– Он сказал еще: «Она пришла». И все.
– Ничего не понимаю, – пробормотала я. – О святой Градусник! Да эту балладу он о своей сестре пел и о себе! Да, но почему? Почему нам?
Вбежали две горничные.
– Сто лет вас жду, распустехи! – рявкнула я. – Госпоже Оливии дурно! Помогите мне отнести ее в покои! И кто-нибудь потом сбегайте за Сюзанной! Она нужна мне немедленно! Парни, идите на кухню, и пусть вас как следует накормят и дадут вдоволь выпить чернохмельного. Маэстро…
– Я позабочусь о себе сам, не беспокойтесь, – замахал руками маэстро.
– Благодарю.
С помощью служанок мы отнесли Оливию в ее спальню. Сюзанна уже ждала нас там. Она помогла мне раздеть падчерицу и облачить ее в простую сорочку; почувствовав, что у Оливии жар, она принялась обтирать ее теплой водой с несколькими каплями уксуса и лимонного масла.
– Рози, ты иди и приготовь отвар из укрепляющих трав, я тебя учила, – велела она одной служанке. – А ты, Белинда, одевайся потеплее и бери двуколку – поедешь в Торренто за доктором Гренуалем. Торопитесь. Дело плохо.
Служанки вымелись из комнаты как две пылинки. Я посмотрела на Сюзанну.
– Мама, я ничего не понимаю, – проговорила я.
Да, Сюзанна – моя здешняя биологическая мать. Хотя начинала я жить в качестве сироты. Хм, запутанно получается. Но дело в том, что вообще я не с этой Планеты и даже не из этой вселенной. Вы же в курсе, что вселенных, как параллельных, так и перпендикулярных, бесконечное множество, и называется это Все Сущее. Так вот, моя родная планета называется Нимб, находится в антисингулярности, и там я являюсь старшей звездной принцессой, по имени Ай-Кеаль. Тамошняя вселенная находится в состоянии перманентной войны, и пока моя младшая сестра Ай-Серез оплакивала гибель нашей матери-королевы от лап продажных генералов, я струсила и ушла во вневекторное подпространство. Давайте я не буду вам объяснять, что это такое, а просто скажу, что прошла обратный цикл развития и человеческим эмбрионом внедрилась в чрево Сюзанны, напрочь забыв о своем звездном прошлом. Сюзанна тогда была молода и состояла в незаконной связи с Фигаро, который, естественно, тоже был молод и на тот момент состоял в браке. Вот тут и подселилась я. Сюзанна скрыла свою беременность от всех в замке и в метельный месяц февруарий отправилась рожать меня в заброшенную, промороженную часовню. Она не могла меня убить, она была полна любви и жалости, но также она не могла прийти с ребенком в замок, ведь женщину, родившую без мужа, по местному закону побивают камнями. Сюзанна закутала меня в пеленки и одеяла, положила в корзинку и оставила на пороге трактира «Рог и Единорог». Трактирщица умягчилась ко мне сердцем, а когда я достаточно подросла и проявила сообразительность не только в выливании помоев, мытье полов и пивных кружек, она решила отдать меня в девичий пансион при аббатстве Святого Сердца, что было с ее стороны серьезным актом милосердия. В пансионе я выросла адской хулиганкой, но и ума мне было не занимать, видимо, за эту гремучую смесь меня выбрал герцог и поэт Альбино Монтессори в компаньонки к своей дочери Оливии. Оливия тоже оторва каких мало, так что здесь мы сошлись. Только раньше она страдала тяжелой врожденной болезнью, и великий поэт Альбино Монтессори за человека ее не считал. Однако, когда в Кастелло ди ла Перла появилась компаньонка Люция Веронезе, все сильно изменилось. Во-первых, сама не подозревая о своем звездном начале, я сумела полностью исцелить Оливию от ее уродства. Кстати, с недавних пор мы обе вечны, и моя кровь способна оживлять, так что я довольно ценное существо для замка (герцог об этих способностях не знает, да я особо и не распространяюсь). Когда же замок оказался под угрозой продажи всяким галактическим риелторам и выходом было только бракосочетание с принцессой, я вовремя подсуетилась и женила герцога на себе. Чтоб сохранить замок. Ведь это не просто замок, а Абсолютный Ноль, точка пересечения множества пространств (на деле это практически незаметно, ну разве бочка для дротиков и синяя светящаяся плесень, которая тихо поет себе в уголке кладовой с моющими средствами). А с Сюзанной мы неукоснительно храним нашу тайну матери и дочери. Не дай Исцелитель, папа Фигаро узнает! К тому же внебрачные роды – преступление без срока давности, и я не хочу гибели Сюзанны, я уж лучше всю нашу Старую Литанию термоядерной энергией из глаз выжгу, у меня энергии-то немерено, как светлой, так и темной…
Да, но что же моя милая Оливия? Сюзанна хлопочет над ней, но та стала вялой и гибкой, будто лишилась костей и спит!
– Мама, что с ней? – я ласково погладила падчерицу по лысине. – Девочка моя бедная, опять на нее какая-то болячка свалилась!
– Знаешь, доченька, – молвила Сюзанна. – Если бы ты не разубедила меня в том, что магия и волшба существуют и действуют, я бы сказала, что это порча. Что на госпожу Оливию навели сильные сонные чары. Но поскольку ты прочла мне целый курс лекций о видах энергии, материи и этой… как ее…
– Теории относительности?
– Во-во. Какая тут теперь может быть магия. Сейчас одно могу сказать – девочка наша вроде как спит, но очень-очень глубоко. Оливия, милочка, проснись!
Сюзанна с наивозможнейшей деликатностью потрясла Оливию за плечико. Я, куда менее деликатно, похлопала ее по щекам. Бесполезно. Она лежала спокойно, жар, слава уксусу и лимонному маслу, спал; дыхание ее было глубоким и ровным, никаких судорог, метаний, бреда…
– Ваша светлость, – дверь приоткрылась, явив нам юную горничную Полетту и некую тень, маячившую за ней. – Прибыл мессер Гренуаль.
– Дотторе, прошу вас, – я подскочила к двери и распахнула ее. – Ситуация чрезвычайная.
Дотторе Гренуаль был человеком исполненным тела и посему неторопливым. Внеся в комнату свой исполинский живот и не менее исполинский саквояж, он достал белоснежный муслиновый платок также исполинского размера и с чувством высморкался. И лишь тогда изобразил галатнейший поклон:
– Герцогиня, счастлив видеть вас в добром здравии. Признаться, я полагал, что меня вызвали принимать новую жизнь, но…
– О нет. Нет, – я энергично замотала головой. – Здесь никто не беременен и уж точно не собирается рожать. Случай совершенно иной, непонятный, но от этого не менее опасный для здоровья. Пострадала моя падчерица Оливия. Вот взгляните.
Доктор поправил золотое пенсне на мясистом носу и склонился над ложем страдалицы. Понюхал ее дыхание, взял руку, принялся считать пульс.
– Так-так… Весьма-весьма… Что нам говорит анамнез…
– Да, – подхватила я. – Что в анамнезе, дотторе?
Медицинской терминологией меня не срубишь. Я даже могу прочесть, что они пишут в своих рецептах. Звездная принцесса я или доярка, в конце концов?
– Мня-мня-мня, – невразумительно замялся дотторе. – Скажите, ваша светлость, не страдала ли милая Оливия ипохондрией или, упаси Исцелитель, глубоко… глубоко скрытой, таксзть, латентной депрессией?
– Кто угодно, только не она! Оливия – сама радость, веселье и проказы! Она слишком юна для депрессии!
– Не скажите, отрочество – опасный возраст. Может быть, на людях она, мня-мня, вела себя адекватно, такскзть, пела, веселилась, а в одиночестве предавалась мрачным мыслям, суицидальным желаниям? Это, знаете ли…
– Знаю, – отрезала я. – Может, раньше у нее и были мрачные мысли. Когда она была одна. Но с тех пор как мы вдвоем, мрачные мысли у нас появляются только тогда, когда домоправитель снова меняет замки на винных погребах!
– Вы что же, пьете?! – отшатнулся доктор Гренуаль. – Спаси Исцелитель! В столь юном возрасте! И вы, герцогиня, вам же еще рожать наследников мессеру Альбино, а алкоголь негативно влияет…
– Рожать от Альбино? Я лучше сопьюсь, – тихо пробормотала я. Уж слишком крамольной была эта фраза. И продолжила: – Дотторе, я не понимаю, какое все это имеет отношение к тому, что моя падчерица погрузилась в глубокий сон. Убей святой Градусник, не пойму!
– Мня-мня, я предполагаю, но вообще-то лучше бы собрать консилиум, на худой конец, коллоквиум…
– Мне достаточно вашего мнения. Коллоквиум мне не прокормить.
– Ваша светлость, боюсь, юная герцогиня Оливия страдала глубоко скрытым, подавленным страхом, который находился в ее подсознании с самого детства, ведь она была, такскзть, калекой, уродом… И в некий момент особого эмоционального воздействия, например фрустрации, испуга, ужаса, ее подсознание вырвалось на свободу и стало управлять всем организмом. Как видите, она спит, но это не простой сон. Это летаргический сон.
– Вы уверены, дотторе?
– В медицине, ваша светлость, ни в чем нельзя быть уверенным, даже когда лечишь грибок ногтей. Лечишь грибок ногтей, а пациент вдруг помирает от сердечной недостаточности… Хм-хм, пардон, отвлекся… Вы пытались ее разбудить?
– Да, слегка хлопали по щекам и трясли за плечи.
– А вот так?
И наш деликатнейший дотторе ущипнул Оливию с такой силой, что на ее нежной коже мгновенно появился синяк.
– Вы что себе позволяете?! – приглушенно заорала я.
– Это было необходимо, – пробормотал доктор. – Она не реагирует. Дыхание ровное, конечности вялые, глазные яблоки не двигаются. Да, это не сопорозус. Это летаргия. Феноменально! Герцогиня, надеюсь, вы позволите мне ежечасно пребывать при вашей падчерице, ведь летаргический сон – явление уникальное…
– А вам как раз надо писать магистерскую диссертацию…
– Академическую, ваша светлость.
– Так. Все ясно. То есть ничего не ясно. Как вывести Оливию из этого сна? Если уж ваши кошмарные щипки не помогают?
– В том-то и заключается уникальность летаргического состояния, что больной не реагирует ни на какие внешние раздражители. И если я возьму раскаленную кочергу…
– Она немедленно окажется у вас в анусе, дотторе. Я не потерплю никаких членовредительских экспериментов надо моей доч… падчерицей. Заявляю раз и навсегда.
– Я только хотел сказать, – обиженно пробубнил дотторе. – Что ваша падчерица может пребывать в этом сне не просто дни и недели, но месяцы и годы. Единственный описанный случай летаргического сна случился в Росском царстве. Там плотник упал с крыши и, не получив ни малейших повреждений, моментально погрузился в летаргический сон. Он проспал в больнице под наблюдением врачей двадцать два года, после чего проснулся и сказал: «Я все ваши речи слышал, похабники, а ответить не мог. Лучше б я помер», после чего действительно немедленно скончался.
– Как же он получал пищу и воду во сне, справлял нужду?
– Все исключительно при помощи каучуковых трубок, присоединенных к его желудку и интимным отверстиям.
