Секретные алмазы Сталина

В июле 1946 года Михаил Шестопалов был не «рядовым инженером», а директором Теплогорского алмазного прииска – единственного на тот момент в СССР государственного предприятия по добыче алмазов. И в этом качестве он был хорошо известен по крайней мере четырем союзным министрам: министру цветной металлургии СССР Петру Ломако (Теплогорский прииск относился к этому министерству), министру внутренних дел СССР Сергею Круглову, который готовился принять в свое министерство алмазную промышленность от Минцветмета, министру геологии СССР Илье Малышеву и министру государственного контроля СССР Льву Мехлису. Знакомство с последним отразилось на судьбе Шестопалова самым печальным образом.

Министерство государственного контроля СССР – орган, незаслуженно обойденный вниманием современных историков. Это ведомство обладало полномочиями проверять любую структуру, включая Минобороны, МГБ и МВД. Более того, до 1948 года министр госконтроля мог своим приказом снимать с должности любого чиновника и отдавать его под суд[22]. Фактически это был личный «следственный комитет» Сталина. И возглавлял этот орган генерал-полковник Лев Мехлис, которого сам Сталин за глаза называл «страшный человек».

Лев Захарович Мехлис

Да, Мехлис был человек жестокий, и на его совести загубленных судеб много. Но у него было одно позитивное качество – он не врал. Он мог отправить на расстрел человека за прегрешения, которые такой меры наказания не заслуживали. Но в том, что прегрешения были и они установлены доказательно и четко, сомневаться не приходилось. Мехлис ничего не подтасовывал и не подделывал. И поэтому Сталин ему верил.

Весной 1946 года Сталин дал поручение Министерству госконтроля проверить алмазную промышленность. Госплан и пять министерств работали над предложениями в проект постановления «О развитии отечественной алмазной промышленности». Вождю надо было до мелочей знать – что же собирались развивать. Проверку Мехлис начал с Теплогорского алмазного прииска.

Иосиф Виссарионович Сталин

Из справки о результатах проверки:

«Шестопалов М. Ф. за использование служебного положения в корыстных целях, разбазаривание товаров из фонда золотоскупки и допущение приписки горной массы, вследствие чего государству нанесен значительный материальный ущерб, отстранен от должности директора Теплогорского алмазного прииска и привлечен к судебной ответственности… С материалами ревизии Теплогорского прииска 8 июля с. г. главным контролером Министерства государственного контроля СССР Сычевым был ознакомлен министр цветной металлургии тов. Ломако П. Ф., который также был согласен с намеченными выводами об отстранении от должности и привлечении к судебной ответственности директора Теплогорского алмазного прииска Шестопалова… До назначения Шестопалова в апреле 1943 года директором Теплогорского алмазного прииска Главзолото, он работал начальником Уральской алмазной экспедиции. Приказом председателя Комитета по делам геологии при СНК СССР тов. Малышева № 66 от 6 марта 1943 г. Шестопалов был снят с указанной должности „за необеспечение руководства экспедицией“…

Подпись – член Коллегии Министерства государственного контроля Союза ССР А. Павельев»[23].

Итак, Шестопалову инкриминировалось злоупотребление служебным положением, воровство и саботаж. Государству нанесен значительный ущерб. В 1946 году расстреливали за меньшее.

Получив досье по Теплогорскому прииску, Мехлис обратился к Ломако. Этот «солдат партии»[24] отреагировал в духе эпохи – руководство прииска нужно расстрелять. После разговора с Ломако, 16 июля 1946 года, Мехлис издал приказ Министерства госконтроля СССР № 620. Этим приказом Шестопалов лишался всех полномочий и переводился в ранг подследственного. Учитывая тяжесть обвинения, вероятность скорого расстрела была весьма вероятной. Терять было нечего, и Шестопалов решается – 23 июля он пишет письмо Сталину «По вопросу о добыче алмазов в СССР». Пишет, допуская грубейшее нарушение субординации – через голову собственного министра, не поставив в известность органы следствия. Это, несомненно, жест отчаяния, надежда на последний шанс. Письмо имеет гриф «секретно» и отправляется в Москву через секретную часть Теплогорского прииска.

В тексте письма нет ни слова о проверке Министерства госконтроля, нет просьбы о защите. А есть толковый анализ рынка алмазов и ряд дельных предложений о реорганизации алмазной промышленности. Текст письма свидетельствует о том, что его автор – прекрасный специалист по алмазам, один из лучших в стране. И это действительно так. На это и расчет.

Лаврентий Павлович Берия

Письмо пришло в Москву, но к Сталину оно не попало. Первый входящий в Москве – секретариат Лаврентия Берии, вх. № ЛБ-16471[25]. Кто, как и почему изменил траекторию этого документа – понять сегодня невозможно. Берия в то время был самым могущественным заместителем председателя Совета министров Сталина. К алмазной промышленности Берия не имел непосредственного отношения, он был членом Политбюро и куратором силовых министерств, председателем Спецкомитета по созданию атомного оружия. В промышленности и спецслужбах хорошо знали, что Берия высоко ценит профессионализм, продвигает и защищает компетентные кадры. Не являлось секретом также и то, что Берия недолюбливал Мехлиса, считая его весьма ограниченным человеком. Может быть, письмо Шестопалова попало к Берии волею случая, а может быть, поспособствовал какой-то друг. Как бы там ни было, удача Шестопалову улыбнулась.

Для того чтобы разобраться, кто такой Шестопалов и в чем суть проблемы, Берии хватило пары часов. А дальше перед ним был выбор – в «лучших» советских традициях «отфутболить» документ Мехлису (ваш подследственный, вы и разбирайтесь), и в этом случае участь Шестопалова была бы решена, или спасти ценного (хотя, конечно, нашкодившего) специалиста. Берия выбрал второе. Две недели он «маринует» документ у себя и 6 августа 1946 года ставит на письме Шестопалова резолюцию: «Тов. Микояну А. И. Прошу рассмотреть и дать свой проект предложения. Л. Берия». Анастас Микоян – координатор подготовки постановления «О развитии отечественной алмазной промышленности», он мастер политического компромисса, союзник Берии по многим проектам, да и Мехлиса он терпеть не может.

7 августа 1946 года секретариат Микояна получает письмо Шестопалова с резолюцией Берии (вх. № 27447).[26] Вполне вероятно, что Берия добавил к нему и целеполагающий устный комментарий. Микоян поспешил встретиться с Ломако. Услышав мнение Берии по делу Шестопалова, «солдат партии» проявил изрядную гибкость и сменил свою позицию на противоположную: теперь никого расстреливать было не нужно. Нейтрализовав Ломако, Микоян позвонил Мехлису и в свойственной ему дипломатичной манере попросил отменить приказ Министерства госконтроля № 620.

Вмешательство Микояна привело Мехлиса в бешенство. Этот носорог Берии не испугался, а позицию Ломако счел трусливой и недостойной. На бланке министра государственного контроля Мехлис написал Микояну письмо, которое стоит привести полностью:

Анастас Иванович Микоян

«Товарищу Микояну А. И.

Посылаю подробную записку по вопросу о быв. директоре алмазного прииска Шестопалове. Руководство Министерства – тт. Ломако и Малинин были подробно ознакомлены, как это видно из прилагаемого доклада, с результатами ревизии и выводами в отношении Шестопалова и с ними были согласны.

Главный контролер т. Сычев (до доклада мне) два часа сидел у т. Ломако и излагал ему содержание актов двух ревизий, в том числе и по Шестопалову. С выводами т. Ломако согласился.

Лично и я говорил по вертушке с т. Ломако по трем приказам, в их числе и о Шестопалове. При разговоре т. Ломако оказался подробно осведомленным, и он мне буквально заявил: пока не расстреляем 3–5 чел., эти безобразия не прекратятся. Лишь после беседы с т. Ломако я подписал приказ. Странно, что т. Ломако говорил вам, будто вопрос решался в его отсутствие.

Л. Мехлис»[27].

Сергей Никифорович Круглов и Лаврентий Павлович Берия

Поняв, что Мехлис не уступит, Микоян (скорее всего, при поддержке влиятельного Берии) решил вынести вопрос на суд верховного арбитра – Сталина. В начале сентября 1946 года, за несколько дней до принятия постановления «О развитии отечественной алмазной промышленности» А. Микоян, С. Круглов (министр внутренних дел СССР), И. Малышев (министр геологии СССР) и И. Архипов (зам. Ломако) представили Сталину окончательную редакцию проекта постановления. К пакету документов были также приложены письмо Шестопалова и письменная просьба об отмене приказа Мехлиса и о поручении Круглову решить вопрос Шестопалова в административном порядке. Напомним, что куратором Круглова был Берия.

Так что письмо Шестопалова Сталин если и увидел, то только за пару дней до подписания постановления – никак не раньше. И, разумеется, какого-либо значимого влияния письмо Шестопалова на развитие алмазной промышленности оказать не могло. Работа над постановлением велась много месяцев сотрудниками Госплана и пяти союзных министерств, его проект в основном был готов до того, как Шестопалов взялся за перо. Сравнение текстов постановления и письма Шестопалова показывает, что ни одно предложение последнего в авторской формулировке в текст постановления не вошло. Шестопалов создал хороший документ, полный разумных предложений, но роль его исчерпывается лишь тем, что он спас своему автору жизнь, честь и карьеру. Это, согласитесь, немало.

Вождь благосклонно внял просьбе Микояна и Круглова. И в постановлении «О развитии отечественной алмазной промышленности» № 1978-832сс от 7 сентября 1946 года появился последний, 21-й пункт:

«21. Отменить приказ министра государственного контроля СССР т. Мехлиса от 16 июля 1946 г. № 620 об отстранении директора Теплогорского алмазного прииска Главзолота т. Шестопалова от должности и отдаче его под суд, поручив министру внутренних дел СССР т. Круглову рассмотреть и решить этот вопрос в административном порядке.

Председатель Совета министров Союза ССР

И. Сталин»[28].

С. Круглов решил вопрос весьма своеобразно: он присвоил подследственному Шестопалову звание инженер-капитана МВД и назначил его главным инженером треста «Уралалмаз», объединенного с Кусьинским исправительно-трудовым лагерем. И Шестопалов, чудом избежавший неволи, а может быть, и расстрела, стал руководить тысячами заключенных, направленных на добычу алмазов на Урале.

Какой же бес попутал российских историков и публицистов и заставил их бесконечно тиражировать сказку о выступлении Шестопалова в Кремле перед министрами и добавлять совершенно уже невероятные «подробности» вроде отправки секретного документа на имя Сталина обычной почтой? Скорее всего, подследственный Шестопалов сидел в поселке Кусье-Александровский, где находилась штаб-квартира Теплогорского прииска, паспорт у него был отобран, и перемещаться он мог до кабинета следователя и обратно, но никак не в Москву на заседания Совета министров. А попытка в 1946 году отправить через обычную почту секретный документ на имя Сталина наверняка закончилась бы путешествием отправителя в местный отдел МГБ, ну или, на худой конец, в психиатрическую клинику.

Но уж больно хорошо вписывается легенда о письме Шестопалова в каноническую парадигму истории отечественной алмазной отрасли: алмазы позарез нужны были СССР для промышленности, и на повестке дня остро стоял вопрос о преодолении зависимости от зарубежных поставок. Действительно, Шестопалов писал вождю: «СССР, не теряя времени, должен в самые сжатые сроки освобождаться от иностранной зависимости по алмазам как стратегическому сырью…». Красота! Удалой молодец снизу проявил инициативу, вождь одобрил, министры прозрели. И мотив такой замечательный – государственный интерес всех, от «простого геолога» до вождя, объединил в едином порыве. Правда, как выясняется, подлинный мотив был несколько иной, никакого «доклада Шестопалова» в Кремле не было, вождь внушения министрам не делал, а министры лишь спорили – расстрелять удальца за кражи и саботаж или все же не стоит…

«Иностранную зависимость» мы обсудим несколько позже, а пока запомним факт, который в каноническую парадигму очень плохо вписывается. Спас Шестопалова Микоян. Он же был координатором работ над постановлением «О развитии отечественной алмазной промышленности». Почему эту работу Сталин поручил именно ему? Какое отношение Микоян мог иметь к алмазам? Ведь не был Микоян ни геологом, ни горняком, ни машиностроителем, и за ГУЛАГ он не отвечал. Анастас Микоян был заместителем председателя Совета министров СССР по внешним экономическим связям. И министром внешней торговли. Именно через него в знаковом для советской алмазной индустрии 1946 году осуществлялись официальные контакты с «иностранными поставщиками». А неофициальные контакты шли по линии спецслужб, куратором которых от Политбюро был Лаврентий Берия.

Приложения к главе 2

Письмо Л. З. Мехлиса А. И. Микоянупо делу Шестопалова.

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 74.

Письмо М. Ф. Шестопалова И. В. Сталину.

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 81–83.

Глава 3

Экономика от МВД,

или Самые дорогие алмазы в мире

Итак, 07 сентября 1946 года И. Сталин подписал постановление Совета министров СССР № 1978-832сс «О развитии отечественной алмазной промышленности». За день до этого замечательного события, 6 сентября 1946 года, приказом министра МВД СССР С. Круглова за № 00811 было создано Специальное главное управление (СГУ)[29]. На вновь созданную структуру возлагались задачи добычи алмазов, платины и золота и в ее подчинение передавались все организации и предприятия «Главзолота» Министерства цветной металлургии СССР. Начальником СГУ был назначен генерал-лейтенант МВД Ф. Харитонов (приказ МВД № 1446лс от 21 октября 1946 года). Приказом МВД СССР № 0095 от 29 января 1947 года был утвержден штат центрального аппарата СГУ МВД СССР в количестве 177 человек. В структуру центрального аппарата СГУ входил Алмазный отдел.

14 ноября 1946 года приказом министра МВД СССР за № 001006 в СГУ на базе бывшего Теплогорского алмазного прииска было создано Управление (трест) «Уралалмаз». Этим же приказом был создан Кусьинский исправительно-трудовой лагерь (ИТЛ), в котором должны были содержаться заключенные, работающие в «Уралалмазе». Должности начальника Управления «Уралалмаз» и начальника Кусьинского ИТЛ были изначально объединены. Начальником «Уралалмаза» был назначен инженер-майор МВД Н. Гузов, главным инженером – инженер-капитан МВД М. Шестопалов. Основные руководящие должности треста также занимали офицеры МВД.

Фёдор Петрович Харитонов

Весьма любопытно, что Круглов изначально был против использования заключенных на добыче алмазов. В процессе обсуждения проекта постановления «О развитии отечественной алмазной промышленности» он направил Микояну следующее письмо:

«СССР. Министерство внутренних дел.

21 августа 1946 г. № 3924/К.

Секретно.

Совет министров Союза ССР

товарищу Микояну А. И.

на № АМ-28485 от 15.08.1946.

По проекту постановления Совета министров Союза ССР по развитию отечественной алмазной промышленности докладываю, что выделить заключенных в количестве 2000 человек для работы на алмазных приисках в Молотовской области Министерство внутренних дел СССР не имеет возможности из-за отсутствия свободных от работы контингентов.

МВД СССР имеет ряд обязательств, предусмотренных постановлениями Совета министров Союза ССР по поставке рабочей силы из различных спецконтингентов, выполнение которых проводится с большим напряжением.

Прошу пункт 6 из проекта постановления Совета министров СССР об алмазной промышленности исключить, как нереальный для выполнения.

Министр внутренних дел СССР С. Круглов»[30].

Но благодаря настойчивости Анастаса Микояна «спецконтингент» к добыче алмазов все же был привлечен, и Кусьинский ИТЛ стал первым лагерем в системе СГУ; остальные 8, заключенные которых использовались на добыче золота, платины и строительных работах, были созданы только в 1947–1949 годах.

Штаб-квартира треста «Уралалмаз» находилась в поселке Кусье-Александровский. Трест включал пять алмазных приисков: Медведкинский, Ершовский, Промысловский, Тарымский, Вижайский.

Сергей Никифорович Круглов

Масштаб, которого быстро достигла деятельность СГУ, хорошо иллюстрируется докладом Круглова, представленным на имя Л. Берии 1 сентября 1949 года. В этом документе сообщается:

«Специальное главное управление (Главспеццветмет) МВД СССР. Имеет своей задачей обеспечение установленного Правительством плана по добыче золота, платины и алмазов. В системе Главспеццветмета имеются тресты и комбинаты, в состав которых входят приисковые, рудничные управления, отдельные шахты и другие объекты, непосредственно занимающиеся добычей драгоценных металлов. При трестах и комбинатах имеются старательские артели, работающие по договорам.

Алмазная драга на реке Кусья

На работах Главспеццветмета используются заключенные, содержащиеся в 9 лагерях.

Главспеццветмет имеет заводы, изготовляющие необходимые запасные части для агрегатов, используемых в золотоплатиновой промышленности; Всесоюзные тресты и институты: трест „Золототехснаб“ осуществляет материально-техническое обеспечение предприятий золотоплатиновой промышленности, трест „Золотопродснаб“ обеспечивает продовольствием и промтоварами рабочих и служащих предприятий Главспеццветмета и старательские артели, трест „Золототранс“ ведает транспортировкой продовольственных и промышленных товаров для приисков и рудников, трест „Золоторазведка“ осуществляет разведку недр по добыче металла.

Алмазная драга у Богатского камня

Для золотоплатиновой промышленности Государственный научно-исследовательский институт „Нигризолото“ выполняет научно-исследовательскую работу, Государственный институт „Гипрозолото“ осуществляет работы по проектированию сооружений.

В системе Главспеццветмета занято на работах 146 734 человека, из них офицеров 4313 человек, вольнонаемного состава, в том числе рабочих, – 142 421 чел.»[31].

Созданная в МВД мощная структура по добыче драгоценных металлов и алмазов подвергалась тщательному контролю со стороны центрального аппарата министерства: «3-й специальный отдел МВД СССР осуществляет оперативно-чекистское обслуживание предприятий и учреждений золотоплатиновой и алмазной промышленности Специального главного управления (Главспеццветмет) и ГУЛГМП МВД СССР. Штат отдела и его периферийного аппарата – 221 человек, в том числе 208 офицеров»[32]. А с самого верхнего этажа власти, Политбюро, за деятельностью «драгоценной империи» МВД надзирал куратор Круглова – Лаврентий Берия.

Алмазная обогатительная фабрика. 1948 г.

В 1946–1953 годах СГУ МВД СССР являлось главным поставщиком драгоценных металлов и алмазов в государственную казну. Разумеется, эта структура не была обделена вниманием первых лиц государства и вопросы ее организационного обеспечения и материального снабжения решались в приоритетном порядке. Но в самом СГУ наибольшими привилегиями пользовался «Уралалмаз». Как отмечалось в «Докладе об итогах работы „Уралалмаз“ МВД СССР за 1950 г.»:

«Вопрос материально-технического снабжения „Уралалмаз“ был определен постановлением Совета министров Союза ССР от 9 февраля 1950 г. и приказом министра от 7 марта 1950 г. Этими документами „Уралалмаз“ ставился в преимущественное положение в части материально-технического снабжения»[33].

Кроме того, оклады вольнонаемного персонала и офицеров МВД «Уралалмаза» через каждые 6 месяцев увеличивались на 10 %, такова была специальная «льгота для алмазной промышленности»[34].

Нужно сказать, что преференции «Уралалмаза» были беспрецедентно широки даже по сравнению с предприятиями по добыче платины и золота. Так, в одном из писем за подписью начальника треста «Уралалмаз» полковника А. Мальгина[35] отмечается:

«Управление „Уралалмаз“ и его предприятия находятся на государственном бюджете и не имеют расчетной цены на выпускаемую продукцию. Предприятия „Уралалмаз“ финансируются в пределах годовой сметы производства независимо от выполнения плана»[36].

Получать приоритетное снабжение и финансирование независимо от выполнения плана в СССР в рассматриваемый период могли считанные организации, прежде всего курируемые Берией флагманы атомного проекта. Фактически «Уралалмаз» был приравнен к этой категории предприятий. Это подтверждается и уровнем секретности, который распространялся на документы «Уралалмаза». Документы, подписываемые руководством треста и содержащие интегральные производственные показатели, имели гриф «Совершенно секретно. Особой важности». Гриф «ОВ» крайне редко использовался на предприятиях добывающей промышленности, поскольку работа с такими документами требовала особого порядка делопроизводства и высшей формы допуска персонала. И то, и другое было трудно обеспечить в отдаленных от центра регионах, где непосредственно осуществлялась добыча полезных ископаемых. Исключение составляли предприятия по добыче урана.

Попытаемся оценить конкретный уровень развития алмазной промышленности СССР сталинского периода и сравнить ее достижения с данными мирового алмазного рынка того времени.

В Государственном архиве Пермского края (ГАПК) хранится объемный документ, озаглавленный «МВД СССР. СГУ. Управление „Уралалмаз“. Объяснительная записка к контрольным цифрам на 1953 год по основному производству». Этот документ имел гриф «Совершенно секретно. Особой важности», был подписан начальником треста «Уралалмаз» полковником А. Мальгиным и предназначался для руководителя МВД СССР С. Круглова. Из имеющихся в нашем распоряжении архивных источников этот документ наиболее полно отражает как экономические показатели, так и проблемы, свойственные алмазной промышленности МВД СССР на пике ее развития.

В разделе «Сырьевая база и обоснование программы добычи алмазов» указанного документа говорится: «По состоянию на 1 января 1952 года в целом по Управлению „Уралалмаз“ было учтено всего 75 756,9 карат алмазов балансовых запасов по 25 россыпным месторождениям. В течение 1952 года дополнительно разведываются и передаются в эксплуатацию Министерством геологии СССР еще 9 месторождений, с общим количеством балансовых запасов 43 443 карата алмазов (по оперативным данным), и Управлением „Уралалмаз“ одно месторождение реки Койвы, с запасами 1000 карат алмазов. Ожидаемое состояние балансовых запасов на 1 января 1953 года, с учетом плановой добычи алмазов на 1952 год и передаваемых вновь запасов Министерством геологии определится в количестве 110 913,1 карат алмазов (по сумме категорий), в том числе запасов по действующим предприятиям 1953 года 72 667,5 карат, что вполне обеспечивает планируемую программу добычи алмазов на 1953 год в количестве 7000 карат»[37].

В том же документе сообщается, что добыча за весь 1951 год составила 4682 карата, а за первое полугодие 1952 года – 2350 карат[38].

Общемировая добыча алмазов в 1951, 1952 и 1953 годах составляла 16,9 млн карат, 18,6 млн карат и 20,1 млн карат соответственно[39]. Таким образом, на пике своего развития (1953 год) алмазная промышленность МВД СССР могла обеспечить всего лишь около 0,035 % от мировой добычи.

Ресурсная база «Уралалмаза» по состоянию на 1953 год, составлявшая по сумме категорий чуть больше 110 тысяч карат, также выглядела более чем скромно. Для сравнения – ресурсная база алмазного месторождения им. М. В. Ломоносова в Архангельской области оценивается в 322,6 млн карат[40].

Можно уверенно констатировать, что в 1953 году по балансовым запасам и уровню добычи, СССР устойчиво занимал последнее место в мире в ряду алмазодобывающих стран.

А вот по себестоимости добываемых алмазов СССР уверенно претендовал на мировое лидерство: