Отпор покушению на подвиг народа. Против фальсификаций истории Великой Отечественной войны
Вот почему в спорах в сфере теории и методологии истории наблюдается парадокс, суть которого сводится к следующему. Ученый, стремясь постичь исторические законы и закономерности, доказать личные теоретико-методологические построения, часто попадает под влияние магии формулы одного из парадоксов человеческого познания: «Каждый видит то, что хочет увидеть, каждый слышит то, что он хочет услышать»[27].
В то же время, понимая, что выбор методологических основ – неотчуждаемое право исследователя, – авторы включили в нее те подходы, принципы и методы, которые наиболее приемлемы для достижения цели, поставленной ими. Здесь своего рода путеводной звездой стало изречение В. О. Ключевского: «Научная проблема[ти]ка, что порядочная дама: чем скромнее и почтительнее подойдешь к ней, тем скорее она позволит понять себя»[28].
Наш труд базируется на ряде методологических подходов: диалектико-материалистический; системный; формационный; цивилизационный; компаративистский.
Диалектико-материалистический подход. Он позволил составить четкие представления о противоречиях, имеющих место в накоплении массива фальсификаций истории Второй мировой и Великой Отечественной войн на различных этапах их фабрикации. Посредством его прослежено развитие и разрешение противоречий, переход в качественно новое состояние событий и явлений, имеющих место в рассматриваемом процессе[29].
Системный подход. Отказавшись от односторонне аналитических, линейно-причинных методов исследования, мы выстроили иерархию аспектов в освещении проблемы борьбы с фальсификациями и фальсификаторами Великого подвига Великого советского народа, спасшего мир от «коричневой чумы» нацизма и фашизма, установили внутренние связи между ними, определили наиболее значимые из них[30].
Формационный подход, практикуемый нами, используется, в первую очередь, при определении степени отражения в историографических и исторических источниках роли Советского государства в разработке концептуальных основ проблемы борьбы с фальсификациями и фальсификаторами истории Второй мировой и Великой Отечественной войны.
Цивилизационный подход выразился, прежде всего, в том, что при работе с историографическими и историческими источниками по рассматриваемой проблеме обеспечивался их анализ с позиции изучения прошлого в человеческих измерениях.
При этом особо подчеркнем, что авторы данного труда являются сторонниками применения формационного и цивилизационного подходов комплексно, никоим образом, не противопоставляя их[31].
Компаративистский подход. Мы исходили из того, что он является одним из самых широко применяемых в процессе познания исторической истины. Собственно говоря, без него не обходится ни одно историческое исследование. Он помог нам путем корректных (N. B!) сравнений[32] выявить не только сходное, но и неповторимое в процессе фабрикации мифов и злобных инсинуаций против Великого подвига Великого советского народа, спасшего мир от «коричневой чумы» нацизма и фашизма.
В книге нашло соединение проблемного и хронологического подходов. Но при этом проблемный подход является ведущим, потому что он выглядит наиболее оптимальным. Благодаря ему, можно относительно полно охватить во времени и пространстве многоаспектность фальсификаций истории Второй мировой и Великой Отечественной войн, конкретно-историческую обстановку, в которой они фабриковались. Между тем, авторы понимали, что невозможно качественно раскрыть рассматриваемую проблему, не определившись в хронологии явлений и событий, в которой она развивалась[33].
В методологическую основу нашего труда вошли, кроме методологических подходов, и ряд методологических принципов[34]: объективность в изучении явлений, процессов, связей и отношений; историзм; здравый смысл; корректность и деликатность в оценке фактов.
Принцип объективность в изучении явлений, процессов, связей и отношений. Он является первым, отправным элементом диалектики. С данной точки зрения можно утверждать, что объективность является для всякого здравомыслящего человека аксиомой и первейшей установкой познания. Опора на принцип объективности в изучении явлений, процессов, связей и отношений позволила рассмотреть историографические и исторические источники по проблеме фальсификаций истории ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ по следующему алгоритму: во всем многообразии, без каких-либо заранее заданных оценочных суждений и конъюнктурных соображений; с исключением авторских претензий на исчерпывающую полноту анализа и на оценку полученных результатов как абсолютную истину; со стремлением к беспристрастности в изложении исторических фактов, опираясь на первозданность информации из источников, не сенсационных, а вызывающих научное доверие; с обеспечением уважительного отношения к предшественникам, что отнюдь не сводится исключительно к комплементарным оценкам их наработок[35].
Принцип историзма. Базируясь на нем, мы анализировали каждый исследуемый факт по своей проблеме в его развитии, взаимосвязи, взаимообусловленности, единстве прошлого настоящего и будущего. Все источники и литература, имеющие отношение к фальсификациям истории ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ, проанализированы как с точки зрения накопления и систематизации, так и с точки зрения их оценки и интеграции. Принцип историзма позволил изучать развитие исторических знаний по рассматриваемой проблеме, как в хронологическом плане, так и в диалектическом единстве[36].
Принципа здравого смысла. При его использовании[37] мы исходили из такой посылки: реальная история противоречивее и индивидуальнее в своем многообразии и единстве в отличие от общепринятых теоретических и методологических схем, принципов и подходов. Поэтому не следует их догматизировать.
Принцип корректности и деликатности в оценке фактов. В нем для авторов нашла отражение установка морально-этического плана – не использовать, к примеру, добытых сенсационных сведений без тщательной их проверки, смакования интимных подробностей из жизни исторических персоналий, которые стали достоянием ученого и т. д.
В методологическую основу этой книги, кроме методологических подходов и методологических принципов, вошли общенаучные и специально-исторические методы исследования. Они представляют собой довольно обширный инструментарий, имеющийся в распоряжении любого ученого-историка и хорошо известный специалистам[38]. Мы применяли методы исторического исследования комплексно. Между тем, тем основной акцент был сделан на таких специально-исторических методах исследования, как историко-генетический; историко-сравнительный; актуализации.
Историко-генетический метод. Он является наиболее распространенный метод в исторических исследованиях. Его применение позволило нам кратко описать процесс фабрикации и внедрения в сознание людей мифов и подленьких инсинуаций, направленных на всемерную дискредитацию ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ, раскрыв при этом причинно-следственные связи и закономерности исторического развития процесса, указанного выше, в их непосредственности. Данный метод позволил также охарактеризовать события и личности в их индивидуальности и образности.
Историко-системный метод. Его использование открыло возможность найти (в процессе сравнения) объяснения рассматриваемых фактов, раскрытия сущности изучаемых явлений, происходящих на фабрике фальсификаций истории Второй мировой и Великой Отечественной войн. При этом мы учли, что сравнение должно основываться на конкретных фактах, которые отражают существенные признаки явлений, а не их формальное сходство[39].
Метод актуализации. Он помог нам в определении ценности тех или иных исторических знаний, накопленных в сфере борьбы с фальсификациями и фальсификаторами истории достижения ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ[40].
Разумеется, авторы книги всецело опирались опыт предшественников. Тех, кто выполнил популярно-публицистические работы[41]; научные труды[42], учебные пособия[43].
Очень ценный материал, к примеру, мы почерпнули из учебного пособия, выпущенного в свет в 2012 г. Военным университетом Министерства обороны Российской Федерации[44]. Его авторский коллектив (более 20 военных ученых) рассмотрел методологические вопросы противоборства фальсификациям истории Второй мировой и Великой Отечественной войн, методы, формы и средства борьбы с ними. Особое внимание уделено критике концепций фальсификации проблем предыстории войн, определения их виновников и причин, истории советского военного искусства в Великой Отечественной и Советско-японской войнах, концепций западных историков о роли вооруженных сил государств – участников антифашистской коалиции в разгроме Германии и ее союзников и др.
В работе важное место отведено критическому анализу искажений в современной истории роли и места полководцев и военачальников Великой Отечественной войны, другим теориям и версиям по отдельным кардинальным проблемам военной истории. В учебном пособии установлены причины того, почему Запад хотел бы снять со своих государств их долю ответственности за собственное прошлое, за прямую или косвенную помощь Германии в ходе ее борьбы с Советским Союзом в годы войны, а также причины того, почему у нашей страны пытаются украсть ВЕЛИКУЮ ПОБЕДУ В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ И РЕШАЮЩУЮ РОЛЬ В РАЗГРОМЕ ФАШИСТСКО-МИЛИТАРИСТСКОГО БЛОКА ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ.
Думается, что такое учебное пособие станет небезынтересным всем, кто интересуется вопросами противоборства с фальсификациями в области военной истории.
Преобладающий стиль подачи фактографического материала в нашей книге – контраргументы к аргументам представителей так называемой современной либеральной школы (с В. О. Ключевским, блестящим представителем либерального направления российской историографии конца XIX – начала XX вв., просим НЕ ПУТАТЬ!), исследования истории Великой Отечественной войны. Особенно, когда они льют ушаты помоев на массовый героизм советского народа, имевший тогда место.
Таким образом, методологические основы, отобранные авторами книги, позволили им логично и убедительно разоблачить тех, кто покушается на ВЕЛИКУЮ НАШУ ПОБЕДУ.
Глава 1
Историография и источники освещения проблемы
Подлинная научная историография занимается не пассивным собирательством и склеиванием источников, а постановкой проблем, которые наполняют картину новым смыслом, содержанием.
Р. Дж. Коллингвуд[45]1.1. Историографический обзор
Работа историографа во многом напоминает работу землекопа. Отжитая, жизнь лежит перед историком как сложный ряд слоев, скрывающихся один за другим. Историография начинает свое изучение с верхнего и постепенно углубляется внутрь.
В. О. Ключевский[46]И хотя в книгах подобного рода краткие историографические обзоры размешаются, как правило, во введениях, мы все-таки решили выделить его в отдельную главу, и дать в несколько расширенном виде.
Историка, как наука об историографии ее методах и задачах, убедительно доказала истину, ставшую своего рода исследовательской аксиомой: только ясный историографический анализ рассматриваемой проблемы, дает ученым нить Ариадны. Именно при ее помощи они могут выйти из лабиринта фактов, суждений, оценок на дорогу обобщений, приближающих их к подлинной исторической правде. А такой лабиринт бывает настолько запутан, что лабиринт мифического царя Миноса – просто прогулка по Невскому проспекту.
Разумеется, авторы не выдвигают претензий на глубокий историографический анализ своей проблемы. Собственно говоря, в рамках историографического обзора, подобное сделать не представляется возможным. Тем более что мы работали, главным образом, только с отечественными историографическими источниками. Но наш историографический обзор станет для читателей своего рода кроками маршрута при освоении основного материала.
Авторский замысел историографического обзора проблемы борьбы с теми, кто покушается на ВЕЛИКУЮ НАШУ ПОБЕДУ, подразумевал кропотливую работу с большим массивом историографических источников[47]. Мы старались подойти с максимально возможной объективностью, корректностью ко всему, что уже сделано учеными. Здесь заключается большой смысл: бережное отношение к историческому наследию – надежный залог того, что святая связь времен не будет нарушена, а преемственность идей в развитии сохранится.
В нашем историографическом обзоре выделены следующие историографические периоды: советский (вторая половина 1940-х – 1991 гг.); постсоветский (1992–2000) и современный (начиная с 2001 г. – до настоящего времени).
Советская историографияПроблематика борьбы с фальсификациями и фальсификаторами рассматривалась в качестве одной из самостоятельных в комплексном исследовании истории Великой Отечественной войны, историография которой отличается в количественном отношении исключительным богатством. К 1985 г. советская историческая литература о Великой Отечественной войне насчитывала около 20 тысяч (!) монографий, брошюр, статей[48]. При этом необходимо подчеркнуть, что на исследования проблемы, которой посвящена данная книга, оказали непосредственное влияние условия, в которых развивалась советская историческая наука. Они сегодня хорошо изучены, что нашло отражение в специальной литературе[49]. Поэтому ограничимся лишь обобщающими суждениями об условиях, которые во многом детерминировали развитие советской исторической науки в целом, а также и по рассматриваемой проблеме, в частности.
I. Определение вектора развития историографии в соответствии с социально-политической и духовной атмосферой, которая утвердилась в стране в результате культа личности И. В. Сталина в конце 1930-х годов[50]. Причем она резко обострилась после окончания Великой Отечественной войны. В то время, которое иногда ученые называют «поздним сталинизмом»[51], идеологический фон становился весьма неблагоприятным, ибо национальные мотивы, появившиеся в период войны, начали выливаться в шовинистические формы[52]. Так, борьба с космополитизмом создавала неблагоприятные условия для развития гуманитарных наук, в том числе истории. В ситуации, когда культ личности И. В. Сталина достиг своего апогея[53], советская историческая наука попала в жесткую идеократическую систему координат, в коей сталинская методологическая парадигма приняла гипертрофированную форму.
Тем не менее, послевоенное десятилетие характеризовалось расширением научной работы по изучению истории Великой Отечественной войны, сосредоточением документов и материалов в центральных и местных архивах, изданием ряда документов и материалов[54], разнообразием тематики исследований, созданием первых трудов с обобщением опыта минувшей войны по определенным проблемам[55]. Как следствие, опубликовали около 1200 книг, брошюр, журнальных статей[56].
II. Корректировка вектора развития советской историографии в соответствии с социально-политической и духовной атмосферой, которая утвердилась в стране в период хрущевской оттепели (вторая половина 1950-х – первая половина 1960-х гг.)[57]. В это время историческая наука начала развиваться под влиянием политического курса КПСС на преодоление последствий культа личности И. В. Сталина. В условиях зачаточной реанимации творческой свободы как одного из знаковых признаков хрущевской оттепели предпринималась попытка возродить подлинно научные принципы исторических исследований[58]. Заметим, применительно к рассматриваемой теме, что оттепель создала буквально прорыв в публикации документальных источников по истории Великой Отечественной войны[59], а также ряда научно-справочных изданий[60].
III. Очередная корректировка вектора развития историографии в соответствии с социально-политической и духовной атмосферой, которая создалась в стране в период, когда авторитарно-бюрократический режим, утвердившийся в СССР, впадал в глубинный кризис и приближался к своему историческому финалу (вторая половина 1960-х – первая половина 1980-х)[61]. Одной из характерных черт здесь являлась частичная реанимация сталинских подходов в советской исторической науке. На научные исследования стали непосредственным образом влиять конъюнктурные установки, облаченные в жесткие директивы ЦК КПСС. Ученым задавались не только методологические ориентиры, но и директивные указания, что писать и как писать. Такие директивы не могли обсуждаться, а принимались к неукоснительному исполнению[62].
Однако историческая наука в условиях, когда официальные идеологи КПСС присвоили себе монопольное право единственных охранителей и истолкователей того набора примитивных догм, который назывался марксизмом-ленинизмом в большевистском его измерении (что на деле вылилось в жесткий организационный и идеологический диктат), на месте не стояла. Причем тема Великой Отечественной войны по-прежнему находилась в поле зрения советских ученых-историков. Так, из 3 тысяч статей, опубликованных в СССР в 1973 г. по вопросам военной истории, свыше тысячи составляли книги по истории Второй мировой войны, причем три четверти – об истории Великой Отечественной войны, в том числе свыше 600 мемуаров[63]. Продолжалась и публикация документов[64], а также некоторых научно-справочных изданий[65].
IV. Обусловленность развития советской исторической науки реалиями политики перестройки, носившей паллиативный характер и завершившейся распадом СССР (вторая половина 1980-х – 1991 г.). Что стало тогда характерным? Перестроечная публицистика, которая взяла на себя право быть обвинителем пороков, порожденных сталинизмом, побудила историков к серьезному переосмыслению истории Великой Отечественной войны[66]. Проведению же научных исследований способствовала публикация на страницах журналов «Известия ЦК КПСС», «Военно-исторический журнал», «Вопросы истории КПСС», «История СССР», документов, извлеченных из архивных фондов, а также перевод отдельных научных трудов о Великой Отечественной войне из спецхранов библиотек в фонды общего пользования. Вышли в свет и некоторые документальные сборники[67]. Несколько упростили доступ исследователей в архивы. Правда, очень большое количество архивных фондов, где отложились документы периода 1941–1945 гг., особенно в ЦАМО, оставались закрытыми.
При этом необходимо подчеркнуть, что КПСС (в качестве пока что еще правящей) по-прежнему предпринимала попытки усиления руководства исторической наукой[68].
Таким образом, советская историография проблемы борьбы с теми, кто покушался на ВЕЛИКУЮ НАШУ ПОБЕДУ, развивалась в сложных и противоречивых условиях. Между тем, она постоянно находилась в поле зрения ученых.
Своеобразной точкой отсчета здесь можно считать выпуск в свет в 1948 г. отдельным изданием исторической справки «Фальсификаторы истории». Ее тираж составил 500 тыс. (!) экземпляров. Это в условиях той страшной послевоенной разрухи, когда каждая копейка народных денег была на строжайшем учете[69]. Данное издание стало ответным ходом советской пропаганды на крайне недружественную акцию вчерашних союзников по антигитлеровской коалиции. В чем ее суть четко объяснено в предисловии к исторической справке, указанной выше. Текстологический анализ этого фрагмента позволяет установить следующее.
Государственный департамент США в сотрудничестве с английским и французским Министерствами иностранных дел опубликовал сборник донесений и различных записей из дневников гитлеровских дипломатических чиновников, снабдив его таинственным заглавием «Нацистско-советские отношения 1939–1941 гг.».
Оказывается, что Правительства США, Великобритании и Франции еще летом 1946 г. договорились между собой об опубликовании захваченных в Германии американскими и английскими военными властями архивных материалов германского министерства иностранных дел за 1918–1945 годы. Однако в опубликованный сборник оказались включенными лишь материалы, относящиеся к 1939–1941 годам, материалы же, относящиеся к предшествующим годам и, в частности, к мюнхенскому периоду[70], в сборник Государственным департаментом не включены и, таким образом, скрыты от мирового общественного мнения. «Это, конечно, не случайно и преследует цели, не имеющие ничего общего с объективным и добросовестным отношением к исторической правде». Чтобы как-нибудь оправдать в глазах общественного мнения одностороннее опубликование этого сборника непроверенных и произвольно надерганных записей гитлеровских чиновников, англо-американская печать пустила в ход выдуманное объяснение, будто «русские отвергли предложение запада совместно опубликовать полный отчет о нацистской дипломатии». Это заявление англо-американских кругов не соответствует действительности»[71].
И в исторической справке данный тезис доказан. В частности, трудно сегодня, в свете современного уровня накопления исторических знаний, не согласиться с тем, что, что гитлеровская агрессия стала возможной, во-первых, в силу того, что США помогли немцам создать в короткий срок военно-экономическую базу германской агрессии и вооружили таким образом эту агрессию, и, во-вторых, в силу того, что отказ англо-французских правящих кругов от коллективной безопасности расстроил ряды миролюбивых стран, разложил единый фронт этих стран против агрессии, очистил дорогу для немецкой агрессии и помог Гитлеру развязать Вторую мировую войну.
Что было бы, вопрошают авторы-составители исторической справки, если бы Соединенные Штаты не финансировали тяжелую промышленность гитлеровской Германии, а Англия и Франция не отказались бы от коллективной безопасности, а, наоборот, организовали бы вместе с Советским Союзом коллективный отпор немецкой агрессии?
И ниже дается ответ на этот вопрос. Гитлеровская агрессия оказалась бы без достаточного вооружения. Гитлеровская захватническая политика очутилась бы в тисках режима коллективной безопасности. Шансы успешного для гитлеровцев развязывания Второй мировой войны уменьшились бы до минимума. И если гитлеровцы, несмотря на эти неблагоприятные для них условия, все же решились бы развязать Вторую мировую войну, они были бы разбиты в первый же год войны.
Этого, однако, не случилось, к сожалению, вследствие пагубной политики, проводившейся Соединенными Штатами Америки, Англией и Францией в течение всего предвоенного периода.
Вот кто виноваты в том, что гитлеровцы смогли не без успеха развязать Вторую мировую войну, продолжавшуюся почти шесть лет и поглотившую миллионы жертв.
С подобным утверждением можно, конечно, спорить (что и делают сегодня доморощенные «светочи свободы», цинично опошляя ВЕЛИКУЮ НАШУ ПОБЕДУ), но, исходя из современного уровня накопления исторических знаний, да и просто с позиции здравого смысла, трудно, в конечном итоге, не согласиться.
Что характерно: эта историческая справка увидела свет через два года после печально знаменитой речи У. Черчилля в Фултоне (4 марта 1946), которая в СССР считалась (и совершенно справедливо) сигналом к развязыванию холодной войны. И публикация «Фальсификаторы истории» – не что иное, как эффективный (для того времени) удар на фронте психологической борьбы, которая становилась действенным инструментом в арсенале холодной войны у конфронтировавших сторон.
Однако сегодня можно полагать, что содержание анализируемого выше историографического источника ориентировало советских исследователей на рассмотрение событий и явлений, предшествующих войне, и самой войны исключительно с позиции классового подхода и принципа партийности. А они, как известно, явились краеугольными камнями методологии догматизированного марксизма в большевистском его измерении (читай: ленинизм)[72]. Так, в работе Б. С. Тельпуховского «Великая победа Советской Армии под Сталинградом», в которой автор поднимает, в том числе, и проблему борьбы с «буржуазными фальсификаторами»[73], налицо сложившиеся под влиянием культа И. В. Сталина догмы и схемы. Но по-другому тогда быть и не могло[74].
Тем не менее, именно «Фальсификаторы истории» – эта небольшая публикация – положила начало советской специальной исторической литературе, разоблачающей тех, кто покушался на ВЕЛИЧИЕ НАШЕЙ ПОБЕДЫ. В ней перед советскими историками была выдвинута четкая задача – критическое исследование работ западных авторов о событиях 1939–1945 гг. И решение данной задачи преследовало достижение не только научно-исторической цели. Она еще имела и важное политическое и идеологическое значение.
Советская военно-историческая литература была нацелена на решительную борьбу против западных фальсификаций причин, хода и итогов войны. Между тем, в первое послевоенное десятилетие не вышло почти ни одной заметной работы, специально посвященной критическому анализу западной историографии, ни один труд немецких историков не был рассмотрен или прорецензирован.