Медленный ад
Ну ок, заказ он выполнит, но разве обязательно этим ограничиваться? Интернат для трудных подростков… Это же волшебный источник увлекательных историй, которые так любят наши нетребовательные зрители. А ещё это закрытая территория, почти тюрьма, туда просто так не попасть. И на подготовку времени критически мало.
Сзади хлопнула дверца, оператор Веня кинул сумку и рюкзак с оборудованием. Сам, взъерошенный и крайне недовольный, плюхнулся вперёд. В левой руке он держал палку полукопчёной колбасы.
– Будешь? – сунул он объеденный конец Тушину.
– Давай. Снизу оторви.
– Ну что, колись, что за сенсация? – спросил Веник с набитым ртом. – Киркорова назначили министром обороны?
Тушин отмахнулся: «потом».
Он крутил вырвиглазный сайт интерната, просматривал написанные унылыми копирайтерскими 7штампами новости, пока не нашёл то, что искал: троянского коня.
«…воспитанники интерната с радостью встречали Веронику Семёновну Лисицыну, талантливого педагога и детского психолога. Вероника Семёновна каждый месяц приезжает в наш интернат и проводит беседы с детьми на общественных началах. Наградой ей служат детские улыбки…»
Под пустым бездарным текстом – фото монументальной дамы за пятьдесят со слишком ярким макияжем и пережжёнными волосами. Она таращится на долговязую девочку с натянутой улыбкой. Пойдёт. Тушин нагуглил сайт-визитку психолога Лисицыной и сразу набрал её номер.
– Вероника Семёновна, здравствуйте. Можно записаться к Вам на приём?.. Понимаете, это очень личное, я не хотел бы по телефону… Нет, это слишком долго. А можно прямо сейчас? Вероника Семёновна, иногда ждать нельзя… Да, так бывает… Я готов заплатить двойной тариф за консультацию… О, спасибо огромное, сейчас подъеду. А, да без проблем, заберу, диктуйте адрес… Записал… Сейчас гляну по навигатору… О, мы совсем близко, ждите через 30 минут.
– И что это было? – удивлённо спросил Веня.
– Наш пропуск в закрытое заведение. Короче так. Мы едем снимать в колонию для трудных подростков. Тяжёлое детство, пьющие родители, наркота, проституция и прочие детские радости. Планирую серию коротких репортажей минут по 20. 3-4 части, на монтаже будет видно, и полный метр на интернет-каналы.
– Так себе анамнез… – скептически протянул Веник.
– Вень, ты когда умные слова используешь, хоть значение погугли.
– Зачем? – хмыкнул Веня. – Девочкам нравится.
– А мне нет.
– Терпи, привычка – вторая натура. Ну интернат, к чему такая спешка? Его закрывают?
Тушин не хотел делиться деньгами.
– Интернат и так закрытый, считай колония не очень строго режима, туда так просто не попасть, – нашёлся он. – Мне дали добро только на сегодня.
– А психичка зачем? – хмыкнул Веня.
– Для антуража.
– Ну ок. – Веник дожевал колбасу и тоскливо вздохнул: – Кофе бы…
– Возьму по дороге, – обнадёжил Тушин.
Они завернули во двор человейника в Некрасовке8, протиснулись между плотно стоявшими машинами.
– Эта, что ли? – Веня ткнул большим пальцем в сторону женщины с белым начёсом.
– Да, она, – кивнул Тушин. – Судя по пейзажу, в деньгах не купается. И это хорошо!
Он ткнул в аварийку, встал поперёк дороги.
– Лезь назад! – бросил он Венику и выскочил из машины.
– Вероника Семёновна, – замахал он ей рукой, – это я Вам звонил. Садитесь.
Веник уже выскочил и стоял в позе швейцара, придерживая пассажирскую дверцу.
– А… Вы не говорили, что будете не один, – с сомнением протянула она. Психологиня стояла на тротуаре, подозрительно рассматривала смазливого молодящегося мужчину с модно торчащей чёлкой, полноватого бородача в шортах перед открытой дверью и не торопилась садиться в машину.
«Ты что думаешь, мы тебя изнасилуем? Серьёзно?» – ругнулся Тушин про себя.
– Это Вениамин, мой парень… Понимаете… Я подумал, ему тоже стоит присутствовать. Венечка, зайчик, садись назад.
Лисицына поглядела недоверчиво на обоих, но всё же засунула своё тело в салон. Веник вытаращил глаза и прошевелил губами что-то нецензурное. Тушин послал ему воздушный поцелуй в ответ и сел за руль.
– Вероника Семёновна, – сказал он, выруливая на Косинское шоссе, – простите, что ввёл вас в заблуждение, но мне ваша консультация не нужна. Я – корреспондент телеканала СТВ Михаил Тушин. Смотрите нас?
– Я не смотрю телевизор, – резко ответила Лисицына. – Что вам от меня нужно? Это что, похищение?]
– Да ни боже ж мой! – рассмеялся Тушин. – Если хотите, отвезу Вас назад прямо сейчас. Только жалеть ведь будете всю оставшуюся жизнь. Могли бесплатно получить эфир на федеральном канале, заявить о себе на всю нашу многомиллионную аудиторию, а Вам захотелось домой… Обидно.
– Что вы мне голову морочите? Какой эфир? Что вам нужно?
Тушин ехал вперёд, не сбавляя скорости. Раздражённый тон Лисицыной он пропустил мимо ушей. Отвезти её назад не попросила, значит готова к диалогу, остальное нюансы.
– Сейчас мы едем в Департамент Образования. Там берём разрешение на посещение хорошо Вам знакомого детского интерната и мчим в Тверскую область. Вы помогаете нам, мы делаем Вас героиней нашего репортажа. Представьте: специалист высокого класса, который по собственной инициативе, бесплатно, ездит в соседнюю область помогать трудным подросткам.
Лисицына сидела, поджав губы и гневно сопела.
«А пассажирка-то не великого ума», – подумал Тушин.
– Ну так что? Deal9? – Он протянул руку, Лисицына её проигнорировала. – Жаль. Тогда найду другого детского психолога. Попрощайся, страна, с Вероникой Семёновной Лисицыной, ты так о ней ничего и не узнаешь. Встречай нового героя!
Тушин включил правый поворотник, перестраиваясь.
– Денег хоть дадите? – спросила она, угрюмо глядя в лобовое стекло.
– Каких денег? За что? Вы знаете, сколько у нас реклама стоит? Не шутите так, – рассмеялся Тушин. – Жизнь каждому подбрасывает возможности. Кто их использует – на вершине. А кто нет – живёт в ипотечной однушке в Некрасовке среди гостей столицы разного уровня образованности и культуры. Вы как? С нами или в Некрасовку?
– У меня двушка, – буркнула она. – Ладно, поехали, помогу.
– Господь наградит Вас за доброту! – радостно провозгласил Тушин. – Правда, Зайчик?
Зайчик не ответил. Он сладко посапывал на заднем сидении.
Кастинг
– Давай дальше… Не то… Не то… Следующая… Следующая… Вот эту приблизь. Угу… Покрути… Стоп. Не, тоже не то. Хотя… [барабанит по столу] Организуй ей бесплатный абонемент в фитнес на год, и тренера покруче. Вешай сигналку, через полгода посмотрим.
– Знаешь, на каждый товар…
– Забудь, пышки не в моде.
– Ладно. А мне нравится… Всё, молчу-молчу… Принято.
– Зафиксировано.
¶
Где-то в Москве перед стеклянной стеной крутого фитнес-центра остановилась девушка. Она с завистью посмотрела на стройных красавиц в глубине. Будто тихий голос шепнул ей: «Вот оно, именно этого не хватает тебе, чтобы быть счастливой!»
Она б и не против, но абонемент не по карману.
Прямо перед ней, за чисто вымытым стеклом выстроился ряд тренажёров. На них стройные девушки с эйрподсами 10в ушах. Одна из них заметила девушку на улице и остановила беговую дорожку. Она подошла вплотную к окну, дружелюбно улыбаясь. Тонкая, высокая, с отточенными движениями, она казалась совершенной. Она за стеклом, отражение в стекле – всё смешалось, наложилось одно на другое. Вокруг её совершенного тела было отражение другого, несовершенного, полного тела. Внутри отражения несовершенного тела будто существовало другое, совершенное тело. У девушки на улице закружилась голова. Девушка за стеклом махнула ей рукой с оттопыренным большим пальцем:
«Давай к нам, заходи!»
Девушка на улице испуганно замотала головой:
«Нет я не могу!»
Девушка за стеклом погрозила пальцем:
«Никуда не уходи».
Она скрылась в глубине, а девушка снаружи горько вздохнула и пошла прочь, опустив плечи.
– Стой! – окликнули её сзади.
Стройная девушка подбежала к ней. Вблизи она казалась ещё безупречнее. Неужели живая девушка может так выглядеть?
– Куда ты уходишь? – удивлённо спросила девушка из фитнес-клуба. – Я же видела, ты хотела зайти.
– Извини, это мне не по карману.
– Если есть желание, возможность найдётся. Тебя как зовут?
– Мадина.
– Мадина, значит. Я не спрашиваю про деньги, я спрашиваю про желание. Хочешь иметь такое же тело, как у меня? Может даже лучше, чем у меня?
Мадина окинула её взглядом и сдержала стон зависти. От девушки пахло дорогой кожей, тёплым морем, далёким чужим солнцем. Той жизнью, какой у Мадины никогда не было.
– Я… Ну… Я… Конечно, хочу. Но это невозможно.
– Я… Ну… Я… – передразнила её стройная девушка. – Нет ничего невозможного, поняла? Считай, тебе круто повезло. Ты меня узнала?
– Нет, – смутилась Мадина.
– Я – Ольга Майерс, слышала? Готова поучаствовать в моём проекте?
Мадина пожала плечами: она первый раз слышала это имя и ей было стыдно из-за своего невежества.
– Неважно, – отмахнулась Ольга. – Я вижу в тебе потенциал. Ты очень красивая девушка, если сбросить лишний вес. Это моя задача. Я оплачу годовой абонемент в фитнес-клуб, диетолога и буду лично тебя тренировать. Бесплатно. От тебя требуется одно: строго следовать рекомендациям и не пропускать тренировки. Готова?
Мадина не могла поверить своим ушам.
– Но зачем это Вам? Тебе?
Ольга нагнулась к ней, близко-близко. Так близко, что два глаза слились в один, большой и расплывчатый, карий, почти чёрный. Зрачок по центру стал дырой, ямой, глубоким колодцем, уходящим к самому центру земли, к её пылающему ядру. По стенкам заплясали алые отблески, и хлынула радужка, закручиваясь в водоворот. Мадина потрясённо моргнула. Нет, перед ней молодое, загорелое лицо Ольги с обычными глазами: карими, не такими и тёмными. Смотрит с беспокойством:
– О-о, подруга, что-то тебя повело. Пойдём внутрь, пока тепловой удар не схватила.
Она схватила Мадину за руку и повела за собой.
– Простой маркетинг, – говорила она на ходу. – Аудиторию надо удивлять. А чем я могу их удивить сейчас? Мою спортивную форму заметно улучшить уже невозможно. Другое дело ты. Я запущу проект, в котором ты, занимаясь по моей программе, превратишься в ослепительную стройную красавицу. Вот это тема, это хайп11. Такой контент привлечёт ко мне новых клиентов, и я отобью то, что вложу в тебя. А ты получил новое совершенное тело. Хочешь тело, как у меня? А, может, и ещё лучше?
Мадина кивнула. Ольга выставила большой палец.
– Я вижу это в тебе. Под твоим жиром и проблемной кожей – настоящая богиня. Сгоним лишний вес, накачаем мускулатуру. Правильное питание, косметические процедуры. Займусь твоими энергетическими потоками, это тоже важно. Насчёт денег не беспокойся, всё за мой счёт. Главное – во всём меня слушаться, поняла?
Ничего не понимая, Мадина тряхнула тяжёлой головой. Шум в ушах забивал все звуки, перед глазами плавали багровые пятна. Она вошла вслед за Ольгой в прохладный зал с чистым и свежим воздухом, Ольга усадила Мадину на диван, принесла ей воды:
– Глотни, подруга, сейчас станет легче.
Мадине и впрямь полегчало. Она огляделась по сторонам. Зал, в котором они находились, был настолько роскошным, люди вокруг настолько безупречными, что Мадине захотелось сгореть прямо тут, на этом самом месте, от стыда за свою бедность и лишний вес.
– Не торопись, – непонятно буркнула Ольга и добавила бодро: – Ну как, нравится? Готова изменить себя и свою жизнь?
Мадине испугалась. Но она точно знала, что не сможет жить с мыслью, что отказалась от такого шанса.
– Что от меня требуется? – спросила она, не очень удачно копируя тон Ольги. – Где кровью расписаться?
– Ой, какие глупости, – рассмеялась Ольга, – достаточно просто твоего устного согласия. Согласна?
– Да, – ответила Мадина.
Моргнули лампы под потолком.
– Опять свет отключили! – воскликнула девочка за стойкой, хватая трубку. – Слушайте, ну сколько можно, – раздражённо сказала она своему невидимому собеседнику, – каждый день одно и то же, по вам часы можно сверять!.. Когда закончите?.. Знаете, наш директор очень недоволен, будете с ним разбираться. Бензогенераторы, между прочим, разрушают озоновый слой!.. Очень жаль, что для вас это ерунда! Всего хорошего! – прошипела она в трубку и бросила её на стойку.
Девочка бросила трубку и встретилась глазами с Мадиной. В притворном испуге прикрыла рот ладошкой.
– Извините, – сказала она, – каждый день одно и то же, уже нервы сдают.
Мадина понимающе кивнула и повернулась к Ольге.
– Что мне надо делать?
– Ну, сначала подвинься ко мне.
Ольга щёлкнула пальцами, подбежал красивый молодой человек с камерой на стабе12. Тоже красивый и спортивный. Все, кто находился вокруг, были красивыми, как боги. Мадина не могла понять, как она тут оказалась.
– Сначала мой крупный план, когда я произнесу имя Мадина, меняй ракурс так, чтобы в кадр попали мы обе, – сказала Ольга.
Парень кивнул, уставился в экран.
– Поехали, – махнул он рукой.
– Доруд, мои любимые подписчики! Сегодня вас ждёт что-то особенное и удивительное. Я начинаю новый фантастический проект по преображению одной потрясающей и харизматичной девушки… И её зовут… Мадина. – Оператор плавно переместился чуть назад и в сторону. – Вот она, моя дорогая подруга. Посмотрите, какая она хорошенькая. – Ольга обхватила полные плечи Мадины и сжала их, выдавливая улыбку. – С Мадиночкой мы займёмся спортом по моей программе «Майерс-лайк боди». А ещё!.. С ней поработает замечательный диетолог, доктор Кристина. Вы её уже знаете. И, конечно, ваши любимые духовные практики для гармонизации души и тела. Каждый день мы будем вести дневник, следить за изменениями, и любой из вас в режиме реального времени сможет пройти вместе с нами весь этот путь. – Ольга едва заметно шевельнула пальцами левой руки и оператор приблизился к ней, взял крупный план. – А первый, кто угадает, на каком языке я вам сегодня сказала «привет!», получит приглашение на обед в нашей с Мадиночкой компании в культовом ресторане «Чёрный лис». Жду ваши варианты! Любите себя!
– Дань! – сказала она, когда оператор опустил камеру. – Правильный ответ – древнеперсидский. Организуй столик и приглашение. Надеюсь, в этот раз будет не полный урод, – повернулась она к Мадине, скорчив смешную рожицу. Мадина засмеялась и осеклась.
Ей было неуютно. Казалось, что все показывают на неё пальцем и смеются, стоит ей отвернуться. Ольга с лёгкой улыбкой наблюдала за лицом Мадины. Она накрыла её руку своей ладонью и сказала:
– Настанет день, и они все будут завидовать твоей красоте. Ты мне веришь?
Мадина отрицательно замотала головой, потом кивнула, в её глазах блестели слёзы. Поверить в это было невозможно, но так хотелось…
– Будь уверена, так и будет. Главное: выполняй всё, что я тебе говорю. И первое, и, наверное, самое тяжёлое, что тебе придётся выдержать это… – она сделала эффектную паузу, склонилась к её уху: – Никаких мужчин. Никакого секса. До конца проекта. Выдержишь?
Мадина рассмеялась сквозь слёзы. У неё и так не было никаких мужчин уже несколько месяцев. Как её любимый ушёл навсегда к тощей дылде с накачанными губами, так и не было больше. И меньше не было. Ни мужчин, ни секса. И даже не хотелось. Выдержать? Да за счастье!
– Отлично, – Ольга хлопнула в ладоши и поднялась с дивана. – Идём, надо купить тебе спортивную одежду и обувь. И обычную не помешало бы… – добавила она, ещё раз осмотрев Мадину. – Идём-идём!
¶
– Крыша уже едет от этих тёлок. У тебя есть глазные капли?
– На!
– [говорит с открытым ртом] Спасибо… Давай по ЮЗАО 13 пройдёмся. По алфавиту. Нет… Нет… Однозначно нет… О! Ещё б её тут не было… [смешок с плохо скрываемых отвращением] Не-ет… Стоп. Верни назад… Приблизь… Покрути… Дай реалтайм 14 … Это кто с ней? Выведи инфу… Какая красивая! Наш пациент, железно. Берём, вешай сигналку.
¶
– Саби, – горячее дыхание Марата обожгло шею, – ну, Саби, ну котёнок, давай.
– Я не могу, – вздохнула Сабина.
– Почему? – шепнул он, зарываясь носом в её волосы.
– Потому что… Мне до свадьбы нельзя.
– Саби, – коснулся он губами её плеча, – ты тоже хочешь.
– Хочу, но не могу…
– Са-аби, котёнок, любимая, это Москва, сейчас двадцать первый век, а не Средневековье какое-то. Сейчас всё можно. – Его рука мягко и безуспешно пыталась втиснуться между сжатых коленок.
– Москва у тебя, я – в Средневековье.
– Са-аби-и, – рука коснулась груди.
– Марат, – сжалась ладонь, не пуская дальше.
Разжались пружины у пацана, ослабли жгуты. Марат отвернулся, поник. Саби обняла его сзади, прижалась щекой к спине.
– Нельзя, котик, правда нельзя. Меня убьют, и тебя убьют. Не понарошку, по-настоящему. Ну потерпи, я что-нибудь придумаю, – Сабина коснулась губами торчащей сквозь футболку лопатки: – Я очень тебя люблю. Только никому не говори, хорошо? – Её тихий шёпот слышал только он. И два человека у огромного экрана.
Благотворитель
«До конца маршрута осталось сто метров», – объявил навигатор. Тушин на черепашьей скорости полз мимо бетонного забора с кольцами колючей проволоки поверху. Он навалился грудью на руль и вывернул голову, потрясённо рассматривая защищённый периметр детского интерната.
– Тут держат детей? – спросил он Лисицыну.
– Тут держат подростков с девиантным 15поведением, – уточнила она. – Вы не очень понимаете, что это значит. Про синдром депривации 16слышали? Он тут у каждого первого.
– Вероника Семёновна, а можно для тех, кто консерваториев не кончал, чтоб не гуглить.
– Вас мама обнимала? А их нет. Они не знают, что такое любовь, искреннее отношение. Для них любая коммуникация – торговля. Они с раннего детства учатся манипулировать чувствами людей, чтобы их обняли, приласкали, дали добавку или игрушку. Дети-торгаши. На самом деле они ничего не чувствуют. Ничего позитивного.
– Ничего себе речи у детского психолога, – удивлённо вытаращил глаза Тушин.
– Это речи опытного психолога, – отрезала Лисицына. – Я очень хочу им помочь, но обычно, им моя помощь не нужна. Чувствовать для них – это испытывать боль. Выковыряйте черепаху из панциря и скажите, что ей так будет лучше. Аналогия понятна? Моя работа заключается в том, чтобы выковыривать их из панцирей, а поменять среду вокруг них не в моих силах. К сожалению.
Тушин молчал.
– Что молчите? Думали меня только деньги волнуют? – Лисицыной почему-то захотелось оправдаться. – Когда окажетесь внутри, помните: вокруг вас гениальные маленькие актеры с узким репертуаром. Не верьте ни единому их слову, движению и эмоции. Представляйте, что вы в театре, а они зачитывают свой текст. Будет немного легче.
Впереди показался провал в заборе. Углублённые ворота, дверь проходной. Тушин завернул и включил аварийку. Лисицына сгребла бумаги и скрылась за дверью. Через несколько минут створки пришли в движение, и машина въехала внутрь.
Лисицына села на пассажирское сидение, ткнула пальцем в сторону большого здания из красного кирпича:
– Там парковка, можно оставить машину. Заведующая нас ждёт.
До приезда Звейниекса оставалась пара часов. Тушин загнал машину в куцую тень, растормошил Веника. Между сиденьями появилось заспанное лицо пухлого бородатого ребёнка, щёчки в складочках. Он зевнул во всю пасть и сказал обиженно:
– Ты мне кофе обещал.
– Обещать не значит жениться. Приведи себя в порядок, в дверце влажные салфетки. Лицо федерального канала, блин.
– Сам лицо… – пробурчал оператор, потягиваясь. – Я с другой стороны и ниже…
Тушин открыл дверцу.
– Стойте! – Лисицына вцепилась ему в рукав. – Посидите тут, я схожу с заведующей поговорю. Она недовольна, что её заранее не предупредили про съёмку. Не надо обострять.
Когда она скрылась в доме, Веня тронул Тушина за плечо.
– Посмотри… – сказал он шёпотом. – Окна.
Михаил повернул голову. В десятке метров от них торчало крыло здания тёмно-багрового цвета. Узкие окна и выложенные по стене торцами кирпичей узоры хорошо б смотрелись в историческом кино, с матросами, увешанными пулемётными лентами, и девушками с наганами, в коже и красных косынках. Но вместо орлов революции во всех окнах с первого до последнего этажа были дети.
Между головами первого ряда выглядывали другие, над ними те, кто повыше, или кто нашёл стул. Дети стояли и молча смотрели на машину телевизионщиков. Не разговаривая и не улыбаясь. Тушин поёжился. Нет ничего более странного, чем ребёнок, который не улыбается. Потом внутри что-то случилось. Исчезли головы сверху, потом остальные спокойно развернулись и ушли вглубь здания.
– Жуть какая-то, – сказал Веник. – Как тут люди работают? Кукуха улететь может.
– Дети всегда дети, – сбросил оцепенение Тушин. – Просто собрались посмотреть на машину, потом пошли на обед. Как раз пора.
– Их хоть кормят, – заныл Веник, – а ты мне даже кофе не взял.
– Хватит скулить. Сейчас заведующая напоит, потерпи.
Распахнулась дверь. На крыльцо вышла угрюмая Лисицына и радушно улыбающаяся миниатюрная пышечка в лёгком сарафанчике. Тушин с Веником вылезли из машины. Веник полез в багажник, а Михаил поднялся по ступенькам, протянул руку:
– Михаил Тушин, телеканал СТВ. А это, – он кивнул в сторону машины, – Вениамин, мой оператор.
– Очень приятно, а я – директор школы, Василиса Витальевна, – она вложила свою маленькую ручку, почти детскую, с трогательными перетяжечками, в руку журналиста. – Надо, кажется, говорить «директорка», но мне это слово не нравится.
– Совершенно не надо! – согласился Тушин. – «Директорка» – что-то унылое и злое, даже ядовитое. Это ведь совсем не про Вас.
«А она ничего, – подумал Тушин, – несмотря на то, что полненькая».
Он легко сжал её руку и виновато улыбнулся:
– Вы извините, что так внезапно, прям сосуля на голову. Неожиданное редакционное задание. Как начальству что-нибудь в голову ударит, надо бежать выполнять.
– Ничего страшного, – ответила Василиса Витальевна, безмятежно улыбаясь, – у нас всё точно так же. Мне стесняться нечего: в школе полный порядок. Идёмте.
В прохладном холле, ярко освещённом люминесцентными лампами, Тушин огляделся. Обширное пространство с двумя рядами квадратных колонн сияло свежим ремонтом. Неплохая мебель, на одной из стен – огромный выключенный телевизор.
– Хорошо у вас, вот прям на самом деле хорошо, – удивился Тушин. После ограды с колючкой и КПП 17он ожидал увидеть стены, крашенные до середины зелёной краской.
– Нравится? – обрадовалась Василиса. – Ремонт мы закончили два месяца назад. Частично за счёт областного бюджета, частично спонсоры помогли. Сейчас многие крупные компании занимаются адресной благотворительностью. Вся техника и мебель от одной крупной корпорации из Москвы. С чего хотите начать?
Тушин открыл рот, но в этот момент живот Вени выдал такую руладу, что Михаил сказал:
– А давайте начнём со столовой. Мы сможем посмотреть, что едят дети, как и в каких условиях им готовят?
– Конечно. У вас есть санитарная книжка?
– И у меня, и у Вениамина.
Василиса удовлетворённо кивнула:
– Тогда без проблем. Можете покушать с детьми, оцените уровень наших поваров.
Тушин чуть скривился, он не любил слово «кушать» в применении к взрослым людям, зато Веня расцвёл и засиял. Он был так голоден, что мог и кушать, и есть, и жрать, и хавать, и производить приём пищи, и, желательно, одновременно.
– А кофе у вас есть? – спросил он.
– Детям дают кофе с молоком, но он вам не понравится: он слабенький и без кофеина. Зато у меня есть в кабинете кофе-машина. Тоже подарок одного из наших благотворителей. После столовой я вас угощу. Пойдёт?
Веня кивнул.
Василиса повернулась к Тушину.
– Только у меня просьба… Даже не просьба, это необходимость. Всё, что касается… самой организации работы школы снимать можно. Лица детей должны обязательно скрываться, как это называется?..
– Заблюрим 18детские лица, не беспокойтесь, мы в курсе правил, – заверил её Тушин.
– И всё, что скажут дети, сначала должна проверить я. У нас закрытый интернат, у каждого ребёнка здесь есть своя печальная история. Не всё можно делать достоянием общественности. Вас, наверное, в департаменте предупредили?
– Конечно, ни о чём не беспокойтесь. Фильм пойдёт в эфир только после утверждения у Вас и в департаменте.
– Ну, тогда прошу в столовую.
Она распахнула широкие двери в ярко освещённое помещение. Гам за столами стих, сотня мальчишеских глаз обернулась к вошедшим людям. Дети с ложками в руках молча разглядывали пришельцев, особенно бородатого пухляша с камерой, висевшей на странной конструкции.
– Приятного аппетита, дети! – задорно крикнула Василиса так неожиданно, что Тушин вздрогнул.