Дом Неба и Дыхания

Хант с Итаном говорили почти шепотом, а при ее появлении умолкли. Брайс казалось, что воздух вокруг ангела трещит от молний, хотя самих молний она не видела. Или это присутствие Ханта проделывало фокусы с ее ощущениями.

– Вот, нашла. – Брайс помахала аптечкой.

– Это… это не так скверно, как кажется, – пробурчал Итан.

– Ты только шевельнул губами, и у тебя снова пошла кровь, – ответила Брайс.

Аптечку она поставила на соседний столик и достала оттуда стерильные салфетки. Итана она не видела с самой весны. И ни разу не говорила с ним по телефону.

Брайс взмахнула рукой над распухшим, окровавленным лицом, потерявшим всякое сходство с обаятельным лицом прежнего Итана, столь хорошо знакомым ей.

– Даже не знаю, с какой стороны подступиться к этому… хаосу, – призналась она, имея в виду не только лицо.

– Я тоже, – пробормотал Итан и зашипел, когда Брайс приложила салфетку к рассеченной брови. Он сдвинул голову. – Бровь заживет. Рана уже затягивается.

– Думаю, без когтей тут не обошлось, – сказал Хант, стоя со скрещенными руками.

Сиринкс прыгнул на диван, трижды покрутился и затих, свернувшись калачиком.

Итан молчал. Брайс снова потянулась к его ране, но он отстранился, морщась от боли.

– Итан, а как вообще ты здесь очутился? – спросил Хант.

Голос ангела был похож на хруст щебенки.

Взгляд Итана переместился на Брайс. Один его карий глаз заплыл, во втором пылал гнев.

– Я не просил их тащить меня сюда. Перри… омега моей стаи… Это она.

Брайс смутно помнила девицу с каштановыми волосами. Перри… Равенскрофт. Младшая сестра Амелии.

– Она тебе помогла?

Итан хрипло рассмеялся и сразу же поморщился от боли. Должно быть, ребра…

Брайс задрала серую окровавленную футболку Итана, обнажив до неприличия рельефную брюшную мускулатуру.

– Итан, как же они тебя…

– Заживет, – ответил он, вновь опуская край футболки.

– Похоже, у нашего гостя сломаны ребра, – невозмутимо заметил Хант.

– Ты попал в точку, Аталар. – Брайс уселась на корточки. – И сломанная рука, иначе Итан не баюкал бы ее.

– Перелом черепа зажил, – констатировал Хант все с той же отрешенностью, словно они с Брайс смотрели его любимый ванирский детективный сериал.

Глаза Итана снова вспыхнули.

– Я чувствую враждебность и изрядную долю мужской гордости, – сказала Брайс.

– Добавь к этому немного упрямства, и я скажу, что мы вляпались в классически дурацкую историю, – ответил Хант.

– Что у вас за шизованные словечки? – не выдержал Итан.

Брайс улыбнулась Ханту. Все мысли о навязанном женихе, ее настоящем отце и астериях исчезли при виде лукавства, сверкающего в глазах ангела. Но стоило ей взглянуть на Итана, и улыбка пропала.

– Обещаю: я быстренько промою и смажу твои раны, а потом ты свободен.

– Не торопись. Мне некуда идти.

Хант замер:

– Амелия вышвырнула тебя из отряда?

– Сабина вышвырнула меня из стаи! – прорычал Итан. – Она, Амелия и другие… Результаты налицо.

– Почему? – оторопело спросила Брайс.

– А ты как думаешь – почему?

Брайс покачала головой, чувствуя нарастающее отвращение к поступку Сабины и остальных.

– Ты знаешь, как действует Сабина… Недели две, а может, три назад ко мне в баре пристал какой-то журналист. Начал расспрашивать о весеннем нападении демонов. Ну, я и рассказал… правду. О том, как я тебе помог. Сегодня утром вышла статья. Восторга у Сабины она не вызвала.

– Совсем? – усмехнулся Хант.

У Итана дрогнул исцарапанный кадык.

– Я не стану повторять весь ее словесный понос. Поберегу твои уши.

Брайс удержалась от желания вытащить телефон и найти статью. Следом пришла мысль: зачем? Это никак не изменит случившееся.

– Вообще-то, Сабина входит в правительство города. У нее нет других дел, чтобы тратить время на какие-то статьи?

– Волки не говорят гадостей о других волках.

– Но ты же сказал, – возразил Хант.

– И Сабина тоже, – печально выдохнул Итан и устало посмотрел на Брайс. – Предводитель назвал тебя волчицей. Я посчитал это хорошим знаком. Я… Сабине это пришлось не по вкусу. И статья тоже. Я же отклонился от угодной ей версии событий. Вот меня и прогнали.

Брайс выдохнула.

– А почему ты оказался здесь? – спросил Хант.

Итан поморщился от боли.

– Перри вспомнила, что мы с Брайс когда-то дружили. – Он попытался встать и тут же рухнул на столик. – Дай мне немного времени. Я отлежусь и уйду.

– Ты останешься здесь, – сказала Брайс.

Честно говоря, ей меньше всего хотелось оставлять Итана у себя. Особенно сейчас, когда она еще не позвонила матери и не убедила ту уехать из города пораньше. Боги, если Эмбер узнает, что Итан здесь, она никуда не поедет. Она любила Итана, как сына. Брайс прогнала эту мысль.

– Тебе еще повезло, что Сабина тебя не убила.

– Она очень хотела, – с горечью сообщил Итан. – Но моя жизнь не стоила всей головной боли с законом, которая бы обрушилась на нее.

Брайс сглотнула. Когда-то младший брат Коннора был ее лучшим другом. Разумеется, после Даники. Потом уже шли Фьюри и Юна. Боги, сколько сообщений они с Итаном написали друг другу за те годы? Сколькими подростковыми шуточками обменялись? А на скольких матчах по солнечному мячу она вскакивала с места и орала во всю мощь легких, поддерживая его?

Итан, лежащий на столике, был для нее чужим.

– Мне надо двигать, – напряженно произнес Итан.

Похоже, и он помнил, чем кончилась их дружба. Это читалось на его лице.

– Лежи-ка лучше, – сказал Хант. – Ты даже ходить не можешь.

– Ладно, – согласился Итан. – Одну ночь.

В его словах и облике сквозило отчаяние.

Брайс сдавило грудь. Стремясь сбросить напряжение, она достала телефон.

– Так, – сказала она, взглянув на время. Почти полночь. Родители если не легли, то уже ложатся. – Мне надо позвонить.

Вид окровавленного Итана не лучшим образом действовал на Ханта. Чтобы чем-то себя занять, ангел решил приготовить чашку кофе без кофеина. Из коридора, где Брайс вела разговор с родителями, доносились обрывки фраз.

«В следующий раз мы запланируем длинные выходные. Может, даже приедем с Хантом к вам. Думаю, он с удовольствием наконец-то побывает в Нидаросе».

Губы Ханта дрогнули в усмешке. Привезти его в дом ее родителей? И не важно, что Брайс на голубом глазу врала матери.

Кофемашина просигналила о готовности. Следом послышались завершающие фразы телефонного разговора Брайс:

– Я подойду в отель к шести часам… Да… Ничего, что рано, я высплюсь… Хорошо. Люблю вас. Пока.

Хант дул на горячий кофе. Брайс вернулась в гостиную.

– Все в порядке?

– Если не брать в расчет, что спать мне осталось всего ничего, то да. – Брайс положила мобильник на кухонный стол. – Билеты уже поменяли.

Она взглянула на Итана. Тот лежал с закрытыми глазами, однако Хант не сомневался, что волк все слышит.

– Укладываемся спать, – объявила Брайс.

– Мне хватит дивана в гостиной, – прохрипел Итан.

Хант был склонен согласиться с ним, но Брайс сказала:

– Нет. Ляжешь в моей комнате. Не хочу, чтобы ты заляпал кровью мой чудесный белый диван.

– На диване лягу я, – напряженно произнес Хант. – Холстром, можешь спать в моей комнате.

– Ничего подобного, – возразила Брайс. – Будет спать у меня. Кровать широкая.

– Тогда сама ложись на диване, а кровать уступи Холстрому, – немедленно отреагировал Хант.

– С моей несчастной спиной? – Раньше чем Хант успел спросить, откуда у нее взялись проблемы со спиной, Брайс сказала: – Я устала и не хочу спорить. Дискуссия окончена.

Итан приоткрыл глаз. Хант едва удержался, чтобы не зарычать от досады.

Через пятнадцать минут Хант уже лежал в своей постели, скрипел зубами и глядел в потолок. Рядом в качестве «утешительного приза» храпел Сиринкс.

Все прекрасно. Долбически прекрасно: Итан Холстром делит с Брайс кровать.

Прекрасно, как на самом дне Хела. Даже прекраснее.

«Это твоя кровать», – гневно напоминала ему кровь. Даже если между ними несколько месяцев не было интимной близости. Его кровать, его Брайс, которая вышла из ванной в спальных шортах и выцветшей поношенной футболке, пурпурная ткань которой слишком тонка и не скрывает выпирающих сосков. К счастью, глаза Холстрома сейчас не в том состоянии, чтобы пялиться на нее. Это вообще не имеет значения. Хант доверял Брайс. Точно знал, чего… и кого она хочет.

Но… не важно, что во время весенней атаки Холстром пришел Брайс на помощь. И дурацкая статья тоже ни при чем. Два года назад Итан отвратительно повел себя по отношению к Брайс и не обуздал Амелию, когда та сорвалась с цепи и начала упрекать ее в гибели Коннора.

Если отбросить вопрос доверия или недоверия… он малость ревнует. Холстром-младший, пока стая не отделала его, был вполне симпатичным парнем. Звездой команды солнечного мяча в университете Города Полумесяца. Хант вспомнил, как смотрел несколько матчей с его участием в казарменной комнате отдыха Тридцать третьего легиона, восхищаясь скоростью и проворством Итана. После гибели брата парень оставил спорт, но и сейчас еще находился в очень приличной форме.

«Ты просто ревнивый идиот», – мысленно сказал себе Хант. Холстром в постели Брайс волновал его больше, чем придурок Кормак, вознамерившийся на ней жениться.

Еще какое-то время помаявшись ненавистью к себе, Хант взял с тумбочки телефон и ввел в поисковик: «Итан Холстром*Сабина Фендир*Брайс Куинлан».

На экране мобильника мигом появилась статья.

Хант пролистал ее. Журналист привел обе точки зрения. Читая высказывания Сабины, Хант следил за дыханием, чтобы не взмыть в небо и не растерзать неофициальную предводительницу волков на куски.

«Брайс Куинлан – не более чем избалованная тусовщица, шляющаяся по сборищам, которой повезло оказаться в момент атаки в нужном месте. Невинных горожан спасла не она, а мои волки. Она же не более чем жалкая искательница славы». Хант до боли стиснул челюсти. В самом конце статьи он нашел слова Итана, так взбесившие Сабину.

«Только благодаря Брайс волки появились на Лугах Асфоделя. Она запросила помощи и держала оборону, пока не подошло подкрепление. Она спасла наш город. По моему мнению, она – настоящая героиня, и пусть никто не пытается уверить вас в обратном. Особенно тех из вас, кто в момент атаки находился вне города».

Что ж, Хант не винил Сабину во вспышке ярости. Правда причиняет боль.

Хант вздохнул и уже собирался вернуть телефон на тумбочку, когда от Исайи пришло сообщение: «Твои соображения???»

Он знал, что Исайя спрашивает о назначении Селистены. «Пока слишком рано говорить, – ответил Хант. – И питать надежды тоже».

Исайя ответил мгновенно: «Она прибудет завтра к пяти часам вечера. Хант, постарайся быть учтивым. Она – не Микай».

Хант ответил смайликом с изображением больших пальцев, поднятых вверх. Теперь можно и спать, но сон к нему не шел.

Брайс смотрела в потолок спальни, прислушиваясь к хриплому, натужному дыханию Итана.

Мать с отцом купились на ее вранье, как говорится, с потрохами. Пусть ей придется встать в четыре часа, но маневр стоил такой жертвы. Новости о ее помолвке еще нигде не просочились. Оставалось лишь молить богов, чтобы родители спокойно покинули город.

Итан слегка повернулся. В ночной тишине шелест простыней показался ей слишком громким. Странно, что он лежал рядом; странно, что ее ноздри полны его запахом, таким схожим с запахом Коннора.

– Я бы прекрасно мог спать на диване, – послышался в темноте голос Итана.

– Я не доверяю Аталару. Еще придушит тебя подушкой.

– Он имеет на меня зуб? – невесело засмеялся Итан.

– Еще какой.

И вновь стало тихо. Тишина была глухой и гнетущей. Нет уж, пусть Итан лежит здесь, у нее на виду. Так проще. Невзирая на охранительные заклинания, которыми была окружена квартира, она не хотела оставлять Итана без присмотра. Вдруг Сабина с Амелией решат его прикончить, не побоявшись всей последующей судебной канители? Одного Холстрома она уже потеряла.

– Даника снабдила меня ключами от этой квартиры, – пояснил Итан. – Накануне… тех событий. Даже водила сюда, показывала. Хотела, чтобы я поохал и поахал. Это ответ, как я сюда попал.

– Понятно.

При упоминании Даники у нее сдавило горло.

– Это правда, что Даника помогла тебе совершить Нырок?

Поскольку ворота транслировали ее голос во все части города, горожане знали, что Даника Фендир чем-то помогла Брайс с Нырком, однако подробностей никто не знал, и это давало простор слухам.

– Да, – ответила Брайс. – Она… была моим якорем.

– Я и не знал, что такое возможно.

– Я тоже не знала.

Его дыхание замерло.

– Я… – начала Брайс. – Итан, когда по время Поиска я видела Данику, она мне рассказала, что остальные: Коннор, Натали и вся Стая Дьяволов… сдерживали жнецов, давая ей возможность побыть со мной. Получается, они тоже меня спасли. Коннор меня спас.

Итан надолго умолк. Когда они с ним в последний раз говорили так? Тихо, спокойно, без язвительности, пронизывающей каждое слово?

– Он любил тебя больше, чем кого-либо, – сказал Итан.

У Брайс зашлось сердце.

– Ошибаешься. Это тебя он любил больше, чем кого-либо.

– Он думал, что ты станешь его истинной парой.

Брайс зажмурилась. Слова Итана были сродни удару ногой в живот.

– В волчьем понимании этого слова?

– А какое еще понимание могло быть? Конечно в волчьем.

Существовало несколько истолкований слов «истинная пара», хотя для Итана – волка-оборотня – правильным было только одно. Так называли настоящего возлюбленного или возлюбленную, предназначенных самой Урдой.

Схожее понятие существовало и у фэйцев. Узы истинной пары были крепче брачных. Связанные такими узами не могли управлять ими по своему усмотрению. Ангелы, насколько она знала, легче относились к понятию истинной пары; для них оно было сродни браку. У ангелов истинные пары даже составлялись для рождения желаемого потомства. Совсем как у животных в зоопарке.

Но для Коннора, если он считал Брайс своей истинной парой… Ей снова свело живот.

– Ты любила его? – шепотом спросил Итан.

– Сам знаешь, что любила, – хрипло ответила Брайс.

– Мы понапрасну тратим уйму времени. Возможно, это проклятие бессмертных – воспринимать время как доступную роскошь, неиссякаемый океан… Я столько времени растратил зря, – со вздохом признался Итан.

Брайс не понимала, к чему именно относятся его слова.

– Очень поэтичное признание, – сказала она.

Итан тихо засмеялся. И снова тишина, нарушаемая едва слышимым гудением кондиционера.

– Почему ты перестал играть в солнечный мяч? – спросила Брайс.

Она почувствовала, как Итан напрягся. Он даже заерзал по матрасу.

– Потому что это глупая игра, – ответил он и со стоном повернулся на бок.

Брайс не знала, как ему ответить. И потому просто закрыла глаза и, водя пальцем по шраму на груди, попросила Луну послать ей тяжелый сон без сновидений.

– Это какая-то дерьмовщина. – Рунн расхаживал по узорчатым коврам отцовского кабинета. Напольные часы в углу пробили два часа ночи. – Ты и сам знаешь, что это полнейшая и отвратительнейшая дерьмовщина.

Король Осени, восседавший в малиново-красном кожаном кресле у погасшего камина, молчал. Днем и вечером его кабинет был полон звуков: что-то кипело, шипело и бурлило, свидетельствуя о его пустых и бессмысленных экспериментах, которыми он неустанно занимался на протяжении многих лет. Сейчас в кабинете царила тишина, если не считать негромкого ровного гудения.

– В чем дело, братец? – усмехнулся Кормак. – Обуяли собственнические чувства по поводу сестры?

Он стоял, прислонившись к черной мраморной каминной доске. Белый свитер плотно облегал его мускулистую грудь. Золотистые волосы были тщательно расчесаны.

Поганец.

Пропустив издевательский вопрос Кормака мимо ушей, Рунн сказал отцу:

– Мы живем в современном городе. В современную эпоху. Здесь десятки юристов с неограниченными возможностями оспорить посягательство на свободу Брайс. Да и суды охотно ухватятся за новую возможность поднять вопрос о защите прав фэйских женщин.

– Брайс добровольно пойдет к брачному алтарю, – сказал отец. – И ты тоже.

Уголки рта Кормака изогнулись.

– Слышал, ты помолвлен с Гипаксией Энадор. Мои поздравления.

Рунн хмуро покосился на него. Кормак смерил двоюродного брата взглядом и продолжал:

– Конечно, брак неординарный, учитывая семью твоей невесты и ее родословную.

Рунн замер:

– Вижу, ты нарыл грязи на Гипаксию. Давай вываливай.

– Он что, не знает? – спросил у Короля Осени Кормак.

Отец, сидящий со скучающим видом, ответил:

– Мне это показалось излишним. Мой приказ – закон.

– Так чего я не знаю? – спросил Рунн, глядя то на отца, то на Кормака.

Лицо короля презрительно поморщилось, словно его разочаровало, что Рунн не выяснил этого сам.

– У покойной королевы Гекубы были две дочери от разных отцов. Отцом Гипаксии, как впоследствии выяснил ковен Гекубы, был могущественный некромант из Дома Пламени и Тени. Похоже, помимо материнских дарований, Гипаксия унаследовала и отцовские.

Рунн оторопело заморгал. Значит, Гипаксия способна воскрешать мертвых и общаться с ними. Хорошо. Это он как-нибудь переживет.

– Круто.

Над волосами и плечами отца плясали языки пламени.

– Отцом ее старшей сестры был оборотень, превращающийся в оленя.

– И что?

– Сводная сестра Гипаксии более известна под прозвищем Лань, – усмехнулся Кормак.

Рунн вытаращил глаза. Как он раньше не узнал об этом?

– Она не унаследовала никаких ведьминских даров, и ее передали отцовской родне, – продолжал Кормак. – После смерти Гекубы корона, естественно, досталась Гипаксии. Но с тех пор как твоя невеста стала королевой ведьм, вопрос ее некромантических способностей стал для них… очень щекотливым.

– Это не касается содержания нашего разговора, – сказал отец. – Рунн женится на ней, а некромантия и наличие одиозной сестры – дело десятое.

– Мой отец счел происхождение Гипаксии источником проблем, – сообщил Кормак.

– В таком случае хорошо, что твой отец на ней не женится, – отрезал Король Осени.

Кормак заткнулся. Рунн наградил его довольной улыбкой.

– Рунн женится на Гипаксии, а Брайс Куинлан выйдет за тебя, принц Кормак. И больше никаких дебатов на эту тему.

– А ты не забыл, что Брайс и Аталар живут вместе? – спросил Рунн. – Попробуй вклиниться между ними, и тебе напомнят, почему его называют Умброй Мортисом.

– Согласно последним донесениям моих шпионов, на ней по-прежнему нет его запаха. Из этого я делаю вывод, что они не вступили в брачные отношения.

Сам разговор с отцом об этом был для Рунна тошнотворен.

– В один прекрасный день она станет королевой Аваллена, – вмешался Кормак. – Надо быть дурой, чтобы променять это на какого-то ублюдочного ангела.

– Ты Брайс не нужен, зато она тебе очень нужна, – бросил ему Рунн. – И ты прекрасно знаешь почему. Потому что она – Звезднорожденная.

Король Осени сверкнул зубами:

– Если Брайс хотела оставаться свободной от обязательств нашего дома, не надо было направо и налево демонстрировать свою силу.

– Так вот в чем дело? – По венам Рунна заструился огонь. – Испугался за свою репутацию? Не вынес, что ее сила превосходит твою? Решил поставить ее на место?

– Ты заблуждаешься, – зловеще улыбнулся Кормак. – Для меня женитьба на твоей сестре – это шаг вниз. Многие в моем окружении сочтут этот союз порочащим меня.

– Выбирай выражения, – предупредил его Король Осени, в чьих глазах цвета виски вспыхнул неподдельный гнев. – Независимо от ее человеческой родословной Брайс – наследница Звезднорожденных. В большей степени, чем мой сын. – Король презрительно посмотрел на Рунна. – Тысячи лет мы не видели звездного света такой силы. Я очень серьезно отношусь к ее дальнейшим действиям в Аваллене.

– Какая долбаная выгода для тебя во всем этом? – выкрикнул Рунн, чувствуя поднимающуюся желчь.

– Твоя сестра ценна для меня одним – способностью к деторождению. Оба наших королевских дома выиграют от этого союза. Он будет способствовать дальнейшему сближению наших народов и укреплению союза.

– Против кого?

Никак все вокруг спятили?

– Против ослабления магических способностей в королевском роду, – сказал Кормак. – Последние поколения это наглядно показали.

Рукой, обрамленной языками пламени, авалленский принц махнул в сторону Рунна и его теней.

– А иди ты, – прошипел Рунн. – Не касается ли это войны на Пангере? Или мятежников?

До него доходили слухи, что Офион недавно потопил на севере четыре подводные лодки класса «омега». Четыре. Должно быть, заваруха в тех краях набирает обороты. Отец намекал на это поздней весной, объявляя о помолвке Рунна. Король тогда говорил, что грядет война и нужно крепить союзнические отношения.

– Это касается укрепления позиций фэйцев, сохранение нашей власти и прав, принадлежащих нам от рождения, – сказал отец. Слушая ледяной голос Короля Осени, никто бы не поверил, что в его крови полыхает безжалостное пламя. – И потомство твоей сестры от Кормака будет весьма способствовать решению этой задачи.

Кормак одобрительно хмыкнул и погасил свои огоньки.

– Еще раз прошу, не приплетайте Брайс к вашим затеям, – потребовал Рунн. – У нас что, мало особ королевской крови, способных наплодить потомства?

– Не помню, чтобы ты, Рунн, так много скулил, – усмехнулся Кормак.

– До или после того, как ты попытался меня убить? Или когда ты вогнал меч в живот Дека?

Глаза Кормака вспыхнули, как раздутые угли.

– Просто хотел проверить, на что вы способны. – Оттолкнувшись от каминной доски, авалленский принц двинулся к закрытым дверям. – Сам знаешь, у Звезднорожденных приняты родственные браки. Брат женится на сестре, тетка выходит за племянника и так далее. И все ради сохранения чистоты крови. Раз уж ты так серьезно озабочен тем, кто делит постель с Брайс, взял бы и возродил с нею древнюю традицию.

– Убирайся в Хел! – прорычал Рунн.

Вокруг его пальцев клубились тени, щупальца которых были готовы сомкнуться вокруг шеи авалленского принца.

– Можешь бунтовать сколько угодно, но ты, Рунн Данаан, такой же наследный принц, как и я. Наши судьбы одинаковы. Но я знаю, кто из нас поднимется навстречу судьбе.

С этими словами Кормак ушел.

«Наши судьбы одинаковы». Кормак имел в виду, что они оба станут королями, однако Рунн знал: его судьба куда сложнее.

«Ваш королевский род прервется на тебе, принц». От слов Оракула, промелькнувших в мозгу, все внутри его сжалось. Возможно, он не доживет до коронации. У Рунна похолодела кровь. И не Кормак ли станет причиной, устроив какой-нибудь переворот?

Прогнав тяжелые мысли, Рунн повернулся к отцу и спросил:

– Зачем ты это делаешь?

– Сам твой вопрос показывает, что ты не являешься моим настоящим сыном.

Слова отца прожгли Рунна насквозь. Казалось бы, уже ничто не должно его будоражить. Он вытерпел всевозможные отцовские издевательства. Татуировки на руках Рунна делались не для красоты, а чтобы скрыть шрамы, оставленные отцовским «воспитанием». Но слова… они по-прежнему ранили.

Нет, этого старый придурок не увидит. Такого Рунн ни за что ему не покажет.

– Ты, видно, думаешь, что Кормак, женившись на Брайс, станет для тебя настоящим сыном.

Губы короля изогнулись в усмешке, глаза стали мертвыми, как Яма Хела.

– В Кормаке я всегда видел сына, какой должен был бы родиться у меня. Но судьба навязала мне на шею совсем другого.

– У тебя сегодня знаменательный день?

Услышав вопрос Брайс, Хант перестал смотреть на кофемашину, размалывающую зерна. Ему хотелось, чтобы гудение мельничных жерновов унесло с собой мысли, бурлящие в голове. Брайс стояла, прислонясь к белой мраморной столешнице, облаченная в легинсы и старую футболку.

– Дружелюбный Придурок собирается на службу, – отсалютовал Хант, сложив серые крылья.

Брайс усмехнулась.

– Как прошла операция по отправке родителей? – спросил он.

Он даже не проснулся, когда Брайс ушла их провожать.

– Операция прошла отлично. – Брайс смахнула с плеча воображаемую пылинку. – О помолвке вообще ни гугу. Думаю, Рандалл что-то заподозрил, но он всегда мне подыгрывает.

– Ставлю пять золотых марок, что твоя мамочка еще по полудня позвонит и начнет вопить.

Улыбка Брайс была ярче утреннего солнца, светящего в окна.

– Пари принято. – Она наклонила голову, осматривая повседневную форму – боевое облачение Тридцать третьего легиона. – Ты бы видел, какое праздничное убранство соорудили за ночь. Город жаждет встретить Селистену и не жалеет денег на всю эту мишуру. Баннеры, цветы, сверкающие улицы даже возле Старой Площади. Ни одного пьянчуги и ни капли блевотины.