– Подожди, – сказал ему Амброуз. – Используй на них колесо фортуны.
– Хорошо, – согласился Зигмунд и вылетел в щель приоткрытой двери.
В его баре один из шкафчиков был заставлен всевозможными флаконами с разными жидкостями. Обычный человек подумал бы, что это коллекция старого парфюма, но внутри были совсем не духи.
– Колесо фортуны, – бубнил он себе под нос. – Колесо фортуны.
Среди фигурных капсул нашлась самая большая, больше напоминающая по форме банку от джема. Только она была сделана из железа, которое со временем потемнело. А на ее крышке среди цветочного узора можно было увидеть рисунок, похожий на штурвал.
– Эй, бармен, повтори нам вина, будь добр, – послышался уже нетрезвый голос одной из девушек.
– Сейчас повторю, – произнес вежливо Зигмунд. – Повторю, так повторю, – прошептал он уже с сарказмом в следующий момент.
Бокалы с вином он отнес сам, в них мерцало то, что было в капсуле. Это был порошок фиолетового цвета, который могли видеть только работники кафе.
– Пожалуйста, – сказал он, подлетев с подносом к их столику.
Поднос повис в воздухе, а бокалы сами переместились с него на стол, за которым сидели девушки.
– Спасибо, – тихо произнесла самая непривлекательная из них.
Остальные же, казалось, вообще не обратили на него никакого внимания. Зигмунд отправился обратно к своему рабочему месту, где уже сидела Матильда.
– Это было колесо фортуны? – спросила она у него.
– Да, Амброуз сказал применить его.
– Сколько они уже выпили?
– Мне пришлось третью бутылку открыть, – признался Зигмунд, наблюдая за девушками.
Две разговаривали, а третья опустошила бокал за несколько секунд.
– Интересно, ей повезет? – сказала Матильда, которая тоже смотрела на них.
– Мы этого можем даже не узнать, – напомнил Зигмунд.
– Официант! – крикнула на весь зал одна из девушек.
– Я пошла, – тихо произнесла Матильда, вставая с высокого стула.
Она сделала несколько шагов до стола, за которым сидели девушки, а Зигмунд теперь наблюдал за тем, как вилял ее хвост. Матильда сделала заказ и поспешила на кухню, судя по ее лицу, они заказали что-то этакое.
– Я все правильно понял? – спросил у нее Эдан, когда она вошла на кухню. – Два стейка с картошкой и лосось?
– А они, кажется, здесь еще долго будут сидеть? – предположил Гэлл.
– Да, – подтвердила Матильда. – Два стейка с картошкой и лосось.
– Может, еще взять по десерту, – послышалось сверху.
– Странно? Пришли ночью животы набивать, – произнес Гэлл.
– Ничего, я их немного приведу в чувства, чтобы они еще заказали выпить, – сказал Эдан.
– Кстати, им подсыпали колесо фортуны, – сообщила Матильда и поторопилась назад в зал.
– Если всем трем, то это даже интересно, – заметил Гэлл.
– Надеюсь, если что-то и произойдет, то подальше отсюда, – недовольно произнес Эдан и приступил к приготовлению.
Его внешность тоже изменилась, днем он выглядел, как мужчина тридцати-сорока лет среднего роста и телосложения с крупными карими глазами. На его лице проступала щетина, на фоне которой выделялись усы и небольшая борода. Эдан был явно старше Гэлла, который был выше него на голову, но на его лицо было приятно смотреть, а также на нем читалась уверенность. Только она и оставалась в его уже черных глазах, когда наступала ночь. Его короткие волосы, которые были немного взъерошены, горели языками пламени, а кожа была темно-красной. Вместо аккуратных ногтей у него теперь были когти, на голове выросло два рога, а чуть ниже спины – длинный хвост с кисточкой, похожей на наконечник стрелы. И она, как и весь его волосяной покров, пылала адским пламенем.
Эдан и был когда-то обитателем ада, он был огнебогом, который теперь работал на одной кухне с падшим ангелом. Он прекрасно ладил с плитой, ладил с огнем, он был его источником. Он взял две сковороды, поместил в них мясо и рыбу, и его пламя все сделало за него. Стейки и лосось идеально прожарились за считанные секунды, а потом отдельно был приготовлен картофель. Когда Матильда вернулась на кухню, на столе уже стояли три тарелки, которые оставалось только отнести.
– Я отойду ненадолго, – сказал Гэлл Эдану.
– Я черного уже покормил, – сообщил Эдан.
– Когда?
– Когда выходил покурить, я дал ему немного рыбы из Цезаря.
– Хорошо, что не сам салат, – сказал Гэлл, который уже не собирался никуда идти.
– Ну, я же не изверг, – продолжил Эдан.
И правда, никто из работников Арахиса не желал мне ничего плохого. Вот только некоторая еда с их кухни делала что-то со мной. И хорошо, что я оказался недалеко от воды, когда мои задние лапы начали исчезать. Я вечером ел рыбу, которую приготовил Эдан, она была вкусной. Вот только через несколько часов у меня вырос хвост, который покрылся серебристой чешуей. Но передние лапы успели донести меня до реки, и я прыгнул с набережной вниз, полагаясь на новые инстинкты.
В ту ночь я стал первым котом, который мог плавать под водой. У меня появились жабры и перепонки на лапах. И я поплыл как рыба, даже не догадываясь, что со мной что-то не так. Мне было интересно, что находится на дне, для меня это было очередным приключением, а когда я оказался далеко от берега, то встретил рыб, которые совсем меня не боялись. Обычно, я бы был рад ими полакомиться, но почему-то мне этого совсем не хотелось. Я продолжил плавать вместе с ними, пока на горизонте не показалось солнце. После этого пришлось возвращаться на сушу, пока мое кошачье тело не пришло в норму. Я успел, а когда вылез из воды, моя шерсть мгновенно высохла, хвост исчез, и я поторопился в кафе.
Не было и шести, но было открыто, посетителей не было, и работники отдыхали на заднем дворе. Первым меня заметил Гэлл.
– Черный пришел, – сказал он.
– А что у него с хвостом? – спросила Агнесс.
Я не знал, что ее удивило, но, как оказалось, весь мой хвост был в чешуе. Это заметили и остальные, когда я подбежал ближе.
– А на людей наша еда никак не действует, – заметил Эдан. – Чтобы ему еще скормить?
– Я принесу сливок, – сказал Зигмунд и поспешил к барной стойке.
Там у него был небольшой холодильник, из которого он достал почти опустевшую коробку и вернулся с ней назад. Он разорвал ее и поставил на землю передо мной. Я принюхался, пахло хорошо. И как только я проглотил немного, чешуя с моего хвоста осыпалась и растворилась в воздухе.
– Надо же? – удивился Амброуз, когда увидел это. – Больше не буду пить кофе со сливками.
– Снова водки? – спросил Зигмунд, глядя на меня.
