Улица, улица, улица родная… Пятиклассники
Время пролетело незаметно.
Вот уже и два часа…
Валерка заторопился в школу.
Уроки начинались с полтретьего.
Он умчался. Я снова остался в одиночестве. Обратно расставил солдатиков по полкам. Немного полюбовался на стройные ряды французов, англичан, австрийцев, русских, тяжело вздохнул и отправился вглубь комнаты. Играть в солдатики одному резко расхотелось. Да и какое удовольствие от такой игры. Это как играть сам с собой в шахматы или шашки. С одной стороны вроде бы и выиграл, а с другой – ты же и проиграл…
От нечего делать включил телевизор.
Ух ты!
На экране замелькали индейцы, полетели стрелы в белых бандитов. Я схватил телепрограмму. Так и есть. Фильм «Белые волки» с Гойко Митичем в главной роли. Это классно.
Я с удовольствием уставился в телевизор. Изображение, конечно, не было цветным. Все цвета делились лишь оттенками голубого. Но и то… Это было что-то. Благородные индейцы отчаянно отбивались от белых колонизаторов. И действовали они не в пример честнее, чем белые. В голове моей сразу возникли темы для будущих игр с Валеркой.
Игры «про индейцев»…
Это здорово. Надо только заранее придумать себе «индейское» имя.
Как их там называют?
…Зоркий Сокол, Меткий глаз, Быстрый Олень, Стройная Береза (это уже девчачье) … В общем, все имена составлены из существительного и прилагательного.
Все – решено!
Буду называться Быстрый Олень. Тем более, что и бегаю я довольно неплохо. Вон летом, на спор с Валеркой, целый перегон между остановками бежал наравне с трамваем. Потом, правда, запыхался и отстал, но ведь бежал же…
Теперь – оружие. Тут еще проще. Судя по фильмам, большинство краснокожих воинов вооружено луками и стрелами. С этим проблем быть не должно. Что такое лук? Это палка со шнурком. Нечто подобное мы для игры в «Робин Гуда» делали. Желательно, чтобы палка была гибкой (это я помнил не только по нашей игре, но и по повести Крапивина из «Пионера» – «Алые перья стрел»), а шнурок крепкий, чтоб не порвался. Дома, естественно, ничего подходящего не найти.
Недолго думая, я выскочил во двор.
Огляделся.
Гибкая палка?
Гибкая, но упругая?
Папа говорил, что они в детстве для лука использовали верес.
Ну, где ж его взять в городе-то?
Придется обходиться тем, что есть…
Ветка от тополя, которых было особенно много во дворе, явно не подойдет, сломается в пять секунд. Ива? Она опять слишком гибкая – нет в ней необходимой упругости. Клен, мы его знали как американский, – прямые ровные побеги. Лучше их использовать на стрелы. Быстро наломал примерно с десяток ровненьких нетолстых ветвей. Так, стрелы у меня почти были.
– Как же я забыл? – хлопнул я себя по лбу (жест где-то подсмотренный). При игре в лесных стрелков для самого лука мы использовали рябиновые прутья (или черемуховые).
С этим несколько сложней. Раньше мы такие прутья в лесу срезали. А в городе…
Впрочем, есть такое место.
Возле больницы – там, где фонтан.
Я помчался туда, стараясь не вспоминать о прошлом. В несколько минут я уже был на месте. Сам источник моих недавних неприятностей осторожно обошел по широкой дуге.
Вот и заросли рябины.
Ура!
Обдирая локти и коленки вломился в самую чащу. Принялся старательно осматривать ствол за стволом.
– Ты кто? Что на-до? – неожиданно послышалось над самым ухом.
Я испуганно отпрянул в сторону и оглянулся. Метрах в двух от меня покачивалась на ветке синичка и выжидательно смотрела на меня черными глазками, поворачиваясь ко мне, то одним боком головки, то другим.
– Да, ну тебя, – отмахнулся я, – уж чириканье за человеческую речь принял.
И почти тут же увидел именно то, что мне нужно. Прямая палка с несколькими подвядшими листочками кем-то уже сломанная валялась на земле. Подхватил я это сокровище и помчался обратно домой делать оружие.
* * *
Дома, на кухне, разложил на столе свое деревянное богатство и принялся за дело.
Сначала кухонным ножом старательно подрезал разлохмаченные сломы. С обоих концов будущего лука прорезал канавки для шнурка. Стал снимать кору. Она отходила от палок длинными лентами. Правда, после этого очищенная поверхность прутьев оказалась скользкая и липкая. Я и тут не растерялся: быстро протер бело-желтые заготовки полотенцем. Остался шнурок – тетива… И с этим я справился, использовав кусок маминой ужасно крепкой не то нейлоновой, не то капроновой бельевой веревки.
Согнул свой новый лук. Красота! Тетива отозвалась ровным гудящим звуком. А чтобы руки не скользили по луку, обмотал самую середину черной папиной изолентой, воткнув кроме всего прочего несколько подобранных на дороге голубиных перьев. В общем, лук получился просто на загляденье. Раньше гораздо хуже получалось.
Надо опробовать…
Пострелял я кленовыми ветками по игрушкам.
Замечательно!
Разве что ветки – это только ветки, а еще пока не стрелы.
Занялся я изготовлением стрел.
Самое главное – наконечники. Для них хорошо использовать гвозди. Обычные гвозди, разве что убрать шляпку и расплющить острие. Ерунда. За несколько минут я наклепал себе с десяток наконечников, ровно по количеству кленовых древков. Крепко примотал все той же изолентой. Оставалось сделать оперенье.
Из чего?
Подходящих для этой цели перьев не было.
– Ладно, это потом, – махнул я рукой, а пока быстро склеил нечто похожее из бумаги.
Теперь я был вооружен. Покидал полученные стрелы в полочку для обуви. Класс! Стрелы втыкались как им и положено.
Так, с оружием разобрались.
Теперь – головной убор.
Тоже все просто: нужна головная повязка с перьями.
Саму ленту взял от старого, уже ненужного плаща, а по бокам пришил пару полосок завалявшегося не знаю от чего пушистого меха. Напоследок пришил к повязке большое полосатое перо из папиной коллекции.
Вот теперь все было готово.
Быстрый Олень готов к подвигам…
Стрельба из лука
Валерка обалдел от моего предложения поиграть в индейцев.
– Ты чего, с ума спрыгнул, – протянул мой друг, – вообще офигел?
– А что такого?
– Ты на улицу смотрел? Там же дождь хлещет, – он покрутил пальцем у виска, – давай лучше в солдатиков. Я новых наделал. – Валерка вытащил из портфеля, мы собирались сразу от меня идти в школу, пластилиновые фигурки.
Посмотрел я на его изделия и чуть не заплакал от отчаяния. Лучше бы он не принимался за подобную работу. Солдатики его выглядели прямо сказать отвратительно, грубо – никогда не старался он довести дело до конца, полностью пренебрегая проработкой деталей. Вот и сейчас, в Валеркиных солдатиках легко можно было увидеть некое подобие человеческих фигур, можно было даже отличить цвета мундиров, но в общем… все какое-то корявое… Одним словом что-то есть, а что – непонятно. Лишь отдаленное подобие. Даже ремни перевязей выглядели в виде толстеньких колбасок…
Конечно, я не мог сказать ему этого в лицо: он искренне восхищался своими изделиями.
– Что-то не хочется, – пробормотал я, – давай – в другой раз.
– В другой так в другой, – пожал он плечами и убрал свои «шедевры» обратно в портфель.
Я облегченно перевел дух, стараясь сделать это как можно более незаметно.
– Ну а как же мы будем играть в индейцев, не выходя на улицу? – вернулся он к первоначальному разговору.
– Прямо здесь, – я обвел рукой комнату.
Валерка осмотрелся.
– Ну, здесь так здесь.
И вот тут я вытащил лук и стрелы.
– Ух, ты, здорово, – он пощелкал пальцем по туго натянутой тетиве.
Я взял лук в руки и выпустил стрелу в обувную полочку. С легким стуком наконечник из сплющенного гвоздя вошел в мягкое дерево.
– Здорово, – восхитился Валерка, – я тоже так хочу.
Об игре в солдатики он напрочь забыл.
– Меня зовут Быстрый Олень, – гордо проговорил я и надел на голову головную повязку с пером.
Снова взвилась стрела, подкрепляя сказанное мной.
– Я все сказал! Хау! – проговорил я, подражая героям Гойко Митича.
– Тогда я буду… буду… – Валерка на мгновение задумался, – Быстрый Барс.
Что-то подобное я слышал и в фильме. Значит, он тоже смотрел «Белых Волков». Замечательно. Валерка достал из портфеля коробку с красками – сегодня у них рисование – и намазюкал себе на щеках красные зигзаги – «индейская» раскраска.
Точно. Как я сам об этом забыл. Я последовал его примеру и стремительно нарисовал себе длинную красно-желтую полосу, проходящую через обе щеки и переносицу.
После наведения боевой раскраски я уселся верхом на стул. Это будет лошадь. Взмахнул рукой с зажатым в кулаке луком.
– И-и-и-и-и! – раздался в комнате «индейский» клич.
Валерка плюхнулся в соседний стул.
– Устроим соревнование по стрельбе! – прокричал он.
– Легко…
Я слез со стула, то есть «с коня», направился на кухню и торжествующе притащил мамину разделочную доску.
Вот и мишень.
Я укрепил доску-мишень на спинке кресла, прислонив ее к шифоньеру. Выпустил стрелу.
Щелк!
Стрела торчала в самом краешке доски. Еще чуть-чуть, и я бы промазал.
– Есть! – я резко рванул кулаком.
– Теперь я!
Валерка выхватил у меня лук, слегка прицелился и спустил тетиву. Стрела ткнулась в шифоньер неподалеку от мишени и упала на пол, не воткнувшись. На лакированной дверце осталась небольшая зарубка. Я презрительно усмехнулся старательно пригладил отставшую щепочку и снова взял в руку лук. Свистнула очередная стрела. Мой выстрел на этот раз оказался не лучше Валеркиного. Стрела, дрожа бумажным оперением, торчала из дверцы шифоньера. Легким завитком отщепилось дерево мебели.
А Валеркина стрела попала почти в центр доски-мишени.
– И-и-и-и! – снова завопил я, выпуская очередную стрелу.
Стрела…
Еще одна…
Еще…
Постепенно мишень превращается в иструхлявленную, истыканную острыми наконечниками доску…
Еще одна стрела…
Неожиданно доска раскололась и свалилась на усыпанный мелкими щепками пол. Следом посыпались стрелы.
К своему ужасу я заметил, что некоторые стрелы, втыкающиеся в разделочную доску, пробивали ее насквозь. Соответственно, на дверце шифоньера появились многочисленные зарубки.
Ничего себе, поиграли.
Я почесал затылок.
Мы с Валеркой принялись лихорадочно убирать следы преступления. Кое-как мы несколько сгладили содеянное. Конечно, полностью все исправить было не в наших силах. Следы от стрел явно выделялись на лакированной поверхности. Тут уж ничего не поделаешь. Придется все оставить так, как есть.
Часы пробили два. Пора в школу.
Мы засуетились.
Я схватил ранец, закинул его за спину и рванулся к двери.
– Юрка, стой, – Валерка ухватил меня руку.
– Что такое?
– Ты что, так и собрался в школу в раскраске идти?
Чтоб тебя, совсем забыл. Наперегонки мы бросились в ванную. Принялись усиленно тереть щеки. Вода с лица текла красная, словно напитанная кровью. Основная масса краски смылась достаточно быстро. Но… как много в этом «но»… Акварель плотно впиталась в кожу. Как мы ни старались, бледно-розовые полосы окончательно так и не удалились. Куда деваться? Торчать дома дольше – бесполезная трата времени, которое и так уже поджимало. Еще немного, и мы опоздаем…
Пойдем так, как есть. Может никто не заметит. Тем более, что полосы почти не заметны…
Мы со всей возможной быстротой побежали в школу…
* * *
Первым, кого я встретил, придя в класс, была Наташа Неволина. Она окинула меня странным недоуменным взглядом. Неужели заметила остатки боевой раскраски. Вот невезуха. Что она обо мне подумает?
– Ну, ну, – усмехаясь подошел ко мне Пашка Медведев, – что это?
Нужно было как-то перевести тему разговора.
– Не знаешь, – брякнул я первое, что пришло мне в голову, – сколько человек в когорте?
– Чего? – опешил Пашка.
– Не знаешь? – как можно искренней проговорил я, – О чем тогда с тобой разговаривать? – и независимой походкой двинулся к своему месту.
Пашка остался в недоумении. Что-то вполголоса проговорил Крекеру. Тот задумчиво посмотрел в мою сторону.
Под их перекрестными взорами я тяжело опустился на свое место. Положил руки на парту и опустил в ладони лицо.
Краем глаза заметил, как моя соседка Иринка обернулась к Наташе, и они принялись о чем-то оживленно беседовать.
Прозвенел звонок. Начался урок.
Третья подруга Наташи и Ирины – Лена передала Ирине записку. Иринка осторожно развернула записку.
Перед моими глазами мелькнуло в записке непонятное слово ТКМЕЗУЕ…
Чем-то неуловимо знакомым повеяло от этого странного слова…
Украдкой я взглянул на Наташу – может что и прояснится…
…Ничего…
Мысленно я представил Наташу в индейской одежде. И до того это сочетание показалось мне органичным, что поневоле залюбовался…
* * *
…Наконец, уроки кончились.
Я направился домой.
На улице быстро темнело. Поразительно, но уличные фонари один за другим гасли при моем приближении, словно в осуждении.
Я невольно замедлил шаги, вспомнив вид шифоньера.
Что меня ждет дома? Отвертеться всяко не удастся.
Ноги начали заплетаться от невыносимого нежелания идти домой.
Но как бы медленно я ни шел, подъезд неуклонно приближался.
С тягучим скрипом открылась дверь подъезда. Медленно поплыли под ногами ступеньки. Тяжелая рука мучительно медленно поднималась к звонку.
Наконец, кнопка вжалась под моим пальцем.
Почти сразу открылась дверь.
– Ну, рассказывай, – грозный голос отца не предвещал ничего хорошего.
Я медленно поднял тяжелую, словно чугунную, голову и взглянул в грозные глаза отца.
– Мы играли, – еле слышно пробормотал я.
– Во что?
Зашипел, вытаскиваемый из брюк отца ремень…
Индейцы Вундед-Ни
Неожиданно для себя я всерьез увлекся индейцами. Каждый фильм с участием Гойко Митича просматривал ни по одному разу. На подоконнике рядом с моими пластилиновыми солдатиками выстроилось целое племя индейцев с перьями на головных уборах. Но мне казалось, что этого невозможно мало. Чего-то определенно не хватало.
– Книжки нужно читать, – уверенно проговорил Валерка.
И он потряс перед моими глазами какой-то книжкой с изображенными на обложке индейцами в пышных головных уборах.
– Что это у тебя?
– Ни за что не узнаешь.
– Да, ладно тебе. Покажи уж.
Я выхватил красочную книгу из рук друга, как ни пытался он препятствовать моему движению.
«Томек на тропе войны» – прочитал я на обложке.
– Ну и… – я повертел книжку в руках и неуверенно проговорил, – Дай…
– Классная штука, – Валерка отобрал книгу обратно. – Вот сам прочитаю, тогда и тебе дам почитать.
– Я и без тебя справлюсь, – протянул я.
– Спорим, что я больше твоего книг про индейцев прочитаю, – выкрикнул Валерка с азартом.
– А давай, – почему-то согласился я.
И мы вместе с ним отправились в ближайшую библиотеку.
И тут мне конкретно повезло: в только что сданных книгах я практически сразу обнаружил книгу с почему-то знакомым названием «Последний из могикан».
– Вот это именно то, что мне нужно, – не сдержавшись, воскликнул я чуть не в полный голос.
– Тише… – укоризненно прошелестел голос библиотекарши.
– Конечно, конечно, – я торопливо приложил палец к губам и обратился к Валерке, – Во, что я нашел…
– Ну-ка, ну-ка, – следом за мной перешел на шепот Валерка, – А ты уверен, что она про индейцев?
Тут уже я и сам засомневался. А вдруг я в чем-то ошибся… быстренько перелистал ряд страниц… и… слава Богу… наткнулся на типично индейское имя Соколиный Глаз. Уррра!!! Не ошибся!!! Показал страницу Валерке.
– Во, видел? Соколиный Глаз! Пожалуй, я назовусь этим именем…
– Ну, уж фигушки, – свирепо прошипел Валерка, – если уж решил быть Быстрым Оленем, так и оставайся им.
– Как скажешь, – проговорил я и, схватив «Последнего из могикан» подмышку, рванул домой, через плечо бросив другу, – вот прочитаю, тогда увидишь…
Что я имел в виду, трудно сказать…
* * *
История последнего из могикан заинтересовала меня настолько, что я никак не мог оторваться от книги ни днем, ни ночью.
Даже ложась спать, я брал с собой книжку. Накрывался одеялом и включал фонарик. Передо мной оживали герои. Я с увлечением следовал за Ункасом и Чингачгуком по лесам Америки. Днем, в школе, даже на уроках, я продолжал читать, положив книгу на колени…
К моей радости я узнал, Ункас и есть Быстрый Олень. Такое совпадение поразило меня до глубины души.
И вот тут у меня появилась гениальная мысль: – я решил составить словарь «индейских» слов.
Сказано – сделано…
Сразу после уроков я помчался в магазин за тетрадкой. Аккуратным, во всяком случае, мне так казалось, почерком вывел сверху страницы:
«Словарь индейских слов»
Дальше, пошло-поехало.
Ункас – Быстрый Олень
Магуа – Хитрая Лисица
Чингачгук – Большой Змей…
Неожиданно книга кончилась. С огромным сожалением пришлось сдать «Последнего из могикан» обратно в библиотеку…
Начались поиски книг «про индейцев».
Одну за другой прочитал книги Шульца: «Ошибка Одинокого Бизона», «Моя жизнь среди индейцев» и другие…
Мой «словарь» неуклонно пополнялся.
И тут совершенно неожиданно для себя обнаружил книгу с моей тематикой среди произведений А. С. Пушкина «Джон Теннер».
В словарь добавилось огромное количество новых слов…
Если так пойдет и дальше, то придется добавлять еще одну тетрадку.
Валерка даже начал обижаться на меня.
– Ты совсем перестал гулять, – уже в который раз укоризненно говорил он.
Наконец, я поддался его уговорам.
Мы выскочили на улицу. Стояли последние осенние деньки. Еще немного, и наступят более холодные дни. Игры неминуемо преобразятся. Зимой, в сугробах, уже так не поиграешь.
– Давай в индейцев! – предложил я.
Мы прихватили новый лук, стрелы и рванули на пустырь.
– Ты знаешь, – на ходу поделился я своими новостями, – я тут кучу индейских слов нашел.
– Ух ты! – восхитился Валерка и как-то совсем по школьному попросил, – Дашь списать?
– Обижаешь, – отозвался я и, прицелившись, выпустил стрелу в тонкий ствол одинокого тополя.
На мое удивление стрела воткнулась в самую середку. Наконечник увяз вплоть до древка.
Выдернуть стрелу сразу никак не получалось. Я рванул изо всех сил. Молоденький тополек качнулся, осыпав нас ворохом ярко-желтых листьев. Но стрела не шелохнулась.
– Ну вот, – протянул Валерка, – пропала стрела…
– Пропала и пропала, – отмахнулся я.
Стрела гордо дрожала на осеннем ветерке, покачивая серо-сизым опереньем из голубиных перьев.
Валерка почесал в затылке.
– Ты не слыхал?
– Чего еще? – я оторвался от созерцания воткнутой стрелы.
– Про Вундед-Ни?
– Что за Вундед-Ни?
– Ну, ты даешь, – удивился Валерка, – Там индейцы дакоты восстание подняли.
– Врешь!
– Обижаешь, – Валерка демонстративно отвернулся, – все газеты об этом пишут… – и пропел:
Ты постой на минутку,
Есть важное дело.
Я вам песню спою
Про бойца Пелтиера.
Он брошен в застенки
В той Южной Дакоте,
Где…
– Что за …?
– Ну, вооще… – покрутил головой Валерка, – Леонард Пелтиер – это же борец за свободу индейцев…
– А-а-а, – быстро сориентировался я, – вот ты про кого. А то я сразу и не сообразил.
Быстро огляделся. С размаху хлопнул себя по лбу в несколько театральном жесте.
– Извини, – проговорил я виноватым тоном, во всяком случае мне хотелось, чтобы он выглядел виноватым, – чуть не забыл, но сегодня нужно в школу пораньше…
– Зачем это? – подозрительно вопросил мой друг.
Ну, не мог же я ему сказать, что собрался просмотреть последние газеты. Поэтому и плел все, что приходило в голову.
– Леопардовна зачем-то просила прийти, – с трудом выговорил я.
Помчался домой.
Первым делом развернул газету. В глаза мне бросились изображения современных индейцев из Вундед-Ни.
– Вот это да! Буду собирать еще и картинки про индейцев…
Племя индейцев
Очередную книжку я нашел у знакомых, к которым зашел перед самой школой. Мама что-то просила передать, а я сразу – прямиком к книжному шкафу. И сразу на нее наткнулся. На обложке изображены девушка с парой перьев за узорной головной повязкой и воин в огромном головном уборе.
– «Зверобой», – прочитал я название.
У меня аж руки задрожали от желания прочитать очередные приключения индейцев.
– Можно мне взять?
– Бери, только читай осторожно, – тетя Тома критически посмотрела на меня, – не испорти.
– Я аккуратненько….
– Ага вот и еще одна, – торжествующе показал я книгу Валерке, вспомнив о нашем с ним споре.
– Ух ты! Дашь почитать?
– Не, не могу. У знакомых на время взял.
Я бережно спрятал драгоценную книгу в портфель.
Первый урок – математика. Читать абсолютно некогда. У нас с Наташей проходило негласное состязание: кто больше задач и примеров решит. Мы оба даже в учебнике решенные номера точками обозначали. Впереди всего класса задания прорешивались. Какое уж тут чтение…
На ботанике я старательно углубился в приключения Зверобоя. Зачем мне все эти цветочки-лепесточки, всякие там крестоцветные, сложноцветные – одним словом сплошная мура. Зато книжка оказалась интересной. Вот Зверобой прибыл в плавучий домик Тома Хаттера. Вот, они вместе с…
Прозвенел звонок.
Следующий урок – русский язык; там уж точно не особенно почитаешь. Обычно приходится много писать. Упражнения там всякие.
Зато после – история. Там можно оторваться. Училка по истории – Руфина Викторовна – странно, она даже никакого прозвища не имеет, – женщина добрая. Вряд ли она особо заметит. Правда, она и рассказывает очень интересно. Но все эти Междуречья и Хаммурапи – кому они вообще нужны?
И я снова углубился в чтение.
Иринка тут как тут – мне в книжку заглядывает.
– Что читаешь?
– Отстань, – буркнул было я, но, вспомнив, что она Наташина подружка, нехотя пояснил, – Зверобоя…
И вот тут-то мне потребовалась моя тетрадь с индейскими словами. Нужно же было записать новые слова:
Уа-Та-Уа – Тише-О-Тише
Райвеннок – Расщепленный Дуб
Чтобы выглядело покрасивше, на пустом месте я обычно пририсовывал фигурки индейцев. Получалось вообще здорово, словно книга с иллюстрациями. Класс!
– Дай посмотреть, – Иринка чуть шею не вытянула, стараясь заглянуть в мою тетрадку.
Би-наис-са – Птица
Не-кик-уоз-ке-чим-е-куа, – женщина Выдра
– Ничего себе, – проговорила она, – откуда взял?
– Секрет, – усмехнулся я, стараясь сделать это как можно более загадочно.
– Не хочешь, не говори, – надулась Иринка.
Украдкой я покосился на заднюю парту. Наташа внимательно слушала Руфину Викторовну.
Эх, зря я обидел Иринку. Может через нее можно будет и с Наташей подружиться. Я взглянул на Иринку. Она что-то старательно записывала на листочке, прикрывая рукой написанное. Только сейчас я заметил, что она имеет странную привычку жевать кончик косы в моменты раздумья. Иринка незаметно передала записку на заднюю парту. Наташа и Лена практически синхронно склонились над ней. И вот тут я заслужил заинтересованного взгляда Наташи. Ради этого я готов был на все что угодно.
Надо спасать положение.
Я склонился к Иринке.
– Не злись, – проговорил я еле слышно, – просто я все это выписывал из разных книг.
– Я не злюсь, – она выпустила изо рта косу и откинула за спину.
Прозвенел спасительный звонок, прерывая возникшую неловкость.
Следующий урок – музыка. Там можно читать без проблем, точно уж никто не помешает. Но совершенно неожиданно рядом со мной за парту опустилась все та же Иринка. Это тем более странно, что на музыке порядок рассадки не действует, каждый садится, как ему вздумается. А тут…
– Вот что, – проговорила Иринка, как только мы уселись, – я не буду на тебя злиться, если ты…
– Что?
– А вот что, – она вытащила из портфеля тетрадку и протянула мне.
– Зачем это?
– Вот заполнишь рисунками, тогда я и подумаю, чтобы тебя простить…
– Рисунками?
– Ну, да, нарисуешь мне на всех страницах индейцев, и мы в расчете…
– Индейцев?
– У тебя они довольно-таки неплохо получаются…
– Согласен.
На перемене подошел ко мне Леха вместе с Мишкой Крекером.
– Вот Юрка, – обратился Леха к Мишке, положив мне на плечо руку, – он много знает про индейцев.
– Это хорошо, что он много знает, – протянул Мишка и взъерошил светлые волосы. – Может и пригодится…
– Берем его в племя?
– В племя? – тут уж удивился я, – В какое еще племя?
– Понимаешь, – доверительно проговорил Леха, – у нас в классе создано два, а может уже и три, племени индейцев.