Сказка о причине и следствии

Глава 1

– Джерри, тебе не кажется, что обдолбанный единорог – не самое желанное чудо на планете?

– Нет, дружище, – невозмутимо отозвался Джерри, развалившись на кафельном полу, с которого ловко подбирал своими мясистыми лошадиными губами самокрутку, глубоко затягивался и аккуратно клал обратно.

– И вообще, почему твоя туша на полу – это первое, что я должен видеть каждый день? – Кажется, я слегка нервничал этим утром.

– Потому что до начала рабочего дня ещё пять минут. Тебе что, не спится? Мог бы ещё посмотреть свои человечьи сны про сочных тёлочек и похищение пришельцами и не приставать ко мне тут.

– Ладно, брось огрызаться, нам пора бы работать. Ты в курсе, что у нас новенький? Будет здорово, если он не сбежит на следующий же день, как последние двадцать кандидатов.

– Опять человек? – Джерри лениво приподнялся.

Я кивнул. Единорог скептически фыркнул и снова развалился на кафеле.

– Сольётся. Кроме тебя, тут никто не задерживался, только ты один неправильный какой-то.

– Ну, вообще, на него дали Сверху хорошую рекомендацию. Так что вдруг… – Честно говоря, я сам был почти уверен, что новичок не захочет у нас остаться, но поспорить с Джерри – дело принципа.

– Он должен прийти через час. Я его встречу. Где остальные? Ты уже запустил Раздачку?

– У меня ещё три минуты. Ещё три минуты ты мне не начальник. Так что, пожалуйста, Майки, расслабься и отстань от меня.

Я удовлетворил его просьбу, ведь и вправду пришёл раньше времени. Даже не припомню, когда такое случалось в последний раз: чёрт меня дернул вскочить сегодня так рано. Может, виной тому предчувствие по поводу новичка. Несмотря на скепсис, который я разделял с Джерри, я всё же надеялся, что в этот раз что-то будет иначе. Ну хоть раз-то должно случиться так, что человек, которому придёт извещение Сверху, окажется готов к встрече с невероятным и останется в нашей конторе. Ей-богу, я соскучился по нормальному человеческому обществу. Мне нравятся Джерри и Криша, и Эми, и все остальные – они отличные ребята, но представьте, что вы по десять часов в день проводите в компании суккуба, единорога и ещё нескольких созданий, не поддающихся однозначному определению, и вы поймёте меня. Обратите внимание: не час, не денёк, не весёлую недельку, после которой можно как ни в чём не бывало вернуться к обычной жизни, а каждый день вашего конечного размеренного существования.

Часы на стене звякнули, прервав мой внутренний монолог, а минутой позже появилась Криша, волоча тяжёлую спортивную сумку. Невыспавшаяся, растрёпанная и, как всегда, чертовски красивая.

– Всем привет! – пропела она, плюхнулась в кресло и мгновенно задремала.

– Никогда не понимал, как она до сих пор не свихнулась от диссонанса, – пробормотал я не то в пространство, не то обращаясь к Джерри.

– Ну а что, быть может, ей как раз проще, чем нам всем: ночами она истязает, днём дарит счастье, – единорог идиотски хихикнул. – Гармо-о-о- ния.

– Хм… В тот момент, когда ты перестанешь спонтанно изрекать мудрые мыслишки, я решу, что дрянь, которую ты куришь, окончательно сгноила твои мозги, и уволю тебя.

– Слушаюсь, босс. – Копытный благожелательно дёрнул ушами, встал с пола и двинулся к рубильнику, торчавшему из стены.

– Врубай, – кивнул я.

Джерри положил голову на рычаг, надавил, механизм в стене зашумел. Отбор сегодняшних счастливчиков начался. У нас было ещё минут сорок пять, чтобы подготовиться к встрече новичка, пока машина решала, кому из семи миллиардов сегодня повезёт.

Потихоньку подтянулись остальные мои подопечные: несколько странных существ и Лари. Лари, дворняга со стоящими ушами, которые он предъявлял как бесспорное доказательство того, что его матерью была чистокровная немецкая овчарка, казался самым нормальным из них (или наоборот? – решение этого вопроса зависело от точки зрения на то, что у нас в отделе принимать за норму).

За что и кем – я точно не знал – Лари был наказан тысячей лет службы здесь, в агентстве «Счастье задаром» имени Великого Скотта. Правда, это было не единственное его наказание. Волею ребят Сверху, каждая его хозяйка, коих сменилось немало за последние восемьсот лет, имела склонность к сомнительному удовольствию намазать свои гениталии чем-нибудь соблазнительным для собачьей натуры, и Лари, сломленный за века собачьим естеством, был вынужден вылизывать их как лакомство. Уверен, он бы дорого дал, чтобы научиться противиться этому, но ведь Наказание Сверху на то и Наказание Сверху, что от него ещё никто не смог увильнуть.

Сегодня Лари втащил свою тушу последним. Язык был высунут наружу, пёс прерывисто дышал.

– Майкл, надеюсь, нам не отключили воду? – жалобно спросил он вместо приветствия. – Мне противно засовывать в рот собственный язык. Включи мне воду, пожалуйста, – промямлил он на вполне правильном английском.

Я открыл ему кран, он облокотился передними лапами на раковину и долго полоскал свой длинный язык под холодной водой. Закончив, кивнул мне, облегчённо закрыл пасть и улёгся в своём углу.

Следовало обратиться ко всем, чтобы не получилось как в прошлый раз: новенькая шлёпнулась в обморок, как только вошла к нам. Не знаю, о чём они там думают, направляя девчонку лет семнадцати в нашу контору. Я б тоже решил, что моя крыша протекла, если б в семнадцать лет вошёл в винную лавку и там бы меня встретили дракон в очках (пусть и небольшой), конь с рогом и Лиззи. Кто такая Лиззи, я до сих пор понятия не имел – все называли её просто Лиззи. Обязанности свои она выполняла исправно, поэтому жаловаться не приходилось.

– Коллеги! – начал я.

– Да, шеф! – продрала глаза Криша.

Все лица и морды обратились ко мне.

– Объявляю выходной для всех.

Коллектив радостно зашептался. Трое херувимчиков залопотали на своём мелодичном языке. Я продолжал:

– Как вы, возможно, знаете, сегодня к нам Сверху направили новенького. Снова. Он человек, и я бы хотел, чтобы он тут задержался.

Я вас всех люблю, но человеку, знаете ли, нужен человек. Поэтому попрошу остаться Кришу и Джерри. Остальные могут быть свободны.

– Это разумно – ограничить количество действующих лиц, – задумчиво проговорил единорог.

– Майки, – подал голос Лари из своего угла, – пожалуйста, можно я останусь? Мне не дадут помыть язык дома.

– Ладно, оставайся. Собака вряд ли испугает парня. Только помалкивай поначалу.

– Есть, босс! – Лари застучал хвостом по полу, выражая радость.

– Ну, идите. Как бы наш парнишка не заявился раньше времени.

Существа не заставили просить себя дважды и в момент покинули помещение через главный вход. Лиззи же просто испарилась с отведённого ей стола.

Когда в офисе остались только те, кто был мне нужен, я попросил Джерри заняться разбором номеров, выданных Раздачкой.

– Не лучшие случаи для новичка, – буркнул он, просматривая бумажки, которые выкинула машина. – Ладно, разберёмся.

Я дал возможность Крише чуть-чуть вздремнуть, а остальным собраться с мыслями, поэтому не трогал их больше до десяти утра.

Минута в минуту, как и было назначено в письме Сверху, новый «счастливчик» подошёл к винной лавке «Амбре» и трижды стукнул по прилавку. Наш старик невозмутимо открыл ему дверцу в стеллаже с французским полусладким и пропустил внутрь.

В проёме лестницы, ведущей к основному помещению магазина, стоял молодой парень лет двадцати трёх – двадцати семи, не скажу точно. Его старили глубокие морщины на лбу и вокруг глаз, неизвестно откуда взявшиеся в таком возрасте.

– Здравствуйте, я Джим, – нерешительно начал он, оглядев полупустой офис.

Джерри лежал на полу, поэтому столы закрывали его от новенького, так что Джиму видны были только я, Криша и Лари. Это значило, что, с его точки зрения, в помещении находились собака, мирно посапывающая в кресле красивая девчонка в драных джинсах, из-за спины которой через подлокотники свешивались кожистые крылья, которые можно было принять за экстравагантную одежду, и я (вполне типичный представитель своего вида).

– Привет, Джим! – поздоровался я, протянув руку. – Я так понимаю, это тебе пришло письмо Сверху. Что ж, приветствую тебя в агентстве «Счастье задаром» имени Великого Скотта!

Парень нерешительно осмотрелся и ответил:

– Да, это я Джим. А вы, должно быть, Михаэль?

– Забудь про официоз, – я попытался ободрить новенького. – Называй меня Майкл. Ты в курсе, чем мы занимаемся?

– Да-а, – протянул он. – В письме было написано, что вы занимаетесь осчастливливанием, – он растянул слово, словно хотел распробовать его, – людей. Я решил, что это шутка, но в письме также было сказано, что в случае неявки моя душа будет навеки отправлена в небытие, так что заглянул вот…

Он явно был немного растерян. Я и сам так думал, когда получил такое письмо. Я подступил поближе к нему и доверительно наклонился, постаравшись придать тону максимальную серьёзность, чтобы парень вдруг не подумал, что я издеваюсь над ним.

– Джим, скажи, ты веришь в Высшие силы?

Он заглянул мне в глаза, видимо, сомневаясь, стоит ли вообще отвечать.

– Не уверен. Я не верю в бога, но что-то должно быть… Наверное, – добавил он после паузы.

– Уже проще, – улыбнулся я. – Проходи. Стой!

Он мгновенно замер на месте, будто занёс ногу над миной. Я хмыкнул, отметив скорость его реакции.

– Ты готов увидеть единорога?

– Что?

– Загляни в себя и ответь: готов ли ты увидеть единорога?

– Настоящего? – уточнил он на удивление серьёзно.

– Да. Настоящего.

Он помедлил. По его лицу я не мог определить, о чём именно он думает: о единороге, о своей готовности столкнуться с неведомым или о том, не псих ли я.

– Нет, – наконец ответил он.

– Хорошо, – кивнул я. – Сейчас ты увидишь единорога. Он тут, за столами прячется.

Джим отошёл от двери и увидел Джеральда.

– Не бойся, ты не свихнулся, ты правда видишь перед собой единорога. Его зовут Джерри. Та красотка, спящая в кресле, Криша. Да, она похожа на демона с картинок. У неё есть крылья. Она спит, потому что всю ночь мучила людей в их снах и очень устала. Такой вот странный тут у меня мирок… – Я осёкся, поняв, что наверняка сморозил лишнего, но всё же продолжил: – Тем не менее она работает тут с нами. Собака в углу тоже разговаривает. – Я постарался скорее отвлечь парня от Криши. – Его зовут Лари.

Лари кивнул, а Джим облокотился на ближайший стол, переводя сосредоточенный взгляд с одного существа на другое. Не самая болезненная реакция из тех, что я видел, надо сказать. Даже очень здравая. Было в его бегающих карих глазах что-то осмысленное, словно он и не был растерян, а анализировал происходящее, точно зная, зачем и на кого в данный момент смотрит.

– Джим, ты должен понять, что тебе выпал шанс поработать в месте, находящемся в прямой юрисдикции Сверху. – Я многозначительно ткнул пальцем в потолок. – Точнее, кого-то Сверху, если быть точным. Наша задача – доставлять крупицы счастья тем, чьё имя выдаст Аппарат по раздаче Счастья. Чёрт, слишком много информации сразу! Не умею объяснять. – Я подошёл к рубильнику на стене, порылся в лотке под ним и вытащил бумажку. – Смотри: Артур Фокс, четыре года, сейчас находится в графстве Ратленд, Великобритания. В общем, мы знаем точно, что именно принесёт этому мальчугану настоящее счастье.

Откуда знаем – не спрашивай, мы сами без понятия. Приходит с опытом. Вернее, мы сами ничего не знаем. Просто, когда мы оказываемся рядом, с человеком происходит что-то… хорошее. – Неудачное слово, но ничего лучше в голову не пришло. – Это и есть счастье. Несколько человек в день. Обычно не больше десятка – двух. Вон там, в дальнем углу, – машина перемещения. Вкладываешь бумажку и оказываешься неподалёку от человека, которому несёшь счастье. Естественно, он нас не видит. Нам надо просто недолго побыть рядом с ним – и всё.

Джим несколько раз моргнул, но непохоже было, что он испуган. Просто не решил ещё, как реагировать.

– Давай я, – подал голос Джерри, мгновенно приковав к себе внимание новичка. – Смотри, Джим, я единорог. Серьёзно, я лошадь с рогом на лбу. Без понятия, откуда он взялся у меня, но как есть. У меня четыре ноги, копыто на каждой из них и хвост. А ещё я пристрастился к человеческой травке. Ты любишь травку, Джим?

– Д-да, наверное, – пробормотал Джим. Замолчал, а потом спросил: – Джеральд… верно? Вы не будете возражать, если я потрогаю ваш рог?

– Валяй, – ответил Джерри и снисходительно наклонил голову, хотя стороннему наблюдателю направленный на парня метровый штык мог бы показаться угрожающим.

Джим осторожно подошёл к нашему копытному, который всё ещё вальяжно валялся на полу, и протянул руку к его витому рогу. Но, как только указательный палец коснулся достоинства Джера, тот вдруг вздрогнул всем телом, мотнул головой, отчего рог размашисто рассёк воздух между ними, и вперился глазами в отскочившего Джима. Тот принялся бормотать извинения, видимо, испугавшись, что сделал животному больно. Однако и извинения эти, как и всё его поведение, не были суетливыми или истеричными – напротив, мне пришло в голову, что он просит прощения так спокойно, будто был к этому заранее готов.

– Хочешь? – после небольшой паузы Джерри примирительно указал мордой на валявшийся на полу окурок. – Если брезгуешь – могу свернуть тебе новый, хотя я всё равно делаю это ртом. Прости, я какой-то нервный сегодня, – добавил он, когда парень вновь направился к нему. – Не знаю, что меня вдруг так передёрнуло.

– Вовсе не брезгую. – Джим поднял тлеющую самокрутку и глубоко затянулся, будто держал в руках трубку мира. Этот парень начал мне нравиться.

– Так держать, – подмигнул единорог уже совершенно дружелюбно. – Хочешь ещё?

– Джерри! – Я неодобрительно рыкнул на друга. Не хватало, чтобы он распространял своё нездоровое пристрастие.

– Слушай, Джим, ты должен понять, что это всё взаправду, – закудахтал я, всё ещё стараясь донести до новичка суть происходящего. – Ребята Сверху выбрали тебя, чтобы ты присоединился к нашей организации, но ты вправе отказаться. Сегодня ознакомительный день, мы покажем, что тут к чему, а завтра тебе предстоит выбрать: если ты придёшь сюда снова, то как минимум до конца жизни проработаешь с нами и твоё имя будет вычеркнуто из претендентов на «Счастье задаром». Если не придёшь, то никогда не вспомнишь о том, что видел это место. Никаких огненных геенн. Выбор за тобой.

– Та-ак, – протянул Джим, – хорошо. А зачем «ребятам Сверху», как вы выразились, я?

– Понимаешь ли, чем больше людей… существ, – поправился я, – работает в конторе, тем больше имён мы получаем в день, тем счастливее человечество.

– Хорошо. Но почему я?

– Этого никто не знает, – отозвался Лари со своего коврика (голос у него был удивительно низкий и приятный). – Единственная наша связь с ребятами Сверху – вот этот аппарат в стене. Он выдаёт нам задания на день. Наша забота – просто присутствовать рядом с теми, чьи имена он выдаёт.

– Ну-у… если это не мой пьяный бред, то звучит довольно просто. Есть какой-то подвох?

Чёрт возьми, этот Джим даже не попытался сбежать сразу, как только собака заговорила. Наверное, распустить остальных было правильным решением, пусть сегодня кто-то и не получит счастья. По крайней мере, наши шансы на обновление штата начинали обнадёживать.

– Если это не мой бред, или не его, не их, – я обвёл рукой присутствующих, – то работа действительно проще некуда.

– Ты любишь, когда тебя чешут за ухом? – поинтересовался Джим, обдумав мои слова.

– Да! – хором ответили Джерри и Лари.

Джим улыбнулся и подошёл сначала к собаке. Присел на корточки и поскрёб Лари за торчащим ухом. Потом шагнул к Джерри и, уточнив, можно ли к нему прикоснуться, повторил действие. Я заметил, как Джерри напряжённо прижал уши к голове, пока парень не дотронулся до него. На этот раз ничего не произошло, и Джим как ни в чём не бывало погладил единорога по рыжей шерсти. Это, кажется, успокоило Джерри, мясистыми губами он принял у новичка свой окурок, а потом позволил себя погладить.

Я смотрел на них, стараясь понять, что творится в голове у парня. Пока он ублажал моих подчинённых, я подошёл к Крише и легонько толкнул её. Она мгновенно подняла на меня глаза и шепнула:

– Я наблюдаю, мне тоже интересно, что он будет делать дальше.

Тем временем Джим наконец обратил внимание на меня и Кришу.

– Здравствуйте, мэм!

Криша сонно засмеялась. Полагаю, ей было несколько сотен лет, но выглядела она не больше чем на двадцатник.

– И тебе привет, малыш. Я тут не начальница – он начальник. – Она ткнула в меня пальцем и потянулась. – Так что давай без «мэм». Я Криша, и, если когда-нибудь тебя мучили кошмары, это моя работа. Не могу сказать, что эта часть моей жизни доставляет мне огромное удовольствие, но уж как есть. Не боись, здесь я тебя не обижу. – Суккубка улыбнулась и, чтобы покрасоваться, расправила кожистые крылья.

Джим протянул ей руку и в очередной раз представился:

– Я Джим.

Криша пожала её своей когтистой лапой, присовокупив к этому очаровательную улыбку.

– Ну хорошо. Если это не сон, покажите, что мне нужно делать… Кстати, если это настоящая работа, то предусмотрена ли зарплата?

Я, видите ли, нуждаюсь в средствах, – уточнил новенький, словно извиняясь. Видимо, эта тема доставляла ему дискомфорт.

– Это сложный вопрос… – Я пытался с ходу подобрать слова, чтобы объяснить нашу систему оплаты. – Ты получишь всё, в чём нуждаешься.

Что именно это значит, поймёшь только на собственном опыте. А работа и вправду весьма непыльная. Сейчас мы отправимся на первое сегодняшнее задание, там во всём разберёшься. Сколько у нас их сегодня, Джерри?

– Шесть, ты ведь отпустил всех остальных.

– Ничего, переживут. Давай первого. Джим, идём со мной. Криша, можешь вздремнуть ещё. Лари, ты как?

– Готов! – Пёс поднялся со своего места и пошёл к установке в дальнем конце нашего офиса.

– Мы называем его «Вестник счастья», – поведал я Джиму. Тот кивнул и последовал за мной.

Мы втроём встали на зелёную платформу, которая тут же засветилась, замигала, и вокруг нас возникли прозрачные вращающиеся стенки, которые, постепенно ускоряясь, через минуту скрыли за собой офис.

– Джерри редко ходит с нами, обычно он отвечает за координацию нашего графика, – пояснил я. – Большой слишком.

– Понял, – Джим кивнул. – Прости, а ты тут единственный человек? – спросил он, когда нас окончательно отгородило от помещения штаб-квартиры вращающимися стенками.

– Да, так вышло.

– А почему… откуда вообще взялись эти существа? Без обид, – добавил он, покосившись на Лари, который снова вывалил язык, на этот раз от жары.

– О, не спрашивай. Я сам не особо знаю.

– Да и мы, – добавил Лари. Разумеется, пёс слукавил, но сейчас это было более чем уместно: нечего пока грузить парня ненужной информацией. – Каждый может рассказать о себе что-то, но что из этого правда, а что нет – только ребятам Сверху известно. Так что, может, тебе посчастливится узнать что-то новенькое, но вот я, например, работаю тут в наказание последние восемь сотен ле… – Я толкнул его в бок, и Лари сконфуженно поджал хвост, осознав, что это явно не те сведения, которые необходимы новичку первым делом. Кто ж захочет работать вместе с каторжниками! Мой неуклюжий пинок, вероятно, не укрылся от цепкого взгляда парня, но виду он не подал.

Зелёные стенки замедлили свой бег, и за ними стала различима больничная палата.

– Никто здесь не увидит и не услышит нас, но именно мы станем причиной того, что ты увидишь. Что бы это ни было, – предупредил я.

Вращение остановилось, и барьеры растворились в воздухе. Мы стояли в больничной палате. Двое детей на соседних койках: мальчик лет четырёх (видимо, тот самый Артур Фокс) и девочка чуть постарше. Оба были без сознания. Судя по количеству аппаратуры, это была реанимация. Компьютеры мерно попискивали, маски на детских личиках качали кислород.

– Обычно долго ждать не приходится, – пробормотал я, предчувствуя не лучший вариант распределения счастья.

Прошла всего минута, и обе машины в унисон тревожно ускорили темп своих пиков, а затем разом перешли на непрерывный истеричный визг. Двери распахнулись, вбежали медсёстры и врач, дефибрилляторы загудели – заряжались. Разряд. Короткий сбивчивый писк – и снова непрерывная нить на экранах.

– Заряжайте. Разряд!

Джим стоял замерев, сжав челюсти, чуть выставив руки вперёд, будто готовился к действию. Мы с Лари украдкой переглянулись. Разряд! На мониторе мальчика появился пульс, прибор успокоился и вновь перешёл на ритмичное попискивание, а с девочки сняли маску, отключили ребёнка от машины и с головой укрыли простынёй.

Джим отступил на шаг и шумно выдохнул. Я заглянул ему в лицо. Странное выражение: словно печаль, смешанная с досадой. Когда мы возвращались, он уточнил:

– Это и было его счастье?

– Ага, – отозвался Лари. – Ему повезло. И не спрашивай почему.

– А разве мальчик сможет оценить его или хотя бы почувствовать? Когда-нибудь?

Я нахмурился: это был правильный вопрос, но мне очень не хотелось сейчас его обсуждать. Я помолчал, решая, насколько подробно стоит ответить.

– Счастье в понимании ребят Сверху – сложная штука. Или, вернее, очень простая. Похоже, у них есть определённое представление о том, что есть Счастье и для кого. И зачастую их представление не совпадает с моим или твоим.

– И мы на самом деле влияем на происходящее, но сами ничего не можем сделать, находясь там?

– Влияем ли мы? – Я задумался. – За четыре года здесь я не узнал ничего о том, как именно работает этот механизм. Мы просто должны быть рядом, чтобы Счастье случилось. Но вызываем ли мы его… не знаю точно.

Джим кивнул и больше не спрашивал об этом.

Бывали гораздо более приятные случаи для демонстрации новичкам: ребёнку дарили щенка, мужчина, пропавший на войне, возвращался домой живым и невредимым, бесплодная женщина узнавала, что беременна, альпинист торжествовал на вершине. И всё же ни один не остался.

– Что дальше? – поинтересовался Джим, когда мы вернулись в офис. В его голосе сквозила не то мрачная ирония, не то искренняя печаль.

– На сегодня ещё пятеро. И не такое бывает, так что держись. – Я хлопнул парня по плечу.

– И почему он, а не она? – внезапно спросил он.

– Говорю же: лучше не задумывайся об этом, – терпеливо пояснил я.

– Не думай о причине и следствии, здесь их нет, – встрял Джеральд.

– Просто ребята Сверху так решили, – поддержал его я. – Им виднее. Наша задача только доставить посылку. Мы тут, можно сказать, простые солдаты.

Парень резко вскинул на меня глаза, мгновение разглядывал моё лицо, слегка потряс головой и расслабился.

– Понимаю. Мистер единорог, а у вас не найдётся табаку?

Джерри вопросительно поднял бровь.

– Табаку, Джерри, – я многозначительно выделил это слово, строго глядя на копытное. – Поделись с парнем, у него был не лучший первый раз.

Джерри открыл ящик стола и мягкими губами достал готовую самокрутку. Для меня все ещё оставалось загадкой, как он крутил их без рук. Да и вообще откуда единорог брал свои запасы. Но тут у каждого свои секреты, и этот казался мне далеко не самым интересным.

Джим затянулся пару раз, благодарно передал курево Джеральду и вернулся к нам. Криша встала с кресла, расправила крылья и тоже поднялась на зелёную платформу.

– Кто там второй? – спросил я.

– Хэнк Бишоп, девяносто один год, – ответил Джерри, и зелёные стенки начали своё вращение…

Кроме трагичного первого знакомства, Джиму выпали вообще не самые простые истории. Старик Хэнк был счастлив умереть: его три года истязала подагра. Немец средних лет дождался жену, вышедшую из комы после аварии абсолютно слепой. Молодой воришка рыдал от счастья в зале суда, услышав приговор к тюремному заключению, потому что его мучила совесть. Только последние двое не вписались в общий мрачный тон. Австралийская девчонка лет двадцати выпускала на волю коалу, плакала и подгоняла удивлённое животное. Серфер где-то у побережья Калифорнии, упав с доски (под нашим пристальным наблюдением с далёкого берега), увлекаемый водоворотом, скользнул, возможно, в паре сантиметров от подводного утёса, или акула по одной ей ведомым причинам отвернула пасть от его беспомощно дрыгающихся ног. Он вышел на берег, совершенно не подозревая, чего избежал, абсолютно счастливый, передохнул и снова бросился навстречу волнам.

Джим больше не обращался к Джерри за куревом, внимательно наблюдал за всеми действиями и время от времени о чём-нибудь вежливо спрашивал. К концу дня он погрузился в задумчивость, однако у меня не было ощущения, будто он подавлен. Скорее, просто не знает, что делать со всем этим новым миром, свалившимся на него.