Дериват

– Да, спасибо. Постараюсь найти их в вестибюле, – позабыв о полуголой бестии, Клем поднимался по второстепенному подъему, выложенному плитчатыми ступенями справа от основной наклонной красной дорожки. Он думал, как бы ухитриться еще раз пересечься с внезапно запавшей в душу помощницей мистера Моби, Лексс Ноулз.

Геолог в смокинге на всякий случай обернулся, чтобы заочно проститься с молодой особой: не успели глаза Гека скользнуть по ее приталенному пиджаку, как совершенно неожиданно они выхватили существо, вспоровшее беззвездное полотно ночи; машина бурлила реактивными потоками, отчего вокруг поднялись вихри ветра. Черные контуры скайстера Крео Спри, Ишиму-Спроул, заняли освещенный софитами театра небосвод в ходе приземления лата. Гости, приглашенные на знаменательный творческими свершениями раут, можно сказать, и не уделили йоты встревоженного внимания столь дерзкому парковочному фортелю: лиственница деревьев, выставленных по обе стороны ковровой дорожки, в доли секунды успела погасить бриз; полы шелкового платья очередной львицы, что с удлиненным ирокезом квифф изгибалась перед камерами, высоко взмыли, помогая звезде побороться в претенциозности вечерних образов среди ее прайда. Сложилось ощущение, что подобная выходка Спри для явившихся была само собой разумеющейся невинной необходимостью поддерживать образ непотопляемой статности буржуа.

Гек Клем спустился на несколько ступеней вниз.

– Аполло, еще раз повторяю, не существует таких разработок, которые бы позволяли наномашинам в едином командном ритме перемещаться, как пчелиный рой. – Крео, успевший поменять поношенный свитер с тренировочными штанами на недорогой костюм, который у него на непредвиденные обстоятельства хранился в лате, не обратил внимание на наличие специально выделенного для непубличных гостей подхода к театру и уже мял опрятный покров карминового серпантина. Распластавшись, точно язык, вдоль ступенчатого склона, ковер тянулся прямиком из пасти культурного сооружения, приоткрытого входными дверями. – Максимум, с чем я могу соотнести подобную уловку, это – термодинамическая система саморазрастающихся военных сетей, используемая для боеприпасов или провизии. Да и то – каждый углеродный узел пронизывается едва видимой леской.

– Много ли ты знаешь о магнитостатике? – Омнифрейм, казалось Спри, говорил устами расположенных по краям широкого ковра репортеров и иже с ними. – И, как мне помнится – не поправь меня, если я, как всегда, прав, – у тебя отсутствует академическая квалификация, не говоря уже о практическом опыте, в области электродинамики. Но я по-прежнему не могу подобрать данные для идентификации того мужчины на крыше здания Кассини-два.

– Проверь еще раз, что все свидетельства моего сегодняшнего пребывания в школе Ё О Ну Мэ стерты. – Крео, будто бы в замешательстве, ощущал себя запертой сплошными стеклянными решетками аквариума рыбой с отливающей золотом чешуей: с таким удивлением на него таращились лица медийного поприща. – Отметь также, пожалуйста, отделение больничной службы, куда было доставлено тело Ё О Нэ Ми.

– Подтверждаю – форматированы. Отметка в электронном журнале, платеж за бутилированную минеральную воду – все записи, транслируемые в коры департамента полицейского контроля и воздушно-городских служб, видоизменены, – омнифрейм сделал глубокую паузу, отразившуюся еще большим визуальным замешательством буси-до. – Так, значит, тебе все-таки не так безразлична смерть близкого человека?

Еще со времен отрочества Крео Спри отчетливо помнил маразматические оттенки всепоглощающего сюрреализма, способного пролезть из каждой щели реальности – распахнувшись пышным бутоном, убийственные дозы нейронного кваалюда медленно подчиняли мозг. Лица поделившихся наркотиками торчков облезали жидкими потоками пенящихся масс, а из зеркальных ребер нависшего над залом дискобола прорезались, как зубки у малышка, арахнидообразные лапки; ноги же вовсе сливались в единое целое с мрамором будуара, где отгородившийся ширмой сказочного мира излучал радужные сияния из всех фибр, на деле же выблевывая отраву из прокаженного тела. Но в отличие от наркотиков, нынешний источник парализующего смятения, полагал Крео, уходил корнями в потусторонние силы. Буси-до взбирался по изливающейся катаракте ленивых алых потоков, поднимая с подошвой элегантных туфель чуть вязкую, мгновенно распадающуюся тесьму кровавой плоти: пролившаяся кровь убитых сегодня людей, среди которых был и Сиккэн, просачивалась злосчастным напоминанием через обувные поры; ботинки, казалось, утопило выше канта.

– Мужчина, вы в своем уме? – леди в облегающем комбинезоне – она как раз в порядке звездной очереди следовала за девушкой с ирокезом – рукой отстранила от себя заблудившегося в мыслях Спри. Померещившийся алый каскад, разлитый под сводами стигийской крипты, исчез: перед Крео вновь появились слепящие вспышки камер фоторепортеров, да фигуры ведущих – те без остановки интервьюировали представителей творческой плеяды. – Вы мне чумовой ракурс только что похерили! Бестолочь, а! Брунно, давай по новой!

Отойдя к краю красной дорожки, Крео с приподнятой от замешательства бровью, понял, насколько он измотан, и что сон был бы полезным отрезвляющим средством от играющих с его разумом видений совести. Окинув взглядом вспомогательную дорожку, Спри увидел приветствующего его потерянную физиономию Гека Клема: тот несколько раз скромно махнул ладонью. Крео кивнул в ответ и, перебравшись через канат оградительного столбика, направился к удивленному поведением коллеги геологу. Пришедшему в себя Спри пришлось нырять под колышущиеся на ночном ветру плоды цитрусовых деревьев, благодаря которым создавалась иллюзия аллеи, что укрывает красную дорожку мягкими зелеными балдахинами.

Крео обратил внимание, что лоснящиеся вертикальные полоски, стягивающие и без того узкие брюки по бокам, вместе с приталенным шелковым пиджаком на двух пуговицах не уступают в общей выразительности более дорогим костюмам-тройкам. Относительно дешевый наряд выигрышно очерчивал атлетичность Спри в ущерб качеству, которым остальных броских гостей мероприятия текстильные эталоны обеспечивали сполна: неподдельное аттическое качество сияло на одеждах ярче световых вспышек, вызываемых щелчком затвора.

– Мистер Клем ведь так же, как и представители осевой комиссии, не знает о наших истинных замыслах, связанных с проникновением в пораженную зону? – Аполло нарочито выходил за грани обыкновенной любознательности искусственного интеллекта.

– Умолкни, – Крео Спри был в нескольких ступенях от подвернувшегося у входа в театр коллеги, – не хватало еще, чтобы кто-то подслушивал наши разговоры. Не забывай, тут сегодня собираются крупнейшие на планете политики и промышленные магнаты со смотрящими им в пасть прихлебателями. Именно поэтому на подлете к территории службы безопасности сканировали так долго наш лат.

– Повезло, что они не скрутили тебя за опасный пируэт с приземлением вне парковочной зоны. – Теперь к голосу омнифрейма подвязалась тень южных акцентов центральной всегломерации. – К тому же, пожалуйста, не забывай, что наша связь защищена меняющейся со скоростью света криптографической матрицей. Только одно неживое существо способно справиться с этим механизмом.

– Дай угадаю, – язвительно прервал кремниевого напарника Спри, – ты о домашнем пылесосе, убирающим пыль с пола?

– Я думал, у меня шутки плохие, Крео Спри, – в юношеской обиде от неловкости, вызванной перевоплощением, южный говор омнифрейма тут же исчез.

Крео пожал Геку руку, ладонь юноши была чуть взмокшей от пота. Спри выгадывал, не уж то ли мандраж перед встречей с влиятельными фигурами проявился горячей лихорадкой у новодэнинского выпускника, обученного закалять охлаждением куда более неподатливые вещи, такие как, к примеру, сталь.

– Я думал, что приду самым последним, – Гек поднимался с Крео по узкой дорожке, никого не обгоняя. – Вся рабочая группа уже в здании. Думаю, обсуждение с всегломерационным советником вопроса касательно нашей экспедиции оставят на время после мюзикла. Любите, вообще, подобные культурные мероприятия? Помню, как-то…

Столько ступенек не преодолел Крео, скольким количеством донимающих вопросов обрушился на него взволнованный геолог: таким Гек видел выход из капкана стресса, куда он по неопытности угодил.

– Вылетаем завтра, верно? – Спри наконец полноценно увидел измененный временными декоративными надстройками театр. Пол года назад на краткосрочной основе здание также реставрировали под аутентичность эпохи иной постановки.

– Ага, с мыса Рыбная Голова, – Гек последний раз обернулся, расплескав слова, предназначенные Крео, куда-то вкось: Лексс Ноулз продолжала усердно что-то выискивать в проецируемом гаджетом парящем меню. – Военные объекты, не взирая на очевидную автономию северо-западной всегломерации, приближающуюся все ближе с каждым принятым актом, всегда будут подчиняться центральным земным властям. Поэтому, как я понял из сообщения мисс Кид, мы отправляемся с основной космическо-земной точки военного потенциала Земли. Не знаю, каким административным ресурсом наделяет должность комиссара, но то, что она продавила возможность воспользоваться реперной базой земных сил, говорит о значимости ее чиновничьего функционала.

– Или о ее волевой пробиваемости… – не сдержался Крео, хотя ранее обещал себе никогда не говорить о женщине-чиновнице из Осевого Полиса в присутствии других людей. – Ну если, на самом деле, ее компетенции не такие уж и незаменимые.

Мужчины предстали перед входной дверью центрального дома поэтов. Как раньше заметил Крео, железобетонный монолит театра был прикрыт съемными конструкциями из кирпича: готические изгибы арки обрамляли вход, подсвечиваемый из-под земли круговыми фонарями; каждое декоративно вырезанное окно, дублирующее основной проем на естественном теле здания, было увешано трехлепестковой имитацией ажура; фронтальные стены обязательно дополнялись бестелесными голограммами гербов с головным убором непонятного происхождения.

Крео Спри, оставляя медленному потоку гостей утягивать Гека в телящемся киселе шагов, с любознательностью пытливого туриста обратил взор на бронзовую статую, слепящую россыпь которой абажуром прикрывало фиговое дерево. Чуть сузив глаза для четкости, мужчина понял, что изваяние заковало в свой мертвецки-медный сплав прекрасную девушку, держащую левую руку над грудью. Только сейчас Крео заметил, что над девушкой висит мраморный балкон, явно предназначавшийся для триумфального акта мирового признания неодолимости искренних чувств между мужчиной и женщиной – признания их бессмертия.

Внутри ощущалась атмосфера предбальной оживленности: тихо настроенный рояль-дельфин скрывал торжественную громаду звучавших мотивов; небольшие скопления достопочтенных гостей образовывали шаткие сосуды балагурства, постоянно разливаясь, стоило какому-нибудь участнику разговора сменить группу собеседников; высоко поднятые официантами подносы с шампанским походили на оградительные буйки, бултыхающиеся на неспокойных водах с множеством течений.

Крео, наслаждаясь местом, спокойно шел по большому холлу со слегка запрокинутой головой – до того изумительно были исполнены мыслью о живописных фресках потолки. В свое предыдущее посещение Крео запомнил, что стены были залиты сплошь бордовым и черным: в ту достопамятную культурную сессию проходили семинары по изучению особенностей творчества нейросети «Заблудший в герцогских лесах».

Гигантские купола люстр опускали нежную вуаль успокаивающего приглушенного света, позволяя гостям откинуть – разумеется, в рамках приличия – щепетильное соблюдение формальностей приема, почувствовать домашний уют и расслабиться.

Крео выхватил взглядом всегламерационного советника, От Моби: того захватила бурная настойчивость очередного политика, личность которого не представлялось возможным установить со спины. Чтобы подойти к главе высшего политического аппарата Земли, нужно было пробраться сквозь разросшийся окрест Моби бомонд, словно ожидающий причитающиеся лавры после кончины родителя. Хотя, если присмотреться, можно было выделить и весьма достойных лиц, ставших носителями броши, блестящей статусом высшей страты. Подводя всех под одну гребенку, Спри констатировал, что хотя бы один грешок боязливо да выглядывал из-за спины каждой души, почивающей в аромате вечерней роскоши. Вот известный писатель-публицист, Сан Юженин, жаловался на редеющую аудиторию его читателей: видите ли, они перекочевывают в топорные нейросетевые ресурсы, лишенные глубокой апостериорной аналитики, но обладающие сиюсекундными отрывочными вестями, из-за чего у нерасторопного обывателя, считал одинокий прозаик-журналист, притупляются механизмы последовательного конструктивного мышления. Или же прославившаяся рекордной длительностью одноногой стойки на пятидесятиметровом пилоне гимнастка, Блэйа Исин, делилась с группой многообещающих музыкантов своими впечатлениями о длительной поездке на Марс: планета, со слов девушки, поразила ее разрастающейся флорой искусственных тропиков в долине Феникса.

Крео был уже почти рядом с мистером Моби. Скромно протискиваясь сквозь расщелину из двух почти слившихся дорических плеч, Спри ненароком услышал выдержанное расслабленным тоном негодование: фраза, видимо, принадлежала председателю какой-то профильной комиссии Синклита северо-западной всегломерации, главного законодательного органа полиса.

– Так вот, представляете, какие-то возомнившие из себя всезнаек члены Общественного Надзора зарубили на корню спущенную из Осевого Полиса на каждую агломерацию северо-запада инициативу по производству межпланетных коммутаторов, – говорил раздосадованный политик. – Наличие этих усовершенствованных технологий, может, помогло бы хоть как-то наладить связь с крейсерами-искателями из «Световых горизонтов».

– Я полагаю, в этом вся суть народного движения за приближающуюся автономию северо-западного полиса, – горестную линию признания в идеологическом фиаско продолжил его собеседник. – Слово народа, как мы к своему чиновническому сожалению установили, имеет приоритет над волей каких-то там обезумевших от бюджетного изобилия политиков из заксобраний.

– Конечно, будто бы народ отдает себе отчет в том, как исполняются его запросы об общественном идеале, – неизвестный председатель готов был вступить в не имеющие конца дебаты. – Или разбросанные по тому же Новому Дэ’Вону притоны с детским порно и дешевым нейроширевом, которые агломерационные власти легитимировали с подачки Общественного Надзора, это тоже практичное здравомыслие народа?

– Вы не поняли меня, господин Гунр. Я не говорю об адекватности морального суждения со стороны общества, и, тем более его не сужу. Я лишь констатирую неоспоримую, возможно, удручающую фактическую статистику.

– Интересно, а что потом? Этот самый остолопый народ, пускающий слюни от небывалых высот инноваций Дальнего Восхода, будет, не стыдясь собственного лицемерия, инкриминировать нам, власти, неспособность дать северо-западному уму конкурентное преимущество перед ушедшим в ненастигаемый галоп Ута-Лампу? Такими темпами они скоро попросят нас найти корабль праотца Сима…

Уже не услышав, как политик испустил язвительный смешок, сопроводивший употребленное им крылатого выражение, Крео почти вплотную сблизился с советником Моби.

– Крео, спешу сообщить, что я обнаружил очередное кросс-упоминание по твоему запросу об Отправном Лесе, – Аполло отвлек своего оператора от натуралистических изучений этого заповедника из золота и его обитателей.

– Ты сейчас совсем не вовремя, малыш, – Спри был напротив советника Моби. – В предыдущие разы, ты сам помнишь, я в пустую потратил время.

– В данном случае мои расчеты дают вероятность точности в ноль целых девятьсот девяносто одну тысячную. Я гарантирую абсолютную успешность моего анализа сейчас.

– Почти сто процентов? Удивительно. Ладно, потом, – Крео отключил связь с бдительным помощником.

В неловком молчании Спри стоял подле всеагломерационного советника, улавливая по сути его разговора с собеседником приближающийся конец дискуссии. Незнакомым политиком, утрамбовывающим хладнокровной речью важность персоны Моби, оказался Далвин Вуменхэттен, полисовый скаут от центральной всегломерации. Полисовые скауты занимали специально созданные под них во всегломерационных синклитах, заксобраниях, посты с вверенными им наблюдательно-рекомендационными фасциями: их функционал, прежде всего, был направлен на контроль за соблюдением политикой каждого краевого полиса стратегии центральных властей из Осевого Полиса. Но, как и любой избалованный отпрыск, почувствовавший полноправную тягу к самобытности, земные полисы, вместе образовывающие так называемую Дугу Столиц, рвались – кто-то больше, кто-то меньше – к самостоятельности. Как считали самые рьяные рупоры автономных позывов, краевые полисы вдоволь наелись самодурством реакционной строгости центра, Осевого Полиса. Полисом, наиболее преуспевающим в делах своей государственной непокорности, являлась северо-западная всегломерация: с каждым принятым ее Синклитом уложением, которое диктовал ему Общественный Надзор, лопались без того уже натянутые струны государственного инструмента подчинений между краем и центром. В свете воцарившегося марша за всегломерационную независимость почти неподъемной стала роль полисового скаута, который наиболее выразительными навыками дипломатичной расчетливости должен был подобрать адекватную пропорцию соблюдений идеологических притязаний обеих сторон. К великому сожалению высших научных учреждений, день и ночь обучающих будущих дипломатов, в ситуации противоборства земного центра в Бордо и столицей пока еще крупнейшего краевого полиса, Мэго, невозможно было съесть вишенку и не подавиться ее косточкой.

– К тому же, в соответствии с принятым на предыдущей неделе актом, всем подразделениям финансового регулятора в агломерациях сверху была передана команда на эмиссию новой валюты полиса, амеро: причем не на паритетном валютном соотношении к общеземному г’стоуну, а на более крепком. – Два метра роста, раздувающая шелк пиджака дородная спина придавали полисовому скауту такую же несгибаемую мощь, как и у имеющихся на руках Мэго козырей в противостоянии с центром в Бордо.

– Вашей валюты? – в контраст Вуменхэттену, От Моби был непоправимо мал, как в физической, так и дискуссионной ипостаси. Он из всех сил старался в последнем волевом мужестве сохранить достоинство главной политической фигуры планеты. – Мистер Вуменхэттен, вы что уже не относите себя к Осевому Полису? Мне, может, напомнить Вам закрепленные в должностных инструкциях обязанности полисового скаута?

– В конце осени мое назначение в Синклит северо-западной всегломерации от Осевого Полиса уже потеряет актуальность, так как Независимые Звезды Континента исключат какое-либо прямое участие Земного Объединенного Полиса в своих делах.

– Я уж было думал, отцы-основатели нового государства нарушили порядок причинности, одарив валюту собственным названием, но забыв его дать своей стране, – обида, граничащая с разочарованием, изливалась в грубых недипломатических колкостях всегломерационного советника. – Независимые Звезды Континента. Звучит очень громко. Так громко, что, может, у них и собственная планета есть, а?

– Завтра на внеочередном заседании финансового регулятора председатель объявит о внедрении амеро во внутристрановые расчеты, полностью пересчитывая г’стоуны на счетах резидентов в новую валюту. Для разрешения потенциальных проблем с трансграничными операциями уже подготовлены профильные группы из членов правительства и представителей бизнеса в целях последующих переговоров с экспортерами и нерезидентами. – С каждым дополняемым спокойную речь пунктом Далвин Вуменхэттен вбивал все более крепкие сваи в поддержку фундамента автономии северо-западного полиса.

– Я думаю, Вы осознаете, насколько непоправимый ущерб Вы понесли для своей карьеры?

– Скорее, центральная власть в Земном Объединенном Полисе оказалась глуха из-за своей принципиальности, а развитое общество моего полиса не будет на своих плечах нести стагнирующие экономики остальных членов Дуги. И, пожалуйста, избавьте меня от этой мантры про бюджетную консолидацию – полис лучше какого-либо Осевого центра знает, что ему нужнее.

– Вы ставите под угрозу всю стабильность нашей планеты, – растерянный от стальной непроницаемости своего, по сути, подчиненного советник Моби, казалось, принялся взывать к непреложным истинам разума. – Если бы ни неприкосновенность скаутов, я бы давно Вас снял с поста. Как вы можете подобное…

– Это Вы с членами правительства в Бордо не слушали меня, когда я предлагал пути сохранения членства Мэго в периметре Оси, – перебил своего начальника Вуменхэттен. – А Вы что, мм? Мне напомнить? Выставили Общественному Надзору всех агломераций Осевого Полиса рекомендационный вотум недоверия из-за того, что представители четвертой ветви власти, которая, напомню Вам, принадлежит, исключительно народу, импортировали из Мэго сельхоз продукцию выше установленной центром квоты.

– Ни один из земных полисов не может так самовольно выходить за установленные рамки торговых барьеров.

– Скажите-ка мне, мистер Моби, – голос Далвина стал пугающе тих, – до введения эмбарго, как следствия вотума недоверия, пострадали ли центрально-осевые производители от этой торговли? Падали ли их показатели основной деятельности?

– Какое это имеет отношение? – Моби едва сдерживал кипящий в нем гнев, но почему-то страшился неумолимого своей бесспорной критикой мастодонта напротив, который, не взирая на занимаемый пост, однозначно, находился под пристальным контролем растворившихся в толпе телохранителей советника.

– Отвечайте.

– Я не понимаю, что вы хотите?

– Межполисная торговля давала, минимум, десять процентов роста год-к-году центральноосевым производителям, – полисной скаут сделал лилипутский шаг назад: скорее даже скользнул, а не переставил ступню. – Вы же ввели эмбарго для, якобы, локализации центральноосевого производства, чтобы в конце концов больше налоговых поступлений оседало в бюджете осевого государства.

– То есть Вы предлагаете сгубить сельскохозяйственную отрасль центрального полиса?

– Она и так процветает, выгодно торгуя с остальными полисами, если Вам это неизвестно, – слова Вуменхэттена растворились в его флегматичной интонации и явились нравоучительным откровением для советника. – Вы же с единомышленниками хотите поставить экономику на рельсы экстенсивного развития, что, в свою очередь, весьма пагубно для Осевого Полиса.

– Вам-то уже не печься о нем, – позволительная обида поверженного мудреца прогрессировала в глупую мальчишескую.

– В среду Комиссия по конституциональному устройству краевого полиса выставляет на рассмотрение Синклитом северо-западной всегломерации документ о независимости нового государственного образования, Независимые Звезды Континента. Прощайте, советник. Откиньте все дурные мысли, которыми я посмел Вас нагрузить в этот прекрасный вечер, и наслаждайтесь мюзиклом. Прошу прощения.

Пройдя мимо Спри, аккуратно убрав плечо, чтобы не задеть, Далвин Вуменхэттен направился в сторону выхода театра. Крео не удивился негласному отказу скаута остаться посмотреть драматическую постановку, так как знал о пресловутой особенности Вуменхэттена постоянно разгребать бесконечные кипы с работой.

– А вы кто, простите? – советник Моби заставил вернуть глаза Спри с утопающей в толпе спины скаута на свое совершенно спокойное лицо, как будто бы ни сколько не омраченное, возможно, самым значимым упущением в своей карьере. – Я не помню, чтобы мы где-то виделись.

– Я… – не успел Крео представиться, как его тут же перебил втиснувшийся в пространство между ними нагловатого вида низкорослый мужчина.

– Всегламерационный советник Моби, мое почтение, – лысый невежа обливался потом: неприспособленность к суматохе людской массы на светских мероприятиях перемешалась с врожденным пороком натуры коротышки быть не по делу энергичным. – Поль Обнок, глава комиссии по трансконтинентальной нейробезопасности.

– Да, мистер Обнок, я помню Вас, – советник пожал руку мужчине и обратил внимание на Крео. – Я так понимаю, вы вместе?

– Да, – вновь беспризорно ворвался в не относящийся к нему визуальный контакт Поль Обнок, – это – мистер Спри из «Дэн и Роботы», компания, чей компьютер будет помогать моей комиссии с изучением обнаруженной аномалии на юге от границы Осевого Полиса.

– Как раз вчера я подписал согласие на предоставление транспортного средства с мыса Рыбная Голова. Ушлая у Вас сотрудница, мистер Обнок. Никогда не замечал за молодыми представительницами прекрасного пола такую настойчивость, – выработанная опытом способность переключаться в рабочих процессах тут же подсказала советнику, что за люди перед ним. – Концентрационная зона… это опасно ведь, да, Мистер Спри?

– С учетом того, сколько людей гибнет в день у нас тут, я бы, может, поспорил, что в пораженных зонах менее безопасно, – Крео уважительно улыбнулся.