Врата ада
– Сразу – четыреста тысяч, – уверенно сказала Крошка. Очевидно, она была полностью в курсе. – Еще столько же спаслось самостоятельно – до того, как город окружили кордонами. И сразу после, опрокидывая эти кордоны. Здесь тогда только украинская армия проблемы решала. Она к такому оказалась не подготовлена – да и никто не был подготовлен к тому, что произошло. В результате половина состава участвовавших в операции подразделений пополнила ряды мутантов.
– Весело, – протянул Пашич.
– Потом эвакуировали еще двести тысяч гражданских, – добавила Крошка. – И около ста тысяч продолжает сидеть по анклавам. Сколько из них дотянет до эвакуации – неизвестно.
– То есть спасен, спасся сам или будет спасен только каждый третий житель.
– Да. И это при том, что группировка ОСП вокруг Киева и в нем самом уже неделю назад насчитывала полмиллиона.
– Пожалуй, для Объединенных сил это предел. Вряд ли «Противодействию» удастся стянуть на Украину больше, не оголяя других проблемных зон.
– Может, и выхода другого не будет. Периферия местной «проблемки» уже расползлась почти на всю Киевскую область, половину районов Черниговской и Житомирской областей и приличный кусок Беларуси. Конечно, на окраинах лишь отдельные мутанты замечены, но если они проникнут в Европу и Россию, это будет конец. Бороться с ними станет невозможно.
Путепрокладчик впереди умело и деловито распихивал к обочинам брошенные машины. На подходе к Европейской площади по связи сыграли тревогу.
– Внимание! – услышали мы. – Говорит координатор ОСП в черте города. Наблюдается массовая миграция крысаков на территории Шевченковского района. Основной поток мутантов движется по Трехсвятительской улице в сторону Европейской площади. Особое внимание четвертому инженерно-строительному батальону и сопровождающим его группам! Вы как раз в нужном месте. Нельзя допустить, чтобы крысаки прорвались через площадь на Грушевского в сторону «Арсенала» или свернули на Крещатик и пошли к Бессарабскому рынку. И там и там наши базы и госпитали. И там и там дальше анклавы с гражданскими. Патронов не жалеть – транспорт с боеприпасами к вам отправят немедленно. Сверху вас поддержат беспилотники – сколько успеем стянуть.
– А я вот думаю, что мы как раз не в нужном месте, – пробормотал Пашич. – Разве дело скаутов – миграции останавливать? Как это у нас получается постоянно вляпываться в какое-нибудь дерьмо?
– Где ты в последнее время видел людей, которые занимаются только своим делом и никуда не вляпываются? – поинтересовался Артем. – Вспомнишь – скажи. Я моментом уйду к ним.
Путепрокладчик впереди агрессивно заворочал пулеметом, перевел отвал в двустороннее положение и с неожиданной для такой машины резвостью свернул в сторону Крещатика, расшвыривая в стороны попадавшиеся на пути легковушки. Наши вездеходы двинули прямо. Колонна позади тоже ускорилась: машины разграждения, бронетранспортеры, и остальное, что там ехало, рассредотачивалось по площади, занимая позиции для стрельбы.
– На Европейской строимся в три эшелона! – командовал комбат. – Вторая рота – полностью на Крещатик! Замыкающие остаются на Грушевского!
– Владимирский спуск тоже заткни чем-нибудь на всякий случай, – посоветовал ему Гридин.
– Заткнешь тут все…
– Внимание, системщики! – снова подал голос координатор. – Если у вас сейчас опять сбой будет – без разницы с чем и почему…
Он не договорил. Но и так было понятно, что в случае сбоя ничего хорошего системных операторов не ждет.
Не знаю, о чем думали другие, а у меня перед глазами, пока мы готовились, навязчиво всплывала одна и та же картина: крысы-мутанты, каждая из которых с матерого бульдога, врываются в окруженные баррикадами кварталы. Половина защитников анклавов – женщины и подростки. От них даже трупов не останется. Периметры «Арсенала» и Бессарабки тоже вряд ли устоят против нашествия. На базах ОСП обстановка лучше только тем, что там много хорошо вооруженных и подготовленных людей.
Наши вездеходы и три машины огневой поддержки перекрыли выезд с Трехсвятительской. Соседи по эшелону у нас оказались что надо – «Терминаторы» последней модификации, вооруженные спаренными тридцатимиллиметровыми пушками, гранатометами и управляемыми ракетами. Над площадью завис большой квадрокоптер связи: системщики по достоинству оценили персональное предупреждение координатора и решили перестраховаться. По Трехсвятительской во всю ее ширину катилась визжащая серая волна. Только в пределах прямой видимости крысаков там были тысячи, а может, десятки тысяч. Впереди в панике мчались баскеры, крюгеры, гутангеры, пожиратели – живая волна догоняла их одного за другим и легко топила под собой.
– Первый эшелон – огонь! – скомандовал комбат.
Крупнокалиберные пулеметы «Первопроходцев» и скорострельные пушки «Терминаторов» ударили одновременно. На фоне их свирепого рева наша стрельба из автоматов сквозь бойницы показалась жалкой и ненужной. Но только на первый взгляд – против несущейся на нас хищной массы ни одна выпущенная пуля не была лишней. В горле Трехсвятительской кипел кровавый фейерверк из разлетающихся на куски и брызги тел, а сквозь него и огневой шквал рвались на площадь уцелевшие твари. Некоторые уже огибали наши машины, другие прыгали через них, и вскоре стало казаться, что вездеходы и «Терминаторы» плывут против течения в бурном сером потоке. Сзади открыл огонь второй эшелон, за ним – третий. И это было кстати, потому что у нашего первого вышел весь боезапас. Только «Терминаторы» еще скупо огрызались последними выстрелами из гранатометов, да запускали ракеты куда-то дальше по улице. Вовсю палили с Крещатика и Владимирского спуска. Сверху тоже стреляли, – но как-то жидко и неохотно. Но вот наконец на помощь ко всякой летающей мелочи подоспели большие ударные беспилотники, и Трехсвятительская вздыбилась взрывами по всей длине.
– Го-о-отово! – довольно протянул комбат. – Не прошли, суки!
– Что – никого не пропустили? – недоверчиво спросил Гридин.
– Куда там – никого! Только мимо нас по Грушевского несколько сотен проскочило. Может – тысяч. Кто их считал. Но главное-то сделано.
– У нас – такая же фигня, – сообщили с Крещатика.
– А мимо нас действительно никто не прошел, – похвалились с Владимирского, но тут же смущенно поправились: – Правда, они в нашу сторону и не сворачивали. Перли в основном на Грушевского и в Крещатый парк.
– Отлично, отлично сработали, – похвалил всех оптом координатор. – С такими строителями и боевых частей не надо. Все, спасибо, а теперь стоите и ждете, пока боеприпасы подвезут.
– Сразу по прибытии транспорта к выполнению основной задачи не приступать, – раздался голос Смита. – С места не двигаться. Крошка, с тобой ксенобиологи хотят поговорить. Особенно Квашнин.
На общем канале начались оживленные переговоры на английском, испанском и немецком, а потом кто-то спросил по-русски:
– Крошка, ты ведь там?
– Ну да, и как вы догадались? – улыбнулась она. – Здравствуйте, Михаил Ильич.
– Здравствуй, милая! Будь добра, пройдись по местности. Хотя бы коротко, поверхностно. Нас сильно интересует эта миграция. Такой большой еще не было.
– Задним числом что-то прощупать очень и очень трудно. Но я попробую. Что конкретно вы хотите выяснить?
– Все, – скромно признался ученый. – Мы внимательнейшим образом выслушаем все, что ты нам скажешь.
Вскоре подвезли боеприпасы. Спецназ встал в оцепление. Строители слажено взялись за разгрузку, растаскивали ящики по машинам, сбрасывали дохлых крысаков с брони, добивали раненых. Мы вылезли из вездехода – снаружи жутко и тяжело пахло бойней. Крошка медленно, будто во сне, побрела по площади, часто останавливаясь; сделала круг, другой, и направилась на Трехсвятительскую. Она шла чуть пошатываясь, почти закрыв глаза. Мы с Дашей неотступно следовали за ней, держась по обеим сторонам. Гридин прикрывал наш тыл; Даго и Пашич шли впереди метрах в десяти друг от друга; Артем и Зунг следовали таким же порядком сзади.
Там и сям на асфальте копошились и порывались встать издыхающие, но все еще опасные твари. Мы обходили их, не желая стрелять у Крошки над ухом. Даша то и дело осторожно подталкивала ее то в одну, то в другую сторону, внимательно следя, чтобы девушка не поставила ногу прямо в чью-нибудь оскаленную пасть. Я мимоходом разглядывал более-менее целые трупы – от двадцати до сорока килограммов сплошных мускулов. Голая серая кожа. Зубы больше всего напоминали акульи.
Машины на стоянке перед Украинским домом изувечило обстрелом до неузнаваемости – некоторые перевернуло на крышу и снесло в сторону. Трехсвятительская была сплошь залита кровью и завалена нашпигованным пулями и осколками мясом. Крошка шла по этому месиву, не обращая ни на что внимания, спотыкаясь и оскальзываясь. Даша ухватила ее за шиворот и вела словно на поводке, оттаскивая от оставшихся после бомбежки воронок.
Мы брели зигзагом от одного края улицы к другому, как не в меру поддавшая компания. Со всех сторон доносился голодный вой мутантов, почуявших запах изобильной еды и стягивавшихся теперь со всей округи к Европейской площади. Кое-где на растерзанные тела уже опускались первые птицеры. Ребята поглядывали на нас – не пора ли заканчивать с прогулками? Оно понятно, целым батальоном и с только что обновленным боекомплектом мы от кого хочешь отобьемся – да стоят ли интересы научников таких трудов? Словно почувствовав наше беспокойство, а может, и почувствовав, Крошка остановилась, широко распахнула глаза, несколько раз глубоко вздохнула и огляделась вокруг, будто не понимая, с какого перепуга оказалась в столь неприятном месте. Передернулась от отвращения. Грустно посмотрела на свои измазанные кровью ботинки, потом на Дашу, потом на меня.
– Об-божаю общественно-полезные нагрузки, – сказала она. – Особенно такие. Квашнин будет у меня в большом долгу за это. И Смит тоже.
– Мы все тому свидетели, – подтвердил я. – Предъяви им счет посерьезнее.
Выглядела девушка до предела утомленной, как если бы ее заставили прошагать километров пятьдесят. Мы повернули и пошли обратно. Крошка на ходу неспешно и обстоятельно излагала Квашнину свое мнение о крысаках, миграциях, а также ксенобиологах. Квашнин задавал уточняющие вопросы по первым двум темам, а под конец спросил, нельзя ли сделать еще один заход.
– Не-е-ет! – взвыла Крошка, на секунду потеряв самоконтроль. – Я больше туда не пойду!..
– Она устала, – твердо сказал Гридин ученому. – И вообще-то она с нами работает, а не с вами.
Мы забрались в вездеход, расселись по местам, и дожидавшаяся только нас колонна тронулась по Крещатику. Даго прибавил освещения, достал Библию и уткнулся в нее. Зунг перекатывал в руке массажные шарики. Крошка устало привалилась к Даше. Та ласково обняла ее за плечи.
– Если хочешь, забери у меня кусочек энергии, – сказала она.
– Неужели ты веришь в такие глупости? – удивилась Крошка.
– Не верю. Но с удовольствием бы тебе помогла.
– Подпитка извне для нас невозможна. Мы пользуется только своей энергией, а не чужой. Но все равно спасибо. И да, ты уже помогаешь.
Сразу за Майданом Незалежности по правой стороне Крещатика началась зона сплошных руин – чуть дальше все разрушил рождающийся хоул, а его окрестности разбомбили ВВС ОСП, тщетно пытаясь подавить главный очаг мутагенеза.
– Здесь все погибли, – пробормотала постепенно приходящая в себя Крошка. – Тысячи людей. Которые были еще людьми, а не пожирателями.
– Насколько понимаю, их не получилось бы спасти, – сказал Зунг.
– Скорее всего. Только дело в том, что их никто и не собирался спасать. Боссам «Противодействия» плевать на всех, кроме себя. Они просто хотели решить проблему одним махом. А генералы «оспы» озабочены лишь тем, чтобы выполнять свои задачи и оставаться в милости у хозяев.
Мы молча переглянулись. Обзывать ОСП «оспой» среди сотрудников и военнослужащих Объединенных сил считалось моветоном, хотя нас давно называли так все остальные. И, что хуже всего, они имели для этого основания. Однако…
Да, решая проблемы человечества, связанные с интеграцией миров, ОСП сплошь и рядом создавали тому же человечеству еще больше проблем, зачастую на пустом месте. Да, международная координационная группа «Противодействие» в первую очередь заботилась о сохранении власти и влияния старой мировой элиты, из которой сама и состояла. И все же, несмотря на мое личное глубокое отвращение к этой шайке мировых кровососов, я не мог не признать, что с «Противодействием» цивилизации лучше, чем могло быть без него. Собственно, без него уже и не было бы никакой цивилизации.
Остальные тоже сознавали это. И внутри ОСП, и вне. Люди работали на «Противодействие», отказывались работать, ненавидели его, боролись с ним, – но понимали, что провались завтра эта контора в тартарары, придется создать другую такую же. На том и держались Объединенные силы.
Может, отдельные страны и устояли бы сами по себе. Но существовали бы в виде анклавов в океане хаоса и разрухи, как сейчас существуют анклавы с гражданскими в Киеве. Однако из них людей худо-бедно эвакуируют, – а куда эвакуируется целая страна? Кто и где нас ждал в связанных мирах?..
Но никто не захотел сделать Крошке замечание за грубое нарушение одного из неписаных правил корпоративной этики. Катилась бы она ко всем дьяволам… Этика, не Крошка.
Видно, на шестой год службы мы стали уставать. От того, что видели. От того, что слышали. От мыслей о том, что нам еще предстоит увидеть и услышать, – а мы точно знали, что придется.
Глава 4
Доехав до места, где угадывалась Прорезная улица, колонна свернула на нее. До самого хоула предстояло чистить дорогу, на которой свободно разъехались бы два грузовика, а так как препятствий стало гораздо больше, к путепрокладчику впереди присоединились еще две машины разграждения. Хоул находился прямо по курсу, на бывшей улице Ивана Франко, и мы рассчитывали добраться к цели быстро. Да, здесь множество завалов, но дома-то были в основном малоэтажные, стояли свободно. Все-таки Шевченковский район – не Манхеттен.
Мы и спецназовцы вылезли из машин и растянулись цепью поперек маршрута. Группа Иванова встала слева от нас; группы Грицая и Райли – по другую сторону Прорезной. Мы с Дашей держались рядом, охраняя Крошку, которая с улыбкой пообещала нам не уходить в себя слишком глубоко. В ее задачу входило обнаружение артефактов из другого мира, по которым можно было бы сделать предварительные заключения, каков этот мир. Бушевавший при рождении хоула межпространственный смерч мог забросить что-то легкое даже туда, где мы сейчас находились. Ближе к хоулу всякое разное «что-то» валялось наверняка. Однако ничего чужого здесь пока не нашли и отсюда не вывезли из-за проблем с беспилотниками, а на разведку «вживую» мы вышли первыми.
Кое-где руины поросли чем-то похожим на кедровый стланник, только был он черен и выглядел неприветливо. Вместо шишек на нем висели бугристые шары величиной с кокосовые орехи. Зазубренные гибкие иглы типа хвойных имели утолщение там, где крепились к веткам, – наверно, семена. Местами сквозь груды мусора пробивались уже знакомые грибы-штыри. Я вытащил нож и провел кончиком лезвия по одному из них – поверхность оказалась твердой, как сухой бамбук. Поваленные взрывами деревья не погибли, а продолжали расти в горизонтальном положении, превращая ветки в корни и пуская вверх голые прямые побеги. А еще здесь было много серого мха, сухого и колючего. Он рос прямо на асфальте тротуаров, захватывал даже участки уличной брусчатки, и попробовав ботинком, я убедился, что он держится на ней крепко. Казалось, что чем жестче поверхность, тем больше она ему нравится.
Я опять подумал, что уже видел когда-то нечто похожее, – но где? За пять лет работы скаутами мы с Дашей побывали в двадцати четырех мирах. Постоянно приходилось изучать материалы по другим, из которых были хоулы на Землю, и смотреть компьютерные фильмы-реконструкции по рассказам возвращенцев с тех планет, откуда хоулов пока не было, но могли появиться. Попробуй сразу вспомни. Да и обстановка не располагала к ковыряниям в памяти.
Согласно вводной, зачистка местности сводилась к следующему: иди вперед и дожидайся, пока мутанты сами на тебя набросятся. Развалины домов проверяй, но в подвалы не спускайся: только ищи места, где что-то может вылезти оттуда через сохранившиеся входы в них и проломы в перекрытиях, – обнаруженные дыры строители потом бетоном зальют. Главный смысл зачистки не в уничтожении всех мутантов до единого на пути следования, а в выявлении свежих гибридов, о которых пока не знают беспилотники, – следовательно, не могут и охотиться на них. А вот когда ты убьешь кого новенького – операторы наведут машины на мысль, что неплохо бы найти других таких же и сделать то же самое. Ну а если кого живьем добудешь ученым для исследования – честь тебе, хвала и соответствующая отметка в досье.
Мы осторожно продвигались вперед, зондируя георадарами подземное пространство прямо перед собой. Периодически останавливались, брали пробы воздуха и почвы, проводили экспресс-анализы и тут же передавали результаты Смиту и в Центр общего контроля обстановки. Пять лет назад на забор проб уходила четверть часа, а полевая мини-лаборатория занимала половину рюкзака. Десять минут требовалось только на то, чтобы ее оттуда достать, развернуть, настроить, а по завершении процедур свернуть и сунуть обратно. Однако с тех пор наше оборудование сильно улучшили и облегчили, и теперь каждый мог таскать лабораторию на ремне рядом с аптечкой и фляжкой. Снял, открыл, включил – и сделал все за минуту…
Позади грохотали путепрокладчики, расчищавшие основной проезд и боковые ответвления от него. Колонна расползалась в стороны, охватывая полумесяцем территорию будущего четвертого сектора зоны отчуждения вокруг хоула. Отвратно воняло из взломанной бомбежками канализации. Со стороны Трехсвятительской то и дело доносились выстрелы.
– Мы такую приманку там оставили, что здесь никого не дождемся, – вздохнул Грицай. – Все твари отсюда сбежались крысаками обедать. Известных мутантов бэплы1 перебьют, а неизвестные нажрутся под завязку и залягут спать по подвалам.
– Вот и замечательно, – сказал практичный Райли. – Не случись этой миграции, ее стоило бы организовать.
– За каждую новую разновидность премия полагается, – желчно возразил ему Грицай.
– Там премия-то, – презрительно буркнул Иванов. – Патроны дороже стоят.
– Ну не скажи. Да и вообще – цент доллар бережет.
– Дождешься ты своих мутантов, – успокоил Грицая комбат, следивший за нашим продвижением. – Отсюда они на Трехсвятительскую ушли, – а сюда сейчас их соседи подтянутся.
Идущий на правом фланге нашей группы Пашич дал короткую очередь.
– Мышак, – сказал он. – Типичный. Премии не будет.
Еще через несколько минут один из ребят Райли подстрелил гутангера – тоже типичного. Следом я убил крысака-одиночку.
– Здоровый какой, – заметила Даша. – И где так отъедаются? Ведь все трупы здесь они уже наверняка нашли и сожрали.
– В сточной, – сказал Гридин. – Человеческое дерьмо очень питательно.
– Вон там у крысаков большое гнездо, – предупредила Крошка, указывая вперед и влево.
– Зунг, Артем, сделайте, – приказал Гридин.
Ребята выдвинулись к остову разрушенного почти до фундамента дома, нашли дыру в подвал и накидали туда ручных гранат. Сзади тоже бабахали взрывы – саперы уничтожали остатки зданий и обваливали отдельные устоявшие стены.
– «Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; все будет разрушено», – процитировал Даго.
– Это из Библии? – спросил я.
– Да. Евангелие от Матфея, глава двадцать четвертая, стих второй.
Одному из ребят Иванова стало дурно, и он потерял сознание. Двое других подхватили его и потащили назад. Комбат немедля вызвал вертолет с «Арсенала». Пока тот оттуда летел, грохнулся в обморок командир саперов. Обоих пострадавших эвакуировали. Мутаген их свалил или гиперинфекции – осталось неизвестным.
– Вот и первые потери, – буркнул Гридин. – И скольких еще потеряем.
– Кто-то вернется в строй, – сказал комбат. – По статистике, в первую же неделю оклемывается процентов тридцать. Я здесь почти с самого начала, могу подтвердить.
– Ты-то можешь не беспокоиться. А мы если хотя бы двоих лишимся еще здесь, это будет сокращение личного состава разведгруппы на четверть. И чем меньше нас останется, тем тяжелее будет на той стороне. Ничуть не лучше сидеть тут и ждать возвращения выбывших неделю, – вдруг они не успеют оклематься. Да и за это время еще кто-то может выбыть.
Мы продолжали движение, отстреливая редких мутантов. Больше всего фартило Иванову. Предсказание комбата сбылось: твари с соседних улиц поодиночке и мелкими стаями шли в сторону Трехсвятительской на запах дохлых крысаков, а группа Иванова попадалась им на пути первой. Мутантами, пробиравшимися позади нашей цепи, занимались строители – им приходилось работать и стрелять попеременно.
В полукилометре от хоула Крошка остановилась возле ничем не примечательного автомобильного колеса и уселась перед ним на корточки.
– Это не из нашего мира, – сказала она.
– Ты уверена? – спросила Даша.
– Да.
Гридин сообщил новость Смиту и запросил еще один вертолет на предмет немедленной отправки трофея куда следует. Согласно теории Скопина, находка ничего не значила: колесо как таковое относилось к тем изобретениям разума, чья техноэволюция в связанных мирах обязана идти совершенно одинаково. То есть по обнаруженному колесу нельзя было определить, что за планета по ту сторону хоула и кто ее обитатели, а лишь оценить их уровень развития. Но это мог бы сделать и каждый из нас прямо на месте, а также прикрутить внеземной артефакт к шасси любого подходящего киевского грузовика. Скопинская теория оставалась нерушимой со дня ее создания, однако ученые еще на что-то надеялись; да и в любом случае все найденные возле свежего хоула инородные предметы подлежали тщательному обследованию.
Дальше по нашему курсу стоял особенно прочный дом, от которого уцелело аж два этажа. Стекол в окнах не было ни единого, кое-где их выбило вместе с рамами. У стен громоздились откосы из кирпича.
– Осторожно! – сказала Крошка. – Вон тот проем напротив, на первом этаже, третий от угла… Внимание… Сейчас!
Из проема выпрыгнул баскер – мы с Дашей ударили по нему из автоматов. Одна очередь попала в грудь, вторая разворотила голову – мутант кувыркнулся на лету и шлепнулся на землю перед нами уже полностью мертвым.
– С тобой ходить – одно удовольствие, – сказала Даша Крошке. Та скромно пожала плечиками – не о чем, мол, говорить.
Из дома, в котором только что царила тишина, неслись замогильные завывания, прерываемые яростным ревом, однако наружу больше никто не выпрыгивал. Наши окружили здание и постреляли по окнам из подствольных гранатометов. Рев смолк, но кто-то еще подвывал откуда-то снизу. Комбат прислал саперов. Те посмотрели, посовещались, и поделились с ним неутешительными выводами. Комбат приказал всем убраться подальше. Через пять минут прилетел беспилотник и сбросил на дом высокоточную бомбу.
На группу Иванова напали сразу четыре крюгера. Спецназовцы мгновенно порешили всех и запросили экспертизу: никем еще не отмечалось, чтобы крюгеры охотились стаями. Но надежды на премию не сбылись – мутанты оказались самыми обычными, каких полно по всему городу.
– Они, наверно, подраться меж собой собрались, – поделился соображениями Грицай. – А тут видят – еда мимо идет.
– Мои ребята – не еда, – мрачно сказал Иванов. – А если и еда, то такая, что любой подавится.
Райли обнаружил большой провал поперек попавшегося на его пути переулка. Оттуда по одному и по двое выскакивали крысаки и убегали в сторону Трехсвятительской. Райли отправил шестерых из своей группы дальше вперед, а сам с оставшимися расположился у провала со всеми удобствами и методично отстреливал тварей, пока они не кончились. Одному Грицаю не везло, и Гридин приказал ему поменяться местами с Ивановым.
На перекрестке Прорезной улицы с Владимирской торчал беспилотный вездеход-разведчик. Преодолев множество завалов и других препятствий, это чудо проходимости заглохло посреди чистого места. Крошка обошла машину вокруг и, позабыв о своем обещании не уходить в себя, отключилась от реальности.
– Что ее так заинтересовало? – спросила у меня Даша десять минут спустя.
– Не знаю.
– Может, вам ласково ее пнуть? – предложил Артем. – Нас путепрокладчики скоро догонят. А вездеход здесь не один такой.
– Да, а еще самолеты есть, – подтвердил Гридин.
– Сколько их всего вокруг? – спросил я у него.
Гридин помолчал – видно, ковырялся в своей командирской вводной, которая во многом отличалась от наших.
– Сперва дистанционную разведку вела украинская армия, – сказал он после паузы. – По ней точных данных нет. А Объединенные силы потеряли восемь самолетов и шесть вездеходов, прежде чем им стало жаль техники, и они прекратили.