Краткая история Зимбабве с доколониальных времен до 1980 года

«Почему, наконец, правительство не даст Привилегированной компании свободу рук, чтобы покончить с атаками матабелов?»[234].

Для увеличения численности своих вооруженных сил Компания обещала каждому добровольцу после войны по шесть тысяч акров земли под ферму (2 500 га), по пятнадцать – двадцать горнорудных и по пять аллювиальных участков[235].

16 октября 1893 года колонна из сил Британской Южно-Африканской полиции (BSAP) вышла из форта Солсбери по направлению в Матабелленд. В ней насчитывалось 700 человек и неизвестное число добровольцев и мобилизованной прислуги из африканцев, при поддержке пяти пулеметов Максима. В это же время из Бечуаналенда в поддержку колонистам выдвинулось пятьсот английских солдат и офицеров, совместно с воинами Камы, вождя племени ботсванов (тсвана)[236], по пути грабя и сжигая деревни ндебелов. Лобенгула предпринял еще одну попытку договориться с европейцами, отправив посольство во главе с тремя индунами. Однако оно было обречено на провал, не для того началась война. Посольство, вопреки всем дипломатическим нормам, по прибытию в поселение пионеров было схвачено, а тех, кто сопротивлялся убили, в очередной раз показав, что европейские нормы действуют только для европейцев.

25 октября на реке Шангани навстречу колонистам выступило войско матабеле из 3500 (А. Б. Давидсон пишет о 5000[237]) человек. По доколониальным меркам армия Лобенгула была сильна, но отсутствие должной выучки во владении огнестрельным оружием, а также актуального опыта (сражения Мзиликази с бурами не берутся в расчет, т. к. события произошли достаточно давно, а у ндебеле отсутствовала письменность, так что от тех битв остались только устные предания, да отдельные воспоминания редких стариков, что не могло оказать достаточного влияния на тактику боя) ведения войны с европейцами привел к сокрушительному поражению. Полной неожиданностью для ндебеле стали пулеметы, ужасающее действие оружия такого типа войска Лобенгулы увидели впервые. В результате атаки, где обороняющиеся смогли наилучшим образом продемонстрировать преимущества нового оружия, матабеле потеряли в зависимости от исследований 500–1500 воинов убитыми, при 4 человек у колонистов[238].

Повторную попытку атаки войска Лобенгулы предприняли 1 ноября. На этот раз колонистов атаковало по мнению британского исследователя Я. Кнайта 6000 воинов и 2000 стрелков, что обеспечивало значительный перевес в живой силе. Однако эти цифры спорны, особенно касаясь 2000 стрелков, которых почему-то не использовали в первом сражении. Тем не менее ндебеле по-прежнему нечего было противопоставить пулеметам BSAC. Матабеле понесли потери в 1000–2500 человек[239]. Лобенгула, узнав об этом поражении бежал из своей столицы – Булавайо, предварительно предав ее огню[240]. Англичане 4 ноября вошли еще в охваченный пламенем город.

В то время, когда британцы проходили по остаткам Булавайо, другая часть войска Лобенгулы атаковала колонну английских правительственных войск, шедшую из Бечуаналенда. Как и в предыдущих случаях атака была отбита с незначительными потерями у обороняющихся[241].

Взяв город, британцы выделили из общих сил большой отряд для преследования Лобенгулы с остатками его деморализованного войска. Около 470 человек с тремя пулеметами Максима под командованием майора Форбса направились на поиски короля матабеле[242]. Из-за сложных погодных условий и местности погоня затягивалась, и только 3 декабря разведывательный отряд под командованием майора Уилсона смог достигнуть Лобенгулы. Из-за тактических просчетов, ошибок в разведке и переоценки своих сил, этот немногочисленный отряд, «усиленный» подкреплением капитана Борроу, а в итоге составивший всего 37 человек[243] был незаметно окружен значительно превосходящими силами матабеле, в то время как река Шангани, в результате непрекращающихся дождей сильно разлилась, отрезав белых храбрецов от основных сил[244]. Не сложно догадаться, что у «Патруля Шангани», как сейчас принято его называть, не было шансов, но надо отдать им должное, сражались воины достойно. Как сказал один из военачальников матабеле: «Белые люди умерли так храбро, что мы не стали бы относиться к ним так же, как к трусливым машонам и другим»[245]. Т. е. не уродовали тела, а оставили их нетронутыми. А другому воину ндебеле приписывается фраза: «Это были мужчины среди людей, как и отцы их были мужчинами до них»[246]. Из 37 человек, погибло 34, трое выживших были отправлены за подкреплением к основным силам, что и спасло им жизнь. В свою очередь матабеле потеряли около 400 человек убитыми[247].

Опасаясь переходить реку под защитой матабеле на другом берегу, колонисты отправились назад в Булавайо, постоянно подвергаясь партизанским атакам воинов Лобенгулы. Поражение на реке Шангани и последующее отступление стали для майора Форбса настоящим ударом, и он самоустранился от командования, передав полномочия коменданту Раффу[248], который успешно справился с задачей, вернув отряд колонистов в Булавайо, за что в последствии получил благодарность самого С. Родса[249].

«Битва при Шангани». Рисунок Ричарда Кейтона Вудвилла-младшего

Трудно назвать победу на р. Шангани большим успехом, серьезные потери и проигранные сражения, сильнейшим образом подорвали боевой дух матабеле. А смерть Лобенгулы от оспы 22 или 23 января 1894 окончательно подорвала веру в победу. Пришедший к власти самый старший, в том числе и в прямом смысле, вождь Мьяан был вынужден заключить мир. Пожилой человек, потерявший своего единственного сына в этой войне[250], после череды разгромных поражений видел бесперспективность дальнейшего сопротивления.

Победа позволила Родсу устранить соперника в регионе, расширить подконтрольные территории, подчинить своей воле матабеле, и беспрепятственно продолжить строительство железной дороги Кейптаун – Каир. Примечательно, что впоследствии она так и не была достроена. Также война с матабеле стала первой войной, где был продемонстрирован в условиях реальных боевых действий пулемет Максима. Что говорить, он показал свою высокую эффективность и ошеломляющий психологический эффект, которые испытали на себе воины Лобенгулы.

Последняя битва майора Уилсона стала в Южной Родезии памятным днём. Ежегодно 4 декабря с 1895 г. до 1920 г., «День Шангани» считался официальным родезийским праздником, после его заменил, в честь поднятия Британского флага в Солсбери 12 сентября 1890 г., «Occupation Day», т. е. «День оккупации», в 1961 г. переименованный в «День Пионеров». Новость о сражении на реке Шангани быстро разнеслась по всей Британской империи. В честь нее в разное время сочинили песни, написали книги, поставили театральные пьесы и даже сняли фильм. Мемориал, посвященный сражению, существует и работает до сих пор в независимом Зимбабве.

Один из постеров к фильму "Патруль Шангани", снятом в 1970 г.

Мемориал "Патруль Шангани" в Зимбабве

3 мая 1895 г. территория, занятая компанией С. Родса, стала официально именоваться Родезией. Европейское население страны к этому году составило уже 3600 человек. Быстро воздвигалось новое Булавайо на пять километров южнее разрушенной ндебельской столицы. Улицы прокладывались очень широкими – так, чтобы упряжки, в которых, бывало, по 12, а то и по 24 пары волов, могли разъехаться без особого труда. Делались посадки быстрорастущих деревьев. Родс призывал строить как можно больше и быстрее: «Дома, дома, дома!» И город быстро застраивался.

На месте времянок из рифленых листов железа возводились кирпичные дома. Была оборудована типография, начала выходить газета «Матабелленд таймс». Появились площадки для игры в крикет и даже скаковой круг, не говоря уже о барах и лавках. В марте 1895-го – немногим больше года после войны с Лобенгулой – в Булавайо жило больше полутора тысяч европейцев, в Солсбери – более семисот.

«Колосс Родский» – карикатура Эдварда Линли Сэмборна, опубликованная в журнале «Панч» после того, как Родс объявил о планах строительства телеграфной линии из Кейптауна в Каир в 1892 году.

Человеку, давшему стране свое имя, хотелось всячески развивать предпринимательство, насаждая «дух Сесила Родса». Он всемерно поощрял в «пионерах» надежды, что Булавайо и другие города Родезии станут новым Йоханнесбургом и Кимберли. Он даже отобрал в Кимберли тридцать молодых людей, наиболее близких его образу колониста, и отправил их в Родезию. Но жизнь там была трудной. Стоило Родсу появиться в Родезии, как поселенцы принимались жаловаться на тяготы и лишения, просили денег. Из тридцати отобранных Родсом кимберлийских молодых людей к 1896-му году в Родезии остались только двое. Остальные, по признанию секретаря Сесила Родса умерли или уехали из страны, сильно подорвав здоровье. Главное же, окончательно рушились надежды на золото, а оно-то ведь и было главной притягательной силой для первых пионеров. В начале девяностых стало ясно, что золота очень мало в стране шона, теперь – что не лучше положение и на землях ндебеле, поэтому пришлось сменить главное направление на развитие фермерского хозяйства, а значит, на еще большее ограбление африканцев.

Земельные угодья Родезии Привилегированная компания считала своей собственностью. Отчуждение земли шло так стремительно, что, когда ндебелы, отступавшие на север в конце войны 1893 года, стали возвращаться, многие их земли уже присвоили европейцы.

Африканцы быстро ощутили на себе всю полноту несправедливости, неравенства и угнетения от новых правителей. В 1894 году для проживания африканцев были созданы специальные резерваты, находившиеся под контролем туземных комиссаров. Работала над ними специально собранная Земельная комиссия. В своем докладе она предложила выделить для ндебелов и «их бывших рабов» (т. е. шонов, живших в области расселения ндебелов) два резервата общей площадью десять с половиной тысяч квадратных километров. Африканцам с их уровнем земледельческой культуры оставили явно недостаточно земель, к тому же худших. Комиссия работала в такой спешке, что один из резерватов даже не осмотрела. Для шонов же вообще не выделялось никаких территорий с фиксированными границами. Привилегированная компания считала себя вправе продать колонистам любой участок в любом районе. Поселения шонов могли оставаться на проданных землях только с согласия новых хозяев, а те соглашались лишь при условии, что вожди и старейшины выделят им рабочую силу.

В 1894 году был принят закон, по которому африканцы имели право покупки земли за пределами резерватов на тех же условиях, что и европейцы. Однако за тридцать лет африканцы приобрели всего 19 небольших ферм. В 1893 году был принят закон о бродяжничестве, на основании которого любой чернокожий мог быть приговорен к принудительным работам сроком до трех лет, в 1895 – закон о пропусках, по которому африканцы лишались свободы передвижения. При этом официально декларировалось о равенстве между чернокожим и белым населением Родезии[251].

Сильнейшим ударом для африканцев стала реквизиция скота. В начале 1896 года у ндебелов осталось лишь сорок тысяч голов, в шесть раз меньше, чем до войны 1893 г.

Вскоре после окончания военных действий, в начале 1894-го, Джемисон, как главный администратор, собрал индун и объявил, что их соплеменникам придется работать на рудниках и фермах. Как заставить работать? Способов было несколько и действовали они все одновременно.

Во-первых, вводился налог с хижины. С точки зрения европейцев, он был невелик. Но где африканцу взять деньги, если его зачастую даже не пускают на рынок для европейцев? Не сложно догадаться, что он вынужден будет идти работать на белых.

Во-вторых, создание резерватов неизбежно приводило к появлению наемной рабочей силы. В резерватах земли меньше, сама она хуже, – прокормиться труднее. И вновь приходилось идти на заработки.

Третий путь был естественнее и не требовал особых административных мер. Африканцы видели товары европейской выделки – топоры, ножи, мотыги. Оценивали их преимущества и хотели их получить. Для этого нужны были деньги, а значит снова работать на поселенцев.

Только первая мера могла работать только при широкой, устоявшейся административной структуре, наполненной чиновниками, которые могли бы реализовать и проконтролировать исполнение новых законов, требовались люди и время. Вторая временно уперлась в налаживание быта, восстановление хозяйств после войны и переездов. Третья являлась совсем вялотекущей. А BSAC и первым колонистам требовалась рабочая сила сиюминутно, и руководство компании пошло на старый проверенный метод – прямое принуждение. Комиссары по делам туземцев приказывали индунам посылать молодежь в рудники и на другие тяжелые работы на два – три месяца в году. А поскольку эти приказы выполнялись крайне неохотно и вождями, и рядовыми общинниками, для набора рабочих отправлялись полицейские отряды.

Не пренебрегла администрация Родса и телесными наказаниями. Один из очевидцев, англичанин Томсон, писал об африканцах: «Достаточно было любому из этих парней сказать по-английски «двадцать пять», чтобы вызвать на его лице грустную усмешку, – они прекрасно понимают, что это означает». Дело в том, что именно 25 ударов плетью считались обычным наказанием[252].

Русский горный инженер В. С. Реутовский находясь в командировке в Южной Африке так описывал царящие там порядки: «В социальном отношении Африка не представляет ничего поучительного: англичане из свободной страны здесь хозяйничают как варвары; и если, где еще сохранилось рабство, то это здесь, в отношениях, какие установлены во всех отраслях промышленности между «белыми» и «черными». Удивительно, как вместе с этим уживаются здесь порядки свободного обращения металла»[253].

Исходя из вышесказанного восстание ндебеле и шона было вопросом времени. И оно вскоре настало, ввиду благоприятного для африканцев события.

Карикатура на Л. Джемисона из выпуска еженедельного журнала "Ярмарки тщеславия", 1896 г.

В конце 1895 г. доктор Леандр Джемисон совершил вооруженный рейд на бурскую республику Трансвааль. Официальной его причиной было названо притеснение рабочих золотых приисков бурским правительством. Эти рабочие, называемые бурами «ойтландерами», приезжали в Трансвааль на заработки. Их число стремительно росло и к 1895 г. ойтландеров стало больше, чем буров.

Правительство Трансвааля опасаясь империалистических планов Британии ограничивало в правах этих рабочих, в частности у них не было избирательного права. Данная тема всячески раздувалась заинтересованными лицами, т. е. английским правительством и золотодобывающими компаниями, создавая образ притесненных бесчеловечной бурской властью. Однако вопрос в том, на сколько сами рабочие желали бурского гражданства? Для многих из них оно не было приоритетом, люди прежде всего стремились заработать денег, а после уехать на родину. Конечно, вопрос этот дискуссионный, но истинная суть здесь в другом, за ширмой благородной заботы о «демократии» скрывался повод военного вторжения в желании подчинить британской короне весь юг Африки. Джемисон рассчитывал поднять в Трансваале восстание среди недовольных правлением бурского националиста Крюгера, а на его место поставить пробританского политика. Если бы Джемисон одержал победу, то ему сулили значительные профанации. Но рейд завершился провалом. Этим воспользовались матабеле, учитывая, что большая часть полиции отправилась в Трансвааль[254], понесла там потери, а по прибытию обратно в Родезию частично демобилизовали, а старших офицеров приговорили к тюремному заключению. Также сказалась потеря оружия и большого количества боеприпасов. По колониальным меркам лишение как минимум восьми (в некоторых исследованиях, указывается их число до шестнадцати) пулеметов Максима[255] и трех (аналогично, до одиннадцати) легких артиллерийских орудий[256] является существенным ущербом.

Часто освободительная борьба чернокожих в Африке идеализируется, создается образ справедливого, высокоморального борца за независимость. Но это далеко не всегда так. В 1896 г. матабеле подняли восстание, убив сотни мирных жителей, включая женщин и детей. Правда такие же методы использовали сами колонисты. Поэтому здесь нет «благородных рыцарей», жестокость и ненависть торжествовала в умах воинов. Однако африканцы сражались за свою независимость против захватчиков, принесших им множество страданий. С данной точки зрения моральный перевес, безусловно, на стороне коренных жителей, а первопричина всех жертв – в колониальной политике Британии и ее проводниках – пионерах. Восстание 1896 г. отложилось в памяти зимбабвийцев как Первая Чемуренга.

Среди ученых существует определенное единодушие в отношении его причин:

– вспышки стихийных бедствий, таких как оползни, засухи и саранча, которые объяснялись присутствием белых;

– жестокость поселенцев, включая принудительный труд, изнасилования, грабежи, дискриминационные колониальные законы и налоги[257];

– рейд Джемисона, ослабивший колониальные силы.

Считается, что главным инициатором восстания был духовный лидер ндебеле Млимо, убедивший как матабеле, так и шона. Млимо призывал к изгнанию или убийству всех колонистов. Начало восстания планировалось на 29 марта 1896 г., однако уже 20 марта начались первые нападения на поселенцев, а 24 марта местные инциденты переросли в выступления практически по всей Южной Родезии. В течении недели убили 141 поселенца в Матабелленде и 103 в Машоналенде[258]. Беженцы со всей страны стекались в Булавайо. Учитывая, что большая часть полиции отправилась в Трансвааль, взяв с собой оружие, оставшиеся оказались вооружены перед лицом восставших в основном охотничьими ружьями. Большой удачей для них стала находка нескольких артиллерийских орудий и пулеметов. В свою очередь на вооружении восставших, помимо традиционных ассегаев и щитов, находились винтовки Мартини-Генри, Винчестеры и даже несколько магазинных винтовок Ли-Метфорда, а также разнообразное оружие ближнего боя.

Т. О. Рейнджер выделил религиозные воззрения ндебеле и шона, как идеологический стержень восстания, а духовенство его инициаторами. На этом фоне интересно появление Муренги или Муленги со своей военной медициной. Будучи шаманом, он обещал иммунитет от пуль тем, кто сражался против белых поселенцев[259].

Джулиан Коббинг поставил под сомнение мнение Рейнджера о руководящей роли духовных лидеров в восстании. Он отмечал, что BSAC фактически контролировала свои форты и отчасти главные дороги. Что не смотря на смерть Лобенгулы и потерю столицы государство ндебеле не прекратило существование, и по-прежнему находилось под властью военной аристократии, и именно под ее руководством вновь начались боевые действия. Также он считает, что выступления ндебеле и шона не были скоординированы, отсутствовала единая стратегия, действия восставших были разобщены. Об этом в том числе свидетельствуют – длительный временной промежуток между восстанием ндебеле и шона, при чем последние восстали только после того, как вооруженные отряды колонистов покинули Машоналенд для подавления ндебеле, а также сотрудничество некоторых важных вождей шона с администрацией BSAC[260].

Дэвид Бич также критикует позицию Рейнджера о скоординированности действий восставших. Д. Бич вводит две важные идеи, которые противоречат тезису Рейнджера. Во-первых, концепция постепенного чиндундума, восходящего распространения от области к области. Например, Кагуви и Машаямомбе были узнали о восстании и присоединились к нему во время путешествия с целью «получить лекарство от Мквати для борьбы саранчой». Д. Бич ввел идею звимуренги (множественного числа), а не Чимуренги, как правильную историческую характеристику восстания, он утверждает, что такие лидеры как, Кагуви и Машаямомбе «были разобщены и иногда соперничали, а не объединяли свои действия». Отталкиваясь от этих позиций, ученый ставит под сомнение «одновременность» и скоординированность восстания. Следовательно, не было ни религиозной ни политической общей организации[261].

«Патриотическая» точка зрения о совместном восстании ндебеле и шона против белых захватчиков является официальной в Зимбабве, т. к. позволяет консолидировать народы в патриотическом духе, особенно это было важно во время освободительной борьбы против сегрегации и правительства белого меньшинства. Однако с научной точки зрения вероятнее всего, что восстания ндебеле и шона, не были скоординированы друг с другом, ввиду значительного срока между началом атак на колонистов, далеко не дружественных отношений между ними (достаточно вспомнить набеги первых и данников среди вторых), низкий уровень развития коммуникаций, что являлось бы серьезным препятствием для слаженных действий, и наконец, полное отсутствие фактов взаимопомощи. С другой стороны ндебеле, учитывая их военную организацию, а также наличие верховного лидера, выступили единым фронтом, что не удалось сделать шона, среди которых восстание возглавили вожди Гвабаяну, Макони, Мапондеру, Мангвенде, Секе, шаманы Неанда Никасикана, Кагуви Гумборешумбу и др.

Тем не менее нельзя отрицать, что оба восстания были взаимосвязаны и взаимозависимы, тот патриотический ореол, который образовался вокруг Чимуренги вдохновлял все последующие поколения африканцев на борьбу за свою землю и общечеловеческие права.

Что касалось основных боевых действий, то с началом восстания, Булавайо в кратчайшие сроки был укреплен местными жителями и беженцами. Из мешков с песком сооружались баррикады, город по периметру обнесли колючей проволокой, а в наиболее важных местах обороны, на случай нападения ночью, закладывались пропитанные нефтью вязанки хвороста. На переднем крае часть зданий минировалась, и в случае захвата их предполагалось взорвать вместе с противником. В Булавайо поселенцы отказались от пассивной обороны и сформировали конные отряды – дозоры, в задачу которым ставилось помимо непосредственных атак на отдельные группы армии матабеле, спасение и эвакуация выживших европейцев.

В июне, наблюдая за успехами ндебеле, подняли восстание шона, чем усугубили положение колонистов. Если раньше действия компании и Родса частично оправдывались защитой шона от ндебеле, их восстание нанесло некоторый имиджевый ущерб Компании. Однако этот факт утонул на фоне сообщениях о расправах над поселенцами. Пресса в самых ярких красках быстро растиражировала убийства и в Южную Родезию потянулся поток добровольцев. Официальный Лондон также не остался в стороне, направив на подавление бунта войска, оружие и припасы.

Не смотря на численное превосходство, ндебеле, так и не решились брать штурмом Булавайо, еще были свежи воспоминания о чудовищной силе пулеметов. Также африканцы совершили серьезную ошибку, оставив в целости телеграфные столбы, дав возможность колонистам информировать Солсбери о своем трудном положении. Несколько месяцев шли колонны британских войск, полиции и добровольцев за этот период ситуация у осажденных в Булавайо существенно ухудшилась, но они продолжали держать оборону. Добравшись до города, объединенные войска оттеснили ндебеле в гористый район Матобо, где разгорелись ожесточенные бои.

Решающую роль в подавлении восстания сыграл отец скаутского движения Фредерик Рассел Бёрнхем, один из трех выживших Патруля Шангани. Он вместе с напарником прокрался в охраняемый лагерь матабеле, где в пещере расположился Млимо и дождавшись его, убил выстрелом в сердце[262]. До сих пор идут дискуссии, убил ли Бёрнхем Млимо, или же это сделал один из его ближайших шаманов, а то и вовсе простой воин. Но так или иначе, после этого события С. Родс инициировал переговоры с матабеле, склонив их к капитуляции. Освободившиеся силы были направлены в Машоналенд для подавления уже шона. Окончательно сопротивление восставших было сломлено в октябре 1897 года.

Примечания