– Порыскай здесь хорошенько! – приказал капитан. – Загляни в каждый угол и подними всё барахло, что валяется на полу. А я пока задам пару вопросов сопляку.
– Да, капитан! – Утвердительно кивнул солдат, и бросился шарить по дому, переворачивая всё вверх дном и ничего не ставя за собой на место.
– Так, что, малец, – под аккомпанемент разносимой утвари в доме, начал допрос капитан. – Ты, значит, гулял по городу ночью один! – Широко расставив ноги в бордовых кожаных сапогах на подбитых железом толстых каблуках, страж ткнул пальцем свободной от факела руки Парса в грудь.
От этого тычка у Парса спёрло дыхание, но, хотя и с трудом он смог выдавить из себя встречный вопрос.
– Я, гулял? – Для пущей убедительности Парс раскрыл глаза пошире.
– Так ты признался?! – сделал вид, что не заметил удивления Парса страж.
– Я, признался? – Потерялся Парс от таких огульных заявлений.
– Значит признался! – Суровый мужчина склонил голову так низко, чтобы его лицо оказалось прямо напротив лица Парса. Тяжёлый солдатский аромат, состоящий из помеси лука, хлеба, хорошей доли виноградного самогона и самую малость жареного картофеля ударил в нос мальчишки, заставив его отшатнуться.
– Ближе, сопляк! – приказал капитан. – Хочу видеть твой лживый взгляд, когда ты признаешься мне во всём что натворил сегодня.
Факел потрескивал прогорающей тканью, а пламя слегка колыхалось на ветру, пробиравшемся с улицы в дом, у самого уха, ссутулившегося мальца. В какой-то момент Парсу показалось, что ещё чуть-чуть и жаркие языки всё-таки лизнут его взъерошенную шевелюру, и тогда могучий капитан сможет взять его самого за ноги и использовать как факел.
– Ну, говори! – рявкнул страж, снова смрадно дыхнув тому в лицо.
– Я спал, а тут Вы. – С трудом смог выдавить из себя, напуганный ребёнок. При этом, он поглядывал на длинный кинжал за поясом у капитана, и длинное обоюдоострое лезвие, покрытое витиеватым хамоном, внушало ему страх по больше чем пламя что непредсказуемо гуляло не далеко от его лица.
Ведь если за кражу в городе лишали рук, то за ложь стражнику при допросе, полагалось оставить ему свой язык. И при одной только мысли, что сегодня ночью это может быть его язык, язык Парса отказывался выполнять все команды хозяина.
– Ты знаешь, сколько языков из лживых ртов слизал этот клинок? – будто прочитал его мысли страж, указывая пальцем свободной руки на оружие, заткнутое за пояс.
Во рту у Парса пересохло, а ладони его напротив, покрылись потом. Он отрицательно замотал, а может, затряс, или задёргал головой. Он был так напуган, что вполне мог позволить себе сделать всё это одновременно.
– Много. – С ухмылкой явно пропитанной глубоким самолюбием и даже некоторой гордостью, медленно протянул мужчина.
– Хочешь стать одним из них? – капитан твёрдой рукой зажал в кулаке рукоять кинжала. Но не достал его, а лишь медленно и показательно, чуть вынул из-за пояса и убрал обратно.
– Нет, нет, господин капитан. – Неожиданно для себя вновь обрёл право голоса Парс. Он сложил руки ладонями друг к другу на груди в молящем жесте, и, сделав неимоверное усилие воли, решился поднять голову и заглянуть в глаза стражу.
– Я спал. – Быстро застрекотал Парс, стараясь успеть сказать всё что хочет, до того как капитан снова потянется к кинжалу. – Я помог отцу загрузить лодку на ночную рыбалку. Это было уже давно. Два часа не меньше. Потом я сразу пошёл домой. Пришёл, попил воды и лёг спать. Когда я уже видел первый сон, дверь заходила ходуном от Ваших ударов. Тогда я испугался, и мне стоило большого труда осмелиться подойти и спросить, кто ломится ко мне в дом. – Парс тяжело выдохнул, переводя дыхание, и снова ссутулил плечи.
Капитан напротив, выпрямился в полный рост и надменно посмотрел на хнычущего мальчика сверху вниз.
– Ты живёшь здесь один? – вдруг поинтересовался он.
– Нет. Я ведь всё Вам рассказал! – Пожал плечами Парс. – Отец на ночной рыбалке. Ловит серебристого угря.
– Да понял я про отца! – с нетерпением в голосе, помотал головой страж. – Я спрашиваю, сейчас в доме больше никого?
В тот момент Парс первый раз в жизни осознал всю ответственность, что ложится тяжёлым грузом на его хрупкую детскую шею. И эта ноша показалась ему куда как тяжелее, чем когда закидываешь бочонок полный вина или мешок с рыбой за спину, работая в порту.
Слова, просто слова. Те, что по сотни раз на дню вылетают и выскакивают, выпрыгивают и улетают в пустоту, сказанные мимолётом или указывающие на какое-то действие, или просто высказанные себе под нос от нечего делать, могут обретать не только глубокий смысл. Но и иметь силу способную преобразовать физическую реальность, приобретая материальное воплощение в окружающем мире, и решить судьбу человека.
Если бы Сад-Ка-Гери потрудился в ту ночь опросить всех соседей, что проживали на улице рядом с домом рыбака, если бы он не торопился найти решение возникшей перед ним проблемы с присущей ему, как солдату прямотой и рьяным напором, а проявил чуть больше прозорливости и хитрости. Тогда история Парса, закончилась бы, так толком и не начавшись.
Соседские дети могли путаться и не знать точно, кто из двух братьев старший, а кто приёмный, серьёзный и высокий Парс, или хлипкий и маленький Фарс, но одно они знали наверняка, что в доме рыбака Формика-Амо живёт двое мальчишек. И узнай это капитан до того как постучал в дверь дома где в это время засыпал Парс, то руки уже никогда бы не вернулись на прежнее место сироты. Да и сирота, скорее всего, отправился бы по реке смерти в далёкое и холодное подземное озеро Морги, где людские души парят над чёрной водой, не зная, чем им заняться, не имея тела.
Примерно такая дилемма предстала перед мальчиком, которого приютил добрый рыбак, разочаровавшийся в собственном сыне.
И в тот момент Парс не знал, знает ли Гери, а Гери не знал того, что знал Парс. Он только собрал всю волю в кулак, ожидая худшего, но надеясь на лучшее.
Мальчик выпрямился в полный рост, расправил плечи и приподнял подбородок, ибо именно так обычно выглядели люди говорившие правду, ну или уверенные в том, что говорят её, даже если и врали. Прежде чем сказать он ещё успел громко шмыгнуть носом. Чтобы ни одна капля, жидкого последствия плача, не вылетела наружу и не попала на отполированный панцирь стража.
– Мы с отцом живём вдвоём! – сухо и честно ответил он.
– Пусто, ничего здесь нет! – сквозь глубокий вдох, поспешил доложить командиру запыхавшийся страж.
Не обращая внимания на подчинённого, Гери медленно обвёл пустую комнату взглядом. Узкая печь, на которой отсыпался после ночной рыбалки Рыб-Ка, а ночью грел свою худую спину Фарс, не впечатлила его. Столик, на котором едва ли хватило места больше чем для двух чашек с похлёбкой, так же не заставил капитана сомневаться. Тем более два стула возле того самого столика, не могли подсказать ему, что в доме может проживать трое.
– Странный у тебя отец. Наверное, часто бьёт тебя и видимо по делу? – Взгляд капитана вернулся к Парсу и тому, что лежало почти у самого входа в дом. Он слегка пнул ногой набитый соломой мешок, служивший Парсу постелью.
– Видимо плохо ты помогаешь отцу, раз спишь на полу как собака?!
Парс посмотрел в глаза мужчине и его рот уже раскрылся в желании сказать какую-нибудь глупость, но его спас Фарс. К счастью не своим появлением, а тем, что всполошил соседского пса, что охранял двор у калитки.
Звонкий лай разнёсся в вечернем сумраке, будоража всех заскучавших соседских собак. К первому, присоединился второй, того задорно подхватил третий и вот уже вся улица наполнилась разноголосой какофонией животного трёпа.
– У вас за домом сарай? – быстро осведомился, навостривший уши капитан.
– Нет, у нас нет двора, – развёл руками Парс. – Мы рыбаки, а не скотоводы.
– Давай, бегом на соседнюю улицу и посмотри, чего они там разлаялись. – Приказал Гери солдату, и тот мгновенно выскочил наружу.
Капитан отвернулся от Парса и, не оборачиваясь, вышел следом за убежавшим солдатом. Теперь всё его внимание сосредоточилось на том, что происходит на тёмных улицах города и к мальчику он потерял всякий интерес. Гери уже сделал несколько шагов от дома рыбака, в направлении двух солдат бежавших ему навстречу с противоположной стороны улицы, когда любопытство Парса взяло верх над его осторожностью.
– Простите, благородный капитан. – Высунув голову чуть дальше, чем по уши, из дверного проёма наружу, позвал писклявым, ещё не огрубевшим мальчишеским голосом Парс.
– Что тебе? – недовольно буркнул мужчина, даже не обернувшись.
– А что вы ищите так шумно, в столь поздний час?
Капитан резко обернулся и внимательно с прищуром посмотрел любопытному парню в глаза.
– Сегодня ночью в дом ростовщика Дай-Ка-Минэ прокрался вор. – Капитан подошёл к Парсу вплотную и снова зловеще навис над мальчишкой. – Он вынес ценную вещь.
Парс едва совладал с собой, чтобы не раскрыть рот от удивления. Он замер в дверном проеме, не смея пошевелиться и даже не помышляя о том, чтобы смотреть в лицо грозному стражу.
– Тебе знакомо это имя? – громыхнул басом капитан, и факел вновь затрещал прогорающей в пламени тканью у самого уха, дрожащего Парса.
– Совершенно не знакомо. – Умудрившись состряпать непонимающее лицо, отрицательно покачал головой Парс. – А насколько ценную вещь украли у купца? – робко пискнул мальчик и тут же спрятался за косяком, отступив на шаг от могучего стража.
– Весьма ценную, сопляк. – Капитан многозначительно приподнял брови и продолжил угрожающим тоном. – Уверяю тебя, когда мы поймаем того проходимца, что спёр её, отрубленными руками он не отделается. И те, кто по умыслу, или по глупости покрывают его, тоже потеряют не меньше чем собственную голову.
