Присвоенная дьяволом

Дальше нас в повозке везли, загнали всех в крытую кибитку, запряженную двумя лошадьми, и по обе стороны от повозки верхом бандиты едут. Топот копыт их лошадей слышно так отчетливо, что кажется, под ними земля дрожит. В дороге все притихли, и я не знала, от чего глаза у девушек округлились, и все они молча переглядываются, словно боятся. И я, как не от мира сего, не знаю, что там впереди нас ждет. Чем дальше, тем темнее становится, а ведь день еще не закончился, не так долго едем, и солнце в зените в самом было, когда нас всех под полог загоняли. Воздух становится насыщенно вязким, как будто серой отдает и болотами топкими. Эти места наводили ужас. Я всегда воды боялась, а болот и подавно. За мешковиной повозки вспыхнули фонарики.

– К перепутью приближаемся, Тархан?

Голоса вывели из оцепенения и задумчивости.

– Не знаю. Сигнального костра нет на берегу.

– А ты уверен, что раньше знаки были, а не обманки?

Ощущение, что я все еще сплю, вернулось с прежней силой. Как будто цивилизация исчезла совершенно, и я нахожусь в другом измерении. Мне страшно и очень странно, что мы не на машинах, а верхом и в повозке. Но здесь, наверное, так принято или легче передвигаться верхом.

– Уверен. Окружите повозку, и идем за мной шаг в шаг. Ни одного звука. Не нравится мне тишина эта замогильная.

Кто-то из девушек всхлипнул.

– Жутко как… и холодно.

– Молчи. И так страшно до трясучки, а еще ты тут зубами стучишь и каркаешь, как ворона.

– Лхагву боюсь… говорят, если выкуп запросит – а не дадут, утопит в топях живьем. Не все невесты до места назначения доезжают… мне бабка рассказывала, как в дорогу собирала. Лхагва девок себе отбирает. А потом их тела находят в черном озере без внутренностей. Он их сначала…

– Молчи! Много болтает бабка твоя. Услышит ее из наших кто, несдобровать ей будет.

– Тшшш… там… вой какой-то. Мамочкииии.