Фабио и Милена

Глава 1.

Милена стала сиротой слишком рано для того, чтобы почувствовать себя обездоленной, ее приютил мужчина итальянского происхождения, киллер по имени Фабио. Когда он увидел, как девочка во дворе слоняется вся в грязи и слезах его сердце не выдержало, ибо сам он некогда был покинутым всеми сорванцом, низринутым до статуса сиротства. Эта девочка сквозь слезы пыталась объяснить ему, что осталась совсем одна и живет теперь на улице вместе с кошечками. Она пробудила в Фабио дремлющее сострадание, и он сказал ей, что позаботится о ней, и впредь будет растить ее как собственную дочь.

Фабио даже не представлял, как объяснить дочери то, чем он занимается, пока однажды прошествии нескольких лет ей не удалось выяснить все самой, и тогда Милена изъявила желание обучиться профессии отца. Фабио протестовал, Милена капризничала, но он не смог ей противостоять. Ему пришлось отойти от дел не без последствий, таким образом Милена стала киллером по собственной воле.

Фабио просто поражался как Милена быстро росла. Он научил ее всему, что знал сам, выявив все тонкости своего ремесла и показав сколько смысла имеется в каждой детали. Он был свидетелем того, как она во много раз превосходила его. Милена была беспощадна и могла, не моргнув глазом перерезать глотку кому и когда угодно. Ближний бой ничуть не вгонял ее в тоску, а прицеливание через винтовку на больших расстояниях как никогда расслабляло, даруя возможность по-настоящему прочувствовать жизнь вдыхая воздух и обостряя все свои чувства до предела.

Милена всегда вспоминала отца в столь чрезвычайные для нее минуты. Она зашла в подготовленное заранее место, на крышу одного из домов, именно здесь ей предстояло ожидать дальнейших действий, именно здесь ей представлялась возможность убить очередную жертву из винтовки, спрятанной в чехле для скрипки.

Милена приготовилась, собрала винтовку и положила ее на порог крыши который был ей по колено. Она натерла указательный палец канифолью чтобы тот не скользил и прилегла, осматривая территорию и не чувствуя того страха, который мог посетить неуверенного стрелка, и пока Милена осматривалась через винтовку, то попыталась вспомнить лицо нужного ей человека: его походку, цвет волос, кем он был, откуда должен появиться и куда зайти.

И вот нужный мужчина появился на обозрении, Милена ловко его заметила, он был осторожен, но и Милена не пренебрегала своей внимательностью, исследованием местности, подсчетом людей и наличием хвоста.

Примитивный на первый взгляд противник оказался более проворным в действительности. Не замечая за собой никого, тот безукоризненно направлял все внимание на женщин, но то была лишь хитрая уловка, которую Милена с легкостью выявила. Одаривая женщин должным вниманием, он лишь пытался как следует осмотреться.

Далее он зашел к портному, как и было заведено. Милена навела прицел винтовки прямо на стеклянную дверь, сквозь которую все еще виднелся шатающийся на одном месте противник. Теперь оставалось дождаться пока он выйдет из здания, дабы сделать решающий выстрел и поставить точку в этом деле с той же легкостью, с которой школьницы ее возраста решают примеры.

В скором времени Милена заметила человека, находящегося за стеклянной дверью и намеревавшегося выходить. Он протянул руку к ручке двери и отпер ее. Милена глубоко вздохнула и задержала дыхание, глядя неизменно через прицел винтовки, прицеливаясь в нужную голову и всеми усилиями сохраняя невозмутимость она едва не выстрелила раньше положенного времени и внезапно, всего за пару мгновений до выстрела ее мишень застала Милену врасплох обнаружив ее.

Лицо его, объявившееся в профиль через прицел сильно смутило Милену, ей даже показалось что она знает этого человека, знает его лицо, но пренебрегая своими мыслями, Милена сосредоточилась на поставленной цели, к тому же человек заметивший ее ничуть не сконфузился от увиденного, казалось его непроницаемость была безгранична, но даже он не мог полагать наверняка какой выстрел станет для него последним. Милена дождалась нужного момента. Теперь, когда ничто более не удерживало ее она с грохотом выстрелила в противника и впервые она промахнулась.

Сложив винтовку, она побежала вниз по лестнице и должна была сократить дорогу следуя по другой улице чтобы выждать и завершить дело до конца. Осматриваясь с предельной осторожностью, Милена так и не смогла отыскать противника, с тем чтобы убить его с близкого расстояния.

Милена потерпела первое поражение и 43 дело стало для нее роковым. Всегда с самого первого своего задания она работала как часы устраняя противников, но увы ей пришлось смириться с поражением. Убедившись, что хвоста нет, она пошла домой через дворы и улочки, смотря при этом в оба.

Когда Милена встретилась взглядом с отцом, он ожидал увидеть ее счастливую ухмылку, которая бы в очередной раз возвестила о том, что дело было сделано, но, когда Фабио узрел печаль в лице Милены ему тут же сообщилось это горькое ощущение непреодолимой досады и недоумевая что же могло произойти он задумался, не веря собственным мыслям. Милена закрыла за собой входную дверь и не говоря ни слова начала вытаскивать винтовку из чехла сидя на корточках, после чего она сложила в тайник все оружия, которые имела при себе.

– Ты не ранена? – Спросил Фабио с отцовской бережностью, ведь он никогда не видел, чтобы Милена печалилась, в детстве, конечно, она была капризной и плаксивой, но в годы, когда она стала его преемницей в искусстве убивать, она никогда не проявляла былых чувств. Он вспомнил ту девочку, которая со слезами на глазах говорила, что живет на улице вместе с кошечками, он помнил ее, но совсем о ней не вспоминал, ведь не было в их жизни ничего печального до недавней поры.

Она встала с корточек после того, как закрыла тайник, обернулась и посмотрела на отца блестящими глазами, в которых выступили слезы. Фабио подошел к ней и приобнял дочь.

– Милена, я не сержусь, скажи, что произошло? Расскажи, что случилось? Ты убила невинных?

Он поглаживал ее волосы пока она стояла в его объятиях и дрожала от слез. Милена понимала, что не справилась с заданием и думала, что сейчас отец выгонит ее и скажет, чтобы она больше никогда не возвращалась. Милена знала, что отец ее не был таким, но почему-то всегда опасалась, что в один день он переменится к ней и возненавидит ее и сейчас было все необходимое для этого.

Милена не смогла раскрыть рта, она боялась показать, что испытывает какие-либо чувства, Милена словно забыла какого это плакать и от этого ей становилось лишь хуже, она не знала, как вести себя и что нужно делать и между тем боялась предстать слабой даже перед отцом.

Фабио отпрянул от Милены и посмотрел ей в глаза переживающим взглядом. Слезы уже текли по ее щекам, когда он спросил снова справилась ли она с заданием. Милена, поджав губы, закрыла глаза и мотнула головой боясь услышать что-либо ужасное в свой адрес, отец был удивлен, он отвернулся и присел вновь на стул раздумывая и припоминая.

– Это был не обычный смертный, – начал Фабио, – он был во многом лучше меня, я знал его лишь понаслышке, но не стал рассказывать тебе кто он такой чтобы тебя не отвлекали ненужные мысли. Совсем недавно он перестал быть частью семейства киллеров и те не смогли примириться с его уходом, они объявили охоту на его голову, но он очень осторожен. Я не виню тебя в промашке, все ошибаются в нашем деле, это не плачевно, главное, что ты не убила невинную жизнь. Я уверен ты станешь лучше после этого урока и взвесишь все свои промахи и недочеты.

Она кивнула отцу. Слезы ее начали высыхать. Они перестали говорить обо всем связанном с делами и сели за стол ужинать. Их жилище было очень скромным и отличающимся узкими комнатами, в которых находилось множество тайников и примочек. Всего за долю секунды они могли исчезнуть в тайные и известные только им потайные места ведь тому способствовало ограниченное пространство.

Милена, так и не проронив ни слова за вечер легла спать. Она была расстроена своей неудачей и пыталась понять, что помешало ей пристрелить того человека. Он действительно показался ей знакомым, он был очень похож на кого-то, но понять на кого она была не в силах. Он был профессионалом, и она видела, как тот оглядывался и точно подмечал каждую деталь, но ведь он не мог знать наверняка что она промахнется, может он не посчитал маленькую девочку за угрозу?

Она пообещала себе, что сделает вторую попытку, как только появится такая возможность и во что бы то ни стало она отомстит этому человеку за те слезы, которые ей пришлось пролить при отце!

И такой шанс появился на следующей неделе, Милена с нетерпением ждала отмщения за чувства, испытанные ею в тот роковой и несчастный день, отец ее сказал, что за его головой охотятся очень многие опытные убийцы, но никому так и не удалось забрать его душу. Ходили слухи что немало хороших киллеров полегло на пути к его голове. Милена была даже несколько восхищена этим злодеем, весь мир охотится за ним, а ему хоть бы что, она надеялась, что сумеет доказать всем и каждому у кого лучшие методы, усмирив этого доходягу и уложив его лбом на асфальт.

Улица пребывала в постоянном движении, после разъяснений отца Милена отправилась осуществлять долгожданную месть. Солнце временами светило в глаза, но Милене все-таки удалось застать своего соперника, который шел точно тем маршрутом к банку, как и предполагалось. Оказавшись у него на хвосте, Милена следовала за ним оглядываясь по сторонам, далее ей нужно было обойти маршрут по улочкам дабы сократить путь и нанести решительный удар сбоку, мгновенно исчезнув из виду – никто и не поймет кто это сделал, а она лишь положит ему в карман свою монету – отличительный знак убийцы, чтобы в Совете киллеров поняли чьих рук это дело. Обычно полиция сообщает об убийстве посыльным, а те в свою очередь осведомляют людей сверху – как их называли многие киллеры, они и назначают цены за головы чтобы головорезы вроде Милены и ее отца, имели возможность прокормить себя.

Перед тем как свернуть за улочку, Милена заметила, как на ближайшем здании засел стрелок, который, как и всякий киллер пытался заработать себе на хлеб, но Милена знала, что раз не вышло у нее, то этот стрелок тем более не попадет прямо по цели.

Она знала, что стрелку нужно время, но убить его без причины она не могла, они обговаривали это с отцом, ведь у людей их профессии свои заморочки и без правил чем они хуже животных, убивающих друг друга?

Милена решила не сворачивать дабы не терять из виду свою цель, послышался выстрел, стрелок промахнулся, через пару мгновений, когда люди начали разбегаться, не могло быть и речи про второй выстрел, стрелок тут же убрался, тем временем противник Милены бежал не в сторону банка, а во двор улицы, где его встретили двое неприятелей намеревавшихся завершить начатое стрелком. Милена догнала его, выбегая из-за угла, он укрылся под скамейкой, и она видела, как он выпрямился, вытянул руку и выстрелил отчего Милена замерла на месте, она дернулась хотя и знала, что рука его была направлена не в ее сторону. Первый неприятель упал, а второй спрятался за детской площадкой, от увиденного Милена не могла пошевелиться.

Мужчина, ради которого она проделала весь этот путь, увидел ее, но взгляд его был страшно встревожен. Он посчитал, что она всего лишь невинная девочка, которая забрела сюда и не знала, что делать. Он испугался за нее и немедленно вскочил, переживая как бы она не стала мишенью для стрельбы и обратился к ней:

– Уходи, немедленно уходи! – Кричал он Милене, как дружелюбный сосед, совсем не подозревая, что она хочет его убить.

Послышались выстрелы, пролетевшие рядом с головой Милены, она не на шутку рассердилась, чувствуя кипящую ярость внутри себя. Время замедлило ход, а границы видимого расширялись. В мгновение ока она вынула пистолет и выстрелила прямо в лоб своему недоброжелателю, заставив того упасть как мешок с картошкой.

Сзади нее через арку кто-то надвигался, Милену оглушил звук выстрела, а мужчина которого она так и не убила выскочил, подбежав к ней. Не успела Милена опомниться как он встал, закрывая ее своим телом от пуль. В это время еще двое недоброжелателей вышли из арки стреляя в разные стороны от волнения. Милена не могла двинуться с места, она была напугана до смерти, еще никогда ей не приходилось участвовать в перестрелках, она была лишь киллером из-за спины, могла подраться на ножах, но до такого никогда не доходило. Мужчина вскрикнул, ему в ляжку угодила пуля и возможно, если бы не Милена, которая не желала спасать свою шкуру, он давно бы пристрелил неприятелей с тыла.

Разозлившись, он вскрикнул и два выстрела прогремели как один. Оба обидчика упали на мокрый асфальт. Мужчина взялся за левую ногу и простонал. Нужно было немедленно в укрытие. Милена могла сейчас же убить его, но тело ее внезапно онемело, и она не могла ничего с собой поделать, как не смогла и заставить себя убить его после того, как он спас ее.

– Я помогу вам добраться до дома, скажите куда? – Сказала она, слыша себя как бы со стороны. Он посмотрел на нее корчась от боли.

– Нельзя было сразу меня послушать?!

– У нас нет времени, сейчас приедут еще одни, ваша голова дорого стоит!

Он показал куда бежать, и она взяла его под руку и потащила его чему способствовал его низкий рост. Пробежав несколько метров, она оглянулась и заметила двоих на хвосте. Ее новоиспеченный товарищ, видя, как Милена пытается вытащить пистолет свободной рукой, обернулся, и заметив преследователей выстрелил в них, не дожидаясь их коварных действий. Милена запыхалась, бежали они, казалось, очень долго, тот вытащил окровавленной рукой ключи и отворил дверь. Жил он на первом этаже и по благоприятному стечению обстоятельств никто не видел, как они вошли.

Милена попросила бинт, ножницы, спирт и разрезала его штанину, взяла тряпку и протирая рану от крови постаралась вытащить пулю. Мужчина снял ремень и вгрызся в него подавляя крик, после двух неудачных попыток она аккуратно вытащила окровавленную пулю отчего кровь увеличилась. Милена залила спирт в рану и забинтовала ногу.

– Спасибо… – Сказал он, осматривая свой отпечаток зубов на ремне, а потом добавил:

– Ты ведь тоже могла убить меня правда?

– А ты мог меня не прикрывать.

– Как твое имя?

– Милена, а твое?

– Дмитрий. – Он немного помедлил так как новая волна боли захватила его и пошатнулся, корчась и кривляясь от боли. – Ты ведь совсем ребенок Милена, как ты можешь убивать?

Она никогда не задавалась этим вопросом, да и вовсе не считала себя ребенком, для своих лет она многое знала и поэтому проигнорировала этот вопрос и спросила:

– Почему людям сверху нужна твоя смерть?

– Они не любят, когда кто-то уходит в отставку, я был слишком хорош, они не могли так запросто отпустить меня, мне кажется, мы ничего для них не стоим, мы лишь убийцы, преступники, которые за гроши готовы убить даже друг друга.

– Мне нужно идти, я не буду никому говорить о сегодняшнем, так что никто о тебе ничего не узнает.

– Постой, это опасно!

Она не послушалась, открыла дверь и вышла.

Во все это верилось с трудом. Милена не могла понять почему она не убила его, не понимала она и того, как он мог защитить ее? Это не было похоже на тот безжалостный мир, к которому она так привыкла и в котором временами так больно жить, поэтому-то ей и не верилось, что еще существуют на свете люди, которым не все равно.

Милена все рассказала отцу, она не могла лгать ему и не сомневалась в его поддержке и помощи. Фабио кивал, слушая о том, что произошло, а потом сказал:

– Я с самого начала подозревал, что это гиблое дело доченька, травить нас друг с другом ужасно и непристойно.

– Но ты ведь знал, знал и все равно отправил меня!

– У него нет ни жены, ни детей, он убийца, чего же ты хотела?

– Не справедливо вот так просто лишать других людей жизни!

Фабио был потрясен слышать такое от дочери, которую он взрастил и обучил, он и сам знал как это плохо и несправедливо, но, чтобы было легче выполнять свою работу он старался об этом не задумываться и просто делал свое дело.

– Послушай меня, я не заставлял тебя избирать этот путь, ты сама выразила желание, если тебе не нравится заниматься этим так милости прошу, но у тебя нет выбора, ты уже знаешь, как это успокаивает, как это вдыхает в тебя жизнь, словно забирая чужие души ты обогащаешь свою и делаешь ее сильнее, чувствуешь себя живой и радостной.

– Я не хочу приносить несчастье в чужие жизни, я не убийца и не преступница! – Крикнула она, совсем не понимая того, что с ней происходит.

Фабио негодовал, он чувствовал боль оттого, что Милена так сильно расстроилась. Она ушла в свою комнату вся хмурая и обиженная, захлопнув за собой дверь.

Милена легла на кровать и лежала закрыв глаза без сна. Милена понимала, что не хочет делать других несчастными, раньше она совсем не задумывалась о том, что делает, для нее это было не более чем игра, но кажется только теперь для нее открылась правда и другая сторона сцены, она почувствовала себя виноватой и видела себя плохой по отношению к другим. Ее друзьями были винтовка, пистолет и нож. Милена не знала, как дальше быть, но в этот момент она ощутила отвращение ко всему что было связанно с убийством.

Глава 2.

– Ты ведь совсем ребенок Милена, как ты можешь убивать? —Именно этот вопрос не давал Милене покоя в последние дни. Она скучала по своей работе, а когда отец говорил сколько прекрасных возможностей она упустила это никак не делалось ей в радость. Знала она так же что не может заниматься ничем другим, кроме этого, она дала себе слово – только преступников, только плохих людей, без которых мир станет многим лучше. Она будет лечащим врачом, искореняющим преступность, она ничем не хуже полисменов и судей, она станет палачом и кнутом для людей, у которых явные проблемы с рассудком.

Милена отмечала пятидесятое успешно выполненное дело и Фабио решил побаловать дочь, он обещал ей что сводит ее на концерт классической музыки.

– Мы испытаем на себе совсем иные чувства моя дорогая доченька, после этого музыка пленит тебя, а многоголосый хор заставит твое сердце колотиться. Ты поймешь как сильно связанны наши профессии, они точно идентичны, да мы не создаем музыку, но разве мы не слышим эту заветную песнь, превосходную сонату любви и жизни, когда выполняем наше дело? Нам открывается совершенно новый, необъятный мир и ни один музыкант не смог бы прочувствовать сего пламени, яркого костра той песни что приходит к нам, когда мы занимаемся своей работой, когда тело работает само по себе, так же произвольно, как и наше дыхание, что нам стоит вдохнуть воздух? Так же ничего, как и лишить жизни. Мы очищаем этот мир от грязи, которая как чума разрастается по городам, без нас не было бы музыки, спокойствия и баланса.

Милене и впрямь пришелся по душе оркестр, ее поразил дирижер, что управлял ими как одним скомканным организмом, она восхитилась этой силой и мощью переливающуюся в красивые звуки иногда олицетворяющие что-то неведомое для нее. Она скрашивала свои воспоминания этой песнью что так захватывала дух, вспоминала и прекрасные моменты, и оплошности, без которых не обойтись, тем самым соединяя одно с другим и приобретая своеобразный баланс.

Милена принарядилась, хотя совсем не любила, сторгую одежду и платья. Она не любила быть нарядной и женственной, но отец убедил ее, что в этом есть своя утонченность, сопутствующая должному порядку. Ведь если не соблюдать все известные обряды и правила их необычного ремесла, скажем даже просто не взять с собой нож, то дело может весьма скверно закончиться и поэтому каждая мелочь всегда учитывалась, как подобает.

Все его нравоучения для дочери касались и жизни, и искусства убивать, она лишь поражалась, сколько же всего он знал. Он мог рассказывать ей невероятные истории о том, как в молодости он легкомысленно пренебрегал советами отца, отчего ему приходилось постигать все пропущенные уроки на собственном опыте убеждаясь в мудрости и верности правил.

Фабио любил рассказывать о первом деле и первой жертве, которую он так и не смог убить. Эта история в очередной раз доказывала необходимость соблюдения правил и череду последствий, возникающих при пренебрежении ими.

Милена знала эту историю от начала и до конца, но Фабио подобно хорошему отцу рассказывал ей вместо сказок про свой удивительный опыт, неизменно склоняясь к первому делу возводя это дело до самого почитаемого. Милена свыклась и полюбила истории отца, ведь он всегда старался быть интересным рассказчиком способным разглядеть мудрость даже в самом простом воспоминании.

– Я кивал отцу и меня совсем не волновало, что он там мне объяснял: дистанция, хвосты, не убивай невинного – я ведь все это прекрасно знал. Я запомнил, как он мне в конце сказал: «Ты ведь забудешь все, забудешь даже как тебя зовут. Твой палец онемеет, винтовка станет холодной, тяжелой и вовсе исторгающей смерть. Тебе покажется что она выстрелит не в твоего врага, совсем нет голубчик, тебе покажется что она выстрелит в тебя, помяни мое слово, если ты не послушаешь меня сейчас же!» – так-то он сказал мне и как в воду глядел, все произошло именно так. В тот день я поднимался по лестнице на крышу здания, а там кошки шипят мне навстречу, одна и вовсе начала мочиться, все эти мелочи: грязная лестница, на другом этаже чья-то порванная рубашка, словно бы сдернутая с человека насильно – все это навалилось в одну кучу страшным давлением. Во рту у меня пересохло, я чувствовал себя как в пустыне, дергался при каждом шорохе, губы у меня, казалось, отсохли совсем. Я поднялся и вытащил винтовку, мы тогда носили оружие в специальных сумках-чехлах чтобы другие киллеры узнавали своих по сумкам. Нелепый я был и самоуверенный, а в итоге все вышло, как и предсказывал отец. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, к тому же я не мог никак надышаться и совсем задыхался… Что ж, я когда увидел человека, которого должен был убить, то замялся и не выстрелил, а побежал за ним пытаясь догнать его и пристрелить в каком-нибудь переулке, где никто нас не увидит. Я нагнал его и у меня появился шанс, а он обернулся на меня, выпучил глаза как овечка, жаждущая жизни, так будто он все понял, как увидел кожаную сумку и остановился. Я сказал ему что не стану его убивать при условии, что тот немедленно и бесследно исчезнет, что он и сделал… И живет себе сейчас в Америке преисполненный благодарности и пишет открытки, письма присылает. Я к нему здорово привязался, он мне теперь как брат, приезжал ведь даже пару раз, совсем изменился, он ведь когда тебя увидел в первый раз даже ахнул вовсю, ты была красавицей даже в таком раннем возрасте доченька, жаль ты его не помнишь, интереснейший человек.

– Да жалко, что не помню. – Улыбалась отцу Милена, она любила эту историю.

Так они проследовали после концерта домой. Солнце заходило за горизонт, где-то слышались крики о помощи – работа какого-то киллера, вокруг играла музыка оркестра, которая, кажется, долго еще будет играть в головах тех, кто ходил внимать их чудной музыке.

Глава 3.

С благословением своего отца Милена отправилась на очередное задание. Фабио замечал, как тревожные мысли, посещавшие его голову, повергали его в неутолимые переживания причиной которых послужила предыстория преступника, не отличавшаяся особой хладнокровностью, но выделяющаяся беспросветностью этих скверных деяний. Потемкин Леонид был освобожден из тюрьмы, на попечении которой он пребывал долгие годы. Бывший насильник и убийца детей – он вышел на волю как свободный человек не имеющий страшного прошлого за спиной и теперь, когда ему не угрожало пожизненное заточение и смерть в четырех стенах пропитанных общим страданием заключенных вместе с той беспричинной злобой которой они повсеместно руководствуются. Он со всей святостью прирожденного преступника, ограниченного скудным разумом, нарушенным внешним миром и переконструированным внутренним взялся за старое.

У Фабио не оставалось иного выбора, если точнее он должен был согласиться на это дело, но если следовать за истинной, то ответ Фабио не имел никакого значения перед лицом Совета в данном деле. Люди сверху восхищались Миленой, они жаждали ввергнуть ее в затруднительное положение, в котором она смогла бы проявить себя без остатка.

Отвлеченный роем беспрестанных мыслей Фабио мыл посуду и пытался не думать о плохом. Он нисколько не сомневался в том, что Милена не даст себя в обиду, но как отец он все равно волновался, ведь неизвестность – это почва для рассады всевозможных переживаний. Фабио протер посуду и прислушался к странному звуку, исходящему от двери.

Убедившись, что звук исходит за дверью Фабио насторожившись отпер ее. Он опустил голову вниз и пригляделся. На полу у самого порога, опершись на руки об пол, на коленях, истекая кровью едва не лежала Милена. Фабио опустился под весом нагрянувшего на него видения, под тяжестью действительности, не выдержав беспрекословной внезапности происходящего, стрелой, вонзающейся в сердце.