К.Т.О.
– Он тебя с детства любит и будет слушаться. Нас он не слушает. Так и сидит дома, а выходит только по ночам, чтобы его никто не видел. – Софи, будет только хуже, если я дам ему надежду, а потом уйду. – Хуже уже не будет. Мой брат и так чахнет. – Хорошо. Но больше ни слова на эту тему. Я подумаю и решу.
– Ой как хорошо! – радостно воскликнула Софи и добавила к своим словам немного лести. – «Моя подруга закончила юридический факультет Оксфордского университета». Подожди, ты же писала, что поедешь в Лондон?! Как его там… станешь членом коллегии адвокатов… – Грейс-Инн! – подсказала Тори. – Вот именно! Не получилось? – Получилось! – Тори несколько раз радостно кивнула. – Я всю жизнь мечтала стать адвокатом и работать именно в Грейс-Инн. Но у них новые правила, и мне приходится с ними считаться. – Что за правила? – Нужно пройти трёхмесячную практику и предоставить положительную характеристику с места работы. Перехватив недоумённый взгляд подруги, Тори пояснила. – Я должна отработать стажёром три месяца в полиции. Получить от них рекомендацию. И после этого меня возьмут.
– А где именно ты должна пройти стажировку? – с лукавым видом поинтересовалась Софи.
– В уголовной полиции Солсбери! – Тогда считай характеристика у тебя в кармане, – смеясь бросила Софи.
– И почему же? – Начальник уголовной полиции твой отчим! Софи пожалела о своих словах ещё до того, как закончила говорить. Тори в одно мгновение изменилась. Лицо помрачнело, а в глазах появился холод.
– А ты разве не знала? – осторожно спросила Софи. Тори отрицательно качнула головой.
– Мама приезжала ко мне месяц назад, но ни словом не обмолвилась.
– Они уже год вместе. Живут в вашем доме. Прекрасно ладят. Думаю, твоей маме очень повезло. «Она нашла прекрасного человека…» – последние слова Софи говорила вдогонку подруге. Та быстро шла по направлению к дому. Тори, не останавливаясь вошла в родительскую спальню и огляделась. Все фотографии с отцом исчезли. Вместо них висели другие. Мама там была запечатлена вместе с незнакомым мужчиной. Она открыла шкаф, где прежде висела одежда отца. Теперь здесь висела мужская одежда, но чужая. Тори бегом направилась в кладовую. Здесь они хранили всё, что оставалось после отца. Различные деревянные подделки, которые он мастерил в свободное время, инструменты, разные безделушки, которые были с ним связаны. Ничего кроме фотографий не осталось. И они были уложены в коробку и запихнуты в дальний угол. Тори бережно перенесла коробку в свою комнату. Хлопнула дверь. В прихожей раздались шаги и голоса. Тори выбежала из комнаты и сразу наткнулась на мать. Рядом с ней стоял тот самый мужчина с фотографий. – Тори?! – растерянно пробормотала мать.
– Как ты могла?! – вся пылая от гнева закричала Тори ей в лицо. – как ты могла предать моего отца? Как ты могла уничтожить его память? Мать сделала попытку объясниться, но Тори такую возможность ей не дала. – Ты и меня уничтожила вместе с памятью моего отца. Хотела завести себе любовника, так заводила бы и встречалась в другом месте. Зачем всё выкидывать? Зачем эти фотографии вывешивать в спальне моего отца? Это мерзко…
– Тори, выбирай выражение, когда разговариваешь с матерью, – с хмурым видом бросил мужчина, а это был детектив Дабсон. – Не разговаривайте со мной как со своей дочерью! – закричала ему в лицо Тори. И тут её взгляд остановился на фотоаппарате, который висел на груди у Дабсона. – Ты отдала ему «Лейку», которую мне подарил отец?! Да как ты посмела?! – Тори подошла и сняла с шеи Дабсон ремень с фотоаппаратом. – Никогда! Никогда не смейте прикасаться ни к моим вещам, ни к вещам моего отца. А прямо сейчас вы пойдёте вон отсюда и никогда больше сюда не придёте. Дабсон стал совершенно мрачным и уже хотел уйти, но Анна не позволила. Она взяла его за руку, а дочери безапелляционно заявила, что Оливер будет жить здесь.
– Это дом моего отца! – закричала Тори.
– И мой дом тоже! – резко ответила на это мать. – Я счастлива с Оливером. Он будет здесь жить. А если тебе не нравится, можешь уходить прямо сейчас, – она указала рукой на дверь. Дабсон поддержал Анну. – Мы собираемся пожениться и ни ты, ни кто-то другой не сможет нам помешать.
– Вот убирайтесь отсюда оба и женитесь! – отрезала Тори.
– Ты уже получила ответ! – мать крепче взяла Дабсона за руку.
Тори некоторое время пребывала в ярости, и сверлила их взглядом, но потом взяла себя в руки и почти спокойно промолвила:
– Хорошо. Тогда будем жить все вместе. Поверь, я не зря училась семь лет на юридическом факультете, – её взгляд остановился на матери, – ты вместе со своим любовником вылетишь отсюда ещё до рождественских праздников. Но это ещё не всё. – Тори ушла и через минуту вернулась с бумагой в руках. Она подошла и развернула её так, чтобы содержимое видели оба. – Это официальное назначение на должность детектива-стажёра в уголовную полицию Солсбери. Не знаю, чем вы там занимаетесь господин любовник моей мамы, но я не успокоюсь, пока не отправлю вас и вашу карьеру на помойку.
Тори ушла в свою комнату и с грохотом закрыла за собой дверь. – Добро пожаловать, детектив – стажёр! – насмешливо бросил ей вслед Дабсон. Анна выглядела встревоженной.
– Оливер! Не надо её недооценивать. Она никогда не отступает. Никогда. И если что-то вобьёт себе в голову, не успокоится пока не добьётся своего. – Только не в нашем деле, – успокоил её Дабсон. Тем не менее, Анна на протяжении дня несколько раз напоминала ему о своих словах и просила не связываться с дочерью. Что касается Тори, она больше не выходила из комнаты и на предложения матери относительно обеда ответила отказом. У неё имелись небольшие сбережения. Если экономить, их вполне хватило бы на лето. А там работа в адвокатуре. Поэтому, Тори поступила так, как обычно поступала в детстве – спустилась из окна и купила булочек в пекарне мсье Сошу. Потом снова встретилась с Софи. Они проболтали до самой ночи. А ночью Тори вернулась в свою комнату и легла. Завтра ей предстоял важный день. Следовало выспаться как следует.
Глава 4
Новый детектив – стажёр
Здание уголовной полиции Тори нашла сразу. Оно располагалось в центре Солодовни, местечка, прозванного так из-за обилия пивоварен, для которых солод являлся основным продуктом переработки. Солод возили с утра до вечера, благо железнодорожная станция располагалась совсем рядом. Небольшое одноэтажное серое здание с шестью окнами, расположенными друг за другом на равной высоте от земли. Чёрный автомобиль с эмблемой уголовной полиции и вывеска у входа. Уголовная полиция существовала как отдельное подразделение полиции поэтому и располагалась отдельно. Никакой охраны на входе. Коридор… узкий и четыре двери. На одной висит табличка с надписью «лаборатория». Именно оттуда вышел О, Бенли и едва ли нос к носу столкнулся с Тори.
– Вам сюда нельзя. – начал было О, Бенли, но осёкся поскольку у него перед глазами появилась бумага с печатью. – Я здесь работаю с сегодняшнего дня. Тори Мадлен. Детектив – стажёр. А вы? – Адам О, Бенли. Извините, я сначала принял вас за… неважно. Пойдёмте. У нас как раз начинается «связка». – Что за связка? – полюбопытствовала Тори. – Это просто название. Мы каждое утро обсуждаем ход текущего расследования.
– Как раз то, что нужно! О, Бенли открыл одну из дверей. За ней оказалось просторное помещение с шестью стульями и огромной доской, наподобие тех, что использовали в школах. На доске висели фотографии и были нарисованы мелом различные схемы с названиями. Присутствовал старый знакомый и ещё двое незнакомых ей мужчин. Дабсон призвал к вниманию. Кейн стал удивлённо оглядываться по сторонам. Приметив Тори, он устремил на Дабсона удивлённый взгляд.
– Тори Мадлен. Тори имя. Мадлен фамилия. Наш новый детектив-стажёр. Будет работать с нами… не подскажите срок вашего пребывания? – поинтересовался Дабсон.
– Для начала три месяца. Но я могу остаться и дольше. Всё зависит от обстоятельств, – отвечая Тори придала голосу и взгляду многозначительность. – Детектив Кейн! Детектив Фонтейн! Детектив О, Бенли, – Дабсон указал рукой на каждого по очереди, а потом повернул руку в свою сторону. – Детектив Дабсон. Я здесь главный. Вы будете подчиняться мне или любому другому детективу, поскольку ниже всех по званию и должности. Это понятно? Или вас такое положение дел не устраивает?
– Всё, что меня не устраивает – это вы. С остальным я справлюсь! Дабсон легко засмеялся, перехватив недоумённые взгляды коллег. – У нас со стажёром возникло недопонимание касающиеся моих личных отношений с её матерью. Так что не удивляйтесь, если она отзовётся обо мне в негативном ключе. – Это у вас недопонимание, детектив. Ваши отношения с моей матерью меня не волнуют. У меня к вам отношение как к человеку, который пришёл в мой дом, занял место моего погибшего на войне отца, выбросил все его вещи, которые для меня были бесценны, и кто пользовался моими вещами как своими собственными. Если говорить в целом, то таких людей как вы в нашем обществе принято обозначать словом «негодяй». – Вы бы придержали язык, мисс?! – с хмурым видом бросил Кейн. – Я вам не мисс, а детектив Тори. Или стажёр Тори. Надеюсь, у вас хорошая память и мне больше не придётся напоминать ни вам, ни вашим коллегам.
Четверо крепких мужчин и одна хрупкая женщина. Создавалось впечатление, что её сейчас одними взглядами раздавят. Но Тори и не думала отступать. Она приняла боевую стойку и очень ясно показывала всем свой воинственный настрой. В результате детективы решили с ней не связываться. Отследив с довольным видом отступление врага, она спокойно заняла место, выбрав один из стульев, и устремила на доску деланно внимательный взгляд. – Меня надолго не хватит рядом с ней! – предупредил Кейн обращаясь к Дабсону. – Вы можете выйти детектив. Дверь слева от вас. А вот мне интересно, кто такой Роберт Вудвилл и почему его убили, – Тори указала на доску. Дабсон призвал товарищей к сдержанности и профессионализму. При этом он сам выглядел раздражённым. – Любые разговоры о личном вне работы. И это не просьба, стажёр Тори! Тори развела руками так, словно её это не касается. – Я на работе детектив, и собираюсь вместе с вами наравне участвовать в расследовании.
Вокруг неё стали раздаваться смешки и едкие замечания. Но Дабсон снова всех успокоил и с деловитым видом указал на доску. – Для начала коротко введём в курс дела детектива Тори, – он сделал такое едкое ударение на эти двух словах. – Семнадцатого апреля в 11–15 утра в полицию позвонил мужчина. Он сообщил об убийстве в Вудвилл Холе. Ровно через двадцать минут, в 11–35 полиция прибыла на место преступления и обнаружила тело мёртвого Роберта Вудвилла. Рядом с телом полиция застала садовника немца по фамилии Кайнцман. С руками в крови он пытался открыть сейф, в котором лежали сто семьдесят тысяч фунтов. Тело Роберта Вудвилла находилось в той же комнате. Орудие убийства в виде садовых ножниц так же было найдено на месте преступления. Все улики, найденные на месте, включая отпечатки пальцев и кровь, а также показания свидетелей прямо указывают на садовника. Его вина не вызывает ни малейших сомнений. Расследование практически завершено…
– У меня есть сомнения! – подала голос Тори. На неё начали бросать осуждающие взгляды, но она старательно делала вид, будто её интересует только расследование. – И что же это за сомнения, детектив? – поинтересовался Дабсон.
– Это посредственные выводы, которые уместны лишь для посредственного детектива. На мой взгляд надо смотреть глубже. Разгорающееся было возмущение снова погасил Дабсон. – Мы со всем вниманием выслушаем мнение детектива относительно нашей посредственности. У неё вероятно есть версия по поводу убийства.
– Вудвилла могла убить жена! – слова Тори вызывали смех среди детективов. – У него не было жены! – Дети могли убить! – предположила Тори. – Детей у него тоже не было! – Но ведь наследники есть. Они могли убить! – Детектив! – Дабсон выразительно кивнул на доску. – У нас не принято искать среди преступников несуществующих родственников. У нас не принято отвергать улики по причине того, что кто-то нам не нравится. Если у вас есть конкретные соображения, мы их выслушаем. На это Тори, которая и понятия не имела о сути вопроса лишь пожала плечами с таким видом, будто вокруг даже не пытаются понять логику её размышлений.
– Вы ошибаетесь, детектив. Садовник не виновен. Вы просто выбрали лёгкий путь, а настоящий убийца находится на свободе. Это были общие слова, которые Тори читала в книгах и видела в фильмах. Ей показалось, что это сильный ход против Дабсона. Но ей не повезло. Сильно не повезло. Именно в этот момент неожиданно появился шеф полиции. Он услышал слова Тори. Все встали. Тори тоже пришлось встать. Она догадалась, что этот мужчина в форме олицетворяет собой высшее полицейское начальство.
– Я вас не знаю! – его взгляд остановился на Тори. – Новый детектив стажёр Тори, сэр! – пояснил Дабсон.
– Да… мне сообщили. Интересно. Очень интересно, – шеф полиции приблизился к Тори. – Так вы считаете, что убийца не садовник, а кто-то другой? – Да, я так считаю! – ответила Тори. А что ещё она могла сказать? – Есть основания для таких выводов?
– Да. Есть. Но я ещё не успела ознакомиться с делом… до конца. Мне нужно время, – Тори собиралась на этом закончить, но приметив насмешливую улыбку на губах Дабсона, не сдержалась. – Дайте мне несколько дней, и я докажу свою правоту. – У вас одна неделя, детектив Тори, – шеф полиции повернулся к Дабсону. – Передайте ей все материалы дела. Ничего не хочу слышать, – категорично заявил шеф полиции видя, что ему собираются возразить. – Роберт Вудвилл почётный гражданин нашего города и герой войны. Он известен в Англии и пользовался всеобщим уважением. Это дело слишком значимое. А когда начнётся процесс, наши имена будут во всех передовицах Англии. Я хочу точно знать, что мы ничего не проглядели. Не прощаясь шеф полиции ушёл. Дабсон же весело оглядел коллег. – Что ж, давайте выполнять приказ! И для начала предоставим самому умному детективу Тори… личный кабинет. Следующие четверть часа для детективов уголовной полиции превратились в настоящее веселье. Они притащили какой-то старый стол с полуразвалившемся стулом и поставили его позади доски таким образом, чтобы там с трудом вместился человек. После чего принесли все без исключения материалы расследования и взгромоздили на стол, который и так дышал на ладан. В итоге, одна ножка обломилась, и он перекосился. Часть документов сползла вместе с ним на пол. Созерцая весь этот беспорядок, детективы приветливо улыбались пока Тори искала возможность как-то устроиться на своём рабочем месте. И чем больше над ней измывались, тем больше решимости появлялось где-то внутри. Сдохни за этим столом, но найди решение! – приказала себе Тори.
Глава 5
Дело Вудвилла
Работать за столом оказалось слишком сложно. Приходилось всё время наклоняться. Она сделала то, чего от неё никто не ожидал; села прямо на пол, скрестила ноги и занялась тем, о чём им не раз твердили преподаватели в университете: порядок, порядок и ещё раз порядок, храните бумаги так, чтобы потом легко было найти любой документ. Именно с этого она и начала. Тори прекрасно осознавала тот факт, что совершила самую большую глупость в своей жизни вызывавшись опровергнуть версию об убийстве Вудвилла при том, что целая группа опытных детективов провела расследование и пришла к определённым выводам. Но ей так хотелось вымазать грязью Дабсона, что она просто не сумела сдержаться и сейчас расплачивалась за свою злость. Чем могла закончится для неё эта история, она не понимала. Но определённо ничем хорошим. При всех очевидных обстоятельствах она не собиралась падать духом. Наверняка есть что-то, чего Дабсон не учёл. Надо просто это найти и тогда она уничтожит его карьеру. Эта мысль вызвала широкую улыбку на губах Тори. Она со всем рвением принялась за работу, не замечая, что по ней то и дело прохаживаются насмешливые взгляды.
У неё не имелось ничего. Вообще ничего. Даже мыслей. Вокруг непроглядная темнота и полная беспомощность. Лишь где-то в глубине души тлела маленькая искра надежды на то, что ей удастся вывести на чистую воду неких наследников. В подавляющем большинстве случаев преступление совершали люди, которым имели мотив для убийства. Так их учили. А какой мотив убийства у садовника? Этот вопрос заставил Тори серьёзно задуматься. Ну да, деньги. Она и забыла. Тори бережно раскладывала на коленях материалы дела. Рядом то и дело раздавались взрывы смеха, сопровождаемые возгласами типа: «Детектив Тори добралась до маленького полицейского участка, и хочет получить право на управление всеми расследованиями».
Она не обращала внимания на эти безвкусные выпады. Всё, что её интересовало – это исписанные листы и фотографии. Исписанные листы она разделила на группы. В первую группу она поместила показания Кайнцмана после того, как внимательно их прочитала, результаты по отпечаткам пальцам, которые доказывали, что на орудие убийства имелись множество отпечатков подозреваемого… странно было бы, если бы их там не оказалось, ведь он несколько лет обстригал этими ножницами кусты с цветами. Да уж, – думала Тори продолжая скрупулёзно раскладывать документы, – вот уж действительно улики… – она добавила туда же показания двух полицейских, которые застали Кайнцмана за взломом сейфа. Через минуту к ним переместились показания свидетелей и соседей. Вся эта группа представляла ту самую доказательную базу, которая могла отправить Кайнцмана на виселицу. Но Тори этого пока не осознавала, потому что действовала, инстинктивно подчиняясь знаниям, полученным в университете. Тори два раза перечитала показания соседей и в конце пришла к выводу, что они говорят в пользу обвиняемого.
Они внушали оптимизм и косвенно подтверждали показания самого Кайнцмана. Нигде ни одного упоминания о ссорах между Кайнцманом и Вудвиллом. Они видели ножницы в его руках, но никто, включая и самого обвиняемого не собирается опровергать очевидные вещи.
Переходя к показаниям свидетелей, она поймала себя на мысли, что ведёт себя не как детектив, а как скорее адвокат подозреваемого. Это неправильно или правильно? Она собирается доказать невиновность Кайнцмана или найти настоящего убийцу? В сущности, одно не исключало другого. С другой стороны… к чёрту другую сторону… надо просто разобраться какого чёрта произошло в доме Вудвилла, и понять, где ошибся Дабсон. Её главная цель не садовник и не убийца, а Дабсон. Победа будет одержана если она опровергнет его версию. А всё остальное пусть катится к чёрту. Она решила остановиться на этой мысли, чтобы больше не тревожить совесть вопросами морали с точки зрения работы полицейского.
Стопка листов с показаниями свидетелей убийства превосходила количеством листы с показаниями соседей, но тем не менее для знакомства с ними понадобилось гораздо меньше времени. Все одиннадцать свидетелей заявляли приблизительно одно и тоже: ссора, крики наверху, потом приезд полиции. Ну а что ещё они могли сказать, если все вместе стали свидетелями всех этих событий?! Показания свидетелей оставили у неё неприятное чувство. Тори не допускала даже мысли, что одиннадцать человек могут одновременно врать. Такое казалось ей невозможным, поэтому вывод происходил один: садовник действительно убийца.
Осознать эту истину стало равнозначно осознанию всей глупости своего поступка. Следом она три раза повторила слова: не спеши. Не помогло. Показания полицейских не оставляли и малейшей надежды найти спасительный выход. Руки в крови, да ещё сейф пытается открыть полный денег… это не считая трупа с его собственными ножницами в груди Вудвилла.
Надо после работы зайти к Софи, погулять с Пьером. Она сочувствовала ему и решила как-то помочь… Тори зашипела сама на себя: – У тебя вся жизнь летит к чёрту, а ты о чём думаешь? Помогло. Она взяла оставшиеся документы, пометила как «вторую группу» и положила их поверх стопки с фотографиями, чтоб удобнее просматривать. Это были показания некой Виктории Вильямс. А также её супруга Генри Вильямса. Судя по пометкам на краях показания были взяты в Солсбери сразу после похорон Роберта Вудвилла. Виктория Вильямс доводилась племянницей покойному и его прямой наследницей. Тори почувствовала напряжение. С этой женщиной или с её мужем должно быть что-то не так. У них имелся мотив для убийства. Судя по записям, Виктория Вильямс в день смерти дяди находилась в своём городе Манчестере и собирала пожертвования для сирот вместе с двумя своими знакомыми женщинами. Речи не могло идти об её участии в смерти дяди. По крайней мере, напрямую. Тори не стала терять время, и перешла к показаниям её супруга, Генри Вильямса: в день убийства Вильямс находился в Лондоне. Он часто туда ездил по делам своей компании. По каким именно делам, он не уточнил, сославшись на некие тайны бизнеса. Но билет от Манчестера до Лондона показал. Тори отметила для себя этот момент. Интересно, он всегда хранит билеты или только в этот раз припрятал? Следовало проверить: не приезжал ли мистер Вильямс в Солсбери в день убийства? Она сделала карандашом пометку на отдельном листке. Хоть что-то попалось. От изучения показаний она перешла к просмотру фотографий, которых в деле имелось множество. Первыми попались на глаза фотографии мистера и миссис Вильямс. Четыре фотографии сделанные во время похорон или сразу после похорон. Этот вывод напрашивался из количества людей в чёрных одеждах, которых запечатлели вместе с ними. Кроме того, на одном из снимков отчётливо виднелись очертания кладбища. Тори насторожила одна очень странная деталь. Миссис Вильямс в траурном платье с платком в руках и заплаканными глазами олицетворяло само горе, но при этом значительно уступала в драматичности своему супругу. У неё выражение лица на фотографиях всегда выглядело печально, но по-разному. На одной фотографии она даже изображала вымученную улыбку. А вот мистер Вильямс всегда выглядел одинаково: поникшие плечи и безжизненное лицо с потухшим взглядом. На всех фотографиях он находился рядом с супругой, но словно не замечал ни её ни происходящего вокруг. – Не иначе, как совесть мучает? Может, случайно убил? – пробормотала Тори вглядываясь в глубоко посаженные глаза, острый нос и лёгкую щетину на щеках. Судя по выражениям лица, этот человек переживал смерть Роберта Вудвилла куда глубже чем его собственная супруга, хотя и не имел с ним кровного родства. Это показалось Тори подозрительным. Очень подозрительным. Она внесла в свой блокнот ещё одну запись: Виктор Вильямс как-то связан с убийством. Уже неплохо. У неё появились целых два сомнения касающихся одного человека. Возможно, появятся ещё, и… сложится некая картина, указывающая… нельзя спешить, нельзя. И нельзя делать удобные для себя выводы, – напомнила себе Тори одно из постулатов в период обучения. Следовало работать. Кропотливо и упорно. Отмечая и запоминая каждую важную деталь. Она ровно так и поступила. Рядом с ней время что-то происходило, шли какие-то разговоры, но она закрыла себя от окружающего мира и полностью сосредоточилась на фотографиях. Следующие фотографии наглядно демонстрировали содержимое сейфа. Три фотографии: на одной изображена вся сумма. На второй: десять пачек купюрами по двадцать фунтов. На третьей: тридцать пачек с купюрами по пятьдесят фунтов. Тори отложила их в сторону. Дальше шли фотографии писем. Их было слишком много. Слишком. Всё до мельчайших деталей было зафиксировано. Возникло желание убрать их подальше от глаз, тем более что все они касались какого-то королевского театрального общества и не имели не малейшего смысла, но… она и на этот раз заставила себя действовать так, как её учили все эти годы.
Итак, двенадцать писем разложены на столе. Все они запечатаны. На печатях отчётливо видны знаки почтовой службы. На всех конвертах одинаковый адрес: «королевскому театральному обществу до востребования» и адрес отделения почтовой службы. Ещё одна фотография. На этот раз письма вскрыты. Видна часть содержимого. Это театральные карточки. Они вложены в письма. Отдельно запечатлены карточки из писем. Запечатлены с обоих сторон. На лицевой стороне изображены портреты разного возраста Елизаветы Второй, действующей королевы Англии и несколько строк касающиеся какого-то спектакля. На обратной стороне дата и название. Видимо того же спектакля. Видимо, это как-то было связано с работой того самого «королевского театрального общества». С точки зрения расследования письма не имели никакого смысла, поэтому Тори даже вникать не стала в содержимое. Но её покоробили портреты королевы. Они всегда были разными и неудачными. На одной карточке имелись три разных изображения: королева в младенческом возрасте, в юности и с короной. На другой имелись целых пять одинаковых изображений с короной. Понятно, что все члены этого общества любили Елизавету вторую, но составитель карточек определённо обладал плохим вкусом, иначе зачем изображать целых пять королев когда вполне достаточно всего одной?! Возможно, это было связано с тем самым спектаклем, о котором шла речь… и при этом ни одного имени нет. Непонятно вообще, кому именно предназначались эти письма. Письма были тут же забыты, как только Тори стала просматривать фотографии с места преступления. Её сразу привлекло положение правой руки жертвы. Она лежала на ковре в точности по направлению к сейфу. Кроме того, указательный палец так и остался вытянутым. Он был приподнят и уж точно указывал на сейф. Положение руки подтверждало показания Кайнцмана. Ум Тори лихорадочно заработал. Уже через минуту она поняла, что этот жест может уничтожить дело. Садовник показал на допросе, что Вудвилл доверял ему, оставлял ключи от сейфа. Если ей удастся это доказать, Дабсону конец.