– Да, интересно… Чего только в умных книгах не вычитаешь! – задумчиво сказал Иржи. – А я вот в детстве не то сказку слышал, не то – легенду, что в северных горах жил какой-то неведомый народ, и будто создали они себе слуг – не живых, но и не мертвых. И были они сделаны из железа и назывались – големы. А потом народ сгинул, а големы остались, и до сих пор бродят по горам, и горе тому, кто их встретит. Потому что были големы, созданные для мирного труда – этих еще можно встретить, беды не будет – а были големы – воины, они умели только убивать. И до сих пор убивают…
– Ну, это уже и вправду сказки! – рассмеялся Тим.
Еще с полчаса они ехали по смешанному лесу, состоящему из сосен и грабов с негустым подлеском из орешника и еще каких-то кустарников, которые друзьям были незнакомы. Вокруг все было тихо и спокойно, так что постепенно путешественники расслабились, умиротворенные красотой окружающей природы, звуками леса и витающими в воздухе ароматами горных трав и хвои. Пару раз Иржи слезал с лошади и внимательно изучал следы на тропе и рядом с ней, но не нашел ничего, стоящего внимания. В третий раз Иржи остановился, когда тропа завела их в обширный густой малинник. Его внимание привлекли смятые кусты, затем он некоторое время рассматривал ствол растущего среди малинника граба.
– Погляди! – сказал он наконец. Тим спешился. На мягкой земле хорошо были заметны отпечатки медвежьих лап. Кора дерева была содрана примерно на высоте человеческого роста. Несколько кустов малины было сломано, другие помяты, след уходил вглубь кустарника.
– Видишь? Медведь! – значительно пояснил Иржи. – Малиной приходил лакомиться.
– Что – пещерный? – уточнил Тим.
– Ну нет, это вряд ли! Обычный наш медведь, даже не очень большой. Но его сейчас поблизости нет, а не то лошади бы почуяли!
– Тогда поехали дальше.
Едва тронулись с места, как Тим вдруг вскинул вверх левую руку, правой натягивая поводья.
– Стой! – вполголоса скомандовал он. Иржи застыл, как вкопанный. Прошло несколько мгновений, и уже оба они отчетливо услышали донесшийся откуда-то издали крик человека. Даже не крик, а скорее отголосок, донесенный эхом.
– Это там? – неуверенно показал Тим рукой вперед и вправо по отношению к направлению их движения.
– А мне показалось – там, – Иржи махнул рукой влево. Оба всадника замерли в напряженном молчании. Ждать долго не пришлось: по лесу вновь разнеслось эхо. Слов, конечно, было не разобрать. Казалось, два человека перекликаются где-то вдалеке, крича во все горло: «Эй!», да «Ау!»
– Трудно определить направление по эху, – пожаловался лесничий. – Звук может доноситься с разных сторон!
– Мне все же кажется, что это чуть правее. Поедем потихоньку вперед?
Они пустили лошадей медленным шагом.
– Очень может быть, что деревня близко, и это местные жители перекликаются в лесу, – рассуждал Иржи. – Ходят же они за дровами, за грибами, на охоту, наконец!
Через полсотни саженей тропа раздвоилась. Налево местность слегка понижалась и тропа полого сбегала вниз, исчезая за кустами. Направо она просматривалась довольно далеко. Ветер вновь донес отзвук далеких голосов.
– Все-таки направо, – прислушиваясь, заключил Тим. – Поехали туда?
Иржи кивнул. Однако вскоре тропа вывела их на еще одну лесную просеку (а может быть – на ту же самую, что пересекал Тим сегодня утром?) и исчезла. Решили двигаться по просеке. Она тоже была старой, во многих местах поросла молодыми деревцами, то тут, то там поперек лежали поваленные, большей частью трухлявые, стволы сосен. Голосов больше не было слышно.
Было, наверное, уже около шести часов пополудни, когда Иржи дал знак остановиться. Он подъехал к кусту, растущему на краю просеки, и, наклонившись в седле, снял с ветки какой-то предмет. Затем вернулся к Тиму. В руках у него был лоскут какой-то плотной материи размером с ладонь. Лоскут был испачкан кровью, давно засохшей.
– Откуда это может быть? – спросил он друга.
– Из такой ткани делают плащи, – ответил тот. – Кто-то ломился через кусты. Он мог быть ранен, а мог просто поцарапаться о колючки на кустах.
– А чего его напролом понесло? – удивился Иржи. – Вон, обойти заросли можно!
– Верно. Отсюда вывод: либо ломился он ночью, и ничего не видно было, либо бежал не разбирая дороги. Например, убегал…
– Убегал, говоришь?
Возникла напряженная пауза.
– Я сказал: например! – попытался разрядить обстановку Тим. – Может, наоборот – гнался!
– Еще интереснее.
Иржи в очередной раз спешился и тщательно исследовал почву, траву и кусты в радиусе десяти шагов. Обернувшись к напарнику, разочарованно развел руками:
– Ничего! Совсем ничего! Может быть, это уже давно тут висит!
– Ну и ладно. Давай двигаться: вечереет уже, засветло бы поселок найти!
Но сделать это, видимо, было много сложнее, чем сказать.
Вскоре просека кончилась, выведя путешественников на обширную поляну среди леса, заросшую густой травой по колено. Дальше ничего, напоминающего дорогу или тропу, не было. Четверть часа они бродили по лесу в окрестностях поляны, пытаясь сориентироваться на местности, и в конце концов решили двигаться напрямик через лес на север, примерно туда, куда от развилки уходила левая тропа.
В этом месте подлесок был довольно густым, так что охотникам пришлось спешиться и местами буквально прорубать себе дорогу, ведя лошадей в поводу. Иржи орудовал топором, срубая небольшие деревца и отдельные кусты, мешавшие движению, а Тим вооружился своим длинным кинжалом, обрубая им преграждающие путь ветки. Продвигались медленно, за следующий час преодолев не более трехсот саженей. Надвигались сумерки.
– Ты знаешь что, напарник, – сказал, наконец, Иржи, опуская топор, – признаемся себе, что не знаем, куда идти. Не лучше ли устроиться на ночлег здесь, а завтра продолжить путь, а то скоро будет темно, ни дороги не найдем, ни лагерь в темноте толком не разобьем. Да еще кто знает, какие тут твари по ночам…
Тим согласился, тем более, что они как раз достигли более или менее подходящего места: закончился очередной кустарник, впереди начинался кедрач. Где-то поблизости слышался шум ручья. Шалаш решили не устраивать, вещи свои сложили под огромным разлапистым кедром, и пока Тим давал корм своему коню и кобыле Иржи, его приятель скрылся среди деревьев, решив произвести небольшую разведку окрестностей. Вернулся он скоро и весьма довольный. Совсем неподалеку он обнаружил оленью тропу, пересекающую ручей, а также видел множество оленьих следов.
– А один след видал – почти в два раза больше других! – рассказывал он. – Кто знает: может, это олень такой огромный, а может быть – единорог! Вот это бы была удача! Значит, вот что: костра разводить не будем. Сейчас подкрепимся, немножко отдохнем, а ближе к ночи сядем в засаду. Я уж и место удобное присмотрел.
Подкрепились вяленым мясом, головкой сыра и хлебом из своих запасов. Отдыхали, привалившись спинами к стволу кедра. Иржи вяло говорил:
– Вот оно как – в лесу за эхом ходить! Пошли с тобой на голоса – и, считай, заблудились! Я еще маленьким был – слышал такие истории: в горах и в лесах люди идут за блуждающими голосами, и теряются. Вроде бы манят их голоса, иногда кажется – близко они совсем, иногда слышатся прекрасные женские голоса… только заводят они в чащу, в дебри, из которых выхода не найдешь…
– Ну, начал к ночи страшные сказки рассказывать! – проворчал Тим. – Подумаешь, невидаль: слышали мы с тобой, как жители местные, из поселка, в лесу перекликались, да только на развилке мы свернули неправильно, а то бы уже в поселке были.
– Знамо дело: сказки, – с усмешкой согласился Иржи. – А что же добрую сказку в хорошем месте не рассказать?
Было уже темно, видны были лишь смутные контуры ближайших деревьев. И, как бы поддерживая высказывание Иржи о «хорошем месте», над лесом поплыл заунывный волчий вой. Далекое тоскливое завывание доносилось с разных сторон, сливаясь в многоголосый хор. Лошади забеспокоились. Оба охотника поморщились, как от зубной боли, но продолжали сидеть у кедра. Иржи лишь пододвинул ближе самострел.
– Если долго так в этот вой вслушиваться… Повеситься хочется на первом же суку! – заметил Тим.
– Далеко от лошадей отходить не будем, – сказал Иржи, – мало ли что. Когда найдем поселок, правда, оставим их там, без них в лесу сподручнее. Ну, пошли.
Иржи, вооружившись самострелом, ножом и топором, пошел впереди, показывая дорогу. Они прошли около сотни шагов под пологом раскидистых вековых кедров, стараясь не шуметь и не хрустеть ветвями, пробрались через неширокую полосу кустов и оказались на относительно открытом участке местности. Луна освещала протекавший по лесу ручей, перегороженный бобровой плотиной и образующий небольшой разлив, к которому из зарослей со стороны, противоположной той, с которой они появились, подходила хорошо заметная тропа.
– Вот тут они и ходят, – одними губами прошептал Иржи. Жестом он указал Тиму позицию за вывернутым с корнем деревом, чей ствол наподобие моста нависал над ручьем, упираясь верхушкой в противоположный берег. Сам лесничий спрятался в кустах по другую сторону тропы. Тим воротом натянул тетиву арбалета, положил в желобок тяжелый болт с четырехгранным наконечником и удобно уселся на корягу за своим укрытием. Потянулись минуты ожидания. В ночи над горами и лесом все плыл унылый волчий вой.
Трудно было определить точно, сколько прошло времени, по- видимому, никак не меньше часа, когда Тим услышал треск ветвей. Луна уже давно спряталась за верхушками деревьев, и даже привыкшие к темноте глаза различали предметы не более чем в десятке шагов, так что охотникам оставалось только чутко ловить звуки ночного леса. Тим погрузился в своеобразное забытье, периодически нарушаемое отдельными приходящими в голову мыслями. О непонятной смерти беглеца на дороге; о бескрайних лесах и безлюдных горах, простирающихся на сотни верст на север и лишь формально принадлежащих Империи, так как на всем этом огромном пространстве не было не только представителей власти, но и подданных императора; об охотничьих трофеях; о том, наконец, как получше прицелиться в такой темноте.
Услышав шум на противоположном берегу ручья, Тим встрепенулся и поднял арбалет. Он понимал, что цель будет находиться в пределах видимости считанные мгновения. В следующий момент он услышал плеск воды, и вслед за этим смутный силуэт большого животного возник на тропе прямо перед ним. Щелчок спущенной тетивы, глухой удар и громкий треск сучьев раздались один за другим.
– Чистая работа, ничего не скажешь! – раздался рядом голос Иржи.
Тим вышел из-за поваленного дерева и сделал несколько шагов в темноте.
