Хроники Руны. Трилогия
– Приятель, я бы на твоем месте лучше вылез из моей берлоги, иначе мне придется натравить моего миленького, но очень злобного зверька, – раздался сверху голос. В подтверждение этих слов шипение повторилось.
– Драчун, ты что, хочешь убить того, кто спас твою шкуру от медвежьей хватки? Не знал, что я попал к тебе в немилость, – засмеялся молодой лорд.
– Пушистый, да это же старина Пит собственной персоной, – радостно заорал вудс.
Шипение прекратилось. На Пита сверху свалилось что-то мягкое и довольное урчащее. Это был домашний питомец Драчуна, камышовый кот. Правда, вудс всегда был против того, чтобы Пушистого считали обычным животным. Для лесного жителя он давно стал настоящим другом.
– Как поживаешь, котяра? – ласково спросил он у Пушистого и нежно почесал шею животного, отчего кот заурчал пуще прежнего. – Что, не признал меня в полумраке?
– Поднимайся ко мне, я тебе кое-что покажу, – закричал Драчун. – Видел, какого красавца мы с Пушистым сегодня добыли?
На земле валялась кабанья туша приличных размеров. Питер очередной раз подивился силище этого худенького человечка. Если бы он завалил такого кабана, ему понадобились как минимум два помощника, чтобы дотащить добычу.
– Да, вы с Пушистым друг друга стоите, – улыбнулся Питер.
– Ага, мы еще и не такого зверя заваливали, – засмеялся Драчун. – Наконец ты все-таки вырвался из своего душного замка и решил провести пару деньков на природе со своими друзьями. Ну и поохотимся мы теперь. Мясо впрок заготовим, чтобы зимой от голода желудки не сводило.
– Нет, не угадал Драчун, – Пит покачал головой. – Слышал про чуму?
Вудс кивнул. Камышовый кот сидел рядом с кабаном, карауля добычу и прислушивался к разговору друзей.
– Ну так вот, я собираю отряд в опасное путешествие, а твоя силища, владение оружием, да знание лесов и чащоб нам бы очень пригодилась.
– Во что это ты хочешь нас впутать с Пушистым, а, старина?
– Я сейчас все расскажу, а уж тебе решать, идти со мной или запасаться на зиму мясом, – ответил Питер.
Взбираясь по горной тропе, он еле переставлял ноги, обходя валуны и небольшие завалы. Стоит ли говорить, что такая прогулка Питеру не доставляла никакого удовольствия. «Какого Шахира Смоки поселился на такой верхотуре», – ругался молодой лорд.
По своему обыкновению, гринчи селились рядом с водоемами. Они жили в тростниковых хижинах, ловили рыбу и охотились на речных крыс. Но Смоки был как раз не из таких. Когда он вступил в пору совершеннолетия, и ему предстояло выбрать спутницу, он гордо заявил, что не намерен всю жизнь угождать своей женушке, нянчиться с сопливыми детишками, а также жрать рыбу и крысиное мясо. Видимо, в нем проснулся доселе дремавший дух неутомимого путешественника и авантюриста. Он собрал свои пожитки и помахал рукой разинувшим рот соплеменникам. Одни крутили пальцем у виска и говорили, что Смоки сошел с ума. Другие уверяли, что у парня явно затянулся переходный возраст, и он рано или поздно перебесится и вернется в семью. Были и такие, которые во всем обвиняли мать гринча: дескать, та сильно потакала его причудам, вот парень и сбрендил.
Смоки скитался по свету, исходил многие королевства вдоль и поперек, но так и не нашел то место, где можно было окончательно осесть и заняться чем-нибудь полезным.
Как-то проходя недалеко от Лентийского графства, у Безымянных гор он услышал странный звук – полурык-полуписк. Любопытство гринча взяло верх. Он медленно подошел к подножию склона, откуда шел звук и осторожно раздвинул кусты. В зарослях лежал совсем еще крохотный детеныш грифона. Родителей поблизости не оказалось. Впрочем, Смоки это не удивило – грифоны часто бросали своих малышей на произвол судьбы. Он решил, что не даст бедняге умереть. Смоки огляделся по сторонам, а затем поднял голову вверх: высоко в горах он увидел площадку и темное отверстие в скале. «Должно быть, пещера». Высказав свое мнение найденышу, гринч взял малыша на руки и стал подниматься в горы. На высоте около 700 метров тропинка раздваивалась. Одна уходила вверх, а другая, более узкая, вела в сторону и шла параллельно обрыву – она и вывела Смоки к пещере. В ней-то он и решил осесть, обустроив жилище в стиле «заядлый холостяк» – минимум удобств, зато максимум свободного пространства.
Грифон понемногу подрастал и делал первые безуспешные попытки взлететь. А через три года после встречи со своим спасителем вымахал так, что долговязый Смоки уже не мог погладить орлиную голову своего любимца. Грифон присаживался, и только тогда получал порцию ласки. Вскоре крылья животного стали достаточно упругими, и он совершал полеты вместе с гринчем. Смоки ликовал от счастья, когда поднимался с грифоном в небо.
– Ох, Смоки, если бы мне не нужна была твоя помощь, я бы ни за какие коврижки не полез в твое логово, – сквозь зубы процедил Питер.
Он осторожно ступал по узкой тропке, что вела к пещере.
– Проклятие, ну почему именно я, – простонал молодой лорд, уставившись на свой сапог, который угодил прямо в дерьмо грифона.
Путник уже вышел на широкую площадку, как сверху донеслось разъяренное клокотание вперемешку с утробным рычанием, и огромная тень накрыла его. Подняв голову, Питер увидел огромного зверя: орлиная голова и две передние когтистые птичьи лапы плавно переходили в львиное туловище. Довершал тело длинный хвост, кончик которого был острым, как наконечник копья.
Грифон сделал небольшой круг над пещерой и пошел на посадку. Почувствовав под собой опору, чудище угрожающе надвигалось на Питера.
– Брось-ка свой меч, парень, иначе моя львиная пташка растерзает тебя на мелкие кусочки, – угрожающее крикнул всадник, не признав старого приятеля.
– Смоки, ты совсем сдурел, если перестал узнавать друзей, – Питер поднял руки в знак того, что у него самые благие намерения.
– Мне знаком твой голос, – засмеялся Смоки и соскочил с грифона. – Руби, не вздумай дурить, – обратился тот к зверю. – Кажется, это мой старый приятель, у которого я одно время гостил в замке, попивая знаменитое лентийское винцо и хлопая служанок по попке. Я бы и сейчас не отказался промочить горло. Пит, ты случайно не захватил с собой бутылочку-другую?
– Привет, старый пьянчуга и развратник, – засмеялся Питер, обняв своего друга. – К сожалению, у меня с собой только фляга, да и в той не вино, а вода.
– Ладно, теперь, раз ты мой гость – выпивка за мной. Пойдем, я угощу тебя своим фирменным пойлом. Сам гнал. Мерзость редкостная, но самогон здорово прочищает мозги. Ну и курнем табачку, который я выменял у торговцев, что недавно проезжали в этой глуши. Заодно новости расскажешь, что в мире деется. Да и вытри ты свой сапог, а то в пещере мне только грифоньего навоза не хватало.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На главной площади Эстрада было многолюдно. Здесь собрались крестьяне из окрестных деревень, городские ремесленники, солдаты, дворяне и еще бог знает кто. В последнее время такие сходки стали нормой. Народ приходил сюда с единственной целью: в спорах и порой пустых разглагольствованиях найти способ, как одолеть чуму.
На ступенях Храма Всех Святых стоял служитель Тога и говорил своим прихожанам о смирении. Священник вещал, что если люди отринут гордыню, то Всевышний, может быть, обратит внимание на своих рабов и не допустит чуму в города.
Напротив врат казначейства, брызжа слюной и размахивая руками, тараторил проповедник культа Кровавое Солнце. Он вещал горстке людей, что чумы сможет избежать лишь тот, кто пожертвует свое состояние на благо общине или принесет в жертву первенца.
Еще одна толпа зевак обступила заезжего астролога. Звездочет говорил что-то о глобальных катаклизмах, в которых погибнет больше половины подданных Катерии, а тех, кто выживет – добьет пресловутая чума.
Питер пробирался сквозь толпу, стараясь обойти одних и распихивая локтями других. Подаренный магистром Патиасом амулет приятно холодил грудь под рубашкой. С ним он почему-то чувствовал себя намного увереннее. Теперь опасное путешествие за книгой груунов уже не казалось ему таким безнадежным. А еще молодой лорд был рад тому, что в странствие вместе с ним отправляются его верные друзья. Взять хотя бы Драчуна. Вудс превосходно владеет техникой метания ножей. Он носит широкий пояс, в котором прячет с пару десяток заточек, звезд, сюрикенов и еще много всякой всячины. Что касается кота, то Пушистый не просто милое домашнее животное, а прекрасный боец, который в мгновение ока может выцарапать глаза противнику или прокусить шею. К тому же этот зверюга отлично плавает и лазает по деревьям. В опасную авантюру решил пуститься и Расмус. Гном обладает недюжинной физической силой и мастерски орудует топором. А уж этой сладкой парочке, как Смоки и Руби, просто цены нет. Они всегда дерутся в паре. Гринч восседает на животном, стреляя из трубки ядовитыми дротиками и рубя врага коротким мечом, а грифон тем временем пускает в ход свой страшный клюв, когти и хвост. Последний способен проткнуть насквозь самого матерого секача.
Внезапно холодивший кожу амулет стал нагреваться. Питер не мог взять в толк, что происходит с Оком Петры. В памяти всплыли слова магистра Ордена. Старик говорил, что таким образом амулет чувствует чужеродную магию и предупреждает своего владельца об опасности.
Пит почувствовал, как что-то сдавило его затылок. От боли потемнело в глазах. Через несколько секунд давление исчезло, зрение вернулось. Из толпы вышел человек и преградил ему путь. Незнакомец был одет в серый плащ. Накинутый на голову капюшон скрывал глаза. Схватив костлявой рукой Питера за плечо, человек произнес загробным голосом:
– У тебя есть то, что должно принадлежать мне.
Молодой лорд хотел освободить плечо от цепких пальцев незнакомца, но хватка была крепкой.
– Кто ты и что тебе нужно? – спросил Питер и не узнал свой испуганный голос. Он осознал, что перед ним стоял не просто зевака, каких было полно на городской пощади, а колдун, маг или чародей. Ведь не зря амулет предупреждал его об опасности. Плечо онемело, он почувствовал, что не в силах пошевелить рукой.
– Отдай мне амулет, ибо эта вещь моя по праву, – зловеще прошептал колдун и протянул открытую ладонь.
Будто в гипнотическом сне, повинуясь чужой воле, Питер потянулся к цепочке. Неожиданно в голове прояснилось: «Боже мой, что я делаю? Зачем я собираюсь отдать Око Петры этому человеку?».
– Пошел прочь, грязный колдун, – Питер взял полностью контроль над своим телом и одернул руку, которая сжимала плечо.
Лицо незнакомца скривилось от злобы.
– Ты пожалеешь, что не отдал амулет, лентийский выкормыш. Еще свидимся, и помни, я слежу за тобой, – проскрежетал чародей и скрылся в толпе.
Подойдя к башне Ордена, Питер потянул за ручку дубовых ворот – те оказались заперты. Со двора слышались приглушенные голоса. Молодой лорд постучал железным молоточком по бронзовой пластине и стал ждать. Голоса смолкли. Открылось маленькое окошко, и в отверстии показалось бородатое лицо старца.
– Тебе кого?
– Я Питер Бернс, сын графа Лентийского. Мне нужно срочно поговорить с Его Магичеством. Он в башне?
– Милорд, магистр Патиас принимает дворян по четвергам, – ответил старик. – Приходите завтра, после полудня.
Окошечко закрылось, и разговор во дворе башни возобновился. Питер глубоко вздохнул и повторил попытку попасть на прием к главному магу королевства.
– Милорд, я уже сказал вам, что часы приема для знати…
– Дело государственной важности, – перебил Питер и достал из-под рубашки амулет.
Лицо старика вытянулось от удивления, и он прошамкал:
– Погодите минутку, я доложу магистру о вас.
Вскоре одна створка ворот со скрипом распахнулась, и Питер вошел во двор. Старика-мага нигде не было видно. Его провожатым оказался худой юноша с бледным лицом и печальными глазами, который прислуживал Патиасу. Они поднялись по ступеням к железной кованой двери башни. Питер заметил, что на ней начертаны какие-то символы. Один из них оказался ему знакомым: треугольник, внутри которого был помещен глаз. Точно такой же знак изображен на амулете.
Поднимаясь по винтовой лестнице, молодой лорд любовался фресками на стенах. Неизвестный художник изобразил здесь битву людей и груунов, бегущих китоврасов, пасущихся единорогов и еще много разных существ, которые Питеру не были знакомы. Миновав два пролета, где располагались кладовая, кухня и комнаты для прислуги, они остановились на третьем этаже. Служка открыл дверь, приглашая Питера войти.
– Справа по коридору пятая дверь, милорд, – пояснил юноша. – Его Магичество ждет вас.
– Спасибо, дорогой друг, – поблагодарил провожатого Пит, но паренька уже и след простыл.
Молодой лорд подошел к указанной двери и тихонько постучал.
– Открыто, входи, сынок, – раздался голос магистра.
Патиас принимал гостя в своих покоях. Он стоял у окна и пил вино.
– Вы делаете лучшее вино во всей округе, – магистр довольно причмокнул. – Сколько его пью, но все никак не могу насладиться этим великолепным вкусом. Ну да ладно. Прости старого болтуна, мой мальчик. Что привело тебя в башню? Хотел попрощаться со стариком до отъезда? Я тронут.
– Конечно, Ваше Магичество, и я надеюсь получить от вас благословение в дорогу, – ответил Питер.
– Считай, что оно у тебя уже есть, – улыбнулся Патиас и, воздев руки, произнес молитву.
– Однако мой визит к вам не ограничивается только этим. Сегодня на городской площади произошла одна не слишком приятная встреча.
Питер рассказал про незнакомца, возжелавшего заполучить амулет с помощью магии, которая на время подавила его волю.
– Я не могу поверить, – веселость Патиаса как рукой сняло, и он рухнул в кресло. Лицо его выражало неподдельный ужас, а кожа стала белая как мел. – Прошла не одна тысяча лет, а он все еще жив. Видимо, чтобы получить бессмертие, он продал душу Шахиру, Повелителю Бездны и вечному врагу нашего милостивого Тога.
– Ваше Магичество, о ком вы говорите?
– О том самом чародее, который прогнал груунов с нашей земли, и он хочет вернуть назад свою книгу, – ответил магистр.
– Но ему не нужна была книга, – возразил Питер. – Он требовал у меня, чтобы я отдал ему амулет.
– Как ты не поймешь, – Патиас был немного раздражен. – Ему нужен амулет, чтобы забрать колдовскую книгу из святилища груунов.
– Неужели настолько всемогущий чародей, обладающий такой магической мощью, не сможет справиться с колдуном груунов? – недоумевал молодой лорд. – Раньше ведь ему это удавалось.
– Все не так просто, – Патиас налил еще вина. – Грууны – пришельцы в этом мире. У них своя магия, и она чужда нашей. Есть предание, что когда-то давным-давно они пришли со звезд и поселились на Краю Мира. Там рос прекрасный лес, в котором водилось множество диковинных птиц и зверей. Они начали возводить магическую стену вокруг леса, чтобы никто не смог проникнуть в их логово. Но своей зловещей магией пришельцы убили все живое. Говорят, что некоторые могущественные чародеи пытались прорвать эту магическую блокаду, но все они потерпели поражение. Наша магия не в силах разрушить чары груунов. Вот поэтому бессмертному чародею и понадобился амулет, который способен на несколько драгоценных секунд нейтрализовать их колдовство. Без этого талисмана ему не проникнуть в святилище Таинаки. Так что будь осторожен, мой мальчик. Этот ублюдок не оставит тебя в покое. Чтобы завладеть реликвией Ордена, он будет преследовать ваш отряд вплоть до места назначения.
Патиас перевел дух и, промочив горло вином, спросил:
– У тебя все готово к дороге?
– Да, Ваше Магичество. Отправляемся завтра. Со мной идут пятеро Бешеных Псов и трое верных друзей. Все они отличные бойцы, и я доверяю им как себе.
– Что же, тогда в добрый путь, Питер. Надеюсь, что тебе удастся завершить миссию, который начал твой досточтимый предок.
– Я тоже на это надеюсь, – произнес Питер, выходя их опочивальни магистра Ордена «Стальной Розы».
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Во дворе замка Бернсов были накрыты столы. Попрощаться с Питером пришли друзья, родственники и знать близлежащих поместий. Гном, вудс и гринч сидели за одним столом вместе с бешеными и опрокидывали в себя вино. Слуги суетились вокруг гостей, унося пустые кувшины, тарелки, и возвращались с полными подносами выпивки и снеди.
Роджер Бернс, граф Лентийский, давал сыну последние наставления в дорогу.
– Когда двинетесь в путь, старайтесь держаться пустынных мест. Не следует привлекать лишнего внимания к себе. У колдуна наверняка везде есть свои люди, которые будут докладывать ему о каждом вашем шаге. Если верить россказням Патиаса, этот чародей, которого ты повстречал на площади, прескверный тип. Лично я нисколько не сомневаюсь, что он запросто может нанять каких-нибудь головорезов, которые перебьют вас из арбалетов, как щенят, и завладеют амулетом.
– Я постараюсь следовать твоим советам, отец, – сказал Питер. – Но нас не так просто будет перебить. Со мной идут мои друзья и королевская элита – «Бешеные Псы».
– Относительно бешеных у меня нет сомнений, а что касается твоих так называемых друзей, – лорд нахмурил брови. – Им можно доверять? В гноме я более-менее уверен. Говорят, что он неплохой вояка. Но вот его изобретения меня немного пугают. Взять хотя бы тот арбалет, который способен приблизить цель, находящуюся на приличном расстоянии. Все это попахивает чернокнижием. А этот лесной бродяга, живущий в землянке? Я сегодня попытался поговорить с ним, но ни на один конкретный вопрос так и не услышал прямого ответа. Как будто общение со мной ему было в тягость. Он даже сейчас сидит так, словно его одолели мрачные думы. Скрытный тип. Гринч вообще отдельный разговор. У него на уме только пошлые шуточки, выпивка да бабы. В позапрошлом году, когда этот пройдоха гостил у нас в замке, он выпил чуть ли не половину годового запаса вина, отвлекал от работы слуг своей пустой болтовней и едва не обрюхатил твою кузину. Хорошая компания, нечего сказать.
– Эй, крошка, налей мне еще кубок славного лентийского, – во всю глотку заорал Смоки и от души хлопнул пышную служанку по заду.
– Ну вот, что я говорил, – Бернс старший схватился за голову. – Гуляка и повеса.
– Отец, ты немного преувеличиваешь, – постарался переубедить его Питер. – Смоки всегда следует золотому правилу: «Делу время, а потехе час». Когда речь идет о серьезном предприятии, он отнесется к нему со всей ответственностью и засунет свое сумасбродство куда подальше. А то, что гринч умеет от души повеселиться, так разве это плохо? В нашем путешествии Смоки и его грифону определена особая миссия: в случае опасности они будут прикрывать отряд с воздуха. И не обижайся на Драчуна, вудсы по своей натуре народ не особо разговорчивый. Но смею тебя заверить, он хороший товарищ. К тому же с ним отправляется Пушистый…
– Этот камышовый кот прокусил ухо моему псу, – с укоризной проговорил лорд. – Я бы назвал его не пушистым, а ершистым.
– Это очень добрый зверь, а Ласка сама виновата, нечего было скалить клыки.
– У кота тоже какая-то особая миссия? – ухмыльнулся Бернс-старший.
– В пути он будет за следопыта. К тому же Пушистый способен забраться на самое высокое дерево и в случае опасности дать нам знать.
– Каким это образом? Истошно замяукать? – засмеялся Роджер.
– Я не знаю, но Драчун и Пушистый каким-то образом понимают друг друга.
– Ну ладно, воля твоя. – Если уж ты выбрал себе в попутчики такую странную компанию, значит, знаешь, что делаешь.
К столу подошел гринч.
– Вааашеэээ сияяятельство, – язык Смоки заплетался от вина. – Я нееенадолго ууукраду у вас Пиииита и времееенно возьму под своюююю опеку. Весееелье в самом разгаааре, а он сооовсем трезвый.
Старый лорд тихонько застонал и безразлично махнул рукой.
Он сидел в глубокой яме недалеко от Таинаки. Стояла ночь, луна и звезды практически не освещали его убогую темницу. Здесь царил полумрак и мертвенная тишина. Питер поднялся и размял суставы. Мышцы затекли – видимо, он долго провалялся без сознания. Голова раскалывалась.
– Чем это они меня так шандарахнули, – молодой лорд растер пальцами виски. – И как я здесь оказался. Еще вчера я находился в замке, а сейчас сижу в этой сырой яме. И где все: Расмус, Смоки, Драчун? Куда подевались бешеные? Неужели они все погибли? О Тог, почему я ничего не могу вспомнить! Неужели с помощью магии грууны стерли мне часть воспоминаний?
Он тихонько позвал своих друзей по имени, но никто не откликнулся.
Тишина и безысходность действовали на нервы, сводили с ума. Питер принялся мерить шагами яму.
– Один, два, три, – он отсчитывал шаги вслух. – Пять, семь, десять.
На одиннадцатом шаге он остановился и поглядел вверх. Удивительно, он прошел несколько метров, а отверстие по-прежнему оставалось на месте. Казалось, оно двигалось вместе с ним. От такого открытия его прошиб холодный пот.
– Этого просто не может быть, – шептал он. – Что за ерунда здесь творится.
Он сделал еще с десяток шагов – отверстие, как послушная собачонка, следовало за ним. Питер закричал. Это был рев зверя, загнанного в западню безжалостными охотниками, рев узника, который ждет приговора в камере смертников, рев безумца. Нервы окончательно сдали, и он побежал, и бежал до тех пор, пока не рухнул без сил. Все попытки выбраться из заколдованного круга оказались тщетными – Пит лежал на земляном полу и смотрел на такой далекий спасительный выход. Вдруг отверстие загородила чья-то фигура.
– Строптивый сопляк, – прошипел до боли знакомый голос. – Я же приказывал тебе отдать амулет, но ты решил распорядиться его силой сам. Теперь ты умрешь, так же, как и твой нерадивый предок пятьсот лет назад. А чума уничтожит все королевство, потому что мое проклятие сильно, а без книги заклинаний ваши жалкие маги с ним никогда не справятся.
– Где мои друзья? – голос Питера был хриплым.
– Они мертвы, – колдун зловеще захохотал. – Но ты скоро отправишься к ним. Знаешь, что с тобой сделают грууны за то, что ты хотел украсть книгу? Это будет медленная и мучительная смерть от магического огня. Но я могу свершить акт милосердия и избавить тебя от страшной кончины.
– Откуда такое великодушие? – язвительно осведомился Питер.
– Не хочу доставлять этим невежественным дикарям такого удовольствия. – Они этого не заслуживают.
Колдун исчез, и на пол темницы что-то упало. Послышался шелестящий звук, затем раздалось шипение.
«О, Тог, это колдовское отродье сбросил в яму змей», – Питер оцепенел от ужаса, а потом истошно закричал.
Проснувшись от ночного кошмара, Питер встал с кровати и на трясущихся ногах подошел к столу. Он зажег лампу, взял кувшин с водой и принялся жадно пить. Вода, стекая по подбородку, обливала грудь и тяжелыми каплями падала на пол.
До рассвета оставалось еще три часа. Спать совершенно не хотелось – кошмар был настолько реален, что отбил все желание к сновидениям. Пит открыл створки окна, выглянул наружу и вдохнул ночной воздух. Где-то пел соловей, выводя рулады, которым бы позавидовал любой королевский менестрель. Рядом с окном пролетела летучая мышь. Ночная охотница выискивала майских жуков, что кружили возле плодовых деревьев замка. Питер отшатнулся и поспешно закрыл ставни. Он вновь подошел к столу, выдвинул ящик, достал карту Руны и принялся ее изучать.
«Отряду предстоит неблизкий путь. Нужно пересечь несколько королевств. С дружественными государствами проблем не возникнет, но вот с недругами Катерии надо держать ухо востро. Миновать незамеченными границу давнего врага будет непросто. Придется идти лесами, пробираться через пустоши и болота», – размышлял Бернс.
Питер взял перо, обмакнул его в чернила и поставил крестик напротив Ренина. Это место не сулило путникам ничего хорошего.
Вражда между катерийцами и ренинцами длилась ни один век. За последнее столетие государства воевали друг с другом трижды. Войны всегда разгорались на религиозной почве. Два народа никак не могли поделить святыню, что хранится в Катерии. Это обруч, который по преданию Тог подарил Пакалю – первому человеку Руны, в знак своей благосклонности. Ренинцы полагали, что обруч должен храниться в их главном храме. Они утверждали, что якобы Пакаль жил на том самом месте, где находится столица Ренина – Ажраз. Но сколько бы они ни шли войной, им никогда не удавалось выиграть ни одной битвы. Близлежащие государства всегда выступали на стороне Катерии, давя ренинцев численным превосходством. Хотя в последний раз враг чуть было не выиграл битву. Но союзники чудом удержали оборону и погнали завоевателей до Ажраза, чуть было не сровняв столицу с землей. Король Латар запросил пощады и подписал мирный договор, поклявшись на священной книге Кависти покончить с религиозными распрями раз и навсегда. Однако, несмотря на перемирие, два государства вот уже десять лет находятся в состоянии холодной войны. Поэтому отряду заходить в города Ренина было опасно.