Русская доля
Зависит ли характер народных масс от условий существования?
Да, зависит, но зависимость эта чрезвычайно сложна, многогранна и неоднозначна.
До отмены крепостного права количество уголовных преступлений, совершенных русскими крестьянами, лишь немного превышало количество правонарушений церковнослужителей. Если ж пересчитать количество преступлений «на душу» да предварительно вычесть те, что естественнее считать так называемыми «народными бунтами», вывод будет однозначным: крестьяне были самым законопослушным сословием царской России.
После кризиса крепостничества и последующим за ним «освобождением от земли» множество сельских жителей подалось в города, на растущие как грибы фабрики и заводы. Бывшие дворовые – «кухаркины дети» – пополнили ряды разночинцев, из которых произошли сперва «лишние люди», нигилисты, раскольниковы, базаровы и рахметовы, затем народовольцы и анархисты, а далее – пламенные революционеры. Они умели прислуживать за столом, но мечтали служить Родине.
Страна менялась очень быстро, условия жизни и труда – еще быстрее, а развитие идеологической сферы образованной части русского общества отставало. «Славянофилы» ругались с «западниками», а меж тем подрастало следующее поколение, впитывающее, как губка, противоречащие друг другу мысли и идеи, мало связанные с традиционным, веками набиравшим глубину народным мировоззрением.
Мещане из малой общественной группы превратились в одно из основных сословий царской России. Части их захотелось красивой спокойной жизни с семейством слоников на комоде, другая часть возжелала богатства и власти, третьи же решили во что бы то ни стало прославиться, разрушив прежний мир и построив новый.
Результат оказался плачевным.
Лишившись корней, вырванные из привычных условий существования, потомки крестьян «раскачали» нравственные устои, полученные от своих предков, и обеспечили небывалый в русской истории всплеск преступности. Они были готовы на все: и на любое злодейство, и на любую жертву. Их не сдерживали никакие нравственные ограничители, у них просто-напросто не было устойчивых ценностных ориентиров.
Произошедшие революции усугубили нравственный кризис. В Гражданскую войну у красных и у белых была своя «правда», непонятная противной стороне. Очень скоро ожесточенность борьбы сделала невозможным любой диалог. И доныне потомки эмигрантов «первой волны» непримиримо воюют в душе с наследниками тех, кто остался в стране.
Насколько устойчив, консервативен национальный характер?
Вопрос, не имеющий ответа. В чем-то народы не меняются веками и тысячелетиями, в другом – как говорится, подобны флюгеру. Однако сколь б бросающимися в глаза ни были изменения, часто они подобны свежему слою краски на древнем артефакте. Красоту прячут, но сути не меняют.
Пятьдесят лет назад в русских селах все дома стояли открытыми круглые сутки. В крупных городах треть квартир днем никогда не запиралась, а у следующей трети ключ от входной двери всегда лежал рядом, под ковриком. Сейчас – на каждом подъезде железные двери, каждая квартира с еще более мощной дверью, снабженной сейфовым замком. Господи, да что мы над собой учудили за несколько лет?!
Но не будем о грустном и приведем ряд приятных примеров.
С некоторой натяжкой можно сказать, что Великая отечественная война 1941-45 годов стала народной не в июне сорок первого, а позже, где-то с октября-ноября. Вначале, чего греха таить, сказался духовный кризис советского общества. Сдавались целыми полками и дивизиями – за считанные дни две трети кадровой армии оказались в плену. Множество сел и городков встречали вошедших в раж сверхчеловеков хлебом-солью. Отрезвление пришло, когда люди на собственной шкуре ощутили прелести «нового порядка». Когда стало очевидным несоответствие между оккупационной жизнью и русским мироощущением, а в лексиконе государственных деятелей имена Розы Люксембург и Сакко с Ванцетти были заменены именами Александра Невского, Суворова, Кутузова и Дмитрия Донского. Одного лишь напоминания хватило, чтобы разбудить древние, казалось бы прочно забытые архетипы народного самосознания, исключающих саму возможность порабощения русских кем бы то ни было. Что с того, что армия разгромлена! Вставай, страна огромная, победа будет за нами.
Возможность сохранения отдельных поведенческих стереотипов демонстрирует следующее наблюдение. Если промелькнет новость о задержании в Москве заезжего рэкетира, можно с большой долей уверенности предположить, что это уроженец Казани или Набережных Челнов: их жители до наших дней донесли память о светлых временах баскачества своих предков на Руси. Совершенно другой народ – крымские татары – невольно вызывают у нас, русских, негодование требованиями отдать им родовые земли, занятые приезжими после выселения их при Сталине. Инстинктивно, на бессознательном уровне мы, русские, не питаем к ним жалости. И, кстати, правильно делаем: во время Великой Отечественной войны Гитлер вынужден был издать несколько специальных указов, одергивающих крымских татар от тотального истребления прочего населения Крыма. Как были они нашими недругами со времен ханов гиреев, так и остались.
В упомянутой выше статье «Марксизм и национальный вопрос» Сталин отметил имперские замашки грузин: все соседние народы они считали неполноценными. Особенно это касалось абхазцев и осетин. Ныне, спустя более века, ничего не изменилось. Спросите любого грузина, родившегося в Москве и ни разу не посетившего родину своих предков, – он начнет доказывать, что Абхазию и Южную Осетию следует во что бы то ни стало принудить отдаться на милость Тбилиси. А если распалится, может добраться и до идеи украшения уличных фонарей повешенными вождями соседних грузинам народов.
Еще один пример необыкновенной живучести национальных особенностей, скрытного их существования независимо от текущих веяний дает отношение бывших марксистов-ленинцев к религии. Лихие годы воинствующего атеизма канули в Лету. Ныне прежние секретари обкомов и горкомов, председатели парткомиссий и парткомов расшибают лбы в земных поклонах, вымаливая прощение старых грехов.
Можно ли насильственным путем изменить национальный характер?
Ответ абсолютно однозначный: нет, нет и еще раз нет.
Человека можно принудить практически к любому физическому действию: шагать, копать, ползать на коленях, говорить неправду, вталкивать в себя вторичный продукт, убивать… в общем, все. Но залезть кованым сапогом ему в душу нельзя. Перевоспитанием, «перековкой» взрослых людей занимались много и долго. Результата пока еще не было.
Здесь уместно поговорить немного о таком явлении нашей цивилизации как война. С конца девятнадцатого века выяснилось, что военные мероприятия, проводимые с целью обогащения за счет соседа, ушли в прошлое. Грабить население побежденной страны – дело святое, никто не может запретить гулять по-взрослому, но общий баланс понесенных затрат и полученной прибыли стал отрицательным. После Первой мировой войны сия правда стала понятна большинству политиков несмотря на их профессиональную тупость.
Осталась одна причина расходования средств на гонку вооружений – детские болезни государственной организации народного хозяйства.
Гитлеровское правительство тратило бюджетные средства только на армию и военную промышленность. А страна меж тем феноменально расцветала: пропала безработица, жизненный уровень всех слоев населения вырос в несколько раз, на подъеме были технические науки и искусства. Жить стало много лучше, жить стало гораздо веселей и интересней. Почему? Рабочие на военных заводах получали высокую зарплату и приличную часть денег вкладывали в акции предприятий, производящих товары народного потребления. Вот тебе и всеобщее благоденствие.
Примерно так же устроено современное управление экономикой США. Каждая маленькая война впрыскивает дозу допинга в американскую промышленность. Правда, многие серьезные аналитики кричат, что ситуация коренным образом изменилась, что отработаны альтернативные приемы управления народным хозяйством, что вкладывать капиталы непосредственно в гражданские отрасли экономики выгоднее, – их не слышат. Или не хотят услышать. Вероятно, положение дел изменится только после большой встряски… брр.
Огромные арсеналы вооружений и множество людей, бряцающих оружием, одним своим существованием могут, конечно, подтолкнуть политиков к развязыванию войны. Но все же требуется некий casus belle, оправдывающий принятие решения о совершении будущих убийств. Подобный повод ищется применительно к конкретной международной ситуации, а желание создать его выращивается на благодатной почве различия национальных характеров агрессора и жертвы. Но какой б ни использовался спусковой крючок войны, у близких по менталитету народов всегда есть возможность договориться. В конце концов, они могут просто-напросто объединиться и жить вместе. Вот почему в настоящее время военные конфликты между ними могут возникнуть разве что по недоразумению или по глупости.
Если ж национальные характеры существенно разнятся, при определенных условиях мелкие уколы и недоразумения могут перерасти в вооруженные столкновения.
Гитлер в 1939 году развязал большую войну потому, что основу мировоззрения национал-социалистов – «германская нация превыше всего» – не могли принять другие народы, и конфликт все равно был неизбежен. В настоящее время США решаются на одну военную акцию за другой потому, что большинство народов не разделяет их понятия о «правильном», то есть о демократическом по западному образцу политическом устройстве страны.
Сказанного достаточно, чтобы констатировать: действительные причины вооруженных конфликтов произрастают на противоборстве различных ценностных ориентиров. Война есть силовое столкновение моральных кодексов.
Итак, что мы имеем?
Народы различаются своим национальным характером. Четко и ясно.
Национальный характер – доминирующие особенности мироощущения относящихся к данной нации людей, обусловленные принятыми ценностными ориентирами. Ясно, но уже довольно расплывчато.
А вот последовательность «разделение ощущений, эмоций и чувств – первичные общественные группы – единомыслие, которое нельзя путать с подобномыслием, – ценностные ориентиры – мироощущение» чересчур сложна. Как далеко не каждая птица при тихой погоде долетит до середины Днепра, так мало кто захочет мысленно объять сию конструкцию. И после этого опять идут какие-то соображения о народах? Да какое дело нам, русским, до них! Когда мы научимся проявлять хотя бы минимальный эгоизм и говорить преимущественно о себе самих?
Хорошо, пусть следует этюд о русском национальном характере.
Русский характер
Со второй половины двадцатого века в психологию вообще, а в этнопсихологию – в частности, пришла математика, и они стали принимать облик настоящих научных направлений. Гуманитарного произвола, основанного на чьем-нибудь авторитетном мнении, стало меньше. Появились формализованные методы исследования. Были разработаны тесты со строгими правилами обработки результатов.
Один из них – предложенный еще в 1941 году Миннесотский многофакторный личностный опросник (сокращенно – ММЛО), вначале предназначаемый для диагностики психических заболеваний. Однако подключение к его доработке профессиональных математиков, отшлифовка системы вопросов, включающей как дискриминационные, так и контрольные, потенциально позволило расширить область его применения. Несмотря на неопределенную достоверность результатов этого теста в культурологических целях, он стал использоваться для выявления наиболее характерных личностных черт различных групп населения.
До Советского Союза этот тест добрался к середине шестидесятых годов двадцатого века и, конечно же, подвергся резкой критике в высоких академических кругах: недостойно прикладывать буржуазные выдумки к светлому социалистическому обществу. Как следствие, применялся он фактически подпольно, на малых группах. Известны кое-какие результаты опросов советских граждан в семидесятые годы, описанные, например, Ксенией Касьяновой. Для периода перестройки, бандитских девяностых и на начало двадцать первого века, сведений о применении ММЛО в России у меня, например, нет.
Вероятно, их попросту не существует в природе. Почему? – вопрос более сложный, чем кажется на первый взгляд. Предложу следующую гипотезу на сей счет: влиятельные международные финансовые круги, распределяющие научные гранты и премии, ныне рассматривают нас, русских, главным образом как объект, требующий не изучения, а рассредоточения.
Кроме того, прежние результаты применения ММЛО оказались, мягко говоря, не совсем понятными и удобными для интерпретации. По тем шкалам этого теста, которые американцы традиционно считали «своими», где у них якобы не могло быть достойных конкурентов, русские получили фактически те же оценки. Мы, оказывается, не уступаем янки по показателям «целеустремленность», «деловитость», «конкурентность», «сила воли» и так далее. Есть от чего схватиться за голову.
Между прочим, опросы советской молодежи в середине семидесятых годов выявили повышенную ее тревожность, недоверие государству, неуверенность в будущем – неужели народ уже в то время предчувствовал грядущие катастрофы? Неужели то, что произошло – распад Советского Союза, тотальное ограбление населения, коренное ухудшение быта, – явилось следствием тогдашнего духовного настроя? Как бы там ни было, в историческом масштабе прошло еще мало времени, чтобы выкристаллизовалась правда.
Итак, прочной «объективной научной» базы, которая помогла б с необходимой полнотой раскрыть особенности русского национального характера, не существует. В то же время налицо
Наветы и наговоры
Когда охватываешь целиком, что о нас, русских, писали и говорили европейцы на протяжении всей истории наших взаимоотношений, невольно возникает впечатление: они нас панически боятся! Их страх безотчетный, неосознаваемый. Непреодолимый. Чисто звериный. Они боятся нас. Боятся какой-то неведомой опасности, исходящей из краев, где мы живем. Боятся даже своего страха перед нами. «Да, скифы мы, да, азиаты мы с раскосыми и жадными очами…»
О возможных причинах возникновения этого ужаса поговорим позже, а сейчас посмотрим на последствия – на те наветы и клевету, что слышатся на Западе в отношении нас, русских.
В каких только грехах нас ни обвиняют! Что бы мы ни делали, как бы ни старались им угодить – мы всегда во всем виноваты. В Европе даже снег выпадает потому, что зимний ветер мы направляем в их сторону.
А оскорбительные эпитеты, навешиваемые на нас! Разве что в тупости и физической немощи не обвиняли – всеми прочими отрицательными качествами мы были награждены.
Культивируется, например, миф о том, что русские были дикарями до первых контактов с европейцами. Такими якобы и остались. Доныне почти неуправляемы, склонны к преступлениям и не в состоянии перебороть животные страсти. А государственность нам насадили шведы. Нелепость такая, что и возражать не хочется. Коснемся этой темы позже, при разговоре о происхождении русского народа.
Любят говорить, что мы грязные и вонючие, не приучены к простейшим навыкам гигиены. И это позволяют себе утверждать люди, чьи предки только к середине девятнадцатого века стали пробовать изредка – не более одного-двух раз за сезон – прикоснуться к горячей воде! Когда была изобретена русская баня, теряется в веках. А вот сопоставительные и исторически достоверные факты. Король-солнце, французский Людовик Четырнадцатый, в течение всей жизни очищался довольно своеобразно – обтирал кисти рук коньяком. Генрих Четвертый, первый Бурбон на французском троне и большой любитель чеснока и лука, также не мылся. Далеко не всякий его современник мог выдержать даже непродолжительное пребывание с ним в одном помещении. И вообще, главной достопримечательностью залов всех западноевропейских дворцов и замков являются большие вазы, предназначаемые для благовонных жидкостей, нейтрализующих вонь их высокородных обитателей.
В начале двадцатого века европейцы неожиданно перевоспитались. Вы серьезно предлагаете поверить в это перерождение?
Ополоснувшись под душем и побрызгавшись дезодорантом, чистым не станешь. Лучше раз в неделю помыться как следует. Мы не грязнее европейцев. Просто у нас разные понятия о чистоте, и далеко не очевидно, чьи воззрения лучше.
Утверждают, что русские ленивы. Наши горе-интеллектуалы послушно подпевают. Знаменитый режиссер, родившийся в Советском Союзе, но много лет проживший на Западе, снимает фильмы, в которых на основании того, что во время больших праздников на Руси испокон веков запрещалось работать, пытается внушить зрителям: русский народ ленив по природе. Гнусная ложь! В нашем климате не проживешь, не работая. Мы не негры, чтобы позволить себе лежать под пальмой да изредка срывать какой-нибудь дикорастущий плод. А насчет запрета работать – следуя подобной логике, самым ленивым народом надо назвать евреев: у них каждую субботу палец о палец нельзя ударить. Просто у нас иное, чем в Европе, назначение праздников.
Русских обвиняют в неделовитости, в неумении к самоорганизации, создании эффективных механизмов общественного устройства. Вновь все переворачивается с ног на голову!
Скажите, существует ли еще такой народ, который смог освоить территории, сопоставимые с бескрайними просторами азиатского Севера, Сибири, Дальнего Востока и впридачу северо-западной оконечности американского континента? Обыкновенные русские люди приходили в новые края, находили общий язык с местным населением, перенимали от них все самое лучшее, учили аборигенов передовым методам хозяйствования… надо ли продолжать? Самоорганизовывались: в Сибири разные местности и села «сами по себе» специализировались на производстве того или иного продукта, а обмен товарами осуществлялся на периодически – отнюдь не стихийно! – устраиваемых ярмарках. Эффективность народного хозяйства поражает. Одно время рожь, выращиваемую под Якутском, то есть на почвах, пораженных вечной мерзлотой, развозили по всему азиатскому Северу, Дальнему Востоку, Приалтайю, Русской Америке и многолюдному Срединному Китаю.
По поводу способности к самоорганизации можно говорить долго, здесь я позволю только один вопрос: скажите, какова была истинная роль государства в расширении Российской империи? Мысленно пробегите непредвзято по страницам истории. Что получается?
На восточном направлении припоминаются разве что сплавы по Амуру в середине девятнадцатого века, организованные по указке сверху, и закладка двух городов – Владивостока и Хабаровска. А также строительство Транссибирской железнодорожной магистрали. И все! Далее одни огрехи. Договоры с Китаем о границе были составлены столь бездарно, что до сих пор уточняются вежи. Считали ниже собственного достоинства замечать государства на территории Маньчжурии и Джунгарии, тянущиеся к северному соседу. Русскую Америку отдали. Отказали Томеа-Меа в просьбе о российском протекторате над Гавайями. Проникли было в Корею, но проиграли войну с бумажной в то время Японией. Стыдоба!
А начинались ошибки, наверное, с выбора названия главного города Дальнего Востока: крестьянский сын Ерофей Хабаров чуть ли единственный из русских первопроходцев, кто оставил о себе недобрую память у местного населения.
Колонизация Средней Азии? Скорее всего, это вынужденное действие Российской империи. В результате были прекращены многовековые разбойничьи набеги на наши мирные селения за рабами и промышленными товарами. Одновременно, правда, дополнительное ярмо повесили на русскую шею по подкормке замиренных областей.
Примерно такая же картина вырисовывается и для Закавказья. Хорошо, что дружественный армянский народ спасли от геноцида. Но попутно помогли и грузинам – на свою голову.
Так что же выходит? То, что в умении организовывать жизнь, свое хозяйствование на земле нет равных нам, русским! Ни один народ на планете не может похвастаться даже малой толикой тех успехов, которых мы добились несмотря зачастую на прямое противодействие родных и чужих государственных структур. Излишне, наверное, напоминать о нашем вкладе в мировую сокровищницу наук и искусств. В общем, можно и нужно гордиться не только своей историей, но и самим собой. И с большой долей снисходительности воспринимать выпады в наш адрес западоидов.
Вероятно, представления о русском национальном характере целенаправленно искажаются Западом из-за ощущения собственной подпорченности.
Во все времена достойной задачей для любого уважающего себя человека было докопаться до истины. Поскольку большая наука не может помочь нам в познании нашей души, приходится опереться главным образом на субъективное знание, на ощущение самого себя «изнутри». Начнем с разговора
О фундаменте русского мироощущения
На протяжении многих лет звучит один и тот же вопрос: «Кто мы, русские, такие – европейцы или азиаты, Запад или Восток?». Большинство воинственно восклицает: несомненно, мы европейцы. И добавляет какое-нибудь невразумительное «но».
Внесем ясность в это самое «но».
И схожесть, и различие мироощущений определяются фундаментальными представлениями о себе и о Мироздании, описанными в предыдущем этюде, в «Народах».
Мы, русские, полагаем окружающий мир независимым от человека и потому наше мышление подобно европейскому. Но мы не «чистые» европейцы, ибо строй нашего мироощущения принципиально отличается от европейского.
Русский человек склонен к реализации наиболее древней стратегии обустройства жизни и хозяйствования на земле – приспособления к окружающему миру. Выбор этот, напомним, неосознанный и «добровольный». То есть не навязанный внешними обстоятельствами, не обусловленный бессознательным ощущением бессилия или пониманием нецелесообразности, нерациональности замены естественного искусственным. В этом – первое фундаментальное отличие нас, русских, от западных европейцев, воспринимающих среду обитания скорее как область приложения своих сил, как фабрику.
Согласитесь, что в нас присутствует какая-то тяга ко всему естественному, являющемуся не плодом человеческого труда, а вылепленному природой. Мы восхищаемся английскими газонами и японскими садиками, а сердцу ближе первозданные ландшафты, куда не ступала нога человека. Даже кухня наша старается как можно меньше «испортить» продукты. Густые соусы из многих ингредиентов, перемешивание по-разному приготовленного мяса, фруктов и овощей – это не наше, заимствованное. Винегрет по-русски – это капуста отдельно, свекла отдельно, горох отдельно и так далее. Алкогольный напиток? – водка, то есть фактически один разведенный спирт, никаких примесей. Гуся жарить? – только целиком. А рыба в пироге желательна одним большим куском… Естественность – вот наш идеал.
Второе фундаментальное отличие нас от западных европейцев в том, что они склонны относиться к себе, любимому, как к суверенному государству, со всех сторон окруженному явными и тайными врагами. Нам же, русским, ближе понимание лично созданной свободы, требующее поступать с учетом интересов других людей, в соответствии с заботами и проблемами окружающего мира.
Понятно теперь, почему мы, русские, иные? Почему мы мыслим подобно европейцам, но не единообразно им?
Отмеченное различие фундамента мироощущения многое объясняет. В том числе – сетования европейцев и их духовных учеников по поводу «загадочности» нашей души. Мы для них потому и загадка, что отличаемся от них, что им приходится думать о русских чуть глубже, чем они привыкли. А для нас не должно быть особых проблем с разложением самих себя «по полочкам».
Что же мы видим, устремляя взор свой внутрь себя? Первым делом надо отметить
Терпение
Легендарное русское терпение является, очевидно, наиболее яркой чертой нашего национального характера. Оно проявляется во всем, а начинается со стойкой привычки контролировать, сдерживать свои эмоции в повседневной жизни. В публичных местах у нас не принято проявлять излишнюю веселость, громко разговаривать, демонстрировать какую-либо необыкновенность. Вообще не принято чем бы то ни было привлекать к себе внимание окружающих.
В целом наше поведение окрашено не в яркие мажорные, а в мягкие, пастельные тона. В бытовом общении превалирует серьезность и сосредоточенность, и даже между близкими людьми часто пролегает определенная суровость. Бурное проявление эмоций, особенно ложной, наигранной радости, лобызания при встрече – это не наше, не русское. Это пришлое, как и оргиастическое дерганье при выступлении поп-музыкантов, как громкое пение в неурочное время и в неположенном месте, как эпатажная одежда и многое-многое другое.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.