Протокол допроса. Смерть командарма

Глава 1

Ловушка для командарма.

(С чего началась операция «Крыса в норе»)

Москва.

Управление НКГБ СССР.

Осень, 1943 год.

Старший майор госбезопасности Нольман1 выслушал своего начальника комиссара госбезопасности Максимова2.

– Ты должен понять, Иван Артурович, что дело тебе доверено самое серьезное.

– Мне всегда доверяли серьезные дела, Владимир Иванович, – обиделся Нольман.

– Я не о том сейчас говорю, Иван. Все знают тебя как опытного и ценного сотрудника. Твоих заслуг никто не отнимает. Но сейчас нужен именно тот, кто работал у Шпигельгласса3.

Старший майор насторожился. Нольман в 30-е годы успешно работал в Иностранном отделе ОГПУ, а затем НКВД под руководством знаменитого «инквизитора Дугласа», который брался достать врагов Советской власти, что смогли скрыться за границей и считали себя неуязвимыми.

Началось все в 1935 году, когда Нольман стал правой рукой Шпигельгласса. Это именно Иван Артурович разработал и привел в исполнение план по ликвидации в Китае полковника Тирбаха. А в 1936 году «меч революционного возмездия» обрушился на перебежчика из СССР Навашина.

С чего это Максимов сейчас в 1943 году вспомнил о группе Шпигельгласса-Дугласа?

– Именно такой организатор диверсий сейчас нужен. А вы со Шпигельглассом в свое время провели несколько уникальных операций по устранению людей. И сделали это блестяще.

– Я не понимаю тебя, Владимир Иванович. С чего такая таинственность? Не Гитлера же нужно убирать?

– Нет, Иван Артурович. Сейчас ты все поймешь. Убирать нужно не немца.

– А кого? Власова4?

– И не Власова и никого с той стороны! Убирать придется человека с нашей стороны. И человека большого.

– Я не понял тебя, Владимир Иванович.

– Да все ты понял, Иван! И не стоит разыгрывать удивление! У Шпигельгласса вы часто занимались подобным. Сколько тайных приказов вы выполнили? Еще тех, что давал вам Ягода5? Так что не разыгрывай мне тут гимназистку.

– Но ты ничего не говоришь толком. Только намеки. И если я такой спец в этой вопросе, то говори открыто. Нас здесь никто не слышит.

– Хорошо. Нужно чтобы ты организовал ликвидацию нашего военачальника.

– Нашего?

– Да.

– Какого уровня?

– Командующего армией.

– Ого! – вскричал Нольман. – Но зачем?

– Иван Артурович! Когда Шпигельгласс получал приказы, ты тоже задавал вопросы? Задача ликвидатора сделать свое дело – иными словами убрать того, на кого покажет партия!

Нольман хорошо понимал, что такое закулисная игра. Есть люди, которых признали неприкосновенными. Их арест или отстранение от должности может вызвать нежелательные разговоры в народе и армии. Но партии нужно чтобы они ушли, исчезли с исторической сцены, оставшись героями. И тогда дело доверяют ликвидаторам. Нольман был не новичком в таком деле. Еще в начале 30-х ему предложили поработать над ликвидацией видного ленинградского партийного чиновника…

***

Тогда с ним говорил Шпигельгласс.

– Тебе нужно срочно вернуться в СССР, Иван, – сказал он Нольману.

– Мне?

– Именно тебе. У меня приказ – отправить в Москву лучшего.

– Но у меня здесь дело, Сергей Михайлович. И дело настоящее. А чем я стану заниматься в Москве?

– Тем же что и здесь, – ответил Шпигельгласс.

Нольман не понял.

– В Москве?

– Нет. Твоя цель в Ленинграде. В Москве ты только получишь инструкции. И дело тебе предстоит ювелирное. Просто так убить этого человека на улице нельзя, как поступили с Камо6. На него в проулке наскочил неизвестный автомобиль. А здесь нужен скандал. Пламенного борца убивают на его посту. И человека нет и нет проблем с ним связанных. Зато есть повод посчитаться с многими людьми, что Хозяина не устраивают.

– Вы знаете кого? – спросил Нольман.

– Знаю. Потому и отправляю на задание тебя, Иван. Для того чтобы убрать такого человека, трудно найти исполнителя.

– Если это тот, о ком я думаю, то не так и трудно, – высказался Нольман. – Нужно просто знать его слабость. Вы же знаете, Сергей Михайлович, что все мои разработки основаны на слабостях человеческих. А слабости есть у каждого.

– И у меня?

– Так точно, – спокойно ответил Нольман.

– А у тебя есть слабости, Иван? – спросил Шпигельгласс.

– Я уже сказал, что слабые места имеются у всех. А я человек. Но про мои слабости никто не знает, Сергей Михайлович…

***

И вот все начинается снова. Нольман спросил:

– Разве Хозяин не может решить этот вопрос проще?

– Хозяин может все, – ответил Максимов.

– Тогда это приказ не Хозяина? – догадался Нольман. – Все делается в обход? Но ты знаешь, Владимир Иванович, что будет…

– Знаю, – перебил Нольмана Максимов. – Я все знаю, и потому сейчас говорю с тобой, Иван.

– Чей приказ?

– Иван! Нет никакого приказа. Есть задание для группы Шпигельгласса!

– Но самого Шпигельгласса поставили к стенке. И я тогда был арестован по его делу. И меня ждала пуля, если бы не Лаврентий Павлович. Он лично вытащил меня. Но тебе ведь это хорошо известно.

– Мы можем перейти к делу, Иван? – спросил комиссар.

– Да. Оказаться у меня права нет, как я понял?

– Ты все правильно понял.

– Тогда я вас слушаю, товарищ комиссар госбезопасности 2-го ранга.

Максимов начал:

– Нужно сделать так, чтобы этот человек умер героем от вражеской пули. Все, как и тогда в Ленинграде в 1934-ом году. Ты меня понял?

– Иными словами ликвидировать его должны «те»?

– Именно так. Это должна быть пуля врага.

– Чего проще организовать простую провокацию? Переодеть человека в форму вражеской армии и…

– Нет, – отрезал Максимов. – Это должны сделать наши враги. И они должны быть уверены, что эта мысль пришла в их головы! Мы с тобой должны быть чисты.

– Значит никто кроме нас с тобой, Владимир Иванович, и того, кто отдал приказ, этого не знает?

– Ты все понял правильно, Иван.

– И кто же будет «исполнителем»? Кого нужно обрабатывать? Абвер? СД?

– Нет. ОУН-УПА7. Именно они в следующем 1944-ом году станут нашими врагами на Западной Украине, Иван. Но это ты и сам понимаешь. Ведь одного из лидеров ОУН ликвидировал именно ты в 30-е годы.

Нольман помнил дело Евгения Коновальца, которого убрали при его участии.

– Тогда ты не только план разрабатывал, Иван…

– Владимир Иванович. У меня хорошая память. Профессиональная. Лишние напоминания не нужны.

– Как скажешь, Иван Артурович.

Нольман сказал комиссару:

– А наши агенты, которых мы задействуем, должны получить «задание прикрытия». Ведь они ничего не должны знать о нашей операции.

– Все так. Для них это будет стандартная работа по настоящей борьбе с врагами СССР. Да почему собственно «прикрытие»? Они действительно станут выполнять свои задания. Просто эта операция «чемодан с двойным дном».

Нольман взял лист бумаги и карандашом написал фамилию. Затем показал лист Максимову.

– Это он?

– Ты еще раз показал, Иван, что лучше тебя не найти. Ты догадлив.

– Это было легко, Владимир Иванович. Если речь идет о Западной Украине. И среди наших командармов, что возглавляют армии в этом регионе, можно первым выделить вот его. Сам фельдмаршал Манштейн назвал его «Гроссмейстером». И врагов среди наших своим резким характером он нажил немало. Мне ли этого не знать при моей работе.

– Но только запомни, Иван Артурович, что больше мы с тобой к этому разговору возвращаться не станем. И даже в моем кабинете, когда нас здесь будет только двое, мы не будем упоминать фамилии вот этого генерала.

Максимов смял лист бумаги и чиркнул спичкой. Лист охватило пламя. Он быстро обратился в пепел.

– Я понимаю. Мог бы и не предупреждать.

– Не сомневался в твоей понятливости, Иван Артурович. И тебе ведь не нужно говорить, чей это приказ?

– Я догадался. Да и ты и не скажешь ведь?

– Не скажу, Иван. Но тебе нужно в самый короткий срок подготовить план операции.

– «Крыса в норе», – сказал Нольман.

– Что?

– «Крыса в норе» – повторил Нольман.

– Это название?

– Тебе не нравится, Владимир Иванович?

– Почему не нравится? Разве дело в названии? Дело в скорости и «чистоте».

– Слово «чистота» здесь не совсем подходит, Владимир Иванович.

– Я говорю не о той «чистоте», Иван. Операцию нужно провести так, чтобы и комар носа не подточил. Как ты умеешь это делать.

– Я подготовлю план, товарищ комиссар госбезопасности 2-го ранга.

– И на бумаге будет только…

– На бумаге будет только то, что можно изложить на бумаге, Владимир Иванович. Я все понимаю.

– Никогда в тебе не сомневался, Иван.

Нольман про себя усмехнулся. Во время войны их отношения с Максимовым стали почти дружескими. Но в свое время они были настоящими врагами…

***

Нольман успешно работал в Иностранном отделе ОГПУ8, а затем НКВД9 под руководством Шпигельгласса. В 1936 году, они пересеклись в первый раз – Нольман и Максимов.

Максимов просил зачислить его в группу ликвидаторов, сославшись на свою службу в органах ВЧК с 1918 года. Шпигельгласс поручил провести собеседование с новым кандидатом в ликвидаторы Нольману.

– Вы сотрудник ВЧК с лета 1918 года? – спросил Нольман Максимова.

– Так точно.

– В вашем деле нет указаний на ваше образование? Вы учились в гимназии?

– Нет. Только приходская школа.

– Но вы проситесь в Иностранный отдел, товарищ Максимов. Вы говорите на иностранных языках?

– Немного по-польски. Воевал там с Тухачевским.

– Иностранный отдел ОГПУ это особый отдел, товарищ Максимов. Я лично говорю по-немецки, по-французски, по-английски и немного знаю итальянский.

– Насколько я знаю, товарищ Нольман, в вашем отделе есть и люди, слабо знающие языки. В Европе много русских эмигрантов. И я готов учиться.

– А с чего вас так тянет в нашу группу, Максимов?

– Хочу быть полезным своей стране.

Нольман еще раз посмотрел в послужной список Максимова.

– В вашем деле есть запись от 1919 года. Вы были в плену?

– Да меня захватили люди из колчаковской контрразведки.

– И как вам удалось выжить?

– Меня отпустили, – честно признался Максимов.

– Отпустили? Из контрразведки адмирала Колчака? Оттуда выпускали только на тот свет.

– Но как видите, товарищ Нольман, я сижу перед вами.

–Хорошо, товарищ Максимов. Я сделаю заключение и передам товарищу Шпигельглассу…

***

В итоге с подачи Нольмана Шпигельгласс ответил Максимову отказом. Иван Артурович был не совсем высоко мнения о способностях чекиста Максимова.

За несколько последующих лет группа «Дугласа» совершила ряд громких политических убийств и похищений. Это они выкрали и доставили в СССР генерала Миллера10. Это они убили в Роттердаме видного украинского националиста Коновальца11.

Но «ветер подул» в иную сторону и Шпигельгласс стал неугоден. Время иностранного террора прошло, и руководство предпочло избавиться от группы. Так сильно запачкавший себя кровью Шпигельгласс был в феврале 1938 года, после смерти начальника Иностранного отдела Слуцкого, назначен на его место исполняющим обязанности. Но в новой должности он не задержался, и в ноябре 1938 года был арестован по обвинению в шпионаже. А в 1941 расстрелян. Такая же судьба ждала и Нольмана. Но его спас Берия. Ставший уже тогда всесильным при Хозяине12 Лаврентий Павлович высоко ценил аналитические способности Нольмана.

В 1940 году они встретились во второй раз – Нольман и Максимов. Но на этот раз в кресле начальника уже сидел Максимов…

***

– Я прочитал в вашем личном деле, товарищ Нольман, что вы в 1919 году работали в специальном отделе под руководством товарища Кедрова?

– Да, впоследствии это Особый отдел ВЧК.

– Здесь прилагается ваша характеристика, выданная Особым отделом ВЧК в 1920 году. «Товарищ Нольман состоял сотрудником Особого отдела ВЧК и проявил себя честным и заслуживающим доверия работником».

Нольман ничего не сказал на это.

– Затем вы, товарищ Нольман были уполномоченным ВУЧК в Киеве. В 1921 году вас отозвали в Москву. Вы заняли должность в КРО ГПУ. А затем перевелись к Шпигельглассу в Иностранный отдел ОГПУ. Все верно?

– Да.

– Так, – Максимов перевернул лист. – Но вот запись иного рода в вашем деле, товарищ Нольман. Вот послушайте «За измену Родине, участие в заговорщицкой деятельности, шпионаж и связь с врагами народа» вас арестовали.

– Это так! – ответил Нольман.

– Вы признались в том, что здесь написано?

– С меня сняли все обвинения, товарищ комиссар.

– Но вы признались? Как признался ваш руководитель Шпигельгласс?

Нольман повторил:

– С меня сняли все обвинения. Обратитесь к наркому внутренних дел СССР товарищу Берии, товарищ Максимов…

***

Но с 1941 года Нольман стал работать под началом Максимова и отношения между ними наладились.

***

Москва.

Управление НКГБ СССР.

Осень, 1943 год.

Иван Артурович Нольман вызвал к себе лейтенанта госбезопасности Елену Костину.

***

Личное дело

Костина Елена Николаевна

Родилась 1 февраля 1920 года в Москве.

Отец: Костин Николай Иванович, военный инженер. С мая 1918 года в Красной Армии. В 1934 году – преподаватель Артиллерийской академии РККА имени Ф.Э.Дзержинского, полковник РККА.

В июне 1938 года арестован и находился под следствием по делу «участие в контрреволюционной монархической организации». Освобожден в марте 1939 года. Восстановлен в рядах РККА. Вернулся к прежней работе в Артиллерийской академии РККА имени Ф.Э. Дзержинского.

Мать: Костина (Граве) Мария Ивановна. Дочь Ивана Платоновича Граве генерал-майора инженерно-технической службы РККА. Врач-невролог. Преподаватель военно-медицинской академии.

Дед: Граве Иван Платонович. С августа 1892 года завершил курс Михайловского артиллерийского училища. В 1900 году окончил Михайловскую артиллерийскую академию. С 1904 года штатный преподаватель Константиновского артиллерийского училища. С февраля 1918 года в Красной Армии. В апреле 1931 года арестован и полгода находился под следствием по делу «Весна». Освобожден в мае 1931 года. Восстановлен в кадрах РККА в мае 1933 года. В начале 1938 года второй раз уволен из армии. 28 июня 1938 года арестован и находился под следствием по делу «участие в контрреволюционной монархической организации». Освобожден в январе 1939 года. В марте 1939 года восстановлен в рядах РККА. Назначен преподавателем кафедры баллистики Артиллерийской академии РККА имени Ф.Э. Дзержинского.

Костина Елена Николаевна в 1937 году стала студенткой механико-математического факультета МГУ. Курса не завершила. Была призвана на службу в НКГБ СССР (знание иностранных языков).

В 1938 году обучалась в Школе особого назначения НКВД СССР.

Сотрудник НКГБ с 1939 года. Успешно работала в Харькове осенью 1941 года. Позывной «Тося». Лейтенант государственной безопасности. Офицер 4-го управления НКГБ СССР.

С февраля 1942 года в группе полковника Одинцова в Ровно, столице рейхскомссариата Украина. Летом отозвана в Москву в связи с провалом группы.

В сентябре 1942 года переведена в группу старшего майора государственной безопасности И.А. Нольмана. Успешно работала над операцией НКГБ «Подмена».

***

С Костиной Нольман работал давно. Познакомились, когда Нольман состоял преподавателем в Школе особого назначения НКВД. Он заметил талантливую девушку и выделил её среди других курсантов.

В 1941 году Костина работала в Харькове и Нольман с её помощью почти поймал агента Абвера «Вдову». Если бы тогда не вмешались сотрудники харьковского управления НКГБ, которые все испортили своей некомпетентностью, точка в карьере «Вдовы» была бы поставлена на год раньше.

Нольман полностью доверял Костиной. Но сейчас даже её не мог посвятить в детали операции «Крыса в норе». Об операции знает он сам и знает его начальник комиссар госбезопасности Максимов.

– Твоя задача внедриться, Лена. Сейчас немцы станут думать о восстановлении связей с ОУН. Не просто так ОУН активно формирует свою армию УПА.

– Мне доверят миссию в Ровно? – спросила Костина.

– Да. Твоя задача ОУН и УПА. И работать нужно будет не просто осторожно, но ювелирно. Всё по моей инструкции и никакой самодеятельности!

– Сколько людей мне готовить для группы?

– Три человека. Это у тебя. Затем высадятся еще две группы. Но ты о них знать не будешь. Как и они не будет знать о тебе. И все три группы будут возглавлять женщины.

– Вот как? Так задумано?

– Да.

– И каков состав моей группы?

– Я отберу лучших из курсантов наших разведшкол, Лена.

– Мое основное задание?

– Во-первых, сведения про УПА. Нам нужно знать все об этой организации. Они хорошо законспирированы и никогда не выступают под настоящими фамилиями.

– Нужно знать их лидеров?

– Это крайне важно, Лена. Во-вторых, уровень оснащения, социальную базу, связи. И, в-третьих, политические мотивы.

– Политические?

– Именно политические! Местное население сейчас, по нашим сведениям, их поддерживает. Пока это не так плохо для нас. Но скоро мы возвратим те земли под наш контроль. И тогда УПА станет не немецкой, но нашей головной болью, Лена. Мне нужны их журналисты и пропагандисты. Я должен знать, кто они и как они мыслят.

– Моя легенда? – спросила Костина.

– Твой псевдоним – «Красная вдова».

– «Вдова»?

– В Ровно в службе СД работает наш старый «знакомец» по Харькову гауптштурмфюрер Фридрих Вильке.

– Куратор немецкой «Вдовы», которая попала к нам в 1942-ом году?

– Он заставил нас погоняться за его «Вдовой»13 пусть теперь поищет нашу…

***

Сарненские леса.

Партизанский отряд «Молот».

Декабрь, 1943 год.

Командир отряда Молот, полковник НКВД Трофим Стерненко получил приказ от своего куратора Нольмана. Расшифровку принес его заместитель и комиссар отряда майор НКВД Лурье.

– Шифровка от Общего друга, – сказал Лурье.

– Когда получена?

– Сегодня. Я только завершил расшифровку.

– И что там?

– Общий Друг приказывает задействовать Ликвидатора.

Стерненко выругался:

– Черт возьми! Он забирает у нас Ликвидатора?

Ликвидатор работал с ними уже год и зарекомендовал себя как настоящая машина для убийств. Ни одной осечки за все время у него не было. Многие в отряде Молот слышали легенды о загадочном Ликвидаторе. Но о том, кто такой Ликвидатор, знали только двое – Стерненко и Лурье.

– Именно так, – кивнул Лурье. – Агент Ликвидатор переходит на выполнение другого задания. Нам запрещено его использование до особого распоряжения из Москвы, полковник.

– Но зачем Ликвидатор Нольману, майор?

– Откуда мне знать, товарищ полковник. Я тоже только исполнитель. Меня не ставят в известность о планах в Москве. Но думаю, что это и есть основная операция.

– Только мы даже не догадываемся о её цели.

– А нам этого и не нужно, товарищ полковник. Не стоит даже близко подходить к пониманию операций Общего друга. Да и если честно, меня Ликвидатор пугает. Пусть лучше будет подалее от нас.

– С чего ты стал таким пугливым, майор? Я тебе так скажу, что пользы Ликвидатор принес столько, что весь наш отряд столько не сделал. В отряде «Победители» у полковника Медведева их уникальный агент «Колонист» сколько пользы принес? Они и держатся на Колонисте. А мы – «Молот» – стоим на Ликвидаторе.

– Все это так, товарищ полковник. Но приказ есть приказ.

Стерненко только кивнул в ответ…

Глава 2

Старые долги.

Луцк.

Домик на окраине.

Январь, 1944 год.

Лейтенант НКГБ14 Роман Лавров снова сумел выжить. Хотя на этот раз нить его жизни должна была прерваться. Лаврова «списал» его непосредственный начальник в Москве старший майор госбезопасности Иван Артурович Нольман.

Для операции «Крыса в норе»15 Нольман разработал хитрый план. Лавров, по его мнению, никакой ценности больше не представлял и его «раскрыли» немцам. А те отдали его службе безопасности ОУН, которая и приговорила красного агента к смерти.

Нольман тогда убедил своего начальника комиссара госбезопасности 2-го ранга Максимова, что «сдать» агента нужно так, чтобы никакого сомнения в необходимости его устранения у врага не возникло. Нельзя давать им шанса разобраться в ситуации.

Если станут «копать», то вся успешно проведенная операция «Крыса в норе» окажется под угрозой. На Лаврова «повесили» подготовку покушения на командира УПА-Север генерала Боровца. Нольману было нужно, чтобы на информацию среагировали быстро. Комбинация была чистая, и никаких шансов у Романа не было. Его и Анастасию Берзенко, которая работала среди подполья ОУН в Ровно под именем Елены Музыки, должны были ликвидировать.

Начальник каевой эс-бе16 Гонта распорядился для начала провести следствие:

– Свою пулю он всегда получит. Но нужно знать его связи.

– Какие связи, друже Гонта? Нам приказано ликвидировать красного агента и ту бабу, что привела его к нам. Какие еще связи?

– А такие, – ответил Гонта. – Предатель был в составе лучшей сотни УПА-Север не один месяц. Он с кем-то общался и с кем-то дружил. Нам нужно знать этих людей.

– Зачем? Диверсант же не говорил нашим воякам, что он красный, друже Гонта.

– А вот мы и посмотрим, что и кому он говорил. Нужно отправить людей, чтобы забрали его из Варты17. Четверых пошли.

– Сделаю, друже Гонта.

– И наказ центрального провода выполним и дело сделаем.

Люди из эс-бе выехали за приговоренными.

Шансов спастись у Лаврова и девушки не было. Они даже не знали об опасности, что нависла над их головами. Но вмешался случай. Сотник УПА Ястреб захотел спасти Елену Музыку. Романтические чувства, которые никогда не брал в расчет Нольман, на этот раз сработали.

Сотник пожелал сохранить красавице Елене жизнь. Но одно дело желать, а совсем иное исполнить это. Ястреб стал думать, как вытащить Музыку и не подставить голову под топор. Сам действовать он не мог, как не мог послать никого из своих офицеров. За сотником пристально наблюдали.

И иного шанса, чем Лавров у Ястреба не было. Хорошо подготовленный диверсант мог перебить охрану, уйти от казни и спасти Музыку. Его нужно только предупредить, что сотник и сделал. Больше того, Ястреб дал Роману карту и тайный контакт на станции, где беглецы могли получить временные документы и добраться до Луцка.

Так рядовой УПА Коваль, в «прошлой жизни» Владислав Иванович Коваленко, а в еще более давней – Роман Романович Лавров, превратился по новым документам в Остапа Штрока, а Анастасия Берзенко, она же Лена Музыка, стала Галей Нелепой…

***

Михайло Нестеренко часовщик из Луцка встретил «гостей» не слишком приветливо, и в той обстановке, что сложилась в Луцке, он, пожалуй, указал бы им на двери. Но был Нестеренко многим обязан сотнику Ястребу.

– Вы намерены остаться в Луцке? – спросил часовщик Лаврова.

– Да. На время.

– Намерены ждать советов? Так осталось недолго. Фронт слышно приближается.

– С чего вы решили, что мы будем ждать советы? – спросила Лена Музыка.

– Дак на лицах у вас написано, пани. Чего я советов не видал.

– Вы ошиблись, пан Нестеренко. Ваше чутье вас подвело. Да и пришли мы от Ястреба. Разве Ястреб совет? Пан Ястреб сотник УПА. Он командир Варты – лучшего подразделения в наших лесах.

– Мое дело сторона, друзья. Попросил меня Ястреб помочь – я помогу. Я отдаю вам этот дом.

– А вы сами? – спросила Лена.

– Я переберусь отсюда на другой конец города. От греха подальше. Немцы сильно лютовать стали. А советы придут еще и не то будет. За вами кровавый след тянется. Ну да кровью разве кого ныне удивишь?

Когда Нестеренко ушел, Лена спросила Лаврова:

– И что нам делать?

– Ты о чем? Дом у нас есть.

– И ты намерен здесь остаться?

– А что? Ястреб ручался за безопасность.

– Но разве здешний хозяин не показался тебе странным? И особенно его слова о кровавом следе. А за нами он действительно тянется. Тех парней рано или поздно найдут. Да и уже само их исчезновение наводит на мысли.

– Меня это пугает мало, но как разведчик скажу, что место – это сейчас самое для нас надежное. Для ОУН мы стали врагами. Для немцев тоже. И для советов предатели.

– С чего ты взял? Я никого не предавала! Честно исполняла свой долг. Можно попытаться все объяснить в отряде у Молота! Я ведь говорила, что нам стоит попробовать.