Дом у воды

Глава 7

Утром ночевавших туристов вышел провожать один Арсений. Стараясь не смотреть в сторону Галины, он прошел к парням, стоявшим за калиткой, и с усмешкой бросил:

– Как к вам эта цаца прибилась? В прошлый раз она с группой из Мурманска приходила.

– Нет покоя от поклонниц, Джин? – хохотнул Валера Самойлов и серьезно добавил: – У твоей жены талант, Сеня. И голос хорошо поставлен. Хотя кто бы им в этой глуши занимался? Наверное, дар от бога. Возьми визитку, – Валерка сунул руку в карман и из потрепанного кошелька вытащил визитку. – Ничего обещать не могу, но пусть Света пришлет диск с записью. Думаю, шеф заинтересуется.

– Передам, – кратко заверил Гаранин и глянул на окна. Светка маячила там, прижимая трубку к уху.

«Стоит выйти, как она тут же кому-то звонит, – хмыкнул он, но сам себе напомнил, что его жизнь ляльки мало касается. – Пока здесь – моя жена, уедет – другая найдется! А если по чесноку, – подумал Арсений, маша на прощание уходившим ребятам, – то у нас с ней контракт, значит, все правильно, жена! Да и местным ничего объяснять не придется. Итак все понятно: руками не трогать!»

Захватив пешню – острый лом с деревянной ручкой, он спустился к озеру и принялся долбить затянувшуюся от мороза лунку.

«Холодает, – отметил про себя Арсений. – Еще неделя зимней сказки, а потом из дома и носа не высунешь. Нужно провиантом запастись, а то на сильном морозе вездеход не заведется».

И прямо около проруби позвонил Михеичу.

– Я завтра приеду, – поздоровавшись, заявил он и принялся с ходу диктовать список продуктов. – Если аванс нужен, сейчас на карточку кину. Да-а, – Гаранин потер голову через шапку. – Тут ко мне жена приехала, ну ты знаешь, – и получив утвердительный ответ, продолжил: – Она уверяет, что у твоего дружбана завод выпускает очень вкусные пельмени. «Райские» называются. Мне сразу коробку закажи.

– Хорошо, – пробурчал Михеич. – Только я в прайсе таких не видел.

– Значит, смотрел не туда, – заржал Арсений и отключился. Набрав из проруби два ведра воды, быстро направился к дому, как мальчишка гадая, чем сейчас занимается Света. Она прибирала со стола после завтрака и вполголоса напевала вчерашнюю «ланфрен, ланфра».

– Красивая песня, – улыбнулся Гаранин, переливая воду сначала в выварку, а потом в бак около печки. И словно желая получить похвалу, доложил: – А я твои пельмени любимые заказал. «Райские»!

– Молодец, – хмыкнула Света и, отставив в сторону грязные чашки, выскочила из кухни. Он услышал, как хлопнула дверь в сарай, а потом в сортир.

– Что нашло? – пожал плечами Арсений. – Или приспичило так.

Он решительно отмахнулся от лялькиных переживаний и позвонил Надежде.

– Мы приедем через час. Покорми Олеську. Возьмем ее с собой на горку!

А затем принялся искать термос, заваривать чай и делать бутерброды. А приготовив все, уже собрался идти на поиски своей малахольной гостью, когда в кармане завибрировал сотовый.

– Здравствуйте, – произнес незнакомый женский голос. Такой душевный и завораживающий.

– Здрасьте, – хмыкнул Гаранин, сетуя в душе, что телефонные спамеры уже добрались и до северной глуши.

– Свете передайте трубку, пожалуйста, – вежливо попросила собеседница. И Арсений мог отдать на отсечение руку или голову, что звонила явно не жена Михееча и не кто-то из деревенских. Да и Светка не знает никого, кроме Катерины, торговавшей вчера в магазине, ну и Надежды.

– Да, сейчас, – проблеял Гаранин и вручил трубку гостье, вошедшей на кухню.

– На, тебя!

– Кто?

– Понятия не имею, – пожал плечами Гаранин, не сдвинувшись с места. И даже за руку удержал подружку, желая знать…

«Каждый охотник желает знать, где сидит фазан», – пронеслось у него в голове.

Света напряженно бросила в трубку:

– Да, алло!

– Что, племяшка, пельмешек захотела? – хохотнула трубка.

– Лина, твою мать, – фыркнула Света. – Как ты меня нашла?

– Это наш Иван Григорьевич постарался, велел позвонить, – сообщила тетка. – А пельмени, что по рецепту твоей бабушки Раи, мы переименовали в «Бабушкины». Пришлем вам коробку. Что еще передать?

Света задумалась на минуту, а потом попросила:

– Пришли мне ноутбук небольшой, карту сбера открой на свое имя и лыжный костюм купи. Только отдельно куртка и брюки, я тут замучилась в Ленкином комбинезоне ходить.

– Ху из Лина? – удивился Гаранин, когда Света отдала ему трубку. – И почему она звонит мне? Откуда у нее мой номер телефона? – нахмурился он.

– Это моя тетка родная. Она работает на заводе, где делают пельмени. Видимо, твой Михееич с ней разговаривал. Кстати, пельмени эти теперь «Бабушкины» называются.

– Мир необычайно тесен, – недовольно пробурчал Арсений и коротко скомандовал: – Собирайся, Олеська ждет.

Света кивнула, заметив на столе огромный термос и пакет с бутербродами.

– Сейчас, – кивнула она. – Дай телефон, я перепишу Линкин номер.

– Я продиктую, – заметил осторожный Гаранин, подумав, что тут опять нестыковки. Не успел он поговорить с Михеичем, как тут же перезвонила нахальная Лина. И ему на сотовый, а не своей родственнице. И разговор странный. Почему пельмени сначала были «Райские», а потом стали «Бабушкиными»? Где связь? Опять лажа… Эх, Светка, непутевая ты дурочка, поймаю на крупной лжи или на сливе информации, выгоню взашей. Сама пойдешь пять километров до Крушинина, а потом поедешь на рейсовой развалюхе до Зарецка».

Настроение испортилось, и Гаранин выскочил во двор, завел вездеход. Следом вышла Света, нахохлившаяся и недовольная.

– К двери палку приставь, – велел Арсений.

– Это еще зачем? – изумленно бросила Света.

– Чтобы знали, что нас дома нет, – пояснил он, удивляясь вопросу. – Здесь не город, маленькая, законы другие.

Света послушно приставила тонкий дрын со скошенным концом к двери и прошептала чуть слышно:

– Чудеса! Так и войдут, зная, что никого нет дома, – пробурчала она, садясь сзади него и добавила недовольно – Вот ты меня подставил с этими пельменями.

– Сама виновата, сказала бы про тетку, я бы не стал заказывать!

– Вот так все тебе и расскажи, – хмыкнула она и замолчала. Лишь обхватила его сзади руками и, судя по всему, уперлась лбом в спину.

– Я еще и виноват, – пробормотал себе под нос Гаранин и, выезжая со двора, прокричал громко: – Ну и позвонила тетка, что с того? Зато родня твоя не будет волноваться!

«Моя тетка как газета-копейка, все новости сообщит за пару минут всему городу! Но кто-то же поджидал меня в аэропорту и стрелял в Митяя? И этот кто-то может запросто приехать сюда и расправиться. Знать бы хоть почему?»

– А куда мы направляемся? – поинтересовалась Света, замечая, что Гаранин направил супер-трактор прямо через озеро, чуть в сторону от Курыгина.

– Сейчас заскочим в Лебяжье за сметаной и молоком! – проорал на всю округу Гаранин. – Нам возьмем и Надьке с Олеськой. Если хочешь, можем и там церквушку посмотреть! Только она не интересная. В ней иконы с потертыми ликами и записные платки.

– Это как? – удивилась Света.

– Ну когда кто-то обет дает, то такой платок в церкви оставляет. Обычай здешний!

– А-а-а, – протянула она и снова вернулась к своим мыслям. Интересно, если об ее местонахождении известно био-папе Бессарабу, то как скоро узнают мама и Витька? Ну и Арман, как же без Армана…

«Уже, наверное, доложил Иван Григорьевич», – хмыкнула про себя Света и решила: будь что будет!

Гаранин направил Ямаху вдоль берега. Сначала мимо пронеслись темные силуэты Курыгина, а затем показались более зажиточные дома Лебяжьего. Кое-где двухэтажные с резными балконами. Но Арсений пролетел мимо, лишь в самый последний момент завернув в небольшую бухту, обрамленную со всех сторон изрезанным берегом. Света даже не заметила, как вездеход оказался на берегу и легко понесся вверх по склону, а потом вильнул налево и замер около бревенчатого дома с расписанными тюльпанами ставнями.

– Приехали, слезай, – скомандовал Гаранин, помогая ей обрести землю под ногами. – Пойдем, познакомлю тебя с Луной и Звездой, – примирительно пробурчал он, не желая переводить погожий денек на глупые ссоры.

Света, ухватившись обеими ладонями за большую сильную руку Арсения, подошла к изгороди и удивленно уставилась на прекрасное создание. Длинноногое и грациозное. Лошадь радостно подбежала к гостям, уткнулась носом в пустые ладони.

– Жаль, мы ничего с собой не взяли, – пробормотала себе под нос Света. – Даже кусочка сахара нет.

– Я позаботился, – буркнул Гаранин, насыпая в тонкую руку «жены» кусочки сахара и мармелада. – Подумал, что ты захочешь покормить.

Шершавый язык тотчас слизнул все вкусняшки и прошелся еще раз по пустой ладони.

– Ничего нет, – объяснил лошади Арсений и деланно развел руками. В этот момент на крыльцо вышла старушка в белом платке и запричитала:

– Сенечка, сыночек…

– Это жена моя, баба Клава, – привычно представил Гаранин.

– У тебя этих жен, – отмахнулась бабулька, искоса глянув на Свету. Та равнодушно отвернулась к лошади, сделав вид, что не заметила холодного приема и грубой реплики.

«Мне не привыкать, – хмыкнула она про себя, почувствовав накатившую обиду. – Странно, что, не зная меня, бабка постаралась обидеть». Настроение сразу испортилось, но Света ласково улыбнулась лошади и, гладя по носу гнедую красавицу с черными хвостом и гривой, через минуту забыла о существовании глупой бабки.

– Нам бы молочка и сметаны, – смущенно кашлянув, попросил Гаранин. – И для Олеськи налей отдельно. Такая бледная что-то!

– Вот женился бы на Марине… – начала старуха и осеклась на полуслове. Видимо, Арсений Юрьевич одарил бабку добрым взглядом. Он еще помялся у калитки, а потом закричал что есть мочи выглянувшему со двора соседу:

– Павка, мы едем с горы кататься! Бери детей! Поехали с нами!

Лошадь, стоявшая рядом со Светой, занервничала. Пришлось одной рукой провести по белой звезде на лбу, а другой ухватить за упряжь.

– Тихо, тихо, моя хорошая, – прошептала Света, водя ладонью по коричневой морде.

– А она мне нравится, – вынесла вердикт старуха и скрылась в доме. Гаранин в недоумении уставился ей вслед.

– Тебя забыли спросить, – огрызнулся он.

– Да она имела в виду лошадь, – хмыкнула Света и добавила тихонько – Представляю, скольких баб ты сюда за молочком приводил.

– Никого я не приводил, – рассердился Гаранин. – Это Олеськина прабабка. – И словно желая одержать над Светой реванш, бросил раздраженно: – А я смотрю, ты и коня на скаку, и в горящую избу…

– Пою, вышиваю и вкусно готовлю, – продолжила она список, нимало не смутившись.

– Про последнее мне ничего не известно, – хохотнул Арсений. – Но ловлю на слове!

– Обойдешься, – мотнула головой Света. – У нас другой уговор.

– Если б я знал, – искренне пожалел он. – Может, уступишь, а?

– Тут нет таких продуктов, – пробурчала она, с трудом отходя от Звезды.

– А чем продукты в Кемерово отличаются от здешних? – искренне изумился Гаранин.

Свете очень хотелось разузнать у этого странного человека, каким боком в разговор вклинилось Кемерово, но тут на крыльцо вышла баба Клава с двумя невысокими бидончиками молока. И разговор перескочил на сметану, которой мало, и творог, сделанный только для Олеськи. Арсений аккуратно поставил продукты в багажник и протянул бабке пятьсот рублей.

– За все сразу и сдачи не надо, – предупредил он, а старуха хмыкнула только: «Нашелся богатей!», но лишнее не вернула, торопливо засовывая пятихатку в карман жилетки.

В этот момент из соседних ворот показалась точная копия Звезды, запряженная в сани.

– Луна, – весело позвал Гаранин и помахал детям и женщине, укрывшимся овчинным пологом. А затем крикнул мужчине, сидевшему на облучке:

– По насту не езжай, Павка, лошадь провалится!

– Учи ученого! – хохотнул тот в ответ.

Света завороженно наблюдала, как по высокому рыхлому снегу бежит гнедая красавица.

– Вот он, настоящий вездеход! – с гордостью заметил Арсений. – Везде пройдет! До чего же животное выносливое и умное.

– Благородное, – согласилась Света, с болью в сердце вспомнив конюшни Люсьена. Кто сейчас заботится о лошадях? Не разбежались ли работники?

«Нужно узнать у матери», – самой себе дала она поручение. И тут же, положив руку на грудь Гаранина, остановила его:

– Подожди, пусть Луна вперед убежит, а то двигателя испугается.

– Павка другой дорогой поедет, – хмыкнул Арсений, подмигивая, а про себя отметил, что девчонка явно не дура. Ласковая и нежная, но не бестолковая. Да и бабе Клаве понравилась. И всю дорогу размышлял, почему Света так легко прыгнула в его постель, стоило только поманить.

В южном городе с утра срывался снежок, то и дело переходя в дождь.

Иван Григорьевич Бессараб поморщился, понимая, что к вечеру обледенеют дороги и до дома придется ползти со скоростью черепахи.

Он раздраженно перевел взгляд на сидевшую напротив родственницу и по совместительству финансового директора, будто дождь со снегом шел по ее вине. Ангелина Михайловна Лурдина рассеянно читала учредительные документы компании.

«Что она там хочет узнать нового?» – внутренне скривился Бессараб и кашлянул, привлекая к себе внимание.

– Лина, – резко процедил он. – Протокол собрания учредителей до сих пор не оформлен. И без Светкиной подписи недействителен. А теперь эта красавица оказалась на краю Земли и просит прислать туда пельменей, Митька-Азимут в реанимации, а мы с тобой в тупике.

– Да уж, – крякнула Лина, рассматривая сначала собственные идеальные ногти, а затем часы на стене. – Еще месяц – и никто из нас не сможет подписать отчетность или финансовые документы! Давай отправим к Свете бумаги вместе с пельменями. Она распишется и почтой пришлет обратно. Время еще есть!

– Ты думаешь, она вернется? – не сдержался Бессараб. – Я не уверен. Во всем, что касается твоей сестры и нашей с ней дочери! Вечно какие-то причуды! Вот что ей понадобилось в Зарецке? Что?!

– Не ори, – устало отмахнулась Лина и добавила веско – Отправь к ней курьера! За неделю обернется.

Иван Бессараб воззрился на нее невидящим взглядом.

– Возможно, ты и права, Ангелина, – пробормотал он. – И другого пути у нас просто нет.

– Можно еще расписаться за нее, – отмахнулась Лина.

– Это подлог, и мы договорились этот вариант не рассматривать, – рыкнул Бессараб. – Еще раз предложишь, вылетишь с работы.

– Ага, – хмыкнула Ангелина. – Напугал, сил нет! На следующем собрании учредителей подговорю Светку и переизберем тебя, Иван Григорьевич! Наши семьдесят процентов против твоих тридцати.

– Я у нее долю выкуплю и наконец уволю тебя, – рассмеялся Бессараб.

– Ты же тогда от скуки помрешь, – заявила Ангелина и гордо покинула кабинет. Иван долго пялился на закрытую дверь, раздумывая и гадая, в какую беду попала Света. Когда сегодня утром по дороге на работу позвонил Михеич и принялся буровить какую-то ерунду про пельмени, то Бессараб не сразу понял, о чем речь. А когда дошло, то, резко перебив бывшего взводного, рявкнул:

– Девушку как зовут? Как выглядит?

Михеич что-то уточнял у жены. А потом, когда все сошлось до малейших подробностей, Бессараб, не сдержавшись, выругался. Грязно и витиевато.

– Твоя знакомая, что ли? – обиженно протянул Михеич, не понявший, каким образом угодил под раздачу.

– Это моя дочь, – рыкнул Иван.

– Дочь? – удивился Михеич. – Так она у тебя только школу заканчивает…

– Та приемная, – уточнил Бессараб. – А эта – родная.

– Так… – попробовал встрять Михеич.

– Головой отвечаешь, Молот – пробурчал Иван, тяжело вздохнув.

Михеич, которого почти тридцать лет никто не называл боевым позывным, внезапно приосанился и тихо пробормотал:

– Понял, Бес. Не боись. Присмотрю.

Глава 8

Олеська без умолку болтала, прижимаясь ручонками к широким бокам Гаранина. А он под смех и визг пассажирок закладывал на узкой дороге крутые виражи, поднимая вверх белые пушистые волны снега. А когда добрались до горки, выяснилось, что Павка с Любой прихватили настоящие санки: тяжелые, с деревянной резной спинкой и толстыми полозьями. В них уже усаживалась вместе с детьми Люба, дородная глазастая женщина в платке и потертой дубленке, когда, спрыгнув с вездехода, к санкам подбежала Олеся.

– А ты в другой раз, – скомандовала Люба. – Все не поместимся!

Света почувствовала обиду за девочку и, наклонившись к Олеське, объяснила:

– Мы сейчас на волокуше поедем. Она легкая и быстрая!

– Эти санки мой дедушка делал, – печально вздохнула малышка. – Витька с Данькой катаются, а мне почему нельзя?

– Кто сказал, что нельзя? – удивился Гаранин, когда тяжелые сани двинулись вниз по накатанной поверхности. – Не вздумай реветь, иначе сейчас домой отвезу, – пригрозил он и, присев на корточки, слегка ущипнул девочку за нос и тихонько добавил: – Мы пока на волокуше, а потом поменяемся. И ты съедешь на санках с горки. Идет?

Олеська радостно кивнула и бросилась к пластмассовому «тазу».

– Подожди, – упредил ее Арсений. – Сначала я, затем Света и ты.

Они уселись друг за дружкой и покатились вниз под крики и вопли поднимавшихся на гору Любы и детей.

– Мама, мама, мы тоже так хотим! А санки тяжелые!

– Дайте и нам прокатиться!

Гаранин в ответ заорал «Йо-хо-хо!» и пронесся мимо, а Олеська пробормотала тихонечко: «Ничего мы вам не дадим!». Волокуша проехала по накатанному снегу, а потом, словно получив ускорение на трамплине, резво плюхнулась в рыхлый снег, погружая своих пассажиров с головой в сугроб. Света одним движением выдернула из белого плена Олеську и сразу поставила на ноги. А потом забултыхалась сама, будто что-то мешало встать на ноги. Она почувствовала, как неведомая сила потянула вниз, в самую снежную гущу, попыталась вырваться, но крепкие руки не отпускали и увлекали дальше в сугроб.

«Гаранин, чтоб тебе!» – хмыкнула она про себя, перестав сопротивляться. Арсений тут же поставил ее на ноги и принялся отряхивать. Света огляделась по сторонам. В двух шагах от нее заливалась от смеха Олеська, ее маленькие неприятели вместе с матерью с любопытством следили, чем кончится снежное противостояние. А вот Павел неподалеку беседовал с щуплым сутулым мужичком.

– Это наш участковый, – пробормотал Гаранин и, усадив Свету с Олесей на волокушу, быстро повез в горку.

– А я тебя ищу, Арсений Юрьевич, – протянул руку представитель власти. – Заходил к людям другой расы. Они же наблюдательные у нас, доложили, что ты с женой в Курыгино поехал. – И тут же с интересом уставился на Свету. – Назаров Аркадий Васильевич, местный участковый.

– Светлана, – улыбнулась она в ответ.

– Наслышан, наслышан, – радостно запричитал Назаров и заметил солидно: – Совет да любовь!

Света зарделась, а Гаранин заржал.

– Что хохочешь, как припадочный? – насупился Назаров. – Я же добра желаю.

– Так ты не на свадьбе вроде, – пробурчал Арсений, обнимая Свету. – Спасибо на добром слове. А зачем ты меня искал, Аркаша?

– Из-за кобыльего трупа, – почесал затылок участковый.

– Что? – не поняла Света.

– Из-за трупа туриста, найденного на Кобыльем острове, наш участковый вынужден ездить по деревням и опрашивать свидетелей, – перевел Гаранин и, улыбнувшись, уточнил: – Так?

– Ну да, – кивнул Назаров и добавил понуро: – Наша служба и опасна, и трудна…

– А я зачем понадобился? – хмуро осведомился Арсений. – Вроде все бумаги тебе сразу подписал…

– Так на жену твою посмотреть, – не смущаясь объяснил участковый. – Мы всех посторонних проверяем. Мало ли за кем следом наш труп приехал?

– А-а, – протянул Гаранин и поинтересовался ехидно: – Наш это чей?

– Вечно ты, Арсений, – хмыкнул участковый обиженно. – Приказано проверить все поселения на предмет чужаков.

– Так теперь Свету на допрос в Зарецк вызовут?

– Нет, – мотнул головой Назаров. – Она же тут не случайно оказалась, а специально к тебе приехала. И совсем не посторонняя. А наша!

– Ну и на том спасибо, – покивал Гаранин.

– Тут дело такое, – напустил на себя серьезность Назаров. – Проверяем группы туристов, что в эти дни бродили неподалеку, и местных жителей. Из наших никто не опознал, из туристов тоже.

– А кого опрашивали? – невзначай уточнил Арсений.

– Из Питера группа как раз пришла в Крушинино. В гостевом доме Свиридовых остановились. И одна группа из Казахстана – те дальше на Каргополь пошли, только одну ночь в Зарецке переночевали.

– А-а, – хмыкнул Арсений, прижимая к себе Свету. – Значит, и туристы его не знают.

– В том-то и дело, – обеспокоенно бросил Назаров и покосился в сторону Любы, наблюдающей за своими сыновьями и Олеськой, лихо съезжающими с горы на старых санках.

– Давайте чай пить! – закричала она. – У нас сало, вареные яйца и моченые грузди.

– А у нас бутеры с сыром и маслом, – добавил Гаранин. – И чай горячий в термосе.

– Под такую закуску бутылку бы, – размечтался участковый.

– А мы тебе про что? – захохотал Павка. – Сейчас для сугреву усугубим, а потом чайком с бутербродами заглянцуем. Оставайся, Аркадий Васильевич!

– Составлю вам компанию, – согласился тот солидно. – Грех не согреться дорогой.

– Только где расположимся? – непонимающе протянул Павка.

– Да тут рядом с горкой и устроим фуршет, – махнул рукой Арсений, переворачивая волокушу, дно которой оказалось подбито тонким листом алюминия.

Люба расстелила на образовавшемся «столике» потрепанную скатерку и достала из огромных саней, стоявших неподалеку, сумку с провиантом. Лошадка, впряженная в сани и слишком похожая на Звезду, покосилась на хозяйку умным карим глазом, но с места не сдвинулась.

– На, моя хорошая, – проворковала Люба, доставая из кармана сахар и пару конфет.

– Как ее зовут? – поинтересовалась Света, выкладывая из Гаранинского рюкзака бутерброды и термос.

– Луна, – хохотнула Люба.

– Красивое имя, – улыбнулась Света. – Звезда, Луна…

– И мать их Солнце, – добавила Люба. – Они с одного помета. Очень умные лошади.

Света оглядела «стол», ища, чем бы угостить лошадку. Но ее поиски не укрылись от Любы.

– Не корми ее, – предупредила Люба, – эта обжора готова все съесть, прям как пылесос, все схрумкает, до чего дотянется. Лучше детей позвать.

Света разлила по трем чашкам, притаившимся в термосе, огненный черный напиток и каждому из детей вручила чашку и бутерброд.

– Быстро ешьте и идите, – скомандовала Люба, а затем окликнула мужчин.

Застолье вышло недолгим. Да и что там пить на пять человек. Павка с заговорщицким видом вытащил из кармана куртки потертые медицинские пластмассовые мензурки и разлил в них водку. Одну мензурку протянул Свете. Она отказалась.