В баре мы переругались. Я пытался ему втолковать, что в милиции служат не такие уж валенки, и мы вполне в состоянии выполнять свои обязанности без газетно-публицистических понуканий. («Не учи меня жить, лучше помоги материально!») Григорий возражал. К органам внутренних дел он относится с пиететом, но у них есть свои недостатки, и об этом надо говорить вслух. Разве не известно, что на счету у краснозаводской шпаны грабежи, кражи, нападения, угоны машин? А если известно, почему не реагируете? Почему эти босяки на свободе и фактически безнаказанно терроризируют целый район?..
Защищая честь своих мундиров, мы оба погорячились. Расстались у дверей «Нептуна» холодно, без рукопожатия, и каждый двинул в свою сторону.
Не знаю, что меня толкнуло, но через пару минут я развернулся и пошел следом за ним, убыстряя шаг. То ли интуиция оперативника что-то шепнула, то ли не понравилась стая подростков, куривших у входа в бар и разглядывавших тех, кто выходил. Как будто поджидали кого-то… Свернув за угол, я увидел, что впереди, метрах в пятидесяти, семь или восемь пацанов догнали Гришу и, словно волчата, кинулись на него.
Рукопашных навыков у журналиста, конечно, не было. Однако Григорий мгновенно сориентировался и, заорав во весь голос: «Милиция!», принял неравный бой. Хорошие физические данные позволили ему уложить пару нападавших, но остальные общими усилиями свалили его и принялись избивать. Его затоптали бы, если бы не подоспел я и не отвлек внимание.
Прямо скажу: нечасто мне приходилось в драках настолько туго. Юркие, сильные пацаны дрались озверело, подбадривая друг друга дикими криками. Чужие жизни были им до фонаря. Я получил сильный удар обрезком трубы по ребрам и понял, что нас обоих сейчас убьют. И как только я это понял, мне стало плевать на их подростковый возраст. Я начал бить, как учили: на поражение. Тому, с трубой, я раздробил нос. Другому, который пытался ткнуть ножом, вывихнул руку. Инструктор мной гордился бы. Я перестал уворачиваться, я шел напролом, я рычал, как танк на подъеме.
Немногочисленные прохожие в драку благоразумно не лезли, но кто-то позвонил в милицию из телефона-автомата, и подъехал наряд. Один из восьмерых убежал, троих поймали, а четверо были не в состоянии передвигаться без посторонней помощи. В милицейских руках детки быстро присмирели и стали давить на жалость. «Ой, дяденька, больно-то как!» ? в голос рыдал тот, кто чуть не зарезал меня. Гриша лежал без сознания. Мне досталось меньше, но главное было впереди. Вы, наверное, поняли, о чем я… Да! Банда юных отморозков со мной не справилась. Это сделала общественность.
Уже через несколько дней после побоища группа родителей, педагогов и ветеранов труда завалила петициями райком, горком и обком, городское и областное управления УВД, министерство внутренних дел и ЦК КПСС. Надо ли говорить, что речь шла про царя Ирода в капитанском звании (обо мне, то есть), который при поддержке беспринципного репортера (то есть, Гриши) учинил зверское избиение несовершеннолетних подростков. (Очевидно, из педагогических соображений я должен был позволить, чтобы меня забили ногами.)
В связи с этим общественность требовала: исключить из партии, сорвать погоны, устроить показательный суд, приговорить к длительному сроку заключения. Что касается Гриши, то для начала предлагалось выгнать его из редакции и Союза журналистов, а также лишить права работать по профессии. Что-то там еще предлагалось, уже не помню.
Закончилось все это невесело. Начальник горотдела полковник Власов молча пожал мне руку и вслух предложил написать рапорт об увольнении из органов по состоянию здоровья. Так сказать, во избежание худшего. В общем-то, он был прав; я и сам понимал, что после такого скандала на службе и карьере можно ставить крест. Рапорт я написал прямо у него в кабинете, после обстоятельной беседы. Потом я поехал навестить Гришу в больницу. Я смотрел на седую забинтованную голову и почему-то испытывал симпатию к парню, который стремительно ворвался в мою жизнь и невольно ее деформировал…
Впрочем, увольнение из органов не стало катастрофой. В конце восьмидесятых годов воздух был наэлектризован ожиданием перемен, и наиболее энергичных сограждан уже охватила предпринимательская лихорадка. Быстро сориентировавшись, я всего через два месяца создал первое в городе кооперативное охранное предприятие «Детектив». Из названия видно, что это было, главным образом, сыскное агентство (на что учился и что неплохо умел), хотя услуги мы оказывали самые разные, включая адвокатскую помощь и юридические консультации.
Говоря «мы», я имею в виду костяк предприятия ? милицейских офицеров-отставников, бежавших из органов либо из-за нищенских зарплат, либо из-за пережитой несправедливости. Коллектив я сколотил крепкий, а спрос на детективно-юридические услуги, как я и предполагал, оказался велик. Это при советской власти «моя милиция меня бережет», но стремительно растущая буржуазная прослойка для охраны жизни и собственности выбирала профессиональные частные структуры. Там, знаете ли, клиент всегда прав, да и вообще толку больше.
К распаду Советского Союза я отнесся с сожалением, но понимал: нельзя сохранить то, что сохранить уже нельзя… Я делал свое дело и был хозяином серьезной фирмы, которая, прочно заняв свою нишу, уверенно ее расширяла. Слово «процветание» я из легкого суеверия не произносил, но, в общем, все складывалось очень прилично. И надо признать, что существенную лепту в неназываемое процветание внес Гриша Кириллов, с которым к тому времени мы стали большими друзьями.
Выйдя из больницы и лишь тогда узнав о моем увольнении, Гриша опубликовал разъяренную статью в виде открытого письма на имя начальника областного УВД. По-моему, это лучшее из того, что он когда-либо писал. Во-первых, Гриша объективно изложил ситуацию и прямо заявил, что я спас ему жизнь. Во-вторых, он буквально сравнял с землей защитников бандитствующих несовершеннолеток. В-третьих, он спрашивал генерала, почему вместо борьбы с подростковой преступностью из органов пинком ноги выгнали офицера, который этой преступности дал бой ? в прямом смысле?
Потом Гриша признался, что никогда его публикации не имели такого резонанса. Он подтвердил свою репутацию одного из ведущих журналистов Нижневолжска. Редакцию завалили письмами, из которых примерно пятьсот были адресованы лично мне, причем почти во всех выражались поддержка и сочувствие. Генерал получил на бюро обкома партии строгача, после чего был вынужден серьезно заняться краснозаводскими бандами, и на какое-то время обстановка там улучшилась. Апофеозом стал звонок моего бывшего начальника с предложением восстановиться на службе… Но к тому времени я уже сдал устав «Детектива» на регистрацию и решил, что в одну воду дважды не входят.
Статья Гриши не только реабилитировала меня, но и стала превосходной рекламой. В сущности, какое-то время обо мне говорил весь город. Узнав, что звонит или подписывает письмо с предложениями не просто директор кооператива «Детектив», а «тот самый Серегин», заказчики чаще всего с удовольствием шли на деловой контакт. Да и потом, став совладельцем «Нижневолжских новостей», Гриша периодически делал мне скрытую рекламу ? публиковал материалы о буднях сыскного агентства.
Реклама есть реклама, и поначалу я порывался платить за нее. Но Гриша пару раз меня послал, так что денежную тему из наших отношений мы исключили. «Натурой отдашь при случае», ? туманно сформулировал мой седовласый друг. И ведь как в воду смотрел! Когда он основал «Убойные новости», мы стали дружить агентствами.
В новостных лентах и эксклюзивных материалах на криминальную тему он постоянно ссылался на «Детектив» и меня лично. Он разрабатывал планы моих рекламных кампаний и сам их вел, экономя мне приличные деньги. В свою очередь я помогал в журналистских расследованиях, добывал информацию по своим, прямо скажу, отлично работающим каналам, а несколько раз мои парни подстраховали его ребят, которые в творческом азарте лезли туда, откуда можно вылезти без головы…
Так мы и жили, поддерживая друг друга, хотя виделись не слишком часто. Конечно, случались у нас и посиделки, и выезды на природу, и шашлыки под коньяк, и банные походы… Но не это главное. Просто он знал, что, если надо, я все брошу и приеду. А я был уверен, что всегда могу положиться на него в любом деле. Взаимных услуг не считали и обходились без длинных благодарностей: хлопнул по плечу, заглянул в глаза, и все. Может, это и есть суровая мужская дружба?!
Глава одиннадцатая
Привет из Шамбалы
Когда Григорий позвонил и попросил приехать, я вскорости был у него. Не скрою, с некоторых пор я навещаю «Убойные новости» с особенным удовольствием. Референт Наташа Житина ? это моя большая платоническая любовь. Ей-богу, приударил бы, но угораздило же такую очаровательную девушку запасть на сухаря-шефа, по совместительству моего друга. Вообще-то, Гриша не такой уж сухарь и вовсе не монах (есть информация!), да и просто не женат, но у него, видите ли, табу на служебные романы. Плюс комплекс мужчины, которому прелестница в дочери годится. Ну и что, что тебе под пятьдесят? Самый расцвет, радуйся жизни и радуй женщину! Однако никак я ему это не втолкую…
Мы коротко обнялись (ритуал!), уселись на диван и обменялись расспросами. Я спросил, как поживает Маришка-мартышка. Я прозвал ее так потому, что совсем еще маленькой Гришина дочка любила карабкаться на меня, как обезьянка на пальму. Лет прошло много, ребенок превратился в чертовски симпатичную студентку-третьекурсницу университета, и я не теряю надежды женить на ней своего старшего парня, Сашку. Ребят у меня двое, а вот Гриша подкачал ? всего одно чадо… Хотя вопрос не к нему. Если бы Нина не бросила его, когда агентство было на грани банкротства, Кирилловых на свете, наверно, прибавилось бы. Так он больше и не женился. И ее обратно не принял, когда дела поправились, и она предложила сойтись вновь…
? Маришка-то? В порядке Маришка. Сессию сдает, ? рассеянно сказал Григорий.
? Как Нина?
? Все нормально. Вроде бы снова замуж собралась. У жениха поэтичная фамилия Завгородкин, ? так же рассеянно сказал Гриша.
? Маришка донесла?
? Да уж не сам выследил…
Повисла пауза. Слепой заметил бы, что Гриша не знает, с чего начать. Интересная картинка: профессиональный журналист не может подобрать слов. Я удивился и даже слегка встревожился. Что ж там за дело такое, коли Григорий Александрович мнется, как нотариус перед заключением сомнительной сделки? Хотя по пустякам он ко мне вообще никогда не обращался…
? Странная история, Игорь. И странная ситуация, ? негромко сказал наконец мой друг. ? Нужен совет.
? Докладывай голосом, ? распорядился я, доставая сигареты и устраиваясь поудобнее. ? Со всеми подробностями.
И Гриша стал докладывать.
Он рассказал про Бормоталова с его вудуистами. Про вудуистов с их Бормоталовым. Про несчастного Максима и агрессивных пришельцев. Про намеченный визит к олигарху Петровскому, по совместительству главе регионального центра по борьбе с коварными инопланетянами… В заключение мой друг попросил не считать его человеком, у которого едет крыша, хотя тут же признался, что крыша к отъезду готова.
Во время рассказа Гриша ерошил седую шевелюру и настороженно поглядывал на меня, проверяя реакцию. А реакция была сложная. Прежде всего, как я отметил, Гриша на грани того, чтобы поверить во всю эту галиматью. Или уже поверил. От этого сказанное звучало довольно убедительно. Во-вторых, по ходу монолога я поймал себя на мысли, что, пожалуй, слушаю почти спокойно, без внутреннего вопля: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда».
Все же крах атеистической идеологии, пережитый нашим поколением, сделал свое дело. Мы уже не встаем на дыбы, когда сталкиваемся с непознанным. НЛО, древние магии, Шамбала, оккультные разработки Третьего Рейха и ВЧК-КГБ, запредельные способности отдельных личностей ? все это и многое другое имеет под собой какую-то фактическую основу. С этим сегодня, в общем-то, и не спорят. К счастью, тайны и мистика всегда живу где-то далеко, потому и читать про них так интересно. Однако если нечто подобное оказалось под боком, мы тут же начинаем искать простые, бытовые объяснения. И ничего не поделаешь: инстинкт самосохранения велит отвернуться и пройти мимо. (Дескать, мы не тронем, нас не тронут. А что было? Да ничего не было!..) В этом смысле я очень хорошо понимал Юру Денисова, мнение которого Гриша изложил. Но по жизни я вполне солидарен с Гришиным тезисом насчет страуса, рискующего больше всех. Может, оттого мы, журналист и сыщик, так и сдружились, что вечно лезем в ситуации, которые нормальный человек обходит за версту…
? Это все? ? спросил я, гася очередную сигарету.
? А тебе мало?
? Гриша, ? ласково сказал я, ? мне уже достаточно. Твой рассказ вполне тянет на палату номер шесть. Попроси Бормоталова, пусть по знакомству обеспечит пару коек.
? Зачем пару?
? А ты без меня заскучаешь…
? Договорились. И что ты об этом думаешь?
Я пожал плечами.
? Что тут думать, трясти надо…
? А если серьезно?
? Ну, если серьезно, то к Петровскому поедем вместе. А потом в связи с вновь открывшимися обстоятельствами возьмем в оборот Бормоталова. Пусть доказывает, что не пришелец.
В кабинет заглянула Наташа.
? Кофе будете? ? спросила она с улыбкой, от которой у меня перехватило дыхание. Какая девушка! Болван Гриша, как есть болван…
? Из ваших рук, Наташенька, хоть синильную кислоту, ? галантно сказал я, отдышавшись.
Григорий вызвал Юру и Марка Наумовича, и вместе мы принялись вырабатывать план действий. Всех, конечно, интересовало, какое впечатление произвела эта история на свежего человека (на меня, то есть). Все ждали, что прямой наследник Шерлока Холмса Игорь Серегин разложит ситуацию по полочкам. Но раскладывать пока что было нечего.
? Информации прискорбно мало, ? заявил я, глядя на сосредоточенного Гришу, хмурого Денисова, задумчивую Наташу и невозмутимого Марка Наумовича. ? Ясно только, что речь может идти лишь о двух вариантах. Возможно, вас пытаются разыграть. Но версия слабовата. Очень уж изощренный получается розыгрыш… а если вспомнить про смерть Максима, то просто изуверский. Трудно даже представить, кому и зачем понадобились такие шутки.
? Ничего себе шутки, ? подал голос Гриша. ? А мыслеобразы Бормоталова ? это как? А откуда эти борцы с пришельцами узнали про его визит к нам, и о чем он со мной разговаривал?
