– А ты борзый да? – это звучало скорее не как вопрос, а как утверждение. Он еще раз оглянулся по сторонам и ударил его в живот. Алекс почувствовал боль в груди, ему было нелегко дышать. Он скрючился, и упал на траву, держась рукой за живот.
– Да он нормальный пацан, зачем ты так с ним, – вмешался Роман, которому суждено было стать вскоре лучшим другом Алекса, подошел к нему и подал руку. – Вставай, нечего лежать на земле. Алекс с его помощью встал, хотя боль еще не утихла. Он пронзил взглядом Мишу, который нагло улыбался, смотря ему в лицо, и вскоре усмехнулся.
– Ты тоже сейчас получишь, если будешь умничать, уяснил? – пригрозил ему друг Миши, белобрысый парень с длинной челкой на глазах. Он положил колонку и подошел к ним.
Ты знаешь, с кем ты будешь иметь дело, если тронешь меня, – ответил ему Рома и обратился к Алексу. – Давай, пойдем отсюда. Он помог ему встать, и они оба ушли со стадиона. Они не были друзьями, разве что пока, просто общались долгое время в одной компании, но особо не были дружны.
– Кем он себя возомнил, кто это вообще такой? – спросил Алекс у Ромы, когда они отошли от стадиона и шли сейчас по лесной тропинке.
– Да городской, приехал недавно. Я мало что о нем знаю, знаю только, что там откуда он приехал, он вроде как крутой, – ответил он.
– И на таких найдем управу, – злобно бросил Алекс. После этого инцидента, Миша, а также его приятели не ожидали увидеть его на стадионе. Они наблюдали за ним, пока он с наглой улыбкой на лице, мельтешил перед ними. Кидал мяч в кольцо, бывало, даже подходил ближе, висел на турниках. И так продолжалось изо дня в день, несмотря на то, что Алекс все это время был один, а с Мишей была его компания. Они не трогали больше его, но косые и недоверчивые взгляды, то и дело кидали в его сторону, о чем-то перешептываясь между собой.
Уже через несколько дней, Алекс был принят в их ряды. Ребята постарше стали относиться к нему по-другому. Они оценили его настойчивый характер, смелость, и упорство. И теперь Алекс, как и его приятель, Роман, сдружились с ними, и проводили свободное время на улице в компании старших ребят, и девочек с покрашенными челками, слушающих рок. Алекс стал пропускать школу, и большую часть времени проводил с новыми друзьями.
После выпитого пива его немного подкидывало, жвачка «Dirol» заглушила неприятный запах изо рта. Он вернулся домой около восьми вечера, и решил, что сразу же по возвращению будет спать. Отчим с мамой говорили о чем-то на кухне, где помимо разговоров, пахло чем- то вкусным. Алекс молча прошел в свою комнату и лег на кровать. Его сестры не было дома, тем лучше, во всяком случае, пока что. Родители услышали, как открылась уличная дверь, и пришел Алекс.
– А Вика до сих пор не вернулась? – поинтересовался Андрей, откинув свою газету, которую так усердно читал, и устремил суровый взгляд на жену.
– Она скоро придет, у подруги сидит, – ответила она. – Леша, помой руки после улицы и иди ужинать, – крикнула она в сторону их с Викой комнаты, откуда доносилась музыка. Он и не планировал идти на кухню, во-первых, не хотел особо есть, во-вторых, не хотел, чтобы отчим, с которым были очень тяжелые отношения, унюхал, что он выпивал, и, в-третьих, не хотел, чтобы мама заметила его состояние, иначе последует скандал, в который непременно вмешается Андрей.
– Насчет твоего сына, у меня есть подозрения, что он что-то покуривает, какую-нибудь дрянь, и я сейчас говорю не про сигареты, – заметил отчим с нескрываемым недовольством и презрением на лице.
– Андрей давай сейчас об этом не будем хорошо? Это не тема для разговора за ужином, потом разберемся с этим. – Дарья Анатольевна и без чуткого внимания Андрея, стала замечать странное поведение своего сына. Он стал более агрессивным, ведет себя очень странно, пропускает школу, стал более замкнутым. Но ей было нечего ему предъявить.
После двух повторных приглашений от мамы, он вышел из своей комнаты и молча, зашел на кухню и уселся напротив отчима. Вид у него сейчас был не из лучших, какой-то заспанный, уставший. Отчим устремил свои глаза ему в лицо, и заметил его расширенные зрачки.
– Вика давно ушла? – спросил он, поймав на себе настороженный взгляд отчима.
– К ужину обещала вернуться, она у подруги, – ответила мама, накладывая картошку пюре и дополняя ее одной смачной говяжьей отбивной. – Ты же знаешь, она не любит, если ее ждут, так что как придет, поест, – махнула рукой мама и поставила тарелку на стол возле сына.
– Ты вчера поздно пришел, почти в полночь, где ты был, позволь узнать? – поинтересовался отчим у Алекса, не сводя с него свои карие от природы глаза.
– У друга, мы в приставку играли, – без эмоций и раздумий ответил Алекс, не отвлекаясь от ужина. У него не было желания смотреть на отчима, между ними с самого начала были тяжелые отношения.
– Андрей, тебе еще положить? – ей не хотелось, чтобы за столом мужчина отчитывал ее сына, и она надеялась, что хотя бы на время ужина, он отстанет от него с расспросами, и попыталась перевести тему.
– Нет спасибо, все было очень вкусно, – улыбнулся он.
Вскоре следом за ним встал со своего места Алекс, поблагодарил маму за вкусный ужин и, не убирая никаких тарелок за собой, вероятнее всего просто вылетело это из головы в данный момент, он направился к себе в комнату. В дверном проеме его остановил Андрей, схватив крепко за руку.
– Убери за собой, и помой посуду! – процедил отчим, не отпуская его.
– Я сама уберу, Андрей, пусть идет, – Дарья Анатольевна убрала тарелку своего сына и закинула в раковину.
– Я займусь твоим воспитанием сопляк, ты меня будешь слушаться, и понимать с полуслова, я научу тебя убирать за собой, – произнося это, мужчина старался крепче сдавливать ему руку.
– Отвали, ты мне не отец, чтобы я тебя слушал, – рявкнул Алекс и отмахнулся, затем направился в свою комнату. Андрей явно не ожидал такого ответа, и на правах главы семьи, как он думал, он решил поставить пасынка на место. Он не мог терпеть такого обращения к себе любимому, и последовал за ним. – Ты совсем обнаглел так разговаривать, – пробормотал отчим по пути к его комнате. – Я тебя спрашиваю?
– Ты кто такой вообще? Ты мне не отец, уяснил? Я не обязан перед тобой отчитываться, пошел ты! – в этот момент в дверном проеме появилась мать Алекса, которая, заранее чувствуя что-то не ладное, решила вовремя остановить надвигающийся конфликт, который мог перерасти не дай бог в драку. – Андрей, оставь его, у него переходный возраст, идем.
– Если этот щенок позволяет так со мной разговаривать…
Алекс уже хотел в мыслях послать его куда подальше и лечь спать, но его речь прервала эти планы. Он медленно встал со своей кровати, со стены с плаката на него смотрела группа "Metallica" одна из его любимых.
– Как ты меня назвал? С его уст это скорее был не вопрос, а утверждение. В этот момент он почувствовал, как адреналин в его организме зашкаливает и требует выплеска.
– Ты посмотри на его зрачки, – говорил отчим, смотря в лицо пасынка, но обращался к его матери – Он что – то покуривает, я тебе говорю.
– Андрей! – вмешалась женщина, – Оставь его, я прошу тебя, – она приблизилась к нему и взяла его за руку, чтобы увести, в тот момент он резко отдернул ее руку, не сводя глаз с Алекса.
– Зря ты это, – прошептал он и с огнем в расширенных зрачках сам того не подозревая сжал кулак и занес его прямо в живот отчима. Когда тот от неожиданности ахнул и прижал руку к месту удара, мама совершенно удивленная и испуганная от происходящего замерла на одном месте боясь, пошевелится. Алекс хотел подключить правую ногу, но отчим оказался ловчее и правой рукой со всей силы ударил Алекса по лицу. Он упал на пол, у отчима на указательном пальце правой руки была печатка, щека мигом запылала огнем. Алексей практически не чувствовал боли, в тот момент он испытывал ненависть и жажду отомстить, а потому, как только встал, попытался, накинутся на отчима с кулаками, но между ними встала мама, чем предотвратила надвигающийся мордобой.
– Ты! – крикнула она на Алекса. – Посиди здесь и подумай над своим поведением! – А с тобой у нас отдельный разговор, – повернулась она к Андрею и не стала ждать, пока они останутся наедине. – Никогда, слышишь, никогда не поднимай руку на моих детей, понял меня? Только я имею на это право! Через несколько минут они оба покинули комнату Алекса и Вики, и сейчас выясняли отношения у себя в спальне.
Вика вернулась от подруги около десяти вечера, примерно через час после стычки ее брата с отчимом. Мама ругалась с ним в их спальне, они очень громко кричали друг на друга. Вика тяжело вздохнула, она привыкла уже к их разборкам, но ничего не могла с этим поделать, во всяком случае, ей еще год до выпускного класса, и только потом она когда переедет в город, забудет весь этот кошмар. Однажды, когда они с братом говорили по душам, он ей признался, что и сам здесь надолго не останется.
Она, молча, зашла в комнату и увидела Алекса на кровати, уткнувшись лицом в подушку.
– Братик, что случилось? – спросила Вика, растерянно оглядываясь на крики с соседней комнаты, Андрей кричал о том, что женщина плохо воспитывает своего сына, и если от Виктории есть какой-то толк, то с Алекса ни черта хорошего не выйдет.
– Ничего, оставь меня, пожалуйста, – невнятно пробормотал в подушку Алексей. Вика не послушала его и даже не думала оставлять его в покое. Она подошла к нему и присела на его кровать. Он никак не отреагировал на нее.
– Вы с отчимом опять поругались? – по ее интонации можно было понять, что этот вопрос скорее утвердительный.
Он поднял лицо и повернулся к сестре. Когда она увидела надрез на его щеке и лиловый синяк под глазом, ее глаза округлились, на лице читалось полное недоумение вперемешку со страхом. Конечно, ее брат с отчимом не ладили, да и сама Вика часто слово за слово ругалась с ним, ведь он им чужой человек и противоречия вполне естественны, но за все годы пока он живет с ними, до рукоприкладства ни разу не доходило. – Он ударил тебя?
– Да он совсем страх потерял, сначала начал мне указывать, что делать и учить меня хорошим манерам типа, затем, когда я попросил его отвалить, он не послушал, – Алекс усмехнулся. – Говорит зрачки у меня расширенные, что-то употребляю, ну я ему и зарядил, он ответил.
– А мама? Она просто стояла и смотрела?! – воскликнула Вика. – Что он себе позволяет вообще…
– Сестренка успокойся, все нормально, – Алекс попытался успокоить ее, ссадина на щеке дала о себе знать, создав острую боль. – Мама попыталась вмешаться, но он ее оттолкнул, считай, тоже руку поднял в какой-то степени, я ему это еще припомню.
Вика, молча, выслушала его и резко встала с кровати.
– Стой, – он взял ее за руку. – Не ходи к нему, я тебе запрещаю.
– В каком смысле не ходи? Что вообще происходит, сегодня он ударил тебя, оттолкнул маму, а завтра меня, это вообще нормально, я должна спокойно на это реагировать?
– Сестричка, я скажу только один раз, и ты запомни. Если он обидит тебя или маму, то пожалеет об этом, я его убью, – произнеся эти слова без тени улыбки, а, наоборот, с нескрываемой злобой в глазах, он обнял сестру. – Я вас с мамой в обиду не дам никогда.
Глава 2
1
Больничная атмосфера, с самого детства была для Виктории очень тягостной, серой, наполненной людскими слезами, тяжелой и навевающей грусть и тоску. Когда она входила в здание больницы, всегда в ноздри бил этот запах смешанный с многочисленными переживаниями и страхами пациентов, ожидающих своей очереди, чтобы получить помощь, или услышать новый диагноз болезни, о котором раньше и не подозревали, в этом и заключался самый главный и ужасающий своей правдой, страх людей, и на протяжении многих лет, все эти страхи скопились в один единый запах, который царил здесь все время, из года в год он лишь усиливался и становился более едким, и внушающим ужас перед новыми людьми, которые ступили на порог больницы впервые.
В ожидании, когда до нее дойдет очередь, Виктория Измайлова с самого утра сидела в коридоре больницы, на третьем этаже, напротив кабинета 322 с табличкой «Гинеколог Соболев Анатолий Анатольевич» После повторно назначенных анализов, по которым нужно было выяснить причину бесплодия девушки, Вике позвонили и сообщили что, результаты ее анализов готовы, и ей нужно явиться в больницу к врачу, у которого она наблюдалась. Девушка решила не откладывать на потом и пришла сразу же на следующий день после звонка. Виктория была замужем, на протяжении вот уже десяти лет. О ребенке они с мужем Сергеем, стали задумываться совсем недавно. А если быть точнее, то полтора года назад. Мужчина был не против, он занимал престижную должность на работе, был на хорошем счету у начальства, и потому молодая семья могла обеспечить ребенка всем, чем потребуется. В плане жилищных условий было все хорошо, трехкомнатная квартира примерно на 120 кв. купленная в ипотеку сразу же после свадьбы, находилась в центре города.
Прокручивая в руках черные очки, она прожигала взглядом кабинет, в котором ее ждали результаты анализов, Вика вспомнила недавний разговор со своей хорошей подругой. Они встретились буквально на днях в одном из кафе. Вика была поблизости от офиса, где работала ее подруга Саша, и так получилось, что в обеденное время, Саша забежала в то кафе, где сидела Вика. Они не виделись примерно месяц и конечно тему для разговора нашли быстро. Поинтересовавшись делами друг друга, Вика напрямую ответила, что дела ее обстоят не очень, если быть точнее "Полный отстой" она лишилась работы, ее уволили из магазина женской одежды, где Вика проработала два с половиной года, уволили просто за то, что в один прекрасный день она в грубой форме ответила надоедливой клиентке, и когда котел ее терпения уже полностью вскипел, она послала ее к чертовой матери и не забыла сказать, что клиент иногда бывает очень сильно не прав. Конечно же, дама, которой нагрубила Вика, не поленилась написать на нее жалобу в специальную книгу с одноименным названием, а также не забыла позвонить начальнице, по правде говоря, тоже той еще сучке. О другой проблеме, которая тяготила Вику достаточно долго, Саша знала, и ей было ничуть не жаль Вику, а наоборот.
На тему материнства они говорили достаточно долго. Саша, не уставая, продолжала твердить ей, что той вовсе незачем становится мамой.
– Подруга, ты послушай меня, – Саша была очень эгоистичной и резкой, не ограничивалась также и в своих высказываниях, и Вика, зная свою подругу уже много лет, была готова к тому, что она может сказать, а точнее повторить уже в десятый раз. Она была не замужем, семейная жизнь как говорила Саша не для нее, она хочет пожить для себя. – Ты, молодая, красивая девушка, ну зачем тебе ребенок? Ты хоть понимаешь, сколько это головной боли? 1. Огромная сумма денег будет уходить только на одни эти пеленки, распашонки, памперсы, смеси и прочее. 2. Ты забудешь про себя и с головой углубишься в ребенка, ты понимаешь всю ответственность? Из женщины свободной и независимой ты превратишься в домоседку. Все свое свободное время будет уходить на ребенка, ты забудешь про здоровый сон, раз десять будешь просыпаться за ночь, и так всегда пока ребенок не подрастет более-менее. Затем детский сад, если считать, сколько туда нужно денег только для того, чтобы устроить туда ребенка, по нынешним ценам это очень много, потом школа. Каждый месяц скидываться на всякую ерунду вроде ремонта класса, школы, и праздники, в том числе дни рождения учителей, одноклассников. А потом колледж/институт, и все по-старому, чертова кассета будет крутиться кругами. Саша решила сделать паузу и утолить жажду, она закурила сигарету и запила кофе.
Все это время Вика не сводила с нее глаз. Ей было одновременно и смешно, и очень грустно. Столь продолжительного монолога она явно не ожидала. Свою позицию Саша так объясняла, старалась изо всех сил, не ограничивала себя ни в каких терминах, создавалось ощущение, будто она сейчас выступает перед публикой, тысяча зевак устремили на нее удивленные взгляды и внимательно впитывали каждое ее слово.
– Забавно слышать такую лекцию о плюсах и минусах материнства, от человека, не имеющего к этому никакого отношения, – Вика засмеялась и от долгого и продолжительного смеха на лице подступили слезы, вперемешку с лиловым румянцем.
– Дорогая, – протяжно процедила Саша. – Я достаточно умна, для того чтобы жить для себя, в конце концов у меня отец, у которого рак легких. И мне хватает проблем.
– С отцом совсем все плохо? – поинтересовалась Вика, размешивая свой кофе, который, скорее всего уже остыл за время лекции на тему "Материнство" от Александры.
Саша опустила голову вниз и безнадежно кивнула. Ее отец познакомился с сигаретой в пятом классе, и вот на протяжении пятидесяти пяти лет, он не думал о том, чтобы разорвать с ней все связи, а наоборот, находясь в больнице, под наблюдением врачей, умудрялся затягиваться "Все равно умру" говорил он, в оправдание своих действий, учитывая, что он знал о своей неизлечимой болезни.
Вика от волнения опустошила уже второй стаканчик кофе, его можно было купить в кофейном автомате, который находился при входе в поликлинику. Народ у кабинета постепенно расходился, но девушка чувствовала, что пока до нее дойдет очередь, она сойдет с ума. Дальше по коридору, через три кабинета находился Хирург, оттуда вышел мужчина лет шестидесяти, опираясь на трость, он окинул взглядом дверь кабинета и тяжело вдохнув, отправился вдоль по коридору к лестнице. Когда медсестра вышла из кабинета, чтобы забрать медицинские карты, Вика, недолго думая пошла на хитрый, но в то же время весьма распространенный ход. Она в наглую подошла к ней и с легкой улыбкой на лице положила ей в халат две тысячи рублей, тем самым чуть-чуть приблизив свою очередь. Медсестра сделала вид, что ничего не было, и спросила ее фамилию, затем зашла обратно в кабинет. Через несколько минут врач пригласил ее на прием, попросив передать это через женщину, которая как раз выходила из кабинета. Вика подскочила со стула, и приметила, что у нее очень сильно онемела задница, она буквально залетела в кабинет. Очередь, а точнее две женщины довольно крупных габаритов, были не очень рады, что вызвали не одну из них, по их словам, они находятся здесь с шести утра, а сейчас двенадцать дня, если учесть, что больница начинала работать с восьми утра, то доверие эти женщины не внушали.
– Здравствуйте, – поздоровалась Вика, когда вошла в кабинет. Медсестра кивнула ей и наклонила голову к бумагам. Соболев широко улыбнулся.
– Виктория Михайловна, я вас приветствую, присаживайтесь, – указал он рукой на стул. Вика присела напротив него.
– Анатолий Анатольевич, мне вчера позвонили, сказали, мои анализы готовы, я была на прошлой неделе у вас на приеме, и вы направили меня на анализы, – уточнила она.
– Да-да, я все прекрасно помню, – Соболев достал из папки бумаги, и Вика поняла, что там результаты ее анализов. Он взял в руки лист, что-то пробормотал себе под нос, кивнул опять же скорее себе самому, облизнул губы и посмотрел на Вику, затем вернулся к анализам. Когда он закончил, положил лист бумаги на стол.
– Виктория, – начал он. – У меня для вас две новости, как в тех устаревших анекдотах из дешевых журналов, – он усмехнулся, обнажив свои золотистые коронки на зубах. – С какой начать?
Ожидание утомляло всегда, а в данном случае оно просто убивало. Вика жутко нервничала и то и дело, каждую секунду поправляла волосы, когда ей это надоело, она в наглую взяла со стола карандаш и, смерив своим искрометным взглядом Соболева, молча, задействовала его по назначению. Теперь, когда длинные волосы не мешали, она могла продолжать разговор дальше.
– Начните уже, пожалуйста, без прелюдий, – повысив голос, ответила Вика, пытаясь держать себя в руках, ожидание для нее было хуже всего
– Вы и ваш уважаемый муж, полностью здоровы, никаких патологий не обнаружено, анализы в норме, не к чему докопаться, я вас поздравляю дорогая, – Соболев еще раз облизнул губы. – Я вам скажу, девушки в вашем возрасте имеют такой букет заболеваний, – он присвистнул, морщинки на его лбу разошлись в разные стороны.
– Если все в порядке, то почему мы не можем завести ребенка? – настаивала на своем Вика, принимая удивленные взгляды медсестры. Она, поглаживая свои рыжие волосы, делала вид, что работает с бумагами, но на самом деле не вооруженным взглядом можно было заметить, как она внимательно слушает их разговор и смотрит на Вику, слегка ревностно. Если учесть, что ей на вид было лет тридцать, а Соболеву, наверное, все пятьдесят, если не больше. Впрочем, в наше время этим никого не удивишь. В принципе можно было допустить вариант, что они могли быть любовниками, хоть и служебные романы заканчиваются весьма плохо.
– Виктория, – Соболев поправил свои очки и чуть улыбнулся. – Вы молодая, красивая, энергичная девушка, не стоит отчаиваться и опускать свои нежные руки, я все же полагаюсь на то, что надежда умирает последней, а потому я уверен, что у вас еще получится завести ребенка, ну какие ваши годы. Он развел руками и хлопнул в ладоши так звонко, что медсестра вздрогнула.
– Доктор, – от волнения у Вики пересохло в горле. – Но если проблема не во мне, тогда в чем? Я год не могу забеременеть, понимаете?
Соболев не переставал улыбаться. Он откинулся на спинку своего стула и пристально из-под очков рассматривал ее. Медсестра стрельнула глазами по Вике, во взгляде читалась ревность и, встав со своего рабочего места, вышла из кабинета.
– Дорогая, – с нотками легкой иронии нехотя простонал Соболев. – Анализы в полном порядке, возможно, вам просто пока не время стать мамой, у вас все еще впереди, вам всего лишь двадцать девять, рожают и в пятьдесят. Своим искрометным взглядом он словно сканировал ее, и через несколько секунд приблизился к ней, и Вика вблизи рассмотрела его карие наполненные ехидностью, хитрые глаза. Он по-прежнему улыбался и постукивал пальцами по столу.
– Я хочу вам задать вопрос, дело в том что. Медсестра вернулась с новыми картами пациентов и он, не обращая никакого внимания, продолжил. – У многих девушек, в вашем возрасте и младше, корень проблемы кроется в одной маленькой детали, на которую не сразу, но нужно обратить внимание. Соболев перестал улыбаться и изобразил на лице серьезную гримасу. – Вы раньше были в положении и сделали аборт я прав? Испытывая легкую неуверенность, спросил он и в этот момент соединил перед лицом свои ладони в ожидании ответа.
Девушка, зная свой вспыльчивый характер, во избежание проблем в первую очередь для Соболева, решила, молча кивнуть и закончить на этой теме разговор. Данная тема была очень щекотливой и отнюдь не приятной, и Вика не горела желанием обсуждать это не с Соболевым, не с тремя другими врачами из частных клиник, и не с кем другим, кроме матери.
– Анатолий Анатольевич, вы, пожалуй, правы, – Вика встала со стула. – Все еще впереди, не стоит отчаиваться, спасибо вам, я уже пойду. Всего доброго. Соболев положил руки на стол, на мгновение задумался, прищурив правый глаз. В ту же секунду к его лицу вернулась прежняя наглая ухмылка, он взаимно ей улыбнулся, и его глаза говорили сами за себя, он был несказанно рад, тому, что смог помочь, как он думал – Я очень рад, что вы наконец-то меня поняли. Медсестра что-то сказала Соболеву.
– Виктория, – будьте любезны передайте Гришиной Тамаре Ивановне, пусть зайдет. Вика кивнула в знак согласия, еще раз попрощалась, и, выйдя из кабинета, назвала фамилию женщины дожидавшийся своей очереди. Она вышла из больницы ровно в час. Утром Сережа сказал, что не приедет сегодня на обед, а задержится на работе, и пусть жена ему позвонит после больницы, что она и сделала, но абонент был временно недоступен, она уже привыкла, что такое явление происходило очень даже часто.
2
Когда Вика вышла из больничных ворот, и оказалась за ее пределами, она направилась к остановке, мимо нее прошли как минимум десять девушек в положении, создавалось ощущение, словно все они сговорились прогуляться мимо нее. Кого-то сопровождал мужчина, кто-то с гордо поднятой головой или уставшим видом шел в гордом одиночестве. Проходя мимо незнакомых людей, Виктории казалось, словно все смотрят на нее осуждающе, с какой-то насмешкой на лице, очередная девушка, проходящая мимо с огромным животом, стреляла по ней глазами.
Посмотри на нас, мы ждем ребенка, а может и двойню, а ты не можешь забеременеть никак… Тебе через полгода тридцать, а ты не познаешь всю прелесть материнства… Ты никогда не услышишь, как твой ребенок – сын или дочь скажет свое первое "мама, папа"… У тебя в квартире, купленной в ипотеку с мужем, никогда не будет детской комнаты, не будет обоев с персонажами из разных мультфильмов, ты никогда не будешь кормить грудью своего малыша, рассказывать сказки на ночь, покупать памперсы, игрушки… Мы, через месяц, или два уже будем гулять по парку с коляской, катать своего ребенка, а может и двоих, в то время, когда ты была и будешь бесплодна… Твои социальные сети никогда не увидят малыша, будешь до старости показывать себя любимую или фотографии с мужем, и все… Ты уже никогда не услышишь – мама, мамочка. Потому что ты бесплодна.