Время надежд…

Прошло время…

Алеша играл во дворе, услышав гул его трактора тут же произнес:

– Я не буду больше за ним орать, больно режут! – говорил он маме.

Увидев ехавших дедушку, бабушку, дядю Васю с тетей Надей, дядю Колю с тетей Валей со стороны отца. Дети быстренько сообразили перекрыть им дорогу: «Сели, втроем вдоль дороги перекрестив ножки, ждали, когда они подъедут. Они объехали их и уехали домой».

– Почему, они не остановились?! Почему проехали мимо? Ведь они же и наши, дедушка с бабушкой?.. Что изменилось… Они нас больше не любят, мама?

Они долго не могли успокоить свои детские сердца. Вопрос… вопрос… вопрос… и море детских слез.

– Нет, нет, нет, наверное, они торопились! Они вас также любят! Иначе быть не может, ведь, вы же, их внуки и родные племянники… – Пыталась их успокоить Татьяна, но как можно было ей спокойно смотреть в детские глаза своих маленьких любимых сыновей. Которые захлебываясь слезами от обиды, причиненной им их самыми близкими и родными им людьми, еще до недавнего времени… А сейчас так жестоко, предать их… Как она могла сказать им горькую правду, которую они и сами понимали, не смотря на их детский возраст, детские сердца обмануть нельзя, а вот успокоить и пыталась их любящая мать.

Казалось, с детьми все успокоилось и, слава богу. Но Татьяне одной зарплаты было мало, чтобы прокормить и одеть в школу ее троих мальчиков. Она была вынуждена, подать заявление, на взыскание алиментов. Ему присудили алименты, в размере: пятьдесят процентов от заработной платы. Но Надежде показалось это много… – а, чужого мужа из семьи от троих детей увести, это сколько?.. – И она начала писать встречные заявления, мотивируя это тем, что он пьет и денег в семье не хватает. И начались судебные перипетии. Вначале Татьяне выплатили задолженность по алиментам, затем взыскали с ее заработной платы, бухгалтером Иваном Васильевичем.

– На каком основании? – Спросила его Татьяна.

– С кого, мне их, удерживать? Ведь он, пьет и денег у него нет. – объяснил он Татьяне.

И только после неоднократного судебного разбирательства, дошедшего до Москвы, ей все-таки, присудили выплату алиментов в пользу детей «в сумме пятьдесят процентов до их совершеннолетия», без изменения.

Вечером, вернувшись с работы, она пошла за детьми к родителям. Переступив порог по глазам своей бабушки прочитала, что-то произошло…

– Увольняйся и занимайся детьми, – сказала ей Валентина Николаевна.

– Что здесь произошло? Что-то с детьми?.. – спросила она.

– Да! Они себя чуть, чуть не по убивали. Выстроили лестницу; став друг другу на плечи и пытались в антресолях достать шарики. Схватившись за край антресолей, вверху пытались открыть дверцу и вдруг, антресоль резко свалилась вниз… Но только благодаря тому, что она упала в бок к окну, порвав тюль и сбив подоконник, упала и рассыпалась. Мальчики ее собрали, но не осилили поставить обратно. Алеша стоял внизу и наблюдал за ними, страшно подумать только… – рассказала ей бабушка. – Нужно внученька искать другой выход, это очень далеко. Дети неделями без присмотра и должного воспитания.

– Ну-ка рассказывайте! Слушаю вас! Мои армейцы! Как все случилось! Мы обещаем бабушке, что все исправимся, да? А я найду работу в своем колхозе. – улыбнувшись своей бабушке, сказала она.

Обняла их крепко, прижав всех к себе. – Прости… прости… прости… мамочка, – захлебываясь в слезах хором. Мы больше никогда, никогда не будем этого делать! – обещали они своей маме.

– Прощаю! Прощаю! Мои любимые, я верю вам! – глаза ее наполнились слезами, и она позволила им свободно стекать по щекам, позволила разрыдаться, чтобы дать облегчение своей истерзанной душе. Как же она их любит. Обнявшись с ними, вдоволь наревелась. На душе ей стало легче.

Она, взяла их за руки и повела домой. – Говорим бабули: – Спасибо! За помощь! Внимание! Любовь! За совет! До свидания! Они подошли, поцеловали свою любимую бабушку Валю. – попрощавшись с ней, ушли.

Прошло время. Дети подросли.

По всеобщему признанию, дом Татьяны был весьма привлекательным в селе всей округе. Вокруг обсаженный деревьями, цветами и красиво огорожен и ухожен хоздвор, был предметом восхищения и зависти сельчан. Она была абсолютно вольна распоряжаться собой. После ее развода с Александром, который большую часть своей зарплаты получал по ведомости, под чужими фамилиями, например, как: Кожушко, Борисевский, Пуриков и другие… делал это для того, как будто нарочно предоставив ей возможность делать все, что пожелает, для того, чтобы выжить… Она все бы отдала, лишь бы ее дети, ни в чем не были ущемлены. Вот и пришлось Татьяне взвалить на свои хрупкие плечи хозяйство: две коровы, коз, кур, утят, кроликов, гусей и одну свиноматку, которая ей позже дала приплод, десять маленьких поросят.

И вот однажды Бреусов вызвался оказать ей помощь в корме для поросят, мотивируя это тем, что его отец работает заведующим фермой. Сам он работал на грузовой машине в колхозе «Россия». Татьяна на весах «весовщицей».

Однажды вечером он подъехал к дому на машине и сказал:

– Поехали!

– Нет, нет, не надо ни куда ехать, мамочка!.. Они тебя убьют! – кричал, обеспокоенный средний сын, Вова.

– Сыночек, я скоро приеду! Так нужно! – уговаривала его Татьяна.

– Нет… нет… не отпущу… кричал настойчиво сын. Тогда его старший брат Валера уговорил. Она, поехала.

Подъехали к весовой, там их ждал Логвинов. Он остановился:

– Я ни куда не поеду! – сказала она, настороженно.

– Что с тобой! Не бойся! Мы наберем зерна и привезем тебя обратно. – сказали они, не отпуская ее…

Подъехав к котельной, остановились. Ключей у них не было. Принялись срывать замки ломом. У Татьяны на нервной почве со страху, началась сразу же, диарея, лилось с нее рекой… Зашли в котельную, открыв все краны, обнаружили. Нет холодной воды…

– Мойся! Мойся! Мойся! – кричал Логвинов, заставляя мыться ее кипятком.

– Нет! – вырвался у нее дикий вопль, приведя в смятение Бреусова и испугав ее саму.

– Я не могу! Не могу! Не могу!

– Ты с ума сошел! У нее ведь трое детей! Она же обварится!.. – говорил ему Бреусов.

– Разрешите мне, в «туалет?»… – просила Татьяна.

Дрожа всем телом, она отступила назад, развернулась и бросилась прочь, не видя ничего вокруг себя, шагая словно одержимая, она направилась в туалет. Они наблюдали за ней.

– Попробуй только сбежать! Переедем на машине! – грозили они вслед.

Прошло время. Они немного протрезвели.

– Найдешь нам, водки?

– Конечно! Конечно! У Валентины Ивановны, есть! – дрожащим голосом ответила она. В страхе подняла взгляд и, глядя им в лицо, – это мое спасение… – подумала она.

Подъехав ко двору держа в руках свои грязные портки, стала стучать им в окно, они остались ждать за двором. Вышел муж Александр и Валентина, только сейчас она могла дать волю своему горю. Татьяна потеряла сознание. Александр бросился за ними, они прыгнули в машину и бежать… Привстав на колени и глядя на Татьяну, она запричитала, задыхаясь от рыданий:

– Таня, Танечка, как же ты могла… Ты ведь могла… Очнись! Приди в себя, пожалуйста! Как же они могли так поступить с тобой? У тебя ведь трое деток… – причитала Валя.

Вздрогнув, Татьяна очнулась. Она услышала знакомые голоса Александра и Валентины. Открыв глаза, увидела склоненную в слезах, Валентину, перед нею.

– Где ты была? У нас такое впечатление, что тебя…

– Я действительно была в колхозной котельной: Я думала о корме… И чувствуя, что из ее глаз вот-вот хлынут слезы, Татьяна порывисто обняла свою сестру.

– Мне стыдно! Кто же мог подумать…! Что они… они… на это способны? Ведь им по восемнадцать лет! Я с ними работаю. Хорошо знала, по крайней мере, так думала…

Валентина с Александром внимательно смотрели на нее. Не могло быть ни какого сомнения в том, что Татьяна сказала им чистую правду. Ее лицо, выражало тревогу и унижение, а губы, печально сжатые… «Бог, ты, мой! Ты, могла бы!… Не доведи…! Господи! – Подумала, потрясенная Валентина.

Чувствуя смущение и неясную тревогу, Татьяна заставила себя улыбнуться и попыталась сосредоточиться. Дай-ка, я тебе помогу встать. И взяв свою сестру под руки, Валентина и Александр помогли дойти ей домой. Она, взяла руку Валентины и почувствовала ее тепло. Валентина всегда была так добра к ней – еще с тех пор, когда она была замужем. Как же ей повезло, что у нее есть такая замечательная сестра! Внезапно ее осенило: