Не только ракеты: путешествие историка в Северную Корею

Могила Тонмён-вана

Вокруг кургана вана курганы его соратников, включая Ондаля. При этом мне «напомнили», что Пхеньян стал столицей в 427 г. при ване Чансу. А до того столица была севернее: как это сопрягается с самим фактом наличия могилы – тайна сия велика есть.

… недалеко от могилы вана Тонмёна.

Более интересным было знакомство с историческими выкладками молодого Ким Чен Ира, когда, поступив в университет, он начал высказывать «революционный взгляд на историю». Понятно, что Ким Чен Иру тогда было около двадцати лет, и я не помню, когда эти высказывания стали широко известны. Поэтому мне сложно сказать, был ли это юношеский максимализм или «удревненные» высказывания более позднего времени, призванные подкрепить определенный идеологический тренд. Так вот, оказывается, настоящий объединитель Трех Государств – это Когурё. Дело в том, что Силла, как известно, объединило Три Государства при помощи танского Китая и собиралось отдать Китаю все земли севернее реки Ханган. Китайцы же решили захватить всю страну, после чего против них началось восстание, и это сопротивление, ядром которого были бывшие жители Когурё, позволило корейскому государству существовать. Статья про это есть во втором томе собрания его сочинений.

Конечно, Объединенное Силла не включало в себя большую часть когурёсской территории. И отчасти поэтому в КНДР, где центром является Пхеньян, не уделяют этому периоду много внимания. Первое объединенное государство для историков КНДР – это Корё.

Пока мы ехали, я попытался фотографировать поселки, которые было видно с дороги. Где-то они были похожи на белорусские агрогородки, которые я видел в Нарутовичах. Где-то были одноэтажные дома, имитирующие традиционные. У дороги паслись козы, но всего пару раз. И я спросил сопровождающих, кого держат и что выращивают корейские крестьяне на приусадебных участках. Из животных это козы, собаки, свиньи и куры. Редко встречаются кошки (моя сопровождающая сказала, что она их боится, хотя маленьких котят любит). На огородах выращивают чеснок, шпинат, лук, огурцы и помидоры, капусту и редьку. Плюс – тыквы на крыше и фасоль на ограде.

Вдоль дорог растет космея, и говорят, это потому, что этот цветок любил Ким Чен Ир.

Де-факто – это музей истории КНДР, хотя де-юре – и вовсе музей истории Кимов. Экскурсию туда мне устроили на второй раз в ответ на просьбу более подробно ознакомиться с экспозицией первого этажа Музея победы, которая также была посвящена антияпонскому периоду деятельности товарища Ким Ир Сена. Однако таким образом мы посмотрели только один из блоков музея, оставив на будущее разделы по Корейской войне и по строительству основ социализма.

В вестибюле три фотографии, изображающие вождей на конях. Сначала Ким Ир Сен, потом Ким Чен Ир и Ким Чен Ын. Насколько я понимаю, потомки Ким Ир Сена считали для себя важным учиться верховой езде, и каждый из них вполне неплохо держится в седле. Но более мне понравилось фото 1963 г., где отца сопровождает совсем молодой и красивый Ким Чен Ир. Он еще студент, и работать в ЦК он начнет со следующего, 1964 г.

Миф о том, что поклон портретам или статуям обязателен для всех, не подтвердился. Когда Люда сказала, что она – человек православный и не имеет права кланяться статуям, это было воспринято совершенно нормально. Она встала в сторону, а я ограничился кивком.

Начинается всё, как обычно, с рассказа об империалистах, которые «тянут лапы к стране», и того, как выглядело сопротивление до того, как в него пришел Ким. Присутствовала пушка, снятая с «Генерала Шермана», стела Тэвонгуна с соответствующей надписью, рассказ о сражении 1871 г., а также опубликованные на японском языке какие-то документы по сэйканрон и портрет Сайго Такамори. Тема потопления американского корабля была раскрыта, как обычно, за исключением того, что американцы требовали большие запасы золота и женьшеня. Информация о Ким Ок Кюне была нейтральной, он назван «руководителем переворота», и приведено как его стандартное фото, так и фото его отрезанной головы, которую специально привезли в страну и вывесили на всеобщее обозрение. Это довольно важно, т. к. в ранних учебниках новой истории в КНДР Ким Ок Кюн позиционировался как реакционный прояпонский элемент, а убитые им представители консерваторов – как патриоты и борцы с иностранным влиянием. Однако затем экспозиция сразу же переходит к соглашению Тафт – Кацура и протекторату, упирая на то, что документ был подписан без прикладывания государственной печати. Среди патриотов упоминается Хон Бом До (правда, без рассказа о его дальнейшей судьбе[29]), а на стене висит в целом не обрезанная цитата из Тэраути (первый генерал-губернатор Кореи) о том, что корейцы должны принять новый порядок или умереть.

Японская конная полиция подавляет первомартовское движение

Я, естественно, больше обращал внимания на детали или редкие экспонаты, которых было много. Например, теннисная ракетка Ким Хен Чжика или портреты тех, кого Ким Ир Сен считал старшими товарищами: О Дон Чжин, Ян Се Бон, Чан Чхоль Хо. Есть подробная карта училища Хвасонъыйсук – двухлетних курсов, готовивших военных для Армии независимости. В основном, там обучали работе с деревянным оружием и способам сбора средств на объединение страны. Поэтому Ким проучился там полгода и перебрался в Гирин, и именно в этой школе он начал всерьез постигать коммунистические идеи. Именно там он читал (на китайском) не только «Капитал» и «Манифест Коммунистической партии», но и «Мать» Горького, «Железный поток» Серафимовича. Указанные книги (тоже на китайском языке) лежат под стеклом.

Первыми соратниками Кима были Чха Гван Су и Ким Хёк. Они были старше его на пять-шесть лет, но считается, что именно они стали звать Ким Сон Чжу Ким Ир Сеном[30].

Есть в музее и макет тюрьмы, где Ким сидел в 1929–1930 гг. Так как он сидел всего полгода, я не мог не задать полупровокационный вопрос о том, как могло случиться так, что руководитель антияпонской организации отсидел так мало. Однако выяснилось, что тюрьма была подведомственна не японцам, а местным китайским властям (аннексия Маньчжурии произошла позже, в 1931 г.), и там был гораздо менее жесткий режим. Кроме того, соратники поспособствовали тому, чтобы он не бедствовал, и при первой же возможности он вышел на свободу. Есть очень любопытное фото Ким Ир Сена с его соратником по имени Ко Чжэ Рян. Возможно, это кореец, но, возможно, и китаец. После тюрьмы Ким какое-то время жил у него дома: два молодых человека одеты в халаты китайского покроя.

Согласно официальной версии, уже в 1930-е гг. Ким Ир Сен начал ставить правильные задачи и заниматься прочей партийной работой. Опорные базы создавались на берегах Тумангана на территории Кандо, где корейцы составляли 80 % населения. Там же в освобожденных районах проводилась земельная реформа. В музее приводятся самопалы и прочее оружейное партизанское творчество, где есть не только капсюльные кармультуки, но и деревянные пушки, выстрелы из которых заставляли японцев думать, что на вооружении партизан есть самодельное оружие.

По японским данным, в 1933 г. корейские партизаны осуществили 4146 нападений в приграничных районах. Каратели тогда не создавали особенной проблемы, видимо, потому, что состояли из местных, и партизаны воспринимали их, скорее, как поставщиков оружия. При этом в качестве ссылки используется книга Аварина «Независимая Маньчжурия», которая была написана в 1934 г. Это рассказ о различных партизанских отрядах, причем через запятую упоминаются и китайские «красные пики» или «большие мечи», и корейские «отряды спасения Родины». Утверждается, что самый крупный отряд насчитывал 4–5 тысяч, отряды имели пулеметы и кавалерию.

Отдельно – рассказ о том, как партизаны захватили у карателей трофейный миномет. День, когда они произвели из него первый выстрел, теперь является Днем артиллерии.

Естественно, когда Маньчжурия стала восприниматься как прифронтовая база, и японцы взялись за антипартизанскую деятельность всерьез, ситуация изменилась.

Надо сказать, что японская стратегия борьбы с партизанами была разнообразной и включала не только жесточайшие репрессии против мирного населения как потенциальных пособников партизан, блокирование мест дислокации партизанских отрядов с целью уморить их голодом в труднодоступной местности и действия специально подготовленных команд, способных неделями гнаться за партизанами по тайге. К этому добавлялись провоцирование фракционной борьбы, в результате которой часть командиров выдали друг друга оккупантам; засылка провокаторов и шпионов, принудительное переселение населения из горных и лесных районов в так называемые «объединенные села», введение круговой поруки, паспортизацию населения и введение системы подорожных (при этом на паспортах вместо фотографии ставили отпечатки пальцев). Использовались «отряды самообороны» из числа прояпонски настроенных корейцев и японские переселенцы, поселения которых должны были давать отпор партизанам. Строились наблюдательные пункты, линии обороны и стратегические дороги, позволяющие быстро перебрасывать войска. Помимо экономической войны (японцы скупали все излишки продуктов с тем, чтобы местное население, отдавая продовольствие партизанам, этим обрекало себя на голод), велась идеологическая работа. Руководство партизан сманивали высокими постами в администрации, рядовых партизан – водкой и женщинами, используя для этого молодых проституток, а если их не было – порнографическими открытками, которые сбрасывали с самолетов в качестве листовок, с текстами «того, кто сдастся властям и принесет этот пропуск, наш бордель готов обслужить бесплатно».

Об успешности действий японских карателей говорит то, что во время Великой отечественной войны немцы пытались изучать японский опыт, применяя его против партизан Украины и Белоруссии. К 1940 г. японцы сумели либо уничтожить, либо заставить сдаться практически весь офицерский состав партизан.

В этом контексте хочется вернуться к истории героя Ма Дон Хи, который откусил себе язык, попав в плен к японцам. Когда эту историю повторили нам, Хрусталёв вспомнил, что ему попадались разговоры о том, что советские летчики во время Халхин-Гола имели четкую инструкцию: если тебя сбили и ты попал на вражескую территорию – проще сразу застрелиться. Японцы, дескать, умели купировать болевой шок при пытках и поэтому их «заплечных дел мастера» отличались очень высокой эффективностью. А пассаж «ежели пытаемый в беспамятство придет…» из «Трудно быть богом» – это будто бы перелицованный японистом Стругацким реальный кусок инструкции по технике ведения допроса для сотрудников военной полиции кэмпэйтай, отвечавшей в том числе и за борьбу с партизанами.

В музее есть яшмовый шарик, которым пользовался Ким Ир Сен, но, как выяснилось, это была гирька для удерживания карты на столе, а не классические шары для рук.

Присутствуют «деревья с лозунгами», написанными на коре, а также рассказ, что тайный лагерь был ну очень тайным, с очень строгим контролем. Поэтому не только японцы не могли его найти, но и после войны его было проблемно обнаружить. Несмотря на то, что значительная часть элиты страны в нём вроде как побывала.

В качестве подтверждения того, что Ким был настоящий, присутствуют советские тексты 1937–1939 гг., из которых следует, что в пров. Северный Пхенан в 1936–1937 гг. было 110 нападений в год, и что некий Ким Ничен (учитывая бардак с транскрипциями, это вполне может быть Ким Ир Сен в японо-китайской транскрипции) командует 13-тысячной армией, «бойцы которой чрезвычайно храбры».

Также (и несколько раз в разных залах) встречается ссылка на журнал «Тихий океан» (№ 2 (12), от 1937 г.), где упоминается отряд Ким Ничена, в котором свыше трехсот человек и два тяжелых пулемета. Японцы ведут за ним охоту, но он отличается везучестью и наносит им большой урон в провинции Канкё (Хамген). Далее идет любопытный пассаж о том, что японцы делят партизан на «коммунистических бандитов» (кёдзоку) и «корейских бандитов» (тёдзоку), которых они считают криминальными элементами. Однако, на самом деле это не бандиты и не большевики, а националисты разного толка. Сие весьма занятно, так как русский текст противоречит официальным трактовкам КНДР, отделяющим националистов от коммунистов. Либо к тезису ряда американских авторов (в частности, Ч. Армстронга) о том, что корейских коммунистов правильнее называть радикально левыми националистами, в Пхеньяне стали относиться без возражений.

Присутствуют отрывки из книги моего учителя М. Н. Пака 1955 г., и это тоже любопытно, потому что в свое время после его комментариев к официальной северокорейской версии древней истории северяне не только активно критиковали его, но даже писали доносы в СССР, требуя его уволить, наказать и исключить из Академии наук.

Естественно, нам рассказывают, что многие районы Кореи были освобождены партизанами до прихода советской армии. Автор иронизирует, но не отбрасывает эту версию полностью, ибо ряд совсем медвежьих углов действительно контролировался японцами весьма условно.

Отдельно отметим исторический рейд на Почхонбо. Находится это село на территории современной провинции Янгандо, и, в общем-то, тоже по корейским меркам «в глубинке». Утверждается, что цель была выбрана в том числе и потому, что там легче было обойти кордоны, которые японцы выставили на границе. Любопытно, однако, что для подтверждения факта рейда дана ссылка на газету «Тихоокеанская звезда» от 08.06.1937 г. Там указывается, что, по сообщениям японцев, отряд с 4 пулеметами занял село Футенхо и разрушил здание. В ходе налета был убит один японец и ранены двое, а в последующем бою четыре японца убиты и 12 ранены. Такое количество потерь может быть реалистичным, если исходить из того, что сам отряд Ким Ир Сена насчитывал примерно 11 человек. Важнее то, что указанный рейд никогда и никем не подвергался сомнению.

Ноябрь 1938 – март 1939 гг. – первый «трудный поход». Время, когда за партизан взялись. 350 ли они прошли примерно за 100 дней. Вообще-то это расстояние проходят за неделю, но не по зимней тайге в условиях крайнего истощения и с постоянно висящим на хвосте противником.

Зато внезапно выясняется, что в это время Ким выдвинул лозунг «С оружием в руках защитим Советский Союз». Оказывается, на фоне конфликта на Халхин-Голе Ким принял решение ударить японцам в тыл, разрушил снабжение и внес существенный вклад в то, что вражеское вторжение провалилось. Хотел задать гиду вопрос о том, как он видит ситуацию с точки зрения логистики, но потом решил, что если и говорить что-то, то не ей.

В общем, если игнорировать официальные трактовки, то интересного на самом деле очень много. Большая подборка трофейного партизанского оружия того времени: пулемет «Браунинг», два «Кольта», много «Маузеров», которые, похоже, были действительно любимым пистолетом китайских и корейских партизан того времени, японские винтовки. Хватало и трофейных офицерских и сержантских мечей.

Примечания