Фабио и Милена
– Кто же знал, что я так привяжусь к ней? Когда я в первый раз увидел эту бедную девчушку, в руках плюшевая игрушка, напоминающая зайца, щеки в грязи, я присел на корточки и гляжу на нее, она мне сказала через слезы что мамы больше нет и что живет она теперь с кошечками на улице, до чего искренне она выражала свои чувства и плакала, совсем не так как бродячие цыгане, я и предположить не мог сколько дней она уже скитается.
– Сирота встретила свою сироту.
– Мне ведь тогда было тридцать лет, дела шли, заказы, убийства, мне пришлось действовать вдвое осторожней, иногда всяких нянек нанимал, но так чтобы она не привязывалась к ним, период в моей жизни тогда шел не сладкий, можно сказать, что жил я просто так, чтобы убивать, но, когда она появилась в моей жизни, все поменялось, Эрик, все стало по-другому.
– Я сейчас расплачусь старик ей богу! – Говорил он без тени притворства, но Фабио словно и не слушал его, прошлое хоть и прошло но не оставляло Фабио, конечно оно не тяготило его душу и не повергало его в сожаления, напротив, ему нравилось переживать те моменты которые отпечатались в памяти, он словно смотрел любимое кино, каждый раз чувствуя себя по разному, находя что-то новое во все тех же местах и моментах.
Эрик вместе с Фабио предался воспоминаниям, они помянули прошлое, оценили настоящее и обсудили будущее. Времена меняются – именно так они охарактеризовали настоящее и в самом деле Фабио и Эрик увы потерпели колоссальные перемены в чем бы то ни было и для них это была очевидная истинна. Эрик всегда зашивал раны Фабио, а тот в свою очередь рассказывал, как же глупо он эти раны приобрел, они смеялись и совсем не догадывались тогда, что вскоре по прошествии многих лет будут скучать, вспоминая те моменты.
Фабио знал себе меру и больше не пил, а Эрик пил и не пьянел совсем, скорее выглядел лишь более усталым от жизни. Глаза его были полуоткрыты, а мечты, кажется, все так же витали вокруг головы, напоминая о том, что они все еще не воплотились в реальность. Эрик считал, что Фабио повезло с дочкой, он даже несколько завидовал ему, он не видел Милену очень давно, но даже тогда она была очень милой маленькой девочкой и не могла не пленить его сердца.
Дело близилось к вечеру и Фабио почувствовал, что ему пора домой. Он волновался за Милену и его воображение этим воспользовалось. Фабио тепло попрощался с Эриком, они даже не поскупились на объятия и договорились что это далеко не последняя их встреча. Фабио пошел домой. Солнце прощалось, окрашивая небо в оранжевый, а небеса в малиновый. Фабио не спеша и, к удивлению, не шатаясь шел домой, вдыхая свежий ветерок что дул прямо на него. Всюду сновали люди, плененные собственными мыслями, кто-то ходил парами, другие довольствовались своей компанией, так и неспеша Фабио добрался до дома надеясь, что все в порядке и с Миленой все хорошо.
Когда он поднялся на этаж, то дверь отворилась ему навстречу. Милена встретила его и обняла, напоминая Фабио своей улыбкой о тающем солнце на облаках.
– Я приготовила нам ужин.
– Не может быть! Чем же ты меня удивишь сегодня?
Милена отвела отца на кухню и показала ему приготовленную ею пиццу.
– Ну надо же Милли, она просто потрясающая! Когда же ты научилась так вкусно и красиво готовить?
Милена покраснела, улыбнулась и пожала плечами, смотря как ее отец съедает кусок пиццы.
– Нам с тобой можно открывать собственную лавку с пиццей, ей Богу, мы подарим эту пиццу всему свету! – Оживился Фабио, восторженный и радостный, а Милена даже рассмеялась и тут же ухватилась за бок, но боль быстро унялась, и улыбка все еще освещала ее лицо. Фабио был на седьмом небе и день этот все более наполнялся беззаботной радостью непривычной для их маленькой семьи.
– Я рада что тебе нравится папа, ешь, я уже одну такую съела.
Он выпучил глаза, и она широко улыбнулась, радуясь тому какой он сегодня странный и забавный. Милена приготовила отцу чай, и не позабыла о себе. Она стала смотреть в окно ожидая, когда остынет чай и задумалась о чем-то своем.
Фабио ощущал присутствие чего-то туманного в его душе, что витало прямо в воздухе. Быть может, это новая жизнь что скоро настанет, а может быть тень из прошлого которая вскоре нагрянет. Фабио чувствовал тревогу, но к чему она относилась он не знал, его занимала скоротечность времени, которой подвергается каждый человек проживший достаточно долго для того, чтобы заметить, как оно временами ускользает из-под рук подобно песку, зажатому в кулак, или растягивается, но теперь уже совсем редко, почти до невозможности.
Фабио прожил замечательную жизнь, безусловно, он о многом жалел, но никогда не сожалел о том, что вырастил такую замечательную дочурку. Он поглядывал на нее замечая, как она задумчиво смотрит в окно словно видит там нечто необычайное и интересное, Фабио вдруг понял, что совсем не знает склонностей Милены помимо их общего ремесла и также осознал, как мало он знает ее саму, ведь она была довольно молчалива.
Фабио не мог налюбоваться дочерью. «Ради нее я убил бы еще тысячу таких же негодяев каких убил до этого» – сказал он себе, но мысли эти словно не принадлежали ему. Что-то издавна дремлющее просыпалось в нем, тот убийца, который ушел на покой начинал пробуждаться. К чему все это? Кажется, Фабио подозревал не без тревоги в чем было дело: «Если уж так, значит скоро придется вновь взяться за оружие» – Подвел он итог, ведь знал, что чтобы вывести Милену из списка коллегии убийц, ему придется пройти через самый настоящий ад, они могут без предупреждения объявиться и убить их, а безотчетность, неявка в Совет и на собрания лишь подтверждали неминуемость грядущего.
Глава 5.
Когда наступила ночь Фабио проследил чтобы Милена уснула и спала мирным сном. Он начал рыться в тайниках и искать оружие, а после принялся заряжать пистолеты патронами. Фабио предпочитал использовать то, что более всего удовлетворяло его прихоть. Именно два пистолета «Desert eagle 50» с семью патронами, частично покрытыми медной оболочкой, прекрасно дополняли и совершенствовали своего владельца, именно с этим оружием он мог пойти на что угодно и даже встретить смерть лицом к лицу.
После долгих лет покоя Фабио наконец-то снова ощутил эти холодные и тяжелые орудия в своих руках, он жаждал услышать звук их выстрелов и не мог дождаться момента, когда возникнет такая возможность.
Выключив свет, Фабио сел на стул и стал смотреть в окно на двор, освещаемый фонарями. Двор был как на ладони и если кто-либо решился бы наведаться без предупреждения, то гости не остались бы незамеченными. Фабио положил два безупречных пистолета на стол ожидая и чувствуя, что они приближаются, сегодня ему предстояло потанцевать и вновь стать молодым. Фабио чувствовал уверенность в собственных силах словно знал будущее наперед. Люди, кажется, давно позабыли на что он способен, а его простой в этом деле лишь дал ему возможность перевести дух. Фабио предвкушал предстоящее и будто жил ради этого момента. Он не узнавал самого себя, в него словно вселился сам дьявол. Фабио не мог больше ждать и спустился вниз, взяв с собой двух серебряных крошек, несколько обойм, метательные ножи и на ходу натянул подтяжки так как раньше всегда их носил, когда бывал при делах это было его визитной карточкой и его называли: «Итальянец в подтяжках». Люди, которые подъезжали на своем черном авто чтобы покончить с ним и его дочуркой даже понятия не имели с кем будут иметь дело.
На Фабио лег свет от фар машины неизвестной марки, он стоял и смотрел на противников как лев смотрит на гиен и дал возможность незнакомцам выйти из машины. Их было четверо, те с недоумевающими лицами вышли и не успели они сообразить, что к чему как три выстрела погремели на всю улицу отдаваясь тяжелым протяжным стоном, оставляя в живых лишь последнего что спрятался за автомобилем, и как только он высунулся чтобы попытаться выстрелить в Фабио то тут же откинул собственную голову назад и повалился наземь. «Четыре» – считал Фабио. Из-за угла выехали две идентичные предыдущей машины, «пушечное мясо всегда идет в ход первым» – думал Фабио и подбежал к пустующей машине, которую только что отчистил от четырех неприятелей. Автомобили остановились и фары погасли, на улице сгустился мрак, слышалось как двери захлопнулись и вынырнул новый состав неприятелей, тем временем люди живущие в доме поблизости начали выключать свет в своих квартирах, прятались в комнатах или тихо наблюдали из своих окон за развернувшейся сценой которая навсегда им запомнится, дети их просыпались от выстрелов и плакали, а родители суетились и пытались внушить им что это лишь салют, всего лишь салют…
«Четыре», «семь», «двенадцать» – Фабио перезаряжался. Он ожидал куда большего. Милена проснулась от выстрелов, доносящихся с улицы, и не понимала кто же устроил там перестрелку, внезапно ей показался знакомым звук выстрелов из-за которых гремело в ушах, напоминая ей о далеком прошлом где отец рассказывал ей о принципах оружия, поясняя все до мельчащих подробностей и в конце концов дал и ей возможность пострелять из своих пистолетов звук выстрелов которых так четко запечатлелся в памяти Милены и тогда сомнений больше не оставалось, нужно было помочь отцу.
Не много времени Милене понадобилось чтобы собрать винтовку и прикрыть отца из окна. При первом же ее выстреле Фабио даже не обернулся ведь видел все и слышал каждый шорох. Тела падали как семена на землю, а пули никак не заканчивались. Машины стояли гусеницей с открытыми дверями, а рядом валялись те, кто некогда отпер эти дверцы. Милена потеряла отца из виду и решила, что разумнее всего будет остаться дома. Внезапно в дверь начал кто-то ломиться пытаясь выломать ее. Милена бросила винтовку, вытащила пистолет и выстрелила в дверь отчего послышался глухой звук соприкосновения громоздкого тела об пол.
Фабио возвращался, ступая тяжелыми гулкими шагами и придерживая рукой плечо, в котором находилась пуля. Ему нужно было забрать все необходимое из дому и бежать вместе Миленой.
Кровь сочилась сквозь пальцы держащей плечо руки, Фабио не чувствовал ничего кроме ярости, пульсирующей в голове. Он старался прийти в себя, но стоило ему дойти до двери как он услышал чьи-то шаги и обернувшись даже не прицеливаясь выстрелил, но осекся, так как не было патронов. Ему не хотелось доставать патроны второй рукой ведь та была ранена, но гнев взял над ним вверх, и он бросил свой пистолет прямо в лицо поджидающему его неприятелю отчего тот попятился и повалился, потеряв равновесие и пытался уже было встать, как вдруг Фабио подбежал и ударил его чтобы тот вновь прильнул к земле. Фабио одним коротким движением подобрал пистолет и приставил его ко лбу лежащему и скалящемуся монголу, который пытался приподнять голову чтобы Фабио не успел зарядить пистолет больной рукой, но пустая обойма уже упала тому на грудь отчего он зарычал как безумный. Фабио был спокоен как у хирург, совершающий оперирование, глаза его были пустыми и мертвыми, всматриваясь в них можно было сойти с ума. Глядя на Фабио, ухмыляющийся монгол чувствовал себя в тисках неведомой силы, он онемел от сурового взгляда Фабио и лицо монгола с неряшливой козлиной бородкой стало послушным как у овечки, пасущейся на лугу, из него словно вытянули душу.
Фабио не отрывая от того своего непроницаемого взгляда вытащил больной рукой обойму с патронами и вставил ее в пистолет капая при этом кровью, которая скатывалась по руке от самого плеча. Лицо монгола исторгало ужас, глаза смотрели в разные стороны перемещаясь с неимоверной скоростью, Фабио выстрелил, и монгол подпрыгнул, отчего его взор медленно обратился вверх, провожая собственную душу последним выразительным взглядом.
Фабио встал, рука отзывалась болью, которая казалось пребывала во всех уголках его существа. Фабио чувствовал, как усталость навалилась на него точно тяжелый соперник. Он мог думать лишь об отступлении и уже ввалился в дверь переступая через труп, валяющийся под ногами. Фабио оперся локтем об стену и испугался, не видя Милены, но стоило ему подумать о ней как она тут же вышла и обратила внимание на раненное плечо отца которое было в крови. Милена ужаснулась, смотря на Фабио истекающего кровью, но она хранила молчание ожидая его указаний.
– Милена собери все вещи и оружие в большую сумку, я возьму документы и бумаги.
Милена кивнула и начала собирать все необходимое для отступления, она знала, что необходимо в первую очередь потому как Фабио готовил ее ко всевозможным сценариям, которые могли произойти.
Фабио обработал рану, отмыл ее от крови и перевязал бинтами, затем он начал собирать документы, деньги, боеприпасы, таблетки и пару бриллиантов. Фабио взглянул на Милену, которая с ужасом и болью смотрела на него не решаясь произнести ни слова, она кивнула ему и тогда они вышли и направились к Эрику. Фабио пошатывался и дышал так словно пробежал огромную дистанцию, Милена тащила на себе большую кожаную сумку, где покоилась порядком вся их жизнь. Милена не узнавала отца и ей было не по себе от того, что им пришлось покинуть дом, в котором она выросла. Ей было жаль отца ведь он не был повинен во всем случившемся, она считала себя виновной в той боли, которую он нес сейчас на своих плечах и от этого она еле сдерживалась чтобы не заплакать.
– Пр… Прости меня папа…
– За что доченька? Тебе не зачем извиниться, ты не сделала ровным счетом ничего плохого, не грусти моя милая.
– Из-за меня…
– Нет! – Перебил он, зная, что будет дальше. – Не вини себя в том, в чем ты невиновна, твоя душа чиста в отличии от моей, если бы потребовалось я бы умер, защищая тебя мой ангел.
Она шмыгнула носом, сдерживая рыдания, моргая так часто как только могла, но слезы все равно падали незаметно на асфальт пока они шли к дому Эрика. Милена ничего не ответила так как ей хотелось слышать свой поломанной от рыданий голос.
– Я убью их Милли, убью каждого, кто встанет на нашем пути, помяни мое слово, доченька.
Они постучали в дверь. Эрик открыл, едва скрывая удивление от увиденного и кивнул им пропуская их. Он знал, что нужно делать, знал свое предназначение и долг перед другом.
Милена и Фабио зашли, а Эрик запер двери и представил гостей своему другу, который сидел на диване, но уже успел встать со стаканом виски в левой руке. Лицо его выделялось длинной бородой и усами что чернотой своей прекрасно гармонировали вместе с не менее темным плащом, накинутым на его плечи. Тот осмотрел их без удивления и не узнал в этих лицах знакомых ему. Эрик, проглотив комок в горле сказал:
– Господа и дамы, это Фабио и его прелестная дочь Милена, а этого мужчину зовут Альберт. Прошу прощения Альберт, но долг заставляет меня прервать нашу беседу и помочь другу.
Альберт пожал плечами находясь в безмолвной неподвижности, выделяясь своей угрюмой гримасой, из-за которой он выглядел бесчувственным серым пятном в квартире Эрика. Тот обладал басистым и проникновенным голосом схожим с вибрацией виолончели и подобно гипнотизеру он говорил, растягивая слова сонливой медлительностью прекрасно внушая свою мысль другим.
Фабио прилег на диван по настоянию Эрика, который вытянулся перед ним осматривая рану, он прыснул сначала воду, затем водку и начал размазывать застывшую кровь на плече Фабио. Эрик вышел всего на мгновение и вернулся с маленькими щипцами. Что-то буркнув себе под нос он спохватился и вытащил очки из нагрудного кармана и надел их, пытаясь разглядеть пулю, застрявшую в плече. Эрик дышал громко, его внимание обострялось с каждым мгновением и вдруг задержав дыхание и сделав резкое движение рукой он схватил пулю щипцами и выдернул ее так же ловко как фокусник, который вытягивает зайца из шляпы. Оставалось только зашить рану. Фабио глядел в потолок напрягая челюсть от сдерживаемой боли, Милена ходила из стороны в сторону, не терпя столь длительного волнения.
– На нас объявили охоту Эрик. – Нарушил молчание Фабио.
– Я так и знал, что ты не позволишь ей больше убивать. – Отреагировал Эрик печальным тоном на это известие.
– Прости что заявился без предупреждения.
– Не тревожься по этому поводу, нам как раз делалось скучно, верно Альберт?
– Грядет немыслимое побоище господа, я уверен, что вскоре власть переменит свое решение и смирится с поражением, – сказал Альберт удивляя присутствующих своей репликой. – Кровь станет нашим лунным покровом, и мы потонем в ней, убийцы будут убивать друг друга в надежде на свободу. К чему же приводят нас наши пороки? Ведь время не пойдет вспять, а мертвецы уже не восстанут из своих могил, все мы обречены наблюдать жуткую картину спасения одних за счет других и смерти ради жизни.
– Вот и все, закончил. – Сказал Эрик замазывая рану мазью и бинтуя плечо. Фабио встал и пожал руку Эрику поблагодарив того, а также кивнул Альберту, который поднял за Фабио свой стакан после чего осушил его одним резким движением. Фабио взял сумку с вещами и повесил ее на здоровое плечо. Милена отперла дверь, и они вышли на улицу, но обернулись, когда Эрик стоя в дверях спросил:
– Я надеюсь это не последняя наша встреча старик?
– Надеюсь, что нет, но придется постараться.
– Удачи тебе друг мой, я буду молиться за тебя и твою дочь.
Эрик закрыл двери. Фабио и Милена шли вдоль пустой темной улицы, люди словно провалились сквозь землю, лишь фонари изредка скрашивали их одиночество да моль, что огромными стаями кружила вокруг фонарей толкая друг друга, садясь на фонарь, а затем взлетая вновь по кругу.
Дойдя до скромненького дома, они зашли в парадную и стали подниматься по лестнице. На четвертом этаже была всего одна дверь, в то время как на других их было по три. Фабио простучал какую-то мелодию по деревянной запертой двери и через какое-то время можно было услышать, как зашаркали тапочками по полу до самого порога. С томной медлительностью замок щелкнул, а дверь отперлась.
На них глядела пожилая женщина, которая сначала осмотрела Фабио, а затем и Милену. В глазах старушки можно было заметить наворачивающиеся слезы, но они не покинули ее глазниц и сглатывая тяжелый комок в горле та сделала над собой усилие и попыталась заговорить.
– Фабио… – Произнесла она, прикрыв лицо одной рукой. – Как же я надеялась, что ты не придешь… Там, где ты всегда веет смертью… Но я знала, что, когда-нибудь ты объявишься и у тебя случится беда, и я молилась, чтобы этой беды у тебя никогда не произошло. Ох мой милый Фабио, голубчик! Проходи пожалуйста.
Она застыла у порога указывая им рукой в сторону ее квартирки и вновь обвела взглядом Милену недоумевая кем та ему приходится.
Старушка закрыла двери на замок и провела их на кухню, где они и присели все вместе. Ей не терпелось поскорее узнать, какая проблема свалилась им на плечи и какую ношу ей придется нести вместо них. Она смотрела на Фабио выжидающим взглядом тем самым поторапливая его.
Фабио тяжело выдохнул, потер больное плечо и всмотрелся в старушку, не веря своим глазам – как же время жестоко обращается со всеми смертными.
– Петровна, это моя дочь. – Начал Фабио наблюдая за ее реакцией, та не переставала поглядывать на них и нашла нечто схожее в их лицах: от них веяло смертью. Фабио продолжил:
– Я давно отошел от дел Петровна и занялся воспитанием своей доченьки, она пошла в меня и стала убивать за деньги…
– А теперь пришло время сполна заплатить за свои деяния?
– Ты ведь знаешь я не мог иначе, это было делом всей моей жизни.
– Я удивляюсь как ты смог покончить с этим раньше, а сейчас не можешь?
– Тогда у меня было много друзей в Совете.
– Как ты мог втянуть в это свою дочь Фабио, чем же ты думал?
– Сейчас не лучшее время для выяснения причин и следствий, я пришел к тебе за помощью, а не для того, чтобы исповедаться и просить совета. – Наступило молчание, Фабио начал осматривать ее старую и совсем маленькую кухню: раковина, грязный холодильник, серые словно от пыли шторы. Фабио задумался о высказанном и решил загладить вину. – Прошу не злись на меня Петровна, ты даже не представляешь через что нам пришлось пройти и раз уж мы здесь, то ты должна догадаться насколько все плохо.
– Понимаю Фабио, извинения приняты, как зовут твою дочь? – Она обратила внимание на Милену и даже натянуто улыбнулась, не скрывая неестественность улыбки точно совсем забыла, как это делается.
– Меня зовут Милена.
– Какая она красавица, молодые люди наверно себе места не находят, вот уж уверена. Даже не представить ее с оружием в руках…
– Послушай Петровна, ты ведь и без нас прекрасно знаешь о нашем положении, я уверен ты была удивлена, когда увидела наши имена в списке?
– Ваши имена? За кого же ты меня принимаешь Фабио? Кто я такая чтобы даже слышать о таких вещах?.. Послушай, я давно тебя знаю Фабио, ты помог мне однажды и возможно внес свою весомую и очень важную долю в мою жизнь, мне некуда деваться, мне придется помочь тебе против собственной воли.
– Скажи им чтобы они не трогали Милену, скажи им, иначе у меня не останется выбора…
– Для чего Фабио? Неужели ты полагаешь что справишься с такими же беспощадными убийцами, как и ты, а потом поднимешься наверх по их головам? Ведь это просто немыслимо мой дорогой!
– Все зависит от тебя и только.
– Я поговорю с Советом, я правда сделаю все возможное, но не даже не надейся на такую мелкую сошку как я, все что они могут сделать это выслушать меня, а ведь вердикт уже вынесен. Мне жаль Фабио, но скорее всего ваши дни сочтены.
Наступило молчание, Фабио напряг брови, лицо его казалось безжалостным, он старался справиться с приступом гнева, глаза его налились кровью. Петровна поглядывала то на Фабио, то на Милену с жалостью и страхом, ей действительно было жаль ведь она понимала в каком отчаянном они положении и знала, что сделать почти ничего нельзя, только чудо могло спасти их от погибели.
– Я постараюсь Фабио, на большее рассчитывать нет смысла, если они согласятся со мной ты поймешь это завтра и охота прекратится. Дотяните до завтрашнего дня, это все, о чем я вас прошу, остальное не в моих руках.
– Пошли Милена.
Они встали и направились к дверям, Фабио взял огромную сумку с оружием и открыв дверь стал пропускать Милену первой. Он посмотрел на Петровну, кивнул ей и пошел за Миленой вниз.
– Да поможет вам Бог. – Сказала Петровна им вслед.
Спустившись и выйдя на улицу, они очутились под мелким дождем, Фабио попросил Милену понести сумку, а сам потер плечо и вытащил один из серебряных пистолетов. Он учуял снайпера, который вероятно был за углом, стандартная позиция для снайперов – крыша и угол, так же банально как курить после обеда. Фабио почувствовал себя на месте снайпера, он словно залез в его душу. Приемный отец Фабио учил его разным тонкостям профессии киллера, но Фабио не всегда был податлив и внимателен поэтому ему приходилось самостоятельно вносить различные нововведения в свое ремесло и с помощью этих исключительных крайностей он сумел достигнуть неимоверных результатов, которые со временем лишь доказали свою действенность.
Неспеша они дошли до угла и остановились. Фабио не произнес ни слова, он приостановил Милену рукой которой держал пистолет и переложил пистолет в раненую руку, а здоровой взял камушек и бросил его за угол.
Камушек прокатился и Фабио считал сколько раз он соприкоснется с асфальтом и выслеживал расстояние которого он достигнет. Не успел камень остановиться как погремел выстрел, но пуля не попала в цель. Фабио мгновенно выскочил из-за угла и уже знал откуда эта пуля возникла, ему не потребовалось и секунды чтобы попасть снайперу в плечо отчего его винтовка выпала у него из рук прямо на асфальт с пятого этажа. Фабио не сомневался, что тот больше не сможет что-либо сделать, но все равно держал ухо востро.
Милена подобрала оружие и положила в сумку, после чего Фабио взял и надел сумку на себя. Они пошли дальше.
– Куда мы идем теперь? – Спросила Милена.
– Мы пойдем спать в «Высотный отель», где нас не достанут снизу, я думаю ночь будет спокойной, я буду охранять твой сон, ты должна выспаться.
– Ты тоже должен выспаться.
– Я буду охранять твой сон, буду охранять… – Милена, смотря в пустые глаза Фабио, блуждающий вид которых повергал ее в уныние, едва сдерживала слезы. Столько всего случилось за одну ночь, а ее отец все еще был немногословен, она чувствовала себя невероятно одиноко, ей впервые хотелось, чтобы отец говорил хоть что-нибудь и не замолкал никогда. Что же стало с ним теперь? Милена не узнавала его, она видела в нем убийцу, безжалостного, точного, продуманного убийцу которому не нужно ничего, кроме достижения своих целей, он может обойтись без сна и еды лишь бы защитить ее, но ведь она и сама может о себе позаботиться, ей как никогда раньше нужен был отец который поддержал бы ее.
Всем вниманием Фабио овладела цель, которая была недостижимой и невозможной. Он хотел покончить с Советом для того, чтобы его дочери не угрожала опасность. Если бы он только знал, как все изменилось, то возможно нисколько бы не изменил своих намерений, даже зная что их свобода обречена на погибель и их головы всего в одном шагу от неотступной смерти настилающийся как плед, окутывающей своей хваткой, дышащей ледяным, морозным дыханием им в спины, он все равно пошел бы на это.