Ходили мы походами (сборник)

– Картины на складе. На хранении, – пояснил. – Как туда попасть? Заходите дня через три-четыре.

– Но нам быстрее…

– Быстрее не будет. Дела. О ваших планах я не в курсе. И, вообще, договор.

– Ваша жена выставку обещала.

– Знаю. Но срок договора не истек. Мы занимаемся.

– Врешь ты все, – подумал Аркадий.

– Тогда верните работы, – художник был настроен решительно и начал нервничать. – Они у вас без дела. Время идет.

– Я вам напоминаю. Срок не истек. Все идет в соответствии с обязательствами. Хотите изменить условия договора? Расторгнуть? Хотите? Будем обсуждать. Но не сейчас. Сейчас времени нет. А вы пока прикиньте: за транспортировку, за хранение, за неформальные расходы.

– Какие еще неформальные?

– Думаете, у меня на таможне родственники? А даже, если родственники, – тут Моргулис, видно, вспомнил жену, – еще дороже обходится.

– Я прошу вернуть работы. Нам здесь обещали продажу, и мы тогда рассчитаемся.

– Э, нет, – Моргулис отвечал сухо. – Вы разрываете договор, ставите меня в сложное положение, потому, пожалуйста, расчет сразу и полностью.

– Но у нас сейчас денег нет, – вмешалась женщина. Глаза у нее были страдающие.

– Тогда, что вы от меня хотите?

– Отдайте хотя бы под залог.

– Под залог чего?

– Если не рассчитаемся, картины вернем. Еще добавим. Новые. Мы здесь работать хотим, как только будут минимальные условия.

– Работать здесь охотников много. – Моргулис недобро посмотрел на Аркадия. – В общем, давайте так. Хотите забирать – тогда сразу. Заходите через два дня – все подсчитаем. Лишнего не возьму. А теперь – все.

– Это ты их привел? – Спросил Моргулис Аркадия. Грозно спросил, как только дверь за художниками закрылась.

– Первый раз вижу, вместе по лестнице поднимались.

– Так вы отказываетесь вернуть работы? – Художник сунулся в дверь. Видно, еще обсуждали проблему снаружи.

– Я уже сказал. Не мешайте работать.

– Это – произвол, – сообщил художник и скрылся.

Моргулис оглядел Аркадия с явным недоверием, ушел в кабинет, но вскоре вернулся. – Наташа. Выскочи, купи что-нибудь для бутербродов. Быстренько. И воду на кофе поставь.

– Когда совещание? – Напомнил Аркадий.

– Будет тебе совещание. Через час.

– А кто здесь останется? – Спросила Наташа.

– Он посидит. – Моргулис кивнул в сторону Аркадия. Ну, что было сказать в ответ? – Я у себя. И все. Больше меня не отвлекайте.

– Садись, – сказала Наташа с насмешкой. Аркадия передернуло. От утреннего настроения не осталось и следа.

Остался один, но не надолго. Объявился недавний знакомый. Слащавый и бойкий Шпильман. Вот, кто обрадовался Аркадию, как родному. Руку сунул. Следом за ним пожаловал еще один. Спокойный, холодный, при костюме и галстуке, несмотря на раннюю с самого утра жару. Восточного вида гражданин, вроде узбека. Этот проследовал мимо Аркадия, не задерживаясь. Шпильман так и прыгал, забегал вперед, хлопоча, размахивал руками, будто разгребал воздух, чтобы восточному гражданину было легче ступать. Провалились за плотно прикрытую дверь. Аркадий остался, томясь бездельем и неизвестностью. Настроение стало вовсе гадким. Чтобы придти в себя, он достал из кармана план – надежду на лучшее будущее и стал бессмысленно пересматривать. Добавить к эскизу было нечего. Телефон подал голос. Из-за дверей, от Моргулиса не доносилось ни звука, телефон разрывался. Пришлось Аркадию брать трубку. В конце концов, для этого его оставили.

– Куда я попала? – Спросила женщина. По-русски, конечно. Аркадий объяснил.

– Наташе скажите, когда вернется, с утра около телефона не буду. Пусть не ищет. А товар, наверно, сегодня привезем. Все подписано. И еще. Скажете, Петя вышел. Да, да. Петя. Она знает. Так и скажете, Люба просила передать, Петя вышел.

Наташа вернулась буквально через минуту, еще трубка не остыла. Аркадий сообщил в точности, безразличным голосом. – Люба… Товар привезут…

– Что, весь?

– Этого не сказала. И еще. Петя вышел.

Секретарша застыла над сумкой. – Когда?

– Сказала только: Петя вышел.

– Это я слышала, – нервно отвечала секретарша. – Есть кто-то у Моргулиса?

– Тот, что вчера. В белых брючках. И еще какой-то, узбек с виду.

Наташа кивнула.

– Кто такие? – Безразлично поинтересовался Аркадий. Он честно выполнил поручение, передал информацию, и сам рассчитывал на ответ.

– Шпильман? Адвокат. Старается для Моргулиса.

– А второй?

– Из посольства, по-моему.

– Ясно, – Аркадий был человек не хитрый и умилялся, когда удавалось высветить тайные ниточки человеческих отношений. Подумал – это они для Мэры стараются.

Секретарша готовила бутерброды. Хлеб, масло, огурцы, ветчину, сыр, майонез. Ловко настрогала, разложила по тарелкам. Чайник засвистел, кофе заварила. Как раз Моргулис выглянул. – Как у тебя там?

Наташа отнесла поднос, вернулась. Приготовила Аркадию, разложила почти также тщательно (вот в чем проявляется женский характер), и сама подала за столик. – Поешь. – Аркадий был покорен. Себе налила кофе и сидела, задумчивая. Закурила, рассматривала сквозь дым стены приемной.

– Кайфуете? – Высунулся Моргулис. – Завари еще кофейник.

Было сделано. Заодно и Аркадию досталось.

– Давно работаете? – Спросил Аркадий.

– Здесь? Три месяца.

– А вообще в Германии?

– Уже забыла. Год, два. – Наташа отвечала задумчиво, вроде сама себе, подперев ладонью щеку. Этот бабий жест, известный у нас по деревенским посиделкам, получил мировую известность. То-то Роден, Леже, Дали – все жаловали русских красавиц, а у французов, испанцев вкус тонкий, еще и художественный. И Наташа эта вполне годилась. Аркадий, как известно, по-дилетантски занимался лепкой, мог оценить.

Между тем, кукушка напомнила – десять, затем добавила еще половину, а Аркадий, если не считать помощи секретарше, сидел без дела. Тратил время. Для самолюбия это было испытанием. Но он смирял себя. Наконец, объявился хозяин с подобревшими гостями. Шпильман попрощался с Аркадием, как с давним знакомым, а по Наташиной голове даже рукой умудрился провести, как бы невзначай. Видно, из той породы, что не упустит случая коснуться женщины. Без всяких намерений. Или есть? Язычество какое-то. Так подумалось Аркадию.

Моргулис проводил гостей до двери и дальше, не поленился, видно, дождался внизу, пока усядутся в машину. Аркадий окончательно уверился, конечно, для Мэры старается, скорей бы была здесь. Во рту У. еще ощущал вкус замечательного бутерброда и кофе. Пора заканчивать с проклятым супом, а питаться разнообразно и вкусно.

Моргулис прошел к себе, и тут же объявился вчерашний старичок немец. За ночь еще порозовел и сейчас, как светился. Только в выцветших глазках стыло стариковское жалостливое выражение. Ясно, куда ему было тягаться с Аркашиным напором. Но тут он был свой. Немчура. Гутен морген. Ладно, поглядим. Поздоровались, уселся рядом с У. под стенку, дожидаться. Через пару минут появился детина охранник, а следом и сам Горлышко – щуплый, высоколобый, морщинистый – сгусток уголовного интеллекта. Этот, ни на кого не глядя, проследовал в кабинет, а охранник устроился в своем кресле – его как ждали, никто и места этого не занимал, выкатил в сторону Наташи могучие чресла. Совещание явно готовилось, тем более, их с немцем почти сразу пригласили.

– Еще раз прошу повторить, что вы от нас хотите? – Моргулис говорил угрюмо, глядел в стол.

– Я, – затвержено начал Аркадий, – как автор гостиницы и ресторана категорически протестую против любой переделки объекта без моего согласия. По закону об авторских правах…

– Которого нет, и неизвестно когда будет, – бесцеремонно перебил Моргулис. – Я с юристами советовался, нет у тебя никаких прав. И не нужно мозги вкручивать.

– Это Шпильман – гад. – Подумал Аркадий. – Мое дело – вас предупредить. Я молчать не буду.

– Перестань. Мы с такими людьми работаем, будешь ты молчать или нет, нам до печки. Понял? Думаешь, на тебя управы нет?

При всем упрямстве и запальчивости Аркадий оставался реалистом и понимал, управа есть. Впору было думать об отступлении. Не рисковать же головой из-за этого казино. Не тот случай. Но уйти нужно достойно.

– Ладно, – сказал он, вставая, – Посмотрим. Я, по крайней мере, знаю, как это казино сделать. А этот. – Аркадий чуть повел головой, сделал недостойный, по рыцарским понятиям, жест в сторону конкурента. – Посмотрим, что он вам нарисует. А еще авторский надзор. Вам работяги такое накладут, будете знать. Или вы отсюда собираетесь надзирать? Поглядим, что выйдет.

Моргулис хмыкнул: – Нам, если хочешь знать, его проект на дух не нужен. Втащим столы, ремонт, подкрасим, и пошло дело. Нам подпись его нужна. Потому что он – дипломированный архитектор. Понял?

– А я из леса вышел?

– Он – немец. Это знаешь, как звучит? Гордо. А ты – никто. Фирма немецкая. Она, знаешь, куда твой диплом повесит? На гвоздик. Не в городе. На даче. Понял, где?

– Ладно. Посмотрим. – Аркадий повернулся, чтобы уйти, Потом он вспоминал, что именно в тот момент пришло вполне осязаемое чувство освобождения и легкости. Будто ангел взмахнул крылом возле лица. Остудил, призвал образумиться, не трепать нервы. Но Аркадий был, как все мы, человек вполне земной, деловой и анализ благих пожеланий оставлял на потом, когда пользоваться ими бессмысленно и поздно. Разве, чтобы покаянно вздохнуть. И уж никак не тогда, когда еще можно отойти в сторону.

Но сейчас за спиной раздалось знакомое шипение, хрипы, сипы, которые, услышь он впервые, никогда бы не признал за звуки, издаваемые человеческим существом. Это пытался высказаться Горлышко. Моргулис склонился почтительно. Аркадий ничего не разобрал, но ангел, конечно, тут же снялся и улетел, разочарованный. Честно пытался предупредить.

– Да, Яша, – кланялся Моргулис, посматривая строго на Аркадия. – Да. Ты так хочешь? Пусть делает? А там посмотрим? Но это он говорит, что лучше. А карлик наш? – поворот головы в сторону немца, улыбочка. – Карл? Гут, гут.

Шипение продолжалось. – И этот пусть работает? Конечно. Ничего менять не будем? Ясно, Яша, ясно.

Что было ясно, Аркадий так и не понял. Ни одного слова.

– Ты все слышал? – Спросил Моргулис. – Своими ушами. Согласен?

– На что?

Моргулис только хмыкнул: – Опять ты за свое? Сядешь рядом с немцем и будешь работать.

– А что дальше?

– А дальше, когда дело будет. Пока одни разговоры.

– А деньги?

– Какие деньги?

– Что я даром стараться буду?

– Нет, вы слышите. – Моргулис развел руками. – Знаешь, давай по-хорошему. Ты сам сюда пришел? Или тебя звал кто?

– Твоя жена.

– Ее здесь нет. Откуда я знаю, о чем вы договаривались. А проект нужен сейчас. – Моргулис постучал пальцем по столу. – Через неделю. Ты сам в это дело влез, никто тебя не просил. Давай, решай. Берешься?

– Ты меня за дурака принимаешь? Чтобы я для тебя даром старался.

– Это ты меня принимаешь. Ты знаешь, здесь кто? Ни-кто. Господин ауфидерзейн. Ты законы любишь, так? Так вот, по ихним законам, по немецким, я взять тебя на работу не имею права. А с ним, – Моргулис показал на немца, – у меня контракт. – Немец, хоть знал, что разговор идет о нем, не шелохнулся, выдержка, как у мумии.

– Да, он завтра нас с тобой заложит, – продолжал Моргулис, – придет полиция. Ты штраф будешь платить? Будешь? Значит, так. Хочешь работать – работай, а мне больше голову не дури. Не хочешь – вали отсюда. Потому что мое терпение кончилось.

Аркадий молчал. Какая-то правота – неприятная и колючая в словах Моргулиса была. Действительно, явился, требует. А ты делом докажи. Конечно, они и думать не могли подступиться к ресторану без его согласия. Так он считал. Но они-то как раз не сомневались в обратном. А сколько сейчас перестраивается в его родном городе вообще без всякого согласия? Сколько интерьеров летит к чертям в угоду капитализму, этому монстру, пожирающему без остатка, с костями. Взять хоть бы рыбный магазин в центре города. Океан. Сколько там всего было, если вспомнить. И что же? Исчезла рыба, и сам магазин вычистили вслед. Втащили три гнусных форда, и прощай кормушка для старушек и их кошек – верных спутниц одиночества. Прощай навсегда надежда на мороженую рыбку. На хек, треску, плюгавую мойву. Теперь даже и не упомнишь. Нет ее, нет. И магазина, как видим, такого нет. Сияют нагло в магазинном нутре машинные бока. И никому до наших старушек дела нет. Кто спросил потерянных, мыкающихся горожан? А ведь на их денежки строили. Кто? Мети метла веселей. Хватай – пока дают, а нет – отвали. Кто кого будет спрашивать? Что это ему померещилось?

– Ну? – Спросил Моргулис жестко. – Согласен?

Если бы предоставить слово статистике, наверняка, можно сказать, большинство архитекторов, а хороших – тем более, знающих свое дело, работать бы на таких условиях отказались. Ведь ясно, берут за горло. И крепко. Но Аркадий был не таков, чтобы уйти от вызова судьбы.

– Можно попробовать. А кто результат будет судить?

– Не волнуйся. Конфетку мы рассосем. – Теперь Моргулис, развернулся к немцу и стал длинно объяснять. Немец протестующе затароторил, но Моргулис нажимал интонацией, не отступал. Похоже, в конце концов, договорились. По крайней мере, немец притих.

– Насчет проекта я его уговорил. – Подтвердил Моргулис. – И лишний стол у него есть. Или доска, как там у вас. Но давать он тебе ее не хочет.

– Ты спросил? – Удивился Аркадий.

– А как же. Где ты возьмешь? Они, между прочим, не из воздуха. Ты об этом подумал, когда права качал?

Аркадий отмолчался. Что ответить? Но тут Горлышко опять засвистел, забулькал. Вообще, Аркадий заметил, что речь его начиналась именно с бульканья. Моргулис с готовностью закивал. Нужно было видеть, как он менялся, переводя взгляд с Аркадия на заказчика. Позвали охранника. Тот зашел, встал, блестя гладко зачесанными, будто только из душа, волосами, жевал резинку Горлышко нацарапал на бумажке, Моргулис подхватил, добавил что-то свое и отдал парню. – Янис. Что такое кульман знаешь? Хотя…

– Знаю, – неожиданно подтвердил охранник. – В Риге видел.

– Молодец. Ну, Яша, у тебя кадры. Заедешь к нему. – Моргулис показал на немца. – Возьмешь стол. Потом в прокат, по этому адресу. Найдешь там Кудирку. Скажешь, от меня, и возьмешь еще один. И сразу назад. Шеф будет ждать.

Горлышко кивнул, парень исчез.

– Все, – подытожил Моргулис для Аркадия. – И давай договоримся. Пока работу не сделаешь, мы других вопросов не касаемся. Так, Яша? Сам вызвался. Давай, работай.

– Кульман в приемной ставить?

– Да. Рядом с немцем. И главное, больше голову не морочь. У меня дел вот. – Моргулис провел ребром ладони по шее, ограждая голову от дальнейших посягательств.

– Еще бы, – холодно подумал Аркадий. – Жулики проклятые.

Вышел из кабинета. Моргулис объявился следом, распорядился секретарше: – Этот будет работать вместе с немцем. Станешь немца кормить, и ему давай.

– Из торга звонили. Обещали сегодня товар привезти.

– Сама примешь. Меня не беспокой. Только если позвонят. – И Моргулис укрылся в кабинете.

Аркадий присел и расслабился. Он выстоял, как дерево под ураганом. Не поддался. Хотя желание плюнуть на все и уйти стало почти нестерпимым. Но другая, упрямая часть натуры держала мертво, как якорь за камни, почти против собственной воли, повинуясь не разуму, а чему-то другому, что переломить в себе он никак не мог. Ясно, в его уходе было бы усмотрено малодушие, это допустить было невозможно. Не в его характере. Сейчас важно перетерпеть, не жаловаться, бороться за свое. А там посмотрим. Так У. рассуждал, сидя рядом с немцем. Тот пока дулся, но именно с немцем нужно было быть сейчас поласковее. От него зависел успех дерзкого начинания. Аркадий распахнул бумажник и ткнул под нос фрицу.