Мои дороги в поисках любви. И у мужчин бывает сердце
Я стал читать книги по психологии отношений, узнавать о моделях поведения, которые формируются у партнеров в ходе семейной жизни и в какой-то момент становятся барьерами, разрушающими взаимопонимание.
Помню, в одной из книг рассказывалось о теории «негативного танца», который партнеры быстро и легко осваивают чуть ли не с самого начала отношений и потом «танцуют» всю жизнь. Смысл его в том, что один из супругов критикует и нападает, а второй защищается или отдаляется. Было неприятно открыть для себя, что мы кружились в этом танце почти все двадцать лет. Я вспомнил, как практически во всех конфликтах закрывался от жены и уходил в свою «пещеру».
Образ пещеры был уже из другой книги, «Мужчины с Марса, Женщины с Венеры» американского философа и психолога Джона Грэя3. Он очень точно описывал мое состояние при даже самых мелких неурядицах. Это была именно пещера, глубокая и хорошо оборудованная – библиотекой, мощным компьютером, музыкальной студией, стойкой с гантелями, набором для китайской каллиграфии и многим чем еще. Я мог провести несколько выходных подряд за записью новой песни, монтажом фильма или за изучением нового иностранного языка. У меня всегда находились интересные занятия, которым я умел и любил отдаваться всей душой.
Я понял, что мои многочисленные хобби были той самой пещерой, в которой я укрывался от конфликтов. Укрывался надолго, порой на пару месяцев. Она пыталась вытащить меня оттуда или стать частью моих увлечений. Но я не пускал ее. И сам не спешил выходить. Теперь мне стало ясно, почему мои интересы, которыми она поначалу восхищалась, со временем стали раздражать ее сильнее и сильнее. Я вспомнил, что в последние годы очень нехотя делился с ней своим творчеством. Потому что уже не встречал с ее стороны не то что восторгов, но даже минимального понимания. Только критику.
Уходил я в свою «пещеру» не из злого умысла. Сегодняшнему мне понятно, что так я хотел избежать конфликта. Не желая обижать ее и не умея тактично рассказать о том, что со мной происходит и что я на самом деле чувствую. Я считал, что делиться с ней своими негативными эмоциями – это признак слабости и потому недостойно мужчины. Вместо того чтобы набраться смелости и раскрыться, я загонял свое недовольство «в глупь себя» ™ и забирался туда, откуда меня почти невозможно было выкурить.
Это оказалось порочной дипломатией. Взаимное недовольство неумолимо накапливалось. С той лишь разницей, что свое я скрывал, а она раз за разом теряла надежду быть услышанной. И сейчас я платил непомерную цену и за развитие своего кругозора, и за бесчисленные виды спорта, искусства и досуга, которыми я постоянно занимался, и ни одним не смог толком овладеть. Оставалось только удрученно спрашивать себя: «А надо ли было?» Зато теперь я понимал, что она имела в виду, говоря, что я занят только собой. К сожалению, она была права.
19 июня
Много интересных открытий я сделал, прочитав «Пять языков любви» Гэри Чепмена4. Открытия были и радостными, и грустными. Радость была в том, что мы любили друг друга и искренне хотели, чтобы другому было хорошо. И говорили друг с другом тоже на языке любви. Грустно, что это были разные языки.
За долгие двадцать лет мы не смогли выучить языков друг друга. Я придумывал и говорил ей много хороших слов, но это были не те слова. Она говорила, чего бы ей хотелось от меня услышать. Но почему-то именно эти слова не поворачивался произнести мой хорошо подвешенный язык
Это работало и в обратную сторону. Я тоже нечасто слышал от нее слова, которые мне были очень нужны. Особенно в те моменты, когда они были мне нужнее всего. Я считал, что признаваться в том, чего мне не хватало – внимания и одобрения, – недостойно и стыдно. Нужно уметь справляться самому и ни о чем не просить. Мне казалось, что любящее сердце само догадается.
Теперь я понимал, что это тоже было порочной практикой. Ведь никто не телепат. Как ни люби, обо всем все равно не догадаться. Надо больше разговаривать друг с другом. Больше доверять. Но меня никто этому не учил. Точнее так: в тех немногих случаях, когда я открывался кому-то, это работало против меня. В прошлом моя искренность приносила только разочарования. И я приучил себя не открываться. И ей тоже не открывался до конца. Поэтому она и не знала, чего я по-настоящему хочу. Кого теперь винить?
27 июня
Был еще один аспект, который я осознал, но слишком поздно взялся за его развитие. Это эмоциональный интеллект. Об этом я прочитал у Джона Готтмана в «7 принципах счастливого брака или Эмоциональный интеллект в любви»5. Он писал, что в 85% браков эмоциональную стену возводят именно мужчины. И это связано с историческим развитием гендерных ролей. Мужчины при наступлении стресса гораздо дольше остаются в состоянии нервного возбуждения, поэтому они так стремятся избегать конфликтов в браке.
Избегание конфликта любой ценой приводило к формированию этой самой эмоциональной стены. Будучи способным к восприятию тонких движений и склонным к глубокой рефлексии, я совершенно не умел, да и не хотел учиться как-то выражать свои чувства. Мне казалось, что мужчине не пристало проявлять бурные эмоции, даже если есть на то основания. Я не понимал, что времена изменились.
Потом, узнав о существовании, помимо традиционного интеллекта, модного теперь интеллекта эмоционального, я бросился читать книги на эту тему и даже записался на мастер-классы. Я понял, что этот вид интеллекта у меня тоже есть, что я могу развить его и даже несколько в этом преуспел. Но большую часть времени, прожитого в браке, я демонстрировал крайнюю бедность эмоций, в то время как жена в них очень нуждалась.
Неприятным открытием для меня стали тесты из того же Готтмана на знание «карты внутреннего мира» и «карты любви» своего партнера. Я прошел их крайне скверно, не ответив даже на половину вопросов. Было очевидно, что я плохо знал мир женщины, которую любил. Это полностью подтверждалось практикой. Если бы я знал его (или удосужился бы им хоть раз поинтересоваться), может, и не пришлось бы сейчас проходить эти тесты. Кризис случился не год назад. Намного раньше. Я откровенно проморгал его.
Во всех этих замечательных книгах по психологии содержалось и много полезных советов о том, как вернуть в отношения прежнюю любовь и нежность. Были даже задания на каждый день. Например, не говорить партнеру ни одного дурного слова, совершить хотя бы один неожиданный жест проявления любви, спросить, чем ее порадовать.
Советы были очевидны, и многие из них я уже испробовал. Но безрезультатно. Думаю, дело не в том, что советы оказались плохи. Скорее, я просто упустил момент, когда они могли сработать. И я жалел, что не прочитал этих книг раньше. И понимал, что жалею совершенно напрасно. Раз не прочитал тогда, значит, мне не было это нужно. Теперь было поздно. Дорого яичко к Христову дню.
3 июля
Я пересмотрел массу художественных фильмов, посвященных кризису в отношениях. Вездесущий и всезнающий интернет быстро подсунул мне подборку какого-то христианского канала в социальных сетях. Фильмы были в основном американские, романтические и добрые. Америка ведь очень разная, и в ней есть место традиционным ценностям, проявляющимся с особой силой в культуре кантри, которую я очень люблю. Именно за правильную и немного суровую традиционность.
В этих фильмах один из супругов, чаще мужчина, фермер, пожарный или военный, брал на себя бремя возвращения утраченной любви. Он проходил длинный и непростой путь, начинавшийся с полного непонимания и неприятия. Но настойчивость героя, его терпение, внимание и такт растапливали лед отчуждения, и в конце концов чудесным образом все его усилия вознаграждались. В таких фильмах всегда был счастливый конец. Любовь возвращалась.
Мне нравились эти сильные и любящие мужчины с традиционными ценностями. Мне хотелось походить на них. Нравилось мечтать о том, что хорошо бы вот таким образом вернуть и нашу потерянную любовь. Огорчало одно. Мечты были крайне непродуктивны. Добрая половина методов из этих фильмов была уже испробована. Оставшиеся применять было поздно. И все же я любил их смотреть. И иногда посылать ей ссылки на них. Я надеялся, что она увидит и поймет, о чем я мечтаю. Сейчас я уверен, что она даже не открывала эти ссылки.
Посылал я ей и книги по психологии, которые читал сам. Мне хотелось поделиться своими запоздалыми открытиями о том, чего я не сделал в наших отношениях и что теперь хотел бы восполнить. Хотелось, чтобы она поняла, что я уже проделал и продолжаю серьезную работу над ошибками. Что мне хочется эти ошибки исправить. Немедленно. И я предлагал ей прямо сейчас воплотить какие-то из обретенных мною ноу-хау в нашей нынешней жизни.
Иногда она коротко отвечала, что получила и будет осваивать информацию. Но чаще не отвечала. Мне потребовалось время, чтобы понять, что я напрасно стараюсь, что ей это все неинтересно и нет никакого желания что-то налаживать и возвращать.
10 июля
Я хорошо помню одно из практических упражнений в кабинете психолога. Нужно было сформировать две зоны. Эти зоны были отмечены разложенными на полу листами А4 с надписями «В семье» и «В разводе». Задачей было встать в каждую из зон и представить свои возможные ощущения в ней через три года.
Это упражнение я делал дважды. Первый раз в мае, в самом начале нашей работы, второй – в июле. Сначала я наотрез отказывался вставать в зону развода. То есть я, конечно, вставал в нее, потому что таково было задание. Но быстро выходил. Я не мог себя в ней представить. А через два месяца я не только смог спокойно встать в нее, но и провел в ней какое-то время. По мнению психолога, я провел в зоне развода даже больше времени, чем в зоне семьи. Я не фиксировал время, проведенное в каждой из зон. Но факт был налицо: я допустил мысль о разводе в свою жизнь.
Мысль эта меня совсем не радовала. Я был вынужден допустить ее под давлением двух обстоятельств, которые больше никак не получалось игнорировать. Во-первых, я уже почти не видел плюсов сохранения такой семьи. Дети были достаточно взрослыми и видели наши деградирующие отношения своими глазами. Заботиться о детях можно и в разведенном состоянии. Во-вторых, я не видел никаких признаков того, что сохранение семьи в том виде, как я ее понимал, нужно кому-то, кроме меня. Ей, возможно, хотелось сохранить видимость семьи. Мне же нужна была видимость. Я хотел настоящую семью. Вот только бороться за нее в одиночку у меня больше не было сил. Да и желания тоже почти не осталось.
Глава 5. Один скитаюсь по горам Кавказа
3 августа
Отпуск этим летом мы проводили порознь. Дочь отправили в летний лагерь за границу, жена сказала, что поедет по делам на несколько дней в Казань, а я решил провести две недели в палаточном лагере в Приэльбрусье.
По пути я решил погулять несколько дней в Кисловодске, где снял просторную комнату в гостевом доме. Кисловодск удивительным образом сумел сохранить атмосферу старого русского курорта. Причем, как дореволюционной эпохи, так и эпохи расцвета Советского Союза. Стоял солнечный август, и все эти старые улочки, зеленые парки, санатории и целебные источники погружали меня в детство. Романтическая скала Лермонтова напоминала об уроках литературы и моем увлечении «Героем нашего времени».
Разумеется, я поехал и в Пятигорск, чтобы увидеть места, связанные с любимым поэтом и посетить домик, где он провел свои последние дни. О Лермонтове я могу говорить часами. Потомок шотландских бардов, обладавший несомненным пророческим даром, он всего за несколько лет сумел сделать столько, сколько иным не удается за всю жизнь. И вот, бродя по старинным улочкам, я размышлял о мистической судьбе поэта и его несостоявшейся пророческой миссии.
Я видел в жизни, а скорее даже в смерти двух великих русских поэтов Лермонтова и Пушкина явные параллели. Оба ушли в момент, когда стояли на пороге больших духовных открытий. Но каким-то метафизическим силам очень не хотелось, чтобы эти открытия были совершены. В интриге с Пушкиным приняли участие аж четыре европейских двора. История с Лермонтовым вообще весьма запутанна и противоречива. Я читал много версий трагической дуэли, но не нашел ни одной, которая хоть сколько-нибудь убедительно объясняла ее причины. Повод был откровенно ничтожен, и отсутствие явных интересантов заставляло задуматься о вмешательстве чего-то сверхъестественного. Хотя несомненно и то, что поэт крайне неосторожно обращался со своим огромным талантом. Увы, долгие рассуждения на эту тему не входят в предмет данной книги.
5 августа
В Кавказ я влюбился сразу. Я вообще люблю горы. И здешние места, овеянные легендами о свободолюбивых горцах и рассказами о драматической Кавказской войне, которыми полна русская литература от Александра Марлинского до Лидии Чарской, не могли оставить меня равнодушным.
Мы разбили палаточный лагерь на берегу небольшой горной реки, перейти которую можно было всего в двух местах довольно далеко от нас. Да и то с риском быть унесенным бурным потоком.
По утрам нас будили резкие хлопки. Это пастухи кнутами выгоняли свои стада в горные долины. Наш лагерь стоял прямо на их пути, и я, вылезая на заполошное мычание, частенько сталкивался нос к носу с заплутавшим среди палаток бычком. Кто-то из пастухов быстро находил его, нарочито сурово щелкал кнутом, и бычок суетливо присоединялся к остальному стаду.
Я с удовольствием потягивался, разминая затекшие за ночь в спальнике мышцы, и благоговейно любовался величественной белой вершиной Эльбруса. В любое время суток она была прекрасна. Но по утрам особенно. Казалось, Эльбрус чинно приветствовал меня и желал хорошего дня. Вокруг лагеря сновали шустрые суслики, озабоченные своими важными делами, деловито жужжали шмели, а высоко в небе медленно и торжественно парили орлы. Каждый по-своему начинал день. А нам предстояла очередная прогулка в горы.
7 августа
Горные прогулки – несомненно приятное, но не такое уж простое дело. Здесь требуется хорошая физическая подготовка. Длинные подъемы очень утомляли колени, а пульс порой зашкаливал – хоть я и готовился к походу, выполняя подъемы на ближайшей ко мне горнолыжной трассе в Узком. Вскоре стало понятно, что моя подготовка откровенно слаба. Горные подъемы были намного длиннее и круче.
Очень выручали трекинговые палки, заметно снижавшие нагрузку на ноги, и высокие горные ботинки, защищавшие от мелких камней. И все равно было тяжело. Даже без рюкзака за плечами. Я завидовал нашему тренеру, который легко, чуть ли не играючи, шел далеко впереди, да еще нес рюкзак одной из наших девушек.
Как-то в середине дня на подъеме нас обогнал поджарый мужчина лет сорока. Его рюкзак, казалось, был раза в полтора больше его самого. Мы спросили, куда он так спешит. Он коротко рассказал, что зарабатывает на жизнь доставкой провизии на стоянки альпинистов высоко в горах. Это уже его третья ходка за день. В полном изумлении мы пожелали ему легкой дороги. Через пару часов он уже бодро спускался нам навстречу, в то время как мы все еще продолжали подъем. Он сказал, что у него еще одна ходка. Для меня этот горный бегун – живой пример человеческих возможностей.
9 августа
Была у меня и вполне конкретная проблема в горных походах. Я панически боялся высоты. Однажды, стоя на стене средневекового городка Обидуш в Португалии, я засмотрелся вниз и вдруг почувствовал почти непреодолимое желание броситься туда. Тогда меня охватил настоящий ужас. Теперь я боялся, что такое может случиться со мной в горах. Боялся и одновременно хотел этот страх преодолеть.
Пару раз на крутых подъемах я испытал этот страх снова. Тренер предложил простой рецепт – никогда не смотреть вниз, а только вверх, либо на конечную точку маршрута, либо на какую-нибудь из промежуточных точек пути. Это сработало. Не сразу, но как только мне удавалось сконцентрировать внимание на какой-то выбранной цели, страх проходил. Вооружившись таким инструментом, я успокоился. Теперь у меня было лекарство от страха.
Горы завораживали своей красотой, но эта красота требовала осторожности и внимания. Горы, как и море, не прощают беспечности и пофигизма. Малейший недосмотр, самонадеянность могут обернуться серьезной бедой. Ежегодно на Эльбрусе остаются десятки людей. Навсегда. Может, это и лучше, чем «от водки и от простуд». И все же…
Поэтому каждый должен быть готовым оказать помощь попавшим в беду. И общий настрой там очень дружеский и кооперативный. Люди, встречаясь на горных тропинках, обязательно здороваются и желают друг другу легкой дороги. Этот обычай мне очень импонировал. Мне нравилось приветствовать встречных путников и желать им всего самого доброго.
Помню, забравшись на трехкилометровую высоту, мы увидели, как рождается горная река. Из ущелья вытекал небольшой ручеек, который буквально на глазах превращался в поток. Мы перешагнули через него и отправились дальше.
Обратно мы возвращались с опозданием. Очень хотелось сфотографироваться в горной долине. Наш поток был уже настолько широким и бурным, что перейти его в том же месте мы не смогли. Пришлось идти вдоль берега около часа в поисках безопасного места для перехода на другой берег. И мы нашли его с большим трудом, уже опасаясь, что застрянем здесь до позднего вечера. Такой оказалась цена получасовой задержки.
10 августа
Наградой нам были удивительные впечатления, красивейшие ущелья и водопады, купание в ледяных источниках. Один из источников, считавшийся целебным, бил метрах в пятистах от нашей базы. Температура в нем круглый год держалась на уровне 3–4 градусов. Я все никак не решался в нем искупаться, но его величество Случай вскоре вынудил меня к этому.
Как-то утром я встал с заложенным носом и першением в горле. Холодные ночи в палатке дали себя знать. Пошел к тренеру. Тот без долгих разговоров повел меня к источнику, велел зайти в него, трижды окунуться с головой и потом что есть духу бежать в лагерь.
Погружение было ошеломительным. Я нырял в ледяную воду после сухой парилки при 100 градусах. Это было очень даже здорово. Но зайти в холодную воду в обычном состоянии… Дыхание перехватило так, что я мельком подумал, что последний вдох в своей жизни я уже сделал. Но надо было еще три раза нырнуть.
Из источника я выскочил будто ошпаренный жидким льдом. И стремглав понесся в лагерь, где меня уже ждал свежезаваренный имбирный чай. Через полчаса я почувствовал, как все тело горит огнем. Меня переполняла энергия, и я был готов сворачивать горы. Благо, их вокруг достаточно.
Потом я еще раз ходил к источнику. Спокойно разделся, залез и даже посидел в воде какое-то время. И так же спокойно вышел. Уже не боялся. Мы с ним поладили. Хотел окунуться в день отъезда на прощание. Но не сложилось.
Итак, я уезжал горячо и навсегда влюбленным в Кавказ. С надеждой приехать сюда снова. С родителями или с детьми. Мой отец студентом начинал здесь заниматься слаломом. Он и поставил меня в семь лет на горные лыжи. До сих пор помню его рассказы про Чегет и Домбай. И песню Юрия Визбора. «Лыжи у печки стоят, гаснет закат за горой…» Хорошо бы привезти папу сюда снова.
12 августа
Московская квартира устроила мне неприятный сюрприз. Меня никто не ждал. Дочь на каникулах, сын на даче у друга, жена неизвестно где. Впервые в жизни меня дома никто не встречал.
Хотя нет, я не совсем прав. Меня встречали два жирных жизнерадостных рыжих таракана на кухне. Этой нечисти у нас не было очень давно. Мы все следили за чистотой и поддерживали порядок так, чтобы они не заводились. И их появление стало для меня предвестником моего личного апокалипсиса.
Созерцание родного дома, встретившего меня отсутствием хозяйки, какой-то холодной, нежилой пустотой и тараканами вдруг переполнило меня таким дремучим бешенством, что я едва не начал крушить все вокруг саперной лопаткой из рюкзака. Но дом ведь не виноват.
Обидней всего было то, что меня никто не предупредил, что дом стоит пустой. С женой я общался во время поездки и написал, когда приеду. А она почему-то не сообщила о своем отсутствии. От всего этого было откровенно тошно.
Я написал ей, что вернулся. Из ответного сообщения узнал, что она в Питере. Посидел, подумал, и отстучал еще одно послание, очень постаравшись, чтобы оно получилось максимально нейтральным. Всего три или четыре фразы. Что я больше не могу так жить, что нужно что-то решать, что либо мы пробуем наладить наши отношения, либо разводимся. Впервые я разрешил себе произнести слово «развод». Осознанно и прямо.
Хотя статус-кво в наших отношениях будет сохраняться еще около полутора месяцев, возвращение в пустую квартиру стало тем спусковым крючком, который освободил сжатую почти до предела пружину моего терпения. Эта пружина очень скоро начнет раскручиваться, быстро и необратимо приближая конец нашего брака.
5 сентября
С женой мы увиделись в конце августа. В аэропорту, в зоне прилета, где я встречал дочь после каникул. Мы не виделись ровно месяц. Встреча вышла натянутой. Я вел себя подчеркнуто сдержанно. И только голос мой звучал недовольно. Она вела себя как ни в чем не бывало и как бы не замечая моего тона. Хотя уверен, все она прекрасно заметила.
Конечно, по отношению к дочери мы должны были выглядеть любящими родителями. Мы и были такими. Каждый по-своему. Мы приехали вместе домой, начали готовить ужин, слушая ее восторженные рассказы о купании в море, парке аттракционов и разных веселых ситуациях, которыми всегда полны детские каникулы. Потом сели за стол. Всей семьей. Идиллия!
Как мне хотелось, чтобы все это было правдой! Чтобы не было ни этого ее месячного отсутствия, ни глухой стены, разделившей нас, ни этой игры в дружную семью. Увы, реальность была совсем другой. Я чувствовал, что пружина внутри меня уже начинает свой неуклонный обратный ход. И я из последних сил пытался удержать ее. Если не совсем от движения, то хотя бы от разрушительной скорости. Уже не ради себя. Ради детей.
Жена побыла дома недолго. Были еще хлопоты по подготовке к школе, торжественная линейка 1 сентября и празднование начала учебного года. А в выходные она опять уехала. Сказала, что ей надо работать. И я остался один. Хотя нет. Не один. Со мной были мои дети.
Глава 6. Как ни старайся, а бывает поздно
25 сентября
После возвращения с Кавказа мое отношение ко всему, что с нами происходило, радикально изменилось. Мне больше не хотелось быть «белым и пушистым», играть в дипломатию и делать вид, что меня все устраивает. Внешне я был спокоен и продолжал вести себя как раньше. Но во мне шла напряженная работа. Я готовился к серьезным шагам. И хотел сделать их максимально корректно и правильно.
Консультации с психологом продолжались. Только теперь к ним добавились еще и консультации с юристом. Я долго боялся произнести слово «развод». Потому что такими словами шутить нельзя. И раз уж оно произнесено, надо было понимать и представлять себе все возможные последствия. Развода я по-прежнему не хотел. Но теперь он остался для меня последним аргументом. И пускать его в ход можно было только тогда, когда реально к нему готов. Поэтому приходилось готовиться.
Теперь предстояла последняя и самая сложная стадия борьбы за мой брак. Она предполагала не очень приятные мне аргументы и меры. Крайние меры. Я взвешивал и выверял каждый свой шаг. Советовался со своими консультантами, обдумывал, принимал решения, затем действовал.
В середине сентября я отправил жене письмо по электронной почте. На этом этапе я все свои шаги решил документально фиксировать перепиской. На всякий случай. Я перечислил условия, на которых готов продолжить наши отношения. Их было восемь, и все они касались возвращения к совместной жизни: совместные поездки в отпуск, совместный досуг, совместное посещение храма, совместный поиск путей выхода из создавшегося положения. Вплоть до совместного визита к психологу и духовнику. Слово «совместный» звучало в каждом пункте. И пункт о совместном управлении семейным бюджетом тоже был. В конце письма я предложил ей высказать свои предложения. Я ждал ответа неделю. Не дождался.
Жизнь продолжала идти так, как будто никакого письма не было. Она не обращала внимания ни на мои слова, ни на мои действия. Порой это бесило. Мне стоило немалых усилий сдерживать себя, не проявлять негативных эмоций, особенно при детях, и продолжать выдерживать свою линию. Думаю, без психолога я бы не справился.
На следующем сеансе мы обсудили реакцию на письмо. Точнее, ее отсутствие. Объяснить это было сложно, ведь речь шла об очень серьезных вещах. Казалось, она не принимала всего этого всерьез. Нужно было найти способ продемонстрировать ей эту серьезность. Наглядный и убедительный.
Выяснилось, что это нетривиальная задача. Я думал над ней неделю. И ничего не мог придумать путного. Во многом потому, что многие способы уже были испробованы и результата не дали. И все-таки способ был. В моем представлении он был ужасен. Именно так я и понял, что нашел именно то, что искал.