В дневном свете комната показалась мне совершенно иной. Я огляделась по сторонам и ахнула, она стала больше походить на огромный зал для приёмов и балов. Обшарпанные стены превратились в изящно подобранный декор, состоящий из слияния разных стилей, так искусно, что китайский шёлк, находясь рядом с виниловыми обоями, смотрелся гармонично и естественно.
Старая мебель исчезла, и остались лишь изящные столики для чаепития и пара прозрачных сервантов для посуды. Стоя вдоль стены, они удачно вписались в интерьер зала.
Моё кресло явно было не отсюда, и стоило мне встать, как оно исчезло.
Босыми ногами я прошлёпала по тёплому паркету и попала в другую комнату.
Вот и моё кресло. Оно стояло под огромной пальмой, а рядом с ним его братья и сёстры, такие же чудесные кресла для дневного отдыха под сенью экзотических деревьев.
Я долго блуждала по-своему «маленькому домику» с множеством отдельных комнат и не могла понять, что же такое случилось этой ночью и отчего моё новое жилище так подросло.
Наконец, добравшись до входной двери, я вышла на улицу. Здесь всё было, как и вчера. Тропинка в сад, высокий забор и калитка, которая вновь не поддалась на мои уговоры выпустить меня на свободу.
– Не хочешь и не надо! – сказала я ей и показала язык.
Меня перестало волновать моё заточение и, весело напевая себе под нос, я вернулась в дом.
С кухни пахло выпечкой и кофе, и я не ошиблась, всё это и ещё многое ждало меня на маленьком столике у печки. Я с удовольствием позавтракала и сказала очень громко, чтобы меня услышали:
– Огромное спасибо, господа, за столь дружеский приём и вкусный завтрак.
– Пожалуйста, милочка! – ответили мне голоса.
Я убрала со стола и помыла посуду, и тут за спиной я услышала тихое покашливание, словно кто-то желал привлечь моё внимание и не придумал иного способа, как стоять за спиной и пугать.
Я обернулась, но в кухне никого не было. Что же, надо привыкать! Кашлять они все горазды, а показаться среди белого дня – кишка тонка.
– Не тонка, Варенька, – прочитав мои мысли, сказал голос. – Просто это иногда бывает очень сложно… Я за предыдущую ночь, все свои ресурсы израсходовал, а этой ночью я тебе буду нужен, так ты уж потерпи мой бестелесный вид.
– Ты что же, мысли мои читаешь? Так не честно!
– Сам знаю, что не честно, но читаю. Ты в этом теле такая странная и совсем меня не помнишь, вот я и стараюсь узнать тебя получше, прочитать твои мысли обо мне. Прости меня, Варенька, я больше так не буду.
– Ну, ладно, эту тему проехали, а что ты там говорил про эту ночь?
Почему мне понадобится твоя помощь?
– Да, потому, что ты человек в доме – новый, и всех тонкостей пока не знаешь. Но ты ничего не бойся, я тебе помогу.
Начало пугающее, но чую, что дальше – больше. Тогда я ещё не знала, как я была права. День прошёл в изучении музея, в котором я оказалась смотрителем. Чем больше я путешествовала по коридорам и закоулкам, там сильнее это место казалось мне знакомым.
К вечеру я почти освоилась и даже подустала, и вкусный ужин, что ждал меня в гостиной, был как нельзя кстати.
Я поедала изысканные блюда и даже не задумывалась, кем и из чего они были приготовлены.
За окном сгущались сумерки, и в доме зажглись свечи. Красивые переливы света на потолке рисовали замысловатые картинки. Я разглядывала их, разинув рот, и не заметила, как рядом на стуле прозрачная тень обретала человеческие очертания.
А на потолке языки пламени нарисовали луну, наполовину затянутую облаками, и летающий корабль, что плыл по небу с наполненными ветром парусами. Маленькие звёздочки показывали ему правильное направление, выстроившись в яркую стрелку, но тут налетел облачный шторм и проглотил корабль.
И я разочарованно охнула.
– А ты придумай другую историю, и она появится и закончится именно так,
как ты захочешь.
– Господи, Петя, как ты меня напугал.
– Я напугал? Извини. Тебе придётся привыкнуть к моим вечерним появлениям. Уверен, пройдёт ещё немного времени, и ты сама будешь этого ждать.
– Возможно, я не спорю. А почему у тебя на шее какая-то красная полоса, от чего она?
– От петли, дорогая. Но она пройдёт, очень скоро пройдёт. Вот ты полюбишь меня как прежде, и она исчезнет.
– Как прежде? Раньше я тебя любила?
– Прежде – любила! – печально произнёс Пётр, и его изображение исказилось, как это обычно бывает, когда в телевизоре происходят помехи. Мне стало его безумно жаль. Мало того, что он призрак, так ещё и повешенный при жизни. А тут ещё я со своей нелюбовью. И почему я его совсем не помню? Дом почти помню, а его – нет.
Часы на стене пробили десять, и сразу после десятого удара раздался стук. Я бросилась к входной двери, но за ней никого не было.
На улице было сумрачно, но ночь ещё не окрасила небо в чёрный цвет, и звёзды спали, но зато загорелся фонарь у ворот странным, фиолетовым светом.
Впервые я видела подобные фонари. Лампочка высоко-высоко на столбе горела тускло, невнятно, словно перегорала, но освещала двор как днём, даже лучше. Сад наполнился тенями, и они скользили по дому и забору, создавая волшебные картины, вроде тех, что я разглядывала на потолке в гостиной.
В калитку продолжали стучать, настойчивей и настойчивей, того гляди снимут с петель и ворвутся во двор… Что за навязчивые гости? Да ещё в такое позднее время.
– Открой, Варенька, стучат же…
Пётр стоял рядом и смотрел на меня большими встревоженными глазами, затем он отвернулся, уставился на калитку и замер.
Фиолетовый фонарь отражался в его остекленевших зрачках, и преломлённые лучи ударялись в калитку, пробивая её насквозь. За воротами стоял человек. Я увидела это его глазами. Я повернула маленький ключик, и дверь с лёгкостью открылась, а ведь ещё утром этот процесс был для меня недоступен. Растрёпанный юноша в рокерской куртке держал на руках окровавленную девушку. Её голова была откинута назад, и длинные волосы почти касались земли. По ним стекали струйки крови. В фиолетовом свете её пепельные волосы казались почти синими, и всё её тело, и одежда, и руки юноши, всё имело точно такой же цвет.
Я вышла за калитку, давая возможность юноше пройти, и замерла на дорожке по ту сторону забора:
– Я свободна! Я совершенно свободна! Могу взять и уйти!
Выйдя на дорогу, я оглянулась по сторонам. Вот она – свобода, бери и пользуйся. Возвращайся в Москву в свою уютную квартирку и живи дальше.
Я сделала шаг в сторону свободы и остановилась…
А как же мой дом и бедный Пётр, и этот несчастный парень, что пришёл ко мне за помощью?
Я нужна им! А кому я нужна – там? Кто ждёт меня в мире людей? Никто!
Я рванулась к калитке и захлопнула за собой дверь, окончательно сделав свой выбор – стать хозяйкой этого дома.
– Положите её сюда, – обратилась я к парню, предлагая опустить девушку на лавочку возле забора.
– Нет, что вы, я не могу отпустить её. А вдруг она умрёт? Нет, я должен быть
