– Амброуз одобрил только курицу, – послышался ее голос.
– Понятно, – сказал, не отрываясь от работы, Эдан.
– Я завтра распечатаю новое меню, – продолжила Дамиана. – Пока.
– Пока.
Ее рабочий день подошел к концу, она поспешила домой, а Гэлл вышел из подсобки и уставился на Эдана. По его взгляду было понятно, что он все слышал.
– Курица, значит, – произнес он, оказавшись у раковины.
– Да, – подтвердил Эдан. – Хорошо, что не Цезарь.
– Иди покури, заказов же нет.
– Я как раз собирался, – сказал Эдан, вытирая руки о небольшое красное полотенце.
Когда он вышел на улицу, уже темнело, а в небе появились первые звезды. Эдан сел на скамейку и закурил, а через некоторое время к нему присоединился я. Я запрыгнул на скамейку и потерся головой о его ногу.
– Привет, черный, – сказал он мне. – Тебя утром кто-нибудь кормил? Судя по контейнеру, это был Гэлл. Снова сырым мясом угостил?
Он смотрел на меня и продолжал курить, сигарета становилась все короче и короче, пока от нее почти ничего не осталось, и пока бычок не полетел в урну. Эдан встал и отправился на кухню и через минуту вернулся с салфеткой, в которую были завернуты куски жареного лосося.
– Вот, – сказал он, развернув ее у моего носа.
Я начал есть. Рыба была еще теплой, а от его рук и немного пахла табаком.
– Сегодня был тяжелый день, – услышал я в его мыслях.
Приближалась и ночь, ночью заведение тоже работало, только знали об этом не все. Дамиана ушла домой, она была уверена в том, что и остальные должны были разойтись по домам, но работа остальных сотрудников только начиналась. И в основном это касалось бара, где на смену кофе и молочным коктейлям пришла очередь готовить что покрепче.
Зигмунд расставил белые чашки по полкам в ящике и начал протирать белой салфеткой бокалы и рюмки. На нем уже не было серой футболки, в которой он обычно работал. Она словно испарилась с его молодого тела, обнажив торс и руки. Тело у него было красивым, только теперь он был размером с куклу.
Зигмунд был хорошо сложен, сквозь молочную кожу проступал рельеф мышц, а за спиной показались зеленые крылья, которые мерцали. Их было четыре, они были невесомыми и просвечивались. Они показались, а это значило, что солнце скрылось за горизонтом. Теперь в небе сияла луна, и уши Зигмунда стали остроконечными.
– Надо прочистить уши, – сообщил он Матильде и Агнесс.
– Хорошо, – сказала Матильда и поспешила к крайним столикам.
Свет в кафе внезапно выключился, а потом включился, и кое-что изменилось в интерьере. Над каждым столиком вместо ламп теперь висели виселицы с головами. От их шей оставалось несколько позвонков, а кожа была мертвецки серой и сморщенной. У каждой головы был зашит рот, а растрепанные волосы торчали во все стороны. Глаз у них было не по два, а по пять и больше. Все они были разного размера и оттенка. Носы их словно ввалились внутрь, от них остались только по два почти незаметных отверстия.
Матильда достала кисточку из кармана и принялась чистить их большие остроконечные уши. А Агнесс собиралась заняться тем же, она встала спиной к бару, и ее тело рассыпалось на сотню рыжих тараканов, которые принялись вычищать не только уши, но и каждый угол в кафе. Халат ее исчез, но через пару минут снова появился, когда тараканы закончили свою работу.
Сначала он просто лежал на полу, а потом зашевелился и поднялся в воздух. Казалось, что в него завернулся кто-то небольшого роста, а следом его фигура начала расти, пока из рукавов не показались пальцы Агнесс, и ее голова не вылезла из горловины.
– Я закончила, – сказала она тихим голосом, уставившись на Матильду.
– А я только ко второй голове приступила, – сказала Матильда.
– Когда закончишь, рассыпь песок у входа, – попросил у нее Зигмунд, который теперь был размером со стакан.
Он был феей с зелеными крыльями, сказочным существом с красивым лицом и телом. Зигмунд стоял на барной стойке, а потом взлетел, с его крыльев посыпалась мерцающая пыль, небольшая горсть которой осталась рядом со стаканом, в котором был чай для Матильды. А она закончила с головой, насыпала песок в свою ладонь и поспешила на улицу.
Людей снаружи было мало, Матильда посмотрела по сторонам и рассыпала у порога пыль, которая в мгновение испарилась у ее ног.
– Я все, – сказала она, вернувшись в кафе.
Внутри посетителей не было, и она могла спокойно выпить чай в компании Зигмунда, который все еще летал над своим баром, проверяя, сколько осталось алкоголя в каждой бутылке. Сияние его крыльев отражалось на их стеклянных поверхностях. Казалось, что в шкафу включили гирлянду. Это было видно и снаружи. И это зеленое мерцание приманило сразу двух посетителей, которые разместились у стойки.
– Добрый вечер, – сказал им Зигмунд. – Чего хотели бы выпить?
Он летал перед ними в своем настоящем обличии, но их это не смущало. Они видели его в образе человека, а с другой стороны все еще сидела Матильда и продолжала пить травяной чай. Кожа ее покрылась черной шерстью, человеческих ушей больше не было, уши теперь торчали из головы. И они были звериными, как и длинный хвост, который показался из-под юбки. Обувь с ее ног исчезла, вместо ступней были лапы с белыми острыми когтями.
Но два парня видели только неприметную официантку, которая решила немного отдохнуть. Они заказали по пиву и пересели за столик у окна, а Матильда поторопилась допить свой чай и поспешила преступить к своей работе. Она взяла меню и отправилась вместе с ним к гостям, чтобы предложить закуски.
Парни быстро определились с выбором, они заказали большую порцию запеченного картофеля, это было одним из самых дешевых блюд в меню. И в приготовлении не было проблем, запас уже очищенного и порезанного картофеля всегда был на кухне. О том, что они заказали, уже было известно на кухне, ведь над каждым столом теперь висела пара ушей, которая сообщала обо всем, что происходило в зале на кухню и в кабинет Амброуза.
Амброуз же тоже изменился внешне, и не только он. Теперь вместо стола в его кабинете стоял огромный резервуар, бывший аквариум, в котором кресло теперь было в натуральную величину. И Амброуз сидел в нем, сидел в воде и дышал жабрами. Одежды на нем больше не было, а его ноги превратились в золотой хвост с переливающейся чешуей.
– Еще бы чуть-чуть и они бы выиграли, буквально пары секунд не хватило, чтобы забить, – слышалось откуда-то сверху.
Разговор был типичным для фанатов футбола, нечто подобное Амброуз уже слышал сотни раз, а потом в кабинет внезапно вошел Зигмунд. Даже влетел и присел на край аквариума.
– Как-то скучно ночь началась, – сказал Зигмунд.
– От них только две капли разочарования, команда, за которую они болели, проиграла, – сказал Амброуз и щелкнул пальцами.
После щелчка дверцы шкафа открылись, на его полках стояли коробки, бутылки, банки и другие емкости с жидкостями и порошками. Одна из пробирок немного светилась, на ней было написано – «разочарование». И это была даже не пробирка, а большая банка, которая была почти полна.
– Надеюсь, это только начало, – сказал Зигмунд, подлетев к полкам.
Ему этот склад человеческих страхов, эмоций и пороков чем-то напоминал его бар, только от содержимого этого шкафа пахло не так приятно. Большинство страхов откровенно воняло, а зависть благоухала больше всего, но именно этот запах нравился Эдану и Матильде. Он их пьянил сильнее водки.
– Кажется, тебе пора лететь, – произнес Амброуз, услышав, что дверь в кафе открылась.
– Уже лечу, – сказал Зигмунд и поторопился к барной стойке.
– У меня такая новость. Ты будешь в шоке, – послышался женский голос сверху.
Зигмунд же видел, как выглядели посетители. На этот раз это были три девушки, которые заказали по бокалу белого вина. Двое из них были стройными с безупречным макияжем, на них были платья. А третья красотой не блистала. К тому же у нее была проблемная кожа, что было заметно за слоем пудры. После третьего бокала они пересели за столик, чему Зигмунд был очень рад, он снова решил зайти к Амброузу. Ему было интересно, какие емкости будут наполняться.
– Я на пару секунд, – сказал он, когда влетел в помещение.
– Одиночество, зависть и надменность, если ты это хотел узнать, – сообщил ему Амброуз.
– Я так и думал, – сказал Зигмунд, который совсем чуть-чуть не долетел до шкафа.
Он с неохотой поторопился назад, но не успел долететь до двери.
