О пессимизме

1.1 Пессимизм как состояние личности

1.1.1 Романтизм и Шопенгауэр

Европейское Просвещение так или иначе своими корнями уходит в гуманизм конца средних веков, а также в рационализм и научный метод Бекона и Декарта. Просвещение сделало акцент прежде всего на свободомыслии, рационализме, индивидуализме и свободе. Наиболее значительным достижением Просвещения явилась попытка низвержения религиозного миросозерцания и установления культа разума. Параллельно с этим предполагалось отмирание церкви как института власти. Рационализм как общее понятие успешно противопоставлялся средневековому типу мышления. Но уже к началу Великой революции наметилась тенденция отказа от некоторых идеалов Просвещения, и прежде всего от культа разума. Место разума заняли чувства и интуиция, которые превращались в страсти и которые теперь характеризовали человека. Особенно интересно в связи с обращением к чувствам, изображение злых сторон присущих природе человеческих страстей. Место разума так же заняла природа, которая теперь одухотворялась и боготворилась. Прогресс заменила традиция, а атеизм – чувство бессмертия и бесконечности. В историческом отношении проявлялся интерес к средневековью, и вообще к разным проявлениям народной деятельности. Единственно, что объединяет эпоху Просвещения и Романтизм, это стремление к свободному и ничем неограниченному развитию личности.

Неизбежным следствием века la raison явилось увеличение средств борьбы с природой и торжество материального мира. Неизбежной же реакцией на этот век явился романтизм, с его специфическим ответвлением – философским пессимизмом.

Тем не менее, само творчество романтизма не выражало пессимизма как такового. Это произошло ввиду специфичности самой формы творчества, в какую поэты и литераторы облекали свои представления и образы. Сам по себе пессимизм для романтиков был не интересен, поэтому из их поэм и романов приходится выуживать факты пессимизма. Тоже следует сказать и о романтизме в живописи и музыке, где вовсе мы встречаем не пессимизм в чистом виде, а понятие трагического. Трагическое имело большое влияние на музыку и более всех сохранилось, не подвергаясь критики или коррекции.

Вопросы страдания, одиночества и морального превосходства духовной личности над материальным миром и толпой, являются главными мотивами творчества поэтов-романтиков. Меланхолия и отстраненность от мира суеты, является основным типом настроения человека романтизма. На место ужасного разума, романтики поставили чувства, которые изображались как страстные порывы и которые подчас отождествлялись с самим человеком. Французская революция пыталась возвести разум в культ. Позднее литературное течение реализма, которое придет на смену романтизму, будет упрекать последнюю за излишнюю наивность и вычурность, но изображение чувств само по себе требует такого способа изложения. В свою очередь, романтизм не затрагивал напрямую проблемы смыла человеческого существования, а сосредотачивался на индивидуальном страдании и переживании. Проблему смысла жизни разрабатывала дальнейшая философская традиция; сама проблематика в современном её виде, была поставлена Просвещением, но никак не могла быть решена положительно с помощью своих инструментов.

Подробная характеристика романтизма, конечно, невозможна, так как это течение через чур большое и насыщенное. Так же предромантизм, сентиментализм и период «Бури и натиска» для наших целей мы будем рассматривать как одно целое в виду их фундаментальной схожести, но с историко-культурной точки зрения это, несомненно, является недопустимым.

Интересно было бы понять причины, вызвавшие ощущение пессимизма у самого главного пессимиста «фаустовской» эпохи, по терминологии Шпенглера, – Артура Шопенгауэра. Из биографии видно, что пессимистические настроения у него были уже в отроческом возрасте, это видно из письма матери к нему, с которой у него были натянутые отношения: «…если при этом воздержишься от нелепых и столь огорчительных для меня дискуссий, как и от всех своих ламетаций по поводу глупости мира и человеческого убожества, так как из-за этого я всегда плохо провожу ночь и вижу дурные сны…»1. По-видимому, Шопенгауэр родоначальником пессимизма отчасти считал Канта, который на него глубоко повлиял, а именно его позднее положение о «несостоятельности всякой рациональной теодицеи». Но не только философская часть размышлений Канта, но и естественнонаучные исследования, а именно доклад, сделанный им относительно землетрясений, способствовал формированию пессимистических представлений Шопенгауэра. Как известно, вся Европа тогда глубоко переживала Лиссабонское землетрясение, и все боялись повторения такого же сценария у себя на родине. Этот мотив затронут так же Вольтером в его «Кандиде», который очень ценил Шопенгауэр. Все эти факторы, ещё более утвердились глубоким изучением философии. На примере Шопенгауэра можно видеть, как личные обстоятельства подкрепленные событиями эпохи и закрепленные философским образованием, вылились в оригинальную философскую систему. Причём, из его трактатов видно, что индийская философия на него мало повлияла, хотя он на неё обильно ссылается и хвалит. По-видимому, она была просто созвучна с его умонастроением и увлекала из-за новизны того времени и простого интереса.

Иная ситуация с пессимистическими воззрениями Майнлендера, Ницше и Гартмана, которые восприняли их напрямую от Шопенгауэра, но не от наблюдения в жизни. Филипп Майнлендер и Иоганн Робек особенно интересны тем, что довели свою теоретическую философию до практического воплощения (первый повесился, второй утопился и оба оправдывали в своих работах самоубийство). Наоборот было со Шпенглером, который был более историком и политиком, который воочию наблюдал крушение старого мира и Германской империи, в частности. Джакомо Леопарди же совместил в себе и личную трагедию, он был прикован к постели, и внешнюю причину, – полузависимое положение итальянских республик в начале XIX века. Похожие причины относятся к генезису идей пессимизма Эмиля Чорана.

Идеи Романтизма как литературного течения и как культурного феномена имели большое влияние на Шопенгауэра, хотя он сам и его биографы об этом мало говорили. Скорее всего концепцию пессимизма Шопенгауэра следует рассматривать как философское оформление тех мыслей, какие витали в интеллектуальном обществе начала XIX века. Сам же Романтизм не всегда правильно трактуют, показывая его как фантазию полусумасшедшего героя-бунтаря, живущего по ту сторону реальности в им самим же созданном мире; наподобие баварского короля Людвига II, которого называли сказочным королём живущего в замках. В определении романтизма обращают внимание на одну часть этого течения, но совсем забывают о причинах появления этих героев, пейзажей и миров. Вполне понятно, что причиной возникновения романтизма является реакция на век разума и следующая из этого неудовлетворённость реальностью, из которой уже возникают романтические представления, которые сублимируются в литературе, искусстве, музыке и философии.

Основные идеи пессимизма были изложены в «Мир как воля и представление», – основном труде Шопенгауэра, которой долгое время оставался незамеченным. Только под конец его жизни с помощью немногочисленных последователей и пропагандистов, таких как Юлиус Фрауенштедт и душеприказчик Шопенгауэра – Гвиннер, когда в Европе обрушился авторитет Шеллинга и Гегеля, его идеи завоевали свое место под солнцем. По-настоящему пессимизм как течение расцвёл во второй половине XIX века. Этому так же способствовало то, что пессимизм можно было противопоставить идее прогресса, выдвигаемого позитивной философией. Именно в это время появляются значительные последователи Шопенгауэра в основном в Германии, но постепенно пессимизм завоёвывает другие просвещённые европейские народы.

Например, теория Фрейда о сублимации исходит из пессимистического посыла. Неудовлетворение своих желаний разного рода, ведет к перенаправлению этой энергии в другое русло. То есть в основе лежит неудовлетворение и недовольство от невозможности исполнить то, что хочешь.

Говорить о том, что пессимизм, который мы исследуем сегодня, существовал до Шопенгауэра мы не можем, так как только он акцентуализировал его и философски преобразовал, дав начало последующему умственному брожению по данному вопросу. Ранее мы видели, как мыслители, поэты и литераторы так или иначе касались этого вопроса, но нельзя сказать, что они выделяли пессимизм как отдельный объект для исследования. Тем более их язык и парадигма в какой они мыслили сильно отличались от начал данных Шопенгауэром. Именно поэтому здесь мы не можем оспаривать посылы оптимизма данные Лейбницем, так как говорим с ним в разных плоскостях, хотя он и максимально близко подошёл к его критическому осмыслению. Тем не менее работы Роберта Бёртона «Анатомия меланхолии» и Лейбница «Теодеция» определённым образом связаны с объектом нашего исследования, но при этом не являются предтечей тому, о чём мы говорим.

Общее представление Шопенгауэра о пессимизме, здесь, мы приняли по умолчанию, не подвергая его теорию критическому разбору. Основная проблема пессимистической теории Шопенгауэра состоит в его центральном основании на понятии воли, из которой он выводит пессимизм. Именно волюнтаристская теория наслаждения и страдания спорна в главном тезисе о том, что всякие страдания происходят от желаний. В обыденной жизни мы наблюдаем страдания происходящие, например, от внешнего мира и от внутренней работы ума. Потом сама воля порой бывает свободна от страдания. Более того так называемым спонтанным радостям не всегда предшествуют страдания. Потом, в обыденной жизни человек знает волю как сдерживающий фактор желания. Наконец, представление о том, что страдание продолжительно, а наслаждение скоротечно и между ними нет промежуточных звеньев, так же спорно в теории Шопенгауэра. Обыденный опыт знает минуты без желания, страдания и наслаждения, минуты равновесия. После удовлетворения, которое само по себе является сильным аффектом, наступает срединное время без желания и страдания.

При уяснении пессимистической составляющей жизни, естественным следствием было бы делать всё, что ограничивает проявление жизни, вплоть до её уничтожения, но вечное колесо страданий крутит то, что Шопенгауэр назвал «воля к жизни». Интересней всего этот вопрос решает индийская философия, введя такую категорию как нирвана, которая совершенно непонятна для западного ума, ввиду закона исключенного третьего. И действительно, ещё Августин заметил, что человек предпочитает жить как можно дольше, даже если вся его жизнь состоит из больших страхов и великих страданий2. В этом и состоит великое противоречие человеческого бытия, при котором ум, сознание и чувства говорят о несчастьях и страданиях, но инстинкт самосохранения и жажда чувств к наслаждениям толкают к жизни.

Шопенгауэр называл волю к жизни бессознательной, ведущей человека к действиям и стремлениям, а ввиду этого ещё и злой. Человек верит в исход дела какой он задумал, так как не хочет дискредитировать себя, так как если бы он изначально сомневался в правильности поступка, то не делал бы вообще то, что приходило ему на ум. Значимость собственных действий помогает человеку действовать, придаёт им оттенок правильности. Ему проще изначально убедить себя в положительном исходе дела и вместе с этой мыслью идти на дело, чем сразу же разочароваться в нём. Значимость собственных действий, как правило поддерживаемая обществом или в крайнем случае поддерживаемая только самим действующим, придаёт значимость жизни вообще. В большинстве случаев человек в жизни более ничего не желает, как не отставать от других, быть не хуже, чем все, при этом сохраняя свою изюминку. Парадокс же состоит в том, что именно это и толкает человека к самым фундаментальным несчастьям ввиду того, что оно лишает спокойствия. Если бы как в сказке человек мог выбрать между действием и спокойствием понимаемыми предельно широко, то несомненно абсолютное большинство выбрало бы спокойствие. В этом выборе, пожалуй, состоит основное отличие цивилизаций друг от друга. Поэтому неприятие всякого начинания, недеяние и отрицание всякого стремления – вот основные посылы пессимизма. Эти положения находят своё подтверждение в антитезе определения оптимизма, какое даёт А. Швейцер в афоризме: оптимизм – это воля к жизни. Ведь всякое действие так или иначе направлено на улучшение своего положения в будущем, что обычно приводит к обратному, так как само действие вообще есть уже страдание.

Тем не менее Шопенгауэр в своей «Parerga» говорил, что первое благо, какою нужно иметь и к какой стоит стремится, это здоровье, которое необходимо для более счастливого время провождения в этой жизни. Самоубийство он считал глупым делом ввиду того, что со смертью не уничтожится воля к жизни свойственная роду, но его ученик Майнлендер считал, наоборот. Зато он был антинаталист, считая, что дети не должны приходить в мир полный страданий. К женщинам относился хорошо, но после публикации «Parerga» прослыл женоненавистником.

Самоубийство сходно с отказом от рождения детей, ведь в обоих случаях жизнь пресекается, но если у самоубийства могут быть тысячи предлогов, то сознательный отказ от рождения детей является прямым ударом по воли к жизни, тогда как самоубийство лишь в определенных случаях. Если самоубийство может осуществить любой, лишь бы были для этого нужные основания и случай, то отказ от рождения детей является уделом философов или по крайней мере людей размышляющих. Так человек обыденного сознания может под разными предлогами совершить самоубийство, но он никогда не сможет сознательно отказаться от рождения детей, ибо смысл его жизни состоит не в размышлении, а в повиновении воле к жизни. Поэтому здесь непонятен антинатализм Шопенгауэра, ибо это удел ограниченного числа лиц, так же как в случае самоубийства, смерть индивида не уничтожит род. По-видимому, это понимают даже примитивные народы. Так Монтень приводит слова мексиканцев к новорожденному: «дитя, ты явилось в мир чтобы терпеть, терпи же, страдай и молчи». Примечателен так же исторический опыт саботирования размножения богомилами и катарами.

Раз самоубийство не выход из ситуации, то возможно выработать мировоззрение, которое поможет как можно более сноснее прожить эту жизнь. Лучше изучить эту волю к жизни и на основании изученного выработать методы борьбы с ней, если это окажется возможным. Поэтому сам Шопенгауэр жил по распорядку, считая жизнь незапланированную, нерациональную уделом простого народа.

Неудивительно, что здоровье можно считать одним из самых важных показателей благополучия человека, ведь противоположное состояние – болезнь причиняет намного больше страданий и не случайно считается патологическим состоянием, тогда как здоровье – естественным. Но именно здоровья человечеству всегда и не хватало, ибо основные источники страдания и смерти приходят от болезней. Болезнь в широком смысле слова указывает на некоторую долю недостатка, несовершенства, того, чего бы не должно быть в совершенной системе. Это несомненно относится и к психическим дисгармониям.

Любовь Шопенгауэр представлял так же, как и Платон. Под этим словом можно называть разные проявления человеческой активности, что указывает на бедность нашего языка, тогда как уже древние греки различали несколько видов любви. Тем не менее абсолютно все проявления любви имеют амбивалентный характер, причем степень их может различаться так же кардинально, то есть она может приносить как великое благо, так и великое зло. Как бы не восхваляли это чувство в веках и как бы в действительности оно не было прекрасно, но несчастья какие следуют впоследствии должны бы были навсегда отвратить человечество от этой страсти. Тем более трудно возвести любовь в основное жизненное стремление ввиду того, что оно представляется лишь моментом счастья и не может объять всю полноту жизни.