красных захлебнулась.
Канонада смолкла.
Штабс-капитан Моисеев сказал Штерну.
– Отходят. Молодцы ваши юнкера.
– Вчерашние студенты и гимназисты. Возмужали на войне. С такими и Москву брать можно.
– Я просил бы вас задержаться, капитан.
– Охотно. Тем более что есть приказ Туркула.
– Он приказал стоять здесь?
– Я и сам не люблю покидать позицией под огнем. Но и самурцы ждут боеприпасов.
– Пока красные усилили атаку именно на этом участке. Им нужен город Дмитров!
***
Это были атаки на 1-й Дроздовский полк Туркула, который занимал позиции на холмах вокруг Дмитрова. Атаки хаотические и разрозненные. Красные кидали свои части то на один, то на другой участок. Туркул успевал подтягивать полковые резервы на опасные участки, и всюду попытки прорвать оборону были успешно отражены с большими потерями для противника.
Штерн и Слуцкий стали сражаться вместе с первой и второй ротами у станции. На второй день штабс-капитан Моисеев был убит. Штерн временно занял его место в качестве командира первой роты. На третий день боев к ним прибыл Туркул и привел пополнение – молодых и еще необстрелянных добровольцев.
– Где Моисеев? Где командир роты, черт возьми? Отчего нет доклада?