Все будет хорошо!

Соседка

– Ого, какая у вас собака! – девушка, которая стояла возле подъезда рядом с грузовиком, округлила глаза. Юля усмехнулась. На Грея реакция была почти всегда одинаковая. Кто-то сразу шарахался в сторону и старался побыстрее унести ноги, а кто-то удивленно замирал, разглядывая огромного, мощного пса. – А что это за порода?

– Ризеншнауцер.

– Это ж такого в квартире держать? Да ну! Хлопотно и шерсти много. А воняет!

Юля подняла брови. Ничего себе! Девушка, похоже, за словом в карман не лезет.

– Нет. Он не пахнет.

– А можно я его понюхаю? Или он меня съест?

– Не исключено.

Юля начинала сердиться. Матвей где-то застрял, и она собралась уже вернуться в квартиру, как дверь подъезда открылась и по ступенькам запрыгал ее неугомонный сын.

– Мам! Я сменку забыл! Пришлось возвращаться.

– Молодец! Главное, вовремя. Вот не пустит тебя Ольга Александровна на урок – будешь знать!

– Я успею! – Матвей сунул в руки матери рюкзак и забрал у нее поводок. – Грей, побежали!

Огромный черный пес совсем по-человечески вздохнул и солидно потрусил рядом с мальчиком. Юля усмехнулась и пошла следом.

– До встречи! – странная девушка махнула вслед им рукой и повернулась к грузчикам.

В школу Матвей все-таки опоздал. Юля написала смс учительнице и кивнула собаке:

– Все. Можно гулять спокойно. У нас с тобой есть час.

Она потрепала Грея за ушами и потянула поводок. Гулять с собакой ей нравилось. Конечно, в чем-то эта странная девушка у подъезда была права. В маленькой двухкомнатной квартирке, куда Юля перебралась после развода, места было совсем мало. Грей занимал почти весь пятачок маленькой прихожей. Но, за те полгода, что собака жила с ними, Юля и, особенно, Матвей настолько привыкли к ней, что уже не представляли себе, как может быть иначе.

– Наследство, ты мое! – шепнула Юля и Грей двинул ухом, прислушиваясь.

Хозяйку в Юле он признал далеко не сразу. После крепкого, высокого Юлиного отца, обладавшего густым басом, Грей никак не воспринимал эту миловидную худощавую молодую женщину, что пыталась призвать его к порядку. Ее робкие команды вызывали у него недоумение. Чего она хочет? Хозяин куда-то пропал, а теперь появилась она. Да, пахнет от нее приятно, но ведь она-то чужая? Или нет?

Юля никогда не хотела животных в доме. У нее просто не было ни времени, ни сил, чтобы брать на себя ответственность еще за кого-то кроме себя и сына. Сложные отношения с мужем, которые в итоге закончились разводом, вконец измотали ее. Юля была даже немного рада, когда очередная любовница Михаила позвонила ей и назначила встречу.

– Зачем нам встречаться? – Юля задумчиво смотрела на орхидею, которая стояла на окне в ее офисе, и слушала какие-то излишне восторженные уверения в том, что ее Миша самый лучший мужчина на планете Земля. И, разумеется, она последняя женщина, которая могла бы быть его достойна. – Вам же нужен Михаил? Не я? Так, вперед! На штурм! При чем здесь я?

Собеседница поперхнулась и на какое-то время замолчала, а потом робко спросила:

– Так вы не против?

– Я? Абсолютно нет! Я очень даже «за»! Считайте, что я вам выдала официальное разрешение. – Юля выключила телефон и подавила в себе желание швырнуть его о стену. Техника чем виновата?

Вечером она упаковала два чемодана и, не дожидаясь возвращения Михаила с работы, уехала к себе. Благо, что квартира, которую она купила еще до брака, стояла пустая в этот момент. Матвей молча собрал игрушки, не задавая маме вопросов, и только укладываясь спать на новом месте, тихонько спросил:

– Мам, а мы теперь будем здесь жить?

– Да, родной.

– Без папы?

– Без.

– И ты больше не будешь плакать?

Вопрос сына что-то сломал внутри и Юля судорожно перевела дыхание.

– Нет. Больше не буду. По крайней мере, постараюсь. А если вдруг увидишь, что реву, ты не огорчайся, ладно? Немножко все-таки надо. Девочкам положено.

– Только немножко… – Матвей вылез из-под одеяла и обнял маму. – Совсем капельку!

Михаил спорить с решением жены не стал. Он вообще объявился только через месяц, позвонив, как ни в чем не бывало, чтобы уточнить, на какое число Юля взяла билеты в Сочи, куда они собирались ехать всей семьей. Юля в очередной раз удивившись безмерной гибкости своего супруга, отправила ему билеты и спросила, как он посмотрит на то, чтобы заключить мировое соглашение по поводу ребенка.

– Конечно! Как скажешь, так и будет. Я согласен на все. Юль, вам деньги нужны? Я кину тебе на карту.

– Нет, спасибо, нам хватает. Я позже пришлю тебе номер счета. Можешь переводить туда средства для Матвея. Я не буду их снимать, можешь проверить. Это ему на будущее.

– Ты себя слышишь? Юлька, я, конечно, подлец, но совсем мерзавца из меня не делай, ладно?

Надо отдать должное Михаилу, сына он не бросил. Помогал, встречался на выходных, откладывая все свои дела, и очень скоро Юля отметила, что Матвей стал гораздо спокойнее общаться с отцом и встречи даже стали доставлять ему удовольствие. Он рассказывал маме, куда они ходили, что делали и Юля понимала, что сын для Михаила стал темой отдельной от его остальной жизни. Они гуляли всегда только вдвоем.

– Никаких баб, Юль, поверь. Ни к чему оно. – Михаил как будто оправдывался, а Юля пожимала плечами.

– Это твоя личная жизнь. Хотя, не скрою, мне спокойнее, что вы с Матвеем встречаетесь так. Слишком много объяснять бы пришлось, а я к этому, наверное, не очень готова.

В первый класс Матвей пошел, держа обоих родителей за руки. Не сговариваясь, ничего не осуждая, они выстроили такую систему, в которой Матвей был главным. Все остальное касалось только их самих.

Выяснять отношения Юля сочла ниже своего достоинства. Да и что там выяснять? Любил-разлюбил-почему? И что это ей даст? Пару лишних комплексов? Хороший качественный скандал? Ни того ни другого она не хотела. Сосредоточившись на работе и Матвее, она потихоньку оттаяла. Последние годы все ее существование сводилось к механическому исполнению того, что обеспечивало «благополучие» семьи и коротким вспышкам острой жалости к себе. Сейчас жалеть себя Юля перестала, потому, что больше не видела в этом смысла. Она свободная, молодая, красивая, даже ребенок уже в наличии. Вполне приличная работа, своя квартира и возможность изредка провести время так, как захочется, «подкинув» Матвея подруге, у которой сын был такого же возраста. Жизнь постепенно начала налаживаться в этом новом русле, когда поздно вечером раздался нежданный звонок.

– Юленька? – голос был совершенно незнакомым и в мире не нашлось бы больше ни одного человека, кто называл бы ее Юленькой. Так звала ее мама, но ее давно уже не было.

– Да. Кто вы?

– Ты меня не знаешь. Я гражданская жена твоего папы, Галина Ивановна.

– Папы?

– Я понимаю. Вы не общались. Но, Юленька… Папы больше нет.

Юля замерла, не зная, что сказать, как реагировать на эту новость. В голове был полный кавардак.

– Алло? Ты меня слышишь?

– Да… – Юля почти прохрипела в трубку вопрос и, записав адрес, где было назначено прощание, отложила телефон.

С отцом последний раз она виделась, когда ей было три года. Конечно, она этого совершенно не помнила. Мама не любила распространяться на эту тему и Юля мало что знала о том, почему разошлись ее родители. Любые вопросы на эту тему мама пресекала в зародыше и Юля, видя ее поджатые губы и сердитый взгляд, тут же сворачивала тему. После того как мамы не стало, ее ближайшая подруга рассказала Юле, что разошлись родители по инициативе матери.

– Она очень деятельная была, Юль, ты же знаешь. А отец твой был человеком спокойным. Все мечтал о собственном доме и большой собаке. Мама твоя все смеялась поначалу. Где она и где дом-огород? Не сошлись характерами.

– А почему он со мной не общался?

– Мама твоя не позволяла. Считала, что ты и так слишком спокойная, не пробьешься в жизни. А если еще и философию отца переймешь – вообще тогда пиши-пропало.

Юля первый раз в жизни тогда поняла, что не за все и не всегда нужно быть благодарной родителям. Винила мать, за то, что не дала ей встречаться с отцом. Винила отца, что пошел на поводу и даже не попытался изменить ситуацию, когда Юля стала старше и никаких разрешений уже не требовалось. Злость смыло только в тот день, когда она приехала проститься с отцом. Увидела дом, в котором он жил и поговорила с Галиной Ивановной.

– Ты не серчай на отца, девочка. Он очень болел. Диабет. Сначала пальцы на ногах отняли, потом и ноги сами. Очень боялся тебя побеспокоить. Все говорил, что раз ничего не дал тебе, так какое право имеет требовать хотя бы общения.

Юля вошла в комнату, дверь в которую открыла Галина, и застыла на пороге. Со стены огромными, широко распахнутыми глазами смотрела она сама.

– Узнала себя-то? – Галина кивнула на портрет. – Попросил увеличить и в рамку вставить. Карточка маленькая была, а он уже совсем плохо видел. Все разговаривал с тобой.

Смахнув слезы, Галина потянулась к белому конверту, что лежал на комоде.

– Тебе это. Ты прости, оно не запечатано, но я и так все знаю, что там написано. Под его диктовку писала-то. Ты почитай, а я пойду пока посуду приберу.

Юля сидела в комнате отца, читала и злилась. Злилась потому, что не понимала, почему нельзя было сказать все это тогда, когда можно было еще говорить. Когда было время. Пусть немного, но было. К чему было это глупое упрямое желание «не обременять»? Юля заплакала. Лучше бы он "обременил" ее. Лучше бы она хотя бы год провела рядом с ним. Показала бы ему Матвея, рассказала бы, как они живут.

«Я люблю тебя, Юленька!»

– Где? Где эта ваша любовь, папа? Почему так? Почему надо любить молча, держа за семью замками то, о чем надо кричать? То, о чем говорить надо без конца, каждый день, каждую минуту! Потому, что потом, этих минут вдруг не остается и никто уже ничего не скажет…

Лишь спустя два часа Юля, наконец, поднялась и, вытерев насухо глаза, вышла из комнаты.

– Спасибо вам, Галина Ивановна.

– Да мне-то… Юленька, тут вот еще что… – Галина Ивановна замялась. – Дом, понятно, тебе. Завещание он оформил все честь по чести, я бумаги все вот тут собрала и в папку сложила. А вот, что с Греем делать я ума не приложу. Я-то к дочери уезжаю, во Владивосток. Там у меня и дом, и родня. А его с собой я взять не могу, потому, что знаю – сама долго не протяну. Здоровье что-то совсем не то. Не хочу, чтобы он еще раз пережил потерю хозяина. Хотя, какая я ему хозяйка? Он только папу твоего и признавал.

– А что за собака? – Юля вспомнила вдруг слова маминой подруги.

– Пойдем. – Галина Ивановна поманила Юлю за собой и провела ее в пристройку, которая служила гаражом. – В дом заходить отказывается. Да и не ест ничего уже несколько дней. Как чувствовал. Все скулил и не отходил от него. А как папы не стало, ушел сюда, лег и отказывается даже смотреть в мою сторону.

Юля охнула, увидев огромного черного пса, который даже не поднял голову, когда она подошла к нему.

– Ничего себе… собачка…

– Да, большой он. Но, очень умный, Юленька. Может быть есть какие-то люди, кто занимается? Пристроить бы его. Он же чемпион, очень хороших кровей. Может быть кому-то и понадобится…

Юля села на корточки и попыталась поймать взгляд собаки.

– Эй! Как там тебя… Грей! Пойдешь со мной?

Пес чуть шевельнул ухом и никак больше не показал, что услышал вопрос.

– Его больше нет, Грей. И тебе сильно повезло, что ты его знал так хорошо. Я не знала вовсе. Но, если он тебя любил, то, может, и я смогу? Пойдешь со мной? – Юля робко протянула руку и сначала осторожно, а потом смелее погладила пса по голове.

Глаза, которые смотрели на нее были полны такой боли, что она невольно вздрогнула. Не думая больше о том, как надо и не надо, Юля схватила собаку за ошейник и скомандовала:

– Вставай! Рядом!

Это было все, что она знала из команд. В голове крутилось еще: «Апорт!», но это точно было сейчас ни к чему.

Галина Ивановна удивленно ахнула, глядя, как собака поднялась и пошатываясь пошла за Юлей к выходу.

– Надо же! А я и с места сдвинуть не смогла его. А ведь меня он знал с того дня, как его привезли в этот дом.

Юля открыла заднюю дверь в машине и скомандовала:

– Залезай!

Пес обернулся на дом, размышляя, а потом запрыгнул внутрь.

– Чем кормить эту громадину?

– А я тебе все написала. В папке листочек лежит. И все документы Грея там же. Мало ли, вдруг ты все-таки решишь его отдать. Спасибо, что приехала, Юленька! Теперь я точно знаю, что папе там спокойно.

Юля распрощалась с Галиной Ивановной и поехала домой. Поглядывая в зеркало, она наблюдала за собакой и удивлялась сама себе. Как только она согласилась на эту авантюру? И что теперь будет делать с псом? Собак у нее никогда не было. Как ухаживать за ними она совершенно не представляла. Помог Матвей.

– Вау! Мама, это кто? – Матвей, открыв рот, разглядывал пса.

– Это Грей. Будет теперь жить с нами.

– Круто!

Матвей восторженно хлопнул в ладоши и Юля отметила, что пес никак не отреагировал на громкий звук. Спокойный… Наверное, и папа был таким же. Она прогнала от себя невольные мысли и спросила:

– Сын, что нам с ним делать? Я совершенно не знаю, как надо обращаться с такими собаками.

– Мам, ну ты как маленькая! Интернет же!

Грей прижился. Поначалу Юле было сложно с ним. Большой, тяжелый, он обращал на нее внимание не больше, чем на блоху, которая каким-то образом прицепилась к поводку. Юля поначалу терпела, а потом рассердилась.

– Что это еще такое?! Я – человек, а ты – собака! Я главная, понял! Значит будет так, как я скажу! А ну, рядом!

Грей остановился, и Юля готова была поклясться, что он усмехнулся.

– Ах, ты ж… Сидеть! – Юля рявкнула так, что Грей плюхнулся за зад и удивленно посмотрел на Юлю. – Вот так! И больше мы к этому вопросу не возвращаемся, понял? То-то!

Матвей, вечером глядя как Грей ждет миску, спросил у матери:

– Мам, а с ним все нормально?

– Почему ты спрашиваешь?

– Он так странно на тебя смотрит!

Юля оторвалась от кастрюли с кашей и глянула на собаку. Грей сидел, почти не дыша, и не сводил с нее глаз.

– Да. У нас был серьезный разговор.

– Я вижу. Можно попрошу?

– Что?

– Не разговаривай так со мной, ладно?

Соседи поначалу шарахались, когда видели Юлю с собакой, но постепенно привыкли.

– Юля, он у тебя такой воспитанный мальчик! – Анжелика Петровна, соседка по лестничной клетке перестала прижимать к себе свою Тяпу и безбоязненно теперь входила в лифт вместе с Юлей, когда та выводила Грея по вечерам.

С соседями у Юли сложились спокойные и теплые отношения. Ей очень повезло. В их подъезде был только один проблемный сосед и тот не так давно съехал. Дом был старым и в основном здесь проживали люди старшего возраста. Юля не раз соглашалась присматривать за соседскими кошками или собаками, когда хозяева уезжали на отдых или попадали в больницу. Матвей с удовольствием бегал за молоком и хлебом, если его просила соседка. И Юля была относительно спокойна, когда ей пришлось сменить работу и Матвей стал более самостоятельным. Теперь она не могла забирать его из школы после уроков, и Матвей стал приходить домой сам. Анжелика Петровна выглядывала на лестничную клетку, здоровалась с мальчиком и докладывала Юле:

– Домой пришел, дверь запер.

Юля долго решала, нужны ли подобные перемены, но должность, которую ей предложили в новой фирме, была ее давней целью, а зарплата позволяла больше не переживать о том, что холодильник опустеет раньше, чем придет заветный день выплаты. Теперь она могла порадовать сына лишний раз, да и про себя можно было не забывать.

Все складывалось хорошо, если бы не одно «но». Новая соседка стала сущим кошмаром для Юли. Окси, как она сама себя отрекомендовала, была девушкой "продвинутой" и совершенно не обладающей какими-либо комплексами. Такой простоты, как у Оксаны, Юля за всю свою жизнь не встречала никогда.

– Привет! Кофе сделаешь? – с этой фразой Оксана появилась в доме Юли первый раз. – Зарплату задерживают, в холодильнике полный ноль, даже мыши нет. Представляешь, мой укатил к матушке и сидит там, жирует. И ему совершенно по барабану, что мне-то тут жрать нечего!

Юля ошарашенно смотрела на бесцеремонную девицу, которая прошлась по квартире, заглянув в каждый угол и приземлившись на стул на кухне, прокомментировала:

– И правда, псиной не пахнет. Даже удивительно! Думала у тебя не продохнуть будет. Слушай, а у тебя что, мужика нет? Почему? Молодая, красивая! Что пацан – так кому это когда мешало? Что с личной жизнью? Совсем туго?

Юля терялась от подобного. Она всегда четко выстраивала свои границы и никому и никогда не позволяла за них заступать. Но здесь все оказалось бессильным. И ее опыт общения с людьми, и куча прочитанных от корки до корки книг по психологии. Окси не поддавалась никаким правилам и порядкам. Она делала только то, что хотела сама. Врываясь совершенно бесцеремонно по вечерам к Юле, она не признавала таких слов как «нет», «я занята», «давай в другой раз».

– Ой, да какие у тебя занятия? Одинокая баба! Привет, Матвей! Тащи «Монополию», сыграем. Матери тоже немножко повеселиться надо. Юль, сообрази чайку с ромашкой. Ну того, вкусного, как ты умеешь. Привет, троглодит! – Оксана трепала Грея за ушами. – Как жизнь молодого кобеля? Юль, а он ведь молодой? Чего щенков не наделает? Хотя, если подумать, кому нужны такие монстрики? Ведь вырастет такая вот лошадь!

Юля сама не понимала, как получалось, что уже через пару минут после появления Оксаны ее начинало трясти, но при этом на столе появлялся чай, печенье, а Матвей и Грей садились рядом, ловя каждое слово этой странной девушки.

– Ты себе барышню уже завел, Матвей? Дергаешь кого-то за косички? – лихо отсчитывая бумажные деньги, Оксана покупала очередную улицу в игре. – Э! Куда?! Это мое! То-то! Сначала научись девчонок цеплять, а потом будешь такую тетку как я обыгрывать, понял! – легонько щелкнув сложенными карточками по носу Матвея, Оксана кидала кубики.

– Теть Оксана, а как это – цеплять?

– Сам ты "теть"! Зови меня Окси! А так это! Вот если тебе нравится кто-то, ты что делать будешь?

– Не знаю!

– А я тебе расскажу! Надо не обращать на нее внимания. Можно посматривать и вздыхать. Но, если вдруг она заметит, дать ей учебником по башке, чтобы не воображала!

– Оксана! – Юля прерывала этот поток сознания и ставила перед соседкой очередную чашку с чаем. – А почему ты одна сегодня вечером? А где твой Костик?

– А, нет его! Выгнала!

И Оксана переключалась с Матвея, но Юля только больше хваталась за голову и мигом отправляла сына в комнату, смотреть мультики.

– Оксана! Ну, не при ребенке же!

– Да ладно тебе! Они в этом возрасте больше нас с тобой понимают!

– В девять лет?

– А ты думала! Акстели… Аксели…

– Акселерация?

– Она, родимая! Дети такие ранние стали, что аж страшно!

Юля, как могла, пыталась избавиться от назойливой соседки, но все попытки не увенчались успехом. Со временем она смирилась и стала подумывать о переезде. Дом отца стоял закрытым и туда либо надо было пускать квартирантов, либо перебираться самой. Единственное, что ее останавливало, так это то, что до школы можно было добраться оттуда только на машине и на работу ездить было далеко. Вопрос жить или не жить в квартире дальше решился сам собой.

В тот день Юля спешила с работы в школу Матвея. Предновогодние дни выдались суматошными и какими-то бестолковыми. Работы было много, времени мало, а тут еще у Матвея утренник. Кто придумал называть детские праздники утренниками, если их, как правило, устраивали в школе по вечерам? Всю неделю они учили с Матвеем слова к спектаклю и мальчик страшно расстроился, когда узнал, что отец прийти на праздник не сможет, так как уезжает в длительную командировку.

– Прости, сын! Не получается. Но, я постараюсь быть на следующем празднике. – Михаил заехал перед отъездом поздравить Матвея.

– Ничего, пап! – Матвей с восторгом разглядывал коробку с приставкой, которую привез отец. – А мне можно будет в нее поиграть?

– А зачем еще, по-твоему, я ее привез? – рассмеялся Михаил. Весь вечер они настраивали приставку, а потом азартно играли в какую-то игру, совершенно не обращая внимания на время, пока Юля не прогнала сына спать.

– Завтра будешь носом клевать и половину слов перепутаешь!

Она уложила сына и вышла с Греем проводить Михаила.

– Юль!

– А?

– У тебя кто-то есть?

Юля застегнула намордник на собаке и повернулась к Михаилу.

– Зачем тебе это знать?

Михаил помолчал, но потом все-таки ответил:

– Юль, значит надо, раз спрашиваю.

– Нет, Миша, нет у меня никого. После тебя там поле выжженное. Да и не нужен мне никто. У меня других дел полно. Извини, мы на площадку пойдем. Я во дворе Грея не выгуливаю.

– Можно, я вас провожу?

Они шли по темным улицам молча, не глядя друг на друга. Что скажешь, когда все давно понятно? И все-таки что-то витало в морозном воздухе, чуть слышно позванивая снежинками, которые вдруг посыпались с неба густым роем.

– Юль, меня не будет больше месяца. А потом я вернусь.

– Хорошо. Матвей будет рад.

– А ты?

Юля не ответила. Она просто не знала, что сказать.

Михаил уехал, а Юля никак не могла отделаться от мысли, что он хотел сказать что-то еще, но она ему не позволила. Вот и сейчас, торопливо шагая по тротуару, она перебирала вчерашний разговор и думала о том, что сама не знает, хочет ли услышать это «что-то» от Михаила.

Последнее, что она запомнила в этот злосчастный день, был визг тормозов и приглушенный женский крик за спиной. Удивленно подумав, что почему-то ей совсем не больно, Юля потеряла сознание.

Водитель, который сбил ее на пешеходном переходе, попытался скрыться, но его задержали прохожие. Юлю увезли в больницу. Больше недели она провела в реанимации, не приходя в сознание. Врачи бились за нее, забыв про праздники. И только на Рождество, рано утром, она открыла глаза.

– Андрей Валентинович, очнулась! – молоденькая медсестра улыбнулась Юле. – Добро пожаловать обратно! Напугали же вы нас!

Юля постепенно приходила в себя и в глазах ее заметался страх. Она дернулась, пытаясь что-то сказать, но лишь закашлялась, охнув от боли.

– Тише! Вам пока рано говорить!

– Матвей… – прохрипела Юля, умоляюще глядя на медсестру.

– Кто?

– Сын…

– С вами никого не было… – сестричка растерянно смотрела на Юлю, но тут в палату вошел врач.

– Наконец-то! Юлия Олеговна, ну так же нельзя! Сколько можно испытывать наше терпение? Пора бы уже дать результат нашим гениальным попыткам вытащить вас с того света. Уверяю вас, мы очень сильно старались! – врач быстро пробежал глазами показатели и улыбнулся. – Молодец! Правду говорят – женщины у нас сильный пол! Знаю-знаю! – он жестом остановил вопросы Юли. – Все с ребенком в порядке. Там девушка приходила, просила передать, что сын ваш у нее. С ним все в порядке.

Юля пыталась сосредоточиться, спросить еще что-то, но потолок вдруг завертелся, она прикрыла глаза и поняла, что ей почему-то безумно хочется спать.

О том, что случилось с Матвеем, она узнала через несколько дней, когда ее перевели в палату. Окси ворвалась в первые же минуты того времени, что отводилось для посещений и заполнила собой всю палату. Соседи Юли глазели на ярко накрашенную, шумную девушку, с невольным изумлением. Но, Юлю сейчас все это интересовало мало.

– Оксана! Где Матвей?

– Так у меня! Вот, что ты за мать такая? Разве можно так себя не беречь? – Оксана выставляла на тумбочку какие-то банки и большой термос. – Кто носится так по скользким улицам?

– Я не виновата была.

– Да знаю я! Я бы этому водиле! Ведь на пешеходном переходе! Совсем глаз нет у него, что ли?! – Окси отмахнулась от Юли и откупорила первую банку. – Бульон! Куриный! Ты не думай, я сама варила. Бабушка меня научила. Самое верное средство! Ешь быстрее, пока не остыл совсем. Я так бежала, что ног не чувствую теперь. В термосе – шиповник! Чтобы весь выпила, я завтра еще принесу. Специально второй термос купила.

– Оксана! – почти простонала Юля. – Матвей!

– Ты ешь, а я рассказывать буду.

Юля, оставив попытки возражать Оксане, взяла ложку и решила, что, дав той выговориться, узнает больше. Так и получилось. Оксана коротко рассказала о том, что случилось. Более подробно Юле рассказал все Матвей, когда на следующий день приехал к ней вместе с Оксаной.

Он в тот день так и не дождался маму на утреннике. Забыв свой подарок и ни с кем не попрощавшись, он прибежал домой, но дверь была закрыта. Свои ключи у него, конечно, были, но они остались в школьном рюкзаке, который сегодня им сказали не брать, ведь уроков не было. Матвей покрутился у двери и решил дождаться маму. Он подумал, что скорее всего она задержалась на работе. Сидя в подъезде, он все больше начинал бояться. А если она совсем не придет? Часы на руке давно дали понять, что что-то не так.