Книга Месть Империи 3. Горе Побежденным - читать онлайн бесплатно, автор Дмитрий Анатольевич Емельянов. Cтраница 3
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Месть Империи 3. Горе Побежденным
Месть Империи 3. Горе Побежденным
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Месть Империи 3. Горе Побежденным

За спиной послышался голос Ольгерда.

– Что случилось?

Отвечать ничего уже не требовалось – и так все было ясно. Не меньше пятидесяти тонгров бежали цепочкой вдоль берега, стремясь отсечь руголандцев от леса.

– Они думают, мы прятаться будем! – Фарлан оглядел своих бойцов. – По себе меряют, трусливые ублюдки! Давайте, ребята, гоните сани и пленников к обрыву. Пришло время показать, чего вы все стоите!

Руголандцы встали двумя плотными шеренгами, закрыв собой полон и обоз, а растекшаяся толпа тонгров надвигалась с противоположного берега. Шагах в десяти они остановились перевести дух перед боем, и теперь их превосходящая численность стала еще очевидней. Охватив широкой дугой сжавшуюся кучку рокси, тонгры уже торжествовали победу и мысленно делили наиболее лакомые куски добычи. Даже без счета было видно, что их больше чем вдвое, и это вселяло в нападавших радостное предвкушение и уверенность.

От толпы тонгров отделился вожак и, сделав шаг вперед, прищурился в сторону руголандцев и без того узкими глазами.

– Ба! Неужто Фарлан! – Широкоскулое лицо расплылось в довольной ухмылке. – Вот уж не чаял, что доведется поквитаться!

Венд тоже узнал эту гладкую рожу с тонкой полоской черных усиков. Давно, еще в те времена, когда Ролл только-только становился здесь железной руголандской пятой, орда этого человека наводила ужас на весь край суми. Хан Аспарух творил в здешних землях все что хотел, и пришедшие невесть откуда рокси были ему как кость в горле. Тонгры даже пытались штурмовать стены Истигарда, но, не добившись успеха, отступили и портили жизнь новоявленным недругам как могли. Так было до тех пор, пока лазутчики суми не вывели Ролла на лагерь тонгров. Тогда с рассветом руголандцы нежданно ударили по ним тремя отрядами с трех сторон. Разметав нестройное сопротивление, они резали всех подряд, не щадя ни женщин, ни детей, потому что всем было понятно – на одной земле двух хозяев быть не может. Фарлан вспомнил, как врубился тогда в строй тонгров, прикрывающих своего вождя, вспомнил искаженное злобой лицо с усиками и свой клинок, рассекающий кожаный панцирь. «Надо же, выжил», – Черный как-то равнодушно выругался, принимая неизбежное, а тонгр, не унимаясь, продолжал орать, накручивая себя.

– Что, не узнал, венд?

– Как не узнать? Узнал! – Фарлан повысил голос. – Ты смердишь так, что твою гнилую вонь невозможно забыть!

Улыбка сползла с лица тонгра, сменяясь хищным оскалом.

– Не переживай, рокси, когда мы подвесим тебя на сосне, твой труп будет вонять еще сильнее – я уж об этом позабочусь!

Отвечая, Фарлан намеренно старался разозлить хана: пусть разъярятся – тогда разом полезут всем скопом и только мешать друг другу будут.

– Ты, Аспарух, уже один раз просрал свою орду, погубил весь род, и сейчас тоже всех погубишь! Ты невезучий, хан, твои боги тебя не любят!

– Заткнись, пес! – Вождь тонгров оскалился, как дикий зверь. – Духи предков привели меня сюда, чтобы отомстить за погибших, и я клянусь – еще до конца дня вы все будете лежать на этом льду, а те, кто выживут, будут молить о смерти!

Стоя плечом к плечу с Фарланом и слушая его перепалку с тонгром, Ольгерд вдруг услышал в голове странный звук, будто чья-то рука забарабанила заячьей лапкой в бубен: «Жатва! Жатва! Жатва!»

Перед глазами всплыло красивое женское лицо с ледяным жестким взглядом.

– Иди, мой мальчик! Напои свой клинок кровью, собери для меня богатую жатву! – Не шевелящиеся губы посылали эти слова прямо в мозг, и в груди Ольгерда словно вспыхнуло бешеное пламя. Нестерпимый жар полыхнул внутри, закручиваясь в тугую вибрирующую спираль, а закипевшая кровь понеслась по венам, наполняя тело неудержимой энергией. В один миг разум очистился от страха, неуверенности и сомнений – остался лишь образ врага. Весь мир вокруг перестал существовать, сузившись до темной полосы из стоящих впереди мрачных фигур в меховых шапках. Это враг! Враг, который должен быть уничтожен!

Ольгерд сделал шаг вперед, а в сознании не останавливаясь продолжал надрываться шаманский бубен:

– Жатва! Жатва!

Еще один шаг, и Ольгерд остановился. Жар в груди нарастал и требовал свободы. Броня, одежда – все было лишнее и мешало. Решившись, парень вдруг с силой воткнул в снег обнаженный клинок. Щит упал с руки, следом полетела стянутая через голову кольчуга, за ней – шлем, поддоспешник и нижняя рубаха.

Фарлан заметил то, что происходит, только когда Ольгерд вышел вперед. Голый по пояс, длинные белые волосы полощутся на ветру, обе руки мертвой хваткой сжали рукоять тяжелого меча.

– Куда?! – Черный не знал, что делать: броситься спасать Ольгерда – значило сломать «стену щитов» и обречь всех на гибель. Он еще раз попытался криком вернуть своего воспитанника: – Ольгерд, вернись в строй!

Будто эхо донесся голос Фарлана, но Ольгерд не остановился, а все также держа поднятый меч на уровне груди продолжил в одиночку наступать на темную массу выстроившихся к атаке тонгров. Не совсем понимая, что происходит, те с настороженным любопытством смотрели на полуголого парня, шагающего по колено в снегу. Обе стороны в полном молчании следили за каждым движением обнаженной фигуры посреди белого ледяного безмолвия. В этой переполненной напряжением тишине слова на миг остановившегося Ольгерда прозвучали особенно жутко и пугающе:

– Я сын мрака, посланник Ирглис, пришел собрать с вас кровавую жатву! Бегите, ибо час ваш пробил!

Руголандцы плохо поняли, о чем тот говорит, а вот на тонгров застывшее белое лицо с безумно-холодными глазами произвело впечатление. Каждый из них с детства слышал сказки про Ирглис и ее посланников. Головы в меховых шапках пронзила одна и та же пугающая мысль – демон!

Отзвук голоса еще не растаял, а Ольгерд уже рванул в атаку. Молча, подняв над головой меч, он стремительно понесся на выставленные копья, не обращая внимания на вязнущие в сугробах ноги.

– А-а-а! Пропади все! – прогремело над ухом Фарлана, и Фрикки Молотобоец, вырвавшись из строя, побежал по следам друга. Венд скрипнул зубами: теперь уже точно ждать больше не имело смысла – стена щитов сломалась, и только атака, безумная отчаянная атака могла их спасти.

Вскинув меч, Черный взревел что есть мочи:

– Руголанд! За мной! – Не оборачиваясь, он бросился вперед, слыша за собой нарастающий вой:

– Руголанд! Руголанд!

Зло щурясь, Аспарух спокойно ждал летящего на него безумца. Матерого воина напугать было нелегко – принять удар на щит, выстоять, а затем всадить во врага боевой топор. Все, как обычно, и он проделывал такое не раз.

– Ух! – выдохнул хан, привычно выставляя щит. И прежде чем разрубленное плечо рвануло болью, он услышал, как страшной силы удар ломает деревянные доски, словно яичную скорлупу.

Расколов щит, клинок Ольгерда молниеносно взлетел и обрушился вновь, окрасив кровью узкоглазое лицо. Толчок! Разворот! Кремниевый наконечник копья пролетел мимо. Тело само действовало так, словно знало, где и в какой миг его поджидает смерть. Меч рубанул, ломая древки нацеленных копий, и грозный рык пронесся над замершей рекой:

– Умрите!

Клинок заходил со скоростью крутящегося колеса, оставляя вокруг руголандца порубленные тела и пустоту.

– Демон! – прокатилось по рядам тонгров, отшатнувшихся от окровавленного рокси.

Один, окруженный со всех сторон врагами, тот, словно не замечая этого, оскалился, как волк, и вновь бросился на выставленные копья. Хрустнуло отбитое деревянное древко, еще удар слева, одновременно справа, и все мимо! Выпады тонгров не доставали безумца, а его меч разил без промаха, круша шлемы и щиты, как детские игрушки. Вжимаясь друг в друга, лесные воины шаг за шагом отступали перед полуголым демоном, выстилающим свой путь трупами, а навстречу уже оглушающе гремело: «Руголанд!». И тонгры не выдержали. Они бросились бежать, едва дружина Фарлана врезалась в их ряды. Сразу же, враз, рассыпаясь темными пятнами по белому снегу и оставляя на пути тела своих товарищей, тонгры кинулись в разные стороны, стремясь спастись за чернеющей кромкой леса от смертоносной стали.

Глава 6


Последние сани с добычей втянулись в распахнутые ворота Истигарда, и Фарлан смог наконец-то перевести дух. До самого последнего момента он ожидал новогонападения, опасаясь, что отряд Аспаруха был не один, и только сейчас, глядя на закрывающиеся дубовые створки, почувствовал, как отпускает нервное напряжение. Остались, конечно, вопросы, в первую очередь к Ольгерду – то, что тот выкинул вчера в схватке с тонграми, было странно и дико. Хотелось понять, что произошло с парнем, но он ни в какую не желал разговаривать на эту тему, а давить на Хендрикса бесполезно – это уж Черный знал, как никто. Таким был Ролл, такими были его сыновья и таким же, видать, растет его внук.

На площади перед главным домом стояла суета и радостный гул. Оставшиеся в городе ветераны, посмеиваясь в усы, слушали восторженные рассказы младших, но взгляды их в этот момент с бо́льшим интересом скользили по фигурам пленниц, что вереницей устало тянулись в амбар для рабов.

Тонгвар Улиссон, десятник Рорика, тот, кого конунг оставил за себя в Истигарде, пересчитав все занесенные в главный дом мешки и узлы, повернул довольное лицо к Фарлану.

– Хорошая добыча, Черный. Очень хорошая! – В глазах сверкнула жадная искра. – Будет с чем идти на весеннюю ярмарку вендов.

Молча кивнув, Фарлан подумал, что он слишком устал за последние дни, чтобы думать о весне и ярмарке. «Дожить бы еще до этой весны», – мрачно процедил он про себя, уступая не покидающему его дурному предчувствию.

Кислая физиономия венда никак не испортила приподнятый настрой Тонгвара, и он сочувственно усмехнулся.

– Вижу, не сладко вам пришлось, но ничего, сейчас отдохнете, а вечером посидим, выпьем хорошего пива, отведем, так сказать, душу.

Фарлан, как смог, изобразил благодарность за понимание и, развернувшись, пошагал к своим. Те уже потянулись к дому, и первым из них шел Ольгерд с Ираной и Фрикки. Гордо вскинув голову, девушка посверкивала черными глазищами, привлекая внимание ветеранов.

– Гляди-ка, ведьма вернулась!

Один из бойцов Тонгвара схватил Фарлана за рукав:

– Где поймали чертовку?

Наградив того суровым взглядом, Черный спокойно снял с себя вцепившееся пальцы.

– Она уже не ведьма, она женщина Ольгерда.

– Как это? – В глазах руголандца вспыхнула искра непонимания, и Фарлан, не желая ничего объяснять, жестко отрезал:

– Так решил Рорик. Хочешь поспорить?

Спорить боец не решился, но в его глазах, как и в глазах многих, слышавших ответ, Черный прочел удивленное возмущение. За что молодому такие привилегии? Взятое в бою принадлежит всем, кроме оружия и доспехов убитого. В дружине закон един для всех, и не важно, кто ты – простой воин или племянник конунга. Недовольных решением Рорика хватало и там, под стенами сожженного городища суми, но озвучить его в лицо грозному конунгу никто не решился, а вот здесь… Фарлан невольно скривился, предчувствуя неизбежность конфликта. Меньше всего ему хотелось сейчас разборок с ветеранами, особенно учитывая то, что творилось с Ольгердом. После штурма парень стал совсем как чужой, все время молчит, а что спросишь, так вместо ответа – лишь равнодушный взгляд ледяных глаз, смотреть в которые становилось жутковато. А после вчерашнего Черный даже самому себе не мог бы честно сказать, за чью жизнь он опасается больше —Ольгерда или тех правдолюбцев, что полезут к нему с претензиями.

С этими мыслями Фарлан вошел в дом младшей дружины. С мороза в нос сразу ударил запах двух десятков немытых человеческих тел. Успевшее промерзнуть помещение еще не прогрелось, и молодежь жалась к очагу посреди дома. Здесь были почти все, за исключением Ольгерда, Ираны и Фрикки. Этих трех он заметил в дальнем конце, где девушка, занавесив шкурами темный угол, готовила ложе, а мужчины молча сидели рядом. По виду Ольгерда и Фрикки можно было подумать, что их вполне устраивает сидеть так в тишине и они могли бы провести здесь весь день, не произнося ни слова.

Фарлан только покачал головой и тяжело вздохнув: «Вот же напасть!» – подошел к ним.

– Как вы? – Черный посмотрел на Ольгерда, но ответил ему Фрикки.

– Все отлично! Устроились. – Он показал взглядом на занавешенный угол и свою лежанку рядом.

Покивав, Фарлан подсел к воспитаннику.

– Тут такое дело. – Он сделал паузу. – Вечером Тонгвар хочет накрыть стол для младших – выпить за встречу, обмыть добычу и все такое.

Ольгерд повернул голову и молча всмотрелся в глаза наставнику, а тот, сделав над собой усилие, все же продолжил:

– Я вот что думаю – может, нам не ходить?

Теперь на Фарлана уставился еще и Фрикки, а возня Ираны за шкурой затихла.

– Почему? – В голосе Ольгерда прозвучало искреннее непонимание, а Фарлан, не зная, что ответить, замялся. Сказать правду? Мол, я считаю, что закончится это все плохо. Ветераны нальются пивом и попрут с разборками, еще хуже – начнут задираться и к Иране полезут. Тут уже смертоубийством попахивает. А с другой стороны, не спрячешь же его – он всмотрелся в голубые глаза воспитанника, – не век же ему за спиной дяди сидеть.

Молчание затянулось, и венд, словно очнувшись, беззаботно махнул рукой:

– Да это я так! Подумал, устали с дороги, так лучше отдохнуть, но если хотите, то идите конечно. Почему нет!

Прищурившись, Ольгерд прошелся по лицу наставника испытующим взглядом.

– Да с чего-уставать-то – и полдня не прошли сегодня. Пойдем! Надо уважить ветеранов, раз приглашают.

Фрикки согласно закивал, а за пологом вновь зашуршали раскладываемые шкуры. Поднявшись и пробурчав невнятное: «Ладно», Фарлан двинулся к выходу, успокаивая себя тем, что чему быть, того не миновать, и от всего на свете не убережешься.

В главном доме стоял гомон, общий гул время от времени прерывали тосты за Руголанд, за Рорика и за удачу, не оставляющую их конунга. Еды было немного, зато пива в достатке, и молодежь, быстро захмелев, гремела громкими голосами, по десятому разу рассказывая о своих подвигах. Ветераны, сперва сохранявшие степенность, тоже уже разошлись, и все чаще над столом раздавалось:

– Да что вы нам тут заливаете! Вот в наше время…

Специально отобранные пленницы помоложе разносили хмельной напиток, и если вначале их поедали лишь сальные взгляды, то с каждым выпитым кубком «внимания» им перепадало все больше и больше. То на одном краю стола, то на другом, грохнув опорожненной чашей о столешницу, жадные руки хватали женщину и, задрав ей подол, тащили на лежанки по углам зала.

Пьяный азарт нарастал, и Ольгерд, сидя за столом, недовольно хмурился, глядя на царящее непотребство. «Был бы здесь Рорик, – скользнула злая мысль, – творить такое в главном доме даже в голову никому бы не пришло, а без вожака это просто стадо. Бесчеловечное, тупое стадо, не ведающее, что творит!»

Под мрачные мысли глиняная кружка быстро пустела, и стоящая за спиной Ирана наполняла ее вновь. Она делала это только сама, не подпуская других девушек, и только для Ольгерда, а налив тому полную чашу, оставалась стоять позади с гордо поднятой головой, награждая каждый брошенный на нее взгляд откровенным презрением.

Эта девушка была не лучше и не хуже других, снующих вокруг стола, но тем не менее притягивала внимание. Те были доступны, только протяни руку, а эта – нет. Была недоступна раньше и стала вновь недоступна сейчас. В затуманенных хмелем головах ветеранов раз за разом вспыхивал один и тот же вопрос: «Почему?» Она взята с бою – значит, такая же добыча, как и все остальные. Значит, принадлежит всем, и каждый, кто захочет, может завалить ее на мягкие шкуры. Пока здравый смысл еще теплился в мозгах, злое раздражение бурлило только внутри, но стоило ему утонуть в пивной пене, как злоба полезла наружу.

Пошатываясь, Тонгвар Улиссон обошел вокруг стола и, скалясь во весь рот, протянул Иране кружку.

– Может, и мне нальешь?

Не удостоив того даже взглядом, девушка лишь пренебрежительно процедила:

– Нет!

Сальная ухмылка сползла с лица Улиссона, сменяясь злобной гримасой.

– Ты кого это, дрянь, здесь из себя корчишь? – Растопыренная пятерня потянулась к обидчице.

Губы Ираны сжались в тонкую нить, на скулах заиграли желваки, но она не позволила себе отшатнуться и показать страх. Жесткие пальцы вцепились в густые волосы, резко запрокидывая голову. Не удержавшись, девушка все же вскрикнула, и тогда, словно очнувшись, из-за стола поднялся Ольгерд. Крепкий, среднего роста, он все равно смотрелся рядом с Тонгваром щуплым подростком. На полголовы выше и раза в два крупнее, Улиссон казался каменной глыбой в сравнении с Ольгердом, но тем не менее в тот момент, как загремела отброшенная скамья, каждый в зале ощутил щемящее чувство тревоги.

Ледяной взгляд уперся в лицо десятника.

– Отпусти ее! Эта женщина принадлежит мне!

– По какому праву? – Тонгвар оскалился, запрокидывая голову девушки еще сильнее. – Добыча в клане Хендрикса испокон века принадлежала всем, и не тебе, молокосос, эти правила менять!

Бросив эти слова в лицо Ольгерду, Улиссон развернулся, таща за собой Ирану, но не успел сделать и шага, как наткнулся на выступившую из темноты фигуру Фарлана. Венд не пил весь вечер, ожидая чего-то подобного, и сейчас, закрывая дорогу, все еще надеялся на мирный исход.

– Не глупи, Тонгвар, – он говорил спокойно, но твердо. – Ты же знаешь – это подарок Рорика. Зачем тебе неприятности из-за бабы? Брось ее, и пойдем лучше выпьем по кружечке.

– Прочь с дороги, венд! – взревел Улиссон. – Тебе не понять! Это дело чести! Конунг не царь, а всего лишь первый среди равных – не в его воле менять законы предков!

Ладонь Фарлана легла на рукоять меча.

– Оставь девку, Тонгвар! – В голосе зазвенел металл. – Ты правильно сказал, я венд, и для меня существует только один закон – воля конунга.

Блестящая сталь поползла из ножен, но в этот момент по две пары рук с обеих сторон вцепились в Фарлана, не давая тому вытащить оружие. Весь десяток Улиссона, повскакивав с мест, уже толпился вокруг, держа венда и подначивая своего старшого.

– Давай, Тонгвар, приголубь ведьму!

– Пусть Рорик знает, он нам не царь!

Делая шаг, Улиссон прошелся торжествующим взглядом по лицу Фарлана.

– Не дергайся, Черный, если хочешь дожить до того дня, когда сможешь пожаловаться на меня Рорику.

Он уже было потащил упирающуюся Ирану дальше, к лежанкам в углу зала, когда общий гул прорезал голос Ольгерда:

– Тонгвар, ты жалкий ублюдок! Твоя мать-шлюха родила тебя в грехе с грязным рабом!

Ольгерд говорил, не слыша себя, а в голове невидимая заячья лапка уже начала отбивать барабанную дробь.

«Жатва! Жатва! Жатва! – Неподвижные губы на призрачном белом лице окрасились красным и не шевелясь прошептали: – Свежая кровь! Напои меня, мой мальчик!»

Вскинув голову и направив взгляд прямо в глаза Улиссону, Ольгерд продолжал бросать самые чудовищные оскорбления:

– Ты хвастливый трус, Тонгвар, и умеешь воевать только с бабами, а против мужчины ты не воин, ты блеющая дрожащая овца!

Слова юноши настолько потрясли всех, что мертвая тишина разом опустилась на главный дом. Ветераны, молодежь – все, замерев, слушали страшные оскорбления, и даже Тонгвар, багровея от ярости, не сразу смог сбросить оцепенение. Это была уже не забава, не пьяный кураж – такое смывалось только кровью!

Отшвырнув ставшую уже не важной женщину, он обвел притихших соратников налившимися кровью глазами.

– Вы все слышали! Я не хотел его трогать, но щенок не оставил мне выбора. За эту мерзость руголандец обязан ответить сталью!

Длинный тяжелый клинок с лязгом вылетел из ножен, и огромный воин с ревом бросился на того, кто посмел облить его грязью. Тонгвар ни на миг не сомневался, что сейчас благородный металл обагрится кровью и болтливый рот замолкнет навсегда. Наглый юнец стоял прямо перед ним неподвижно, даже не пытаясь вытащить меч. «Трус, – мелькнуло у Тонгвара в голове, – он даже не способен умереть как мужчина, с оружием в руке!»

Короткий замах. Удар – и клинок распорол пустоту под изумленный возглас всего зала. Всего лишь одно движение позволил себе Ольгерд – разворот плеча ровно настолько, чтобы смертоносное железо просвистело в дюйме от тела.

Еще удар, и снова летящий прямо в цель меч просвистел мимо. Тонгвар зарычал от ярости и унижения – рука болтливого щенка так и не легла на рукоять меча. «Убить, растоптать, разорвать!» – в голове старого вояки закружился безумный вихрь. Ложный замах, и… У-ух! Выдохнув, Улиссон вложился в удар, способный раскрошить камень. Хрясь! Вместо крови брызнули щепки столешницы, и клинок, пробив толстенную доску, застрял в ней.

Взгляд Тонгвара непонимающе уперся в застывшее лезвие: как это может быть? Всего на долю мгновения он потерял контроль и, тут же вернув, рванул меч на себя, но было уже поздно – холод оточенного ножа обжег шею.

Прямо в лицо нацелились ледяные голубые глаза.

– Ты хотел знать по какому праву? – Голос Ольгерда пролетел по замершему залу главного дома, проникая в душу каждого, как пронизывающий зимний ветер. – Так я тебе скажу! Это право отныне зовется Ольгерд, сын Яра Седого, внук Ролла, потомок великого Хендрикса.

Сталь полоснула по горлу, и ладони Тонгвара, выпустив рукоять клинка, схватились за страшную рану. Хлынувшая кровь фонтаном прорвалась между пальцев, и, захрипев, Улиссон зашатался, теряя последние силы.

Весь зал охнул – нет ничего страшнее, чем умереть без меча в руке. Тогда вся жизнь насмарку, все, ради чего ты терпел лишения, сражался, убивал – все прахом. Не будет тебе места за столом павших, не будут о тебе слагать поминальную песню скальды. Словно одумавшись, в последний момент Тонгвар потянулся к мечу, но рука Ольгерда жестко перехватила его запястье, и матерый вояка ужаснулся услышанному.

– Нет, Улиссон, – на лице Ольгерда не дрогнул ни один мускул, – в чертогах Оллердана тебя не ждут, тебя ждет она, Ирглис! Напои ее вечно голодный рот своей кровью!

В глазах всех присутствующих в главном доме мужчин в этот момент мелькнула одна и та же мысль: нельзя так со своими. Даже Фарлан, нахмурясь, покачал головой, и только одно лицо выражало одобрение и глубочайшее удовлетворение. Отброшенная в угол, с разбитым затылком и локтями, Ирана не отрываясь смотрела на дергающееся в луже крови тело, и губы ее, змеясь в злой усмешке, шептали:

– Это только начало!

Глава 7


Чадящий свет факелов разрывал темноту пустого хольма дрожащими пятнами света. В дальнем конце зала младшей дружины виднелась лишь одинокая фигура сидящего на лавке Ольгерда. За пологом в отгороженном углу еле слышно напевала Ирана, и ее голос будил в голове юноши тревожные образы.

«Что со мной? – Сжав кулаки, Ольгерд вперился взглядом в свои руки. – Злой дух поработил мой разум? Или?.. Или я сам хотел этого? Я защитил то, что принадлежало мне, убил посягнувшего на мою женщину. Что в этом плохого?»

Его внутренний голос ответил с ноткой затаенного страха: «Ты не сражался с Тонгваром, это был не честный поединок. Ты попросту убил его! И там, на льду, ты не шел сражаться с тонграми. Ты шел убивать! Убивать для нее, для Ирглис!»

Взгляд Ольгерда упал на заживший рубец на внутренней стороне левой руки, все больше напоминавший вычерченную древнюю руну.

«Как она и сказала, – его лицо повернулась в сторону скрытой пологом Ираны, – это знак демона, и ты будешь вечно служить ему!»

Вспышка злости ударила в голову, бессознательная слепая волна яростного отторжения прошлась по телу, и Ольгерд вскочил, с грохотом отбрасывая лавку.

– Ольгерд Хендрикс никому не будет служить! – стиснув зубы, юноша буквально прорычал эти слова, и его взгляд прошелся по темным углам, словно желая увидеть белое женское лицо с ледяными глазами и бросить ему вызов.

В занавешенным углу разом затихло пение, но полог не дернулся. Ирана, благоразумно подавив любопытство, решила не лезть под горячую руку. Зато в этот момент бухнула входная дверь, и тихий темный зал вмиг заполнил гомон возбужденных голосов. Два десятка младшей дружины во главе с Фрикки Молотобойцем, ввалившись в дом, остановились на пороге под мрачным взглядом Ольгерда. Задние ряды, еще стоящие на морозе, недовольно напирали, но застывшего Молотобойца спихнуть с места было не просто, и вся ватага сгрудилась у входа, впуская в тепло клубящиеся пары холодного воздуха.

Не привыкший к речам Фрикки, выдохнув, все же решился.

– Оли! Мы все тут решили… – От волнения он запнулся, пытаясь выразить словами то, что так ясно горело в его голове, и, бросив в конце концов эти бесплодные попытки, выпалил: – В общем, Фарлан в главном доме остался разбираться со старшиной, а мы вот… Ты не думай чего, мы все за тебя!

И тут же вся стоящая за ним толпа загомонила вразнобой:

– Мы с тобой, Оли!

– Ну ты им показал!