Однажды в Карабахе
– Вы что, в детство впали, кровосос проклятый? Высосете через пальцы все мозги. Они и так у вас… просят прибавления.
Бакинец вытащил палец изо рта и поднял вертикально вверх перед ее носом. Та зло фыркнула.
– Так-так… – многозначительно протянул Прилизанный. – Сплошной криминал. Там режут, тут режут… Мне, конечно, понравилось, как вы заманили вражескую силу в западню и расправились. Многим нашим кадровым офицерам не помешало бы приобрести ваш тактический боевой опыт…
Но вы тут рассказали много того, чего не должны были рассказывать, раз это натворили. Кто вам дал право уподобиться врагу и творить беспредел? Я имею в виду… – он немного замялся, – расстрел этого несчастного изверга. Хотя, должен признаться, что лучшей доли он и не заслуживал… Но это не дает вам право уподобляться ему, понимаете? Убили одного без суда и следствия, другому отрезали уши! Отпустили врага по какой-то ментальной логике, самолично меняете военнопленных… Все это называется, кроме всего прочего, преступление против человечества, вы понимаете? По вам и вашим товарищам Гаагский трибунал плачет!.. Господи, хорошо, что тут не прямой эфир, – он обратился к Кахраману Зопаеву, усиленно кивающему головой на каждое его слово. – Вы представляете, что было бы, если об этом узнала мировая общественность?
– Это было бы для нас несмываемым позором! – браво выпалил Зопаев.
Наступила тишина, которую нарушала лишь какая-то назойливо жужжащая муха. Ганмурат хоть и смотрел на Прилизанного, но ясно было, что его не понимал или просто не слышал. Он мысленно все еще находился в событиях четвертьвековой давности и все заново переживал.
– У вас есть кто-то, который имеет отношение к военной службе? – вдруг обратился к Прилизанному Арзуман.
– У меня сын служит в армии, – гордо ответил чиновник.
Тот усмехнулся.
– Это, конечно, похвально, раз он все-таки служит при таком важном папе, – спокойно, но, не скрывая иронии, высказал бывший войсковой разведчик. – Да вы просто патриот, если сравнить вас со многими нашими власть имущими… Хотя я уверен, что ваш отпрыск выполняет воинский долг не на позициях перед противником, где чуть ли не каждый день война косит простых пацанов, а где-нибудь в теплом местечке, в Баку.
– Что вы хотите сказать? – гневно, но заметно покраснев, пробубнил Прилизанный.
– А то, что интересно знать, как вы запели бы, если на месте братьев Ганмурата в руках этого садиста оказался ваш сын и он расписал бы ремнем его белоснежную, изнеженную кожу и переломал досками его кости? Или полоснул ножом по его откормленной шее, или отрезал бы уши? И как вы поступили бы, если после этот изверг попался в ваши руки?
– Прекратите! – еле выдавив из себя, прохрипел резко побледневший Прилизанный. – Слышите?.. – несколько капель крупного пота появились на лбу представителя власти, и это явно не было результатом повышения комнатной температуры. – Это демагогия!
– А я знаю, – торопливо влез в диспут Бакинец. – Он, как добропорядочный гражданин цивилизованной страны, вызвал бы участкового по месту жительству и сдал бы садиста правоохранительным органам. А после сел бы за свой полированный столик и написал жалобу в Гаагский трибунал.
– Что ты болтаешь? – храбро взвизгнул на него Зопаев, брызгая слюной из-под мерзких усов.
– Интересно, как поступил бы ты, Зопаев? – продолжал вершить допрос с пристрастием Арзуман Алиев.
– А никак, – ухмыльнулся вновь Бакинец. – У него мозг запрограммирован не думать, а исполнять. В соответствии с фамилией13.
– Такие родного папу могут сдать, как Павлик Морозов, – бесстрастно согласился Длинный ветеран.
– Спросите меня, что я сделал бы? – тут подал голос Ветеран в тельняшке, тщетно ища глазами, у кого стакан еще не пуст. Не найдя, разочарованно стукнул по столу и со смаком начал фантазировать:
– Сначала заткнул бы лезвие, к которому подключен провод в его задницу, после другой конец засунул бы в розетку…
– Ой, мама! – закричала в ужасе Аталай, прижимаясь к Ганмурату.
– Он спутал вражескую задницу с кружкой чифиря, – ехидно прокомментировал Бакинец. – Эй ты, уголовник, не пей больше, ты дошел до кондиции.
– Ты это мне! – в бешенстве взревел оппонент, явно задумывая очередное преступление.
– Дяденьки, хватит! – в испуге закричала Аталай. – Лучше давайте узнаем, что стало после с героями рассказа Ганмурат бека. Неужели вам не интересно?
– Точно, – торопливо поддержал ее я, также пытаясь упредить очередную потасовку пьяных ветеранов. – Есть ли продолжение этой истории, Ганмурат бек?
Древний Огуз как бы очнулся. Еще раз, наверное, прокрутив вопрос в застывшем в воспоминаниях мозгу, он тяжело вздохнул и продолжил:
– Не знаю, как это получилось, но через некоторое время снайпершу отпустили. Мне комбат сказал. Он долго укорял меня за то, что я не дал с ней расправиться на месте. Я же тогда окончательно убедился, что в Баку бардак, раз человека, на счету которого восемь жизней наших ребят, взяли и вот так просто отпустили…
А может, не просто отпустили? Может, это Ашот постарался? Кстати, он засветился в Грузии, в селе Садахло. Мой дальний родственник, проживающий в этом селе – Нугзар, как-то засек его в окружении каких-то важных людей из Баку… Так или иначе они исчезли в одно и то же время. С отрезанными ушами Ашот вряд ли в Армению вернулся бы. Наверное, к ней подался. Ну и пусть. Скажу честно, камень с души свалился.
– А его настоящая жена? – с дрожью в голосе спросила впечатлительная Аталай.
– Карина?.. Мне передали, что она закрыла домик на замок и с обоими детьми перебралась к родителям… – Ганмурат вытащил трубку и, не торопясь, начал заправлять табаком. – Правда, перед этим я отправил ей весточку…
Он с наслаждением пустил кольца дыма в потолок и продолжил:
– Не вдаваясь в подробности, я объяснил ей, что, хотя муж ее жив и относительно цел, но больше она его не увидит. Так распорядилась судьба, наказывая тех, кто, растоптав хлеб и соль, предал ближнего. Что на чужом горе счастье не построишь и в чужом гнезде своих птенцов не вырастишь. И чтоб она сообщила всем соседям. Всем, кто нас помнит:
– Мы еще вернемся!..
Опять тишина. Жужжание мухи. Бульканье водки в горле Режиссера… Интересно, долго ему осталось до цирроза печени. Мне его стало жаль. Видимо, не только мне.
– Хватит пить, идиот, – прошипел Оператор, ущипнув его, – хотя бы доживите до гонорара, который мне обещали.
Тот поперхнулся и брызнул недопитой жидкостью на только что отполированное кремами лицо отечественной плей-герл, который взвизгнув от досады, чуть не выцарапал Режиссеру глаза. Бакинец хихикнул.
– Семейная идиллия…
– Тьфу! – это опять непреднамеренно плюнула на туфли Зопаева Гюля. Заметив его почти невменяемый взгляд, она быстро юркнула в туалет, плотно забаррикадировав дверь.
– А что стало с остальными пленными? – спросил Прилизанный.
– Троих поменяли на шестерых наших гражданских. В основном старики, женщины, дети. В каком виде их возвращали – я промолчу…
Одного расстреляли. Он был участником налета на Казахское село Баганис-Айрум14. Лично зверствовал. Сжигал заживо людей.
– А вы откуда знаете? – нетерпеливо спросил Прилизанный. – У вас что, своя крестьянская разведка имеется?
Ганмурат посмотрел на него, как на пустое место. Бакинец демонстративно чихнул.
– Батюшка, поверьте, его крестьянская разведка тогда лучше работала, чем все ваши навороченные конторные спецслужбы вместе взятые. Они, смею заверить, днем друг друга обстреливали, матюкали по рации, а ночью сидели под деревом каждый со своей кирвой15 в обнимку и пили тутовку16, вспоминая братское сосуществование двух народов в славные советские времена.
– Это не война, а какая-то трагикомедия, – чуть не лопнул от злости Прилизанный.
– Во-во, наконец, допетрили, – довольно крякнул Бакинец.
– Ну что ж, подвел итоги я, – рассказ Ганмурат бека, кажется, будет самый реалистичный и поучительный.
– Чересчур кровавый… – недовольно пробурчала Гюля.
– Уж какой есть, – заметил Длинный.
Аталай с восхищением похлопала в ладоши.
– Вы мой герой, Ганмурат бек. Браво! Жаль, что вы не городской и на 20 лет не моложе. Я бы вас на себя женила.
Ганмурат покраснел, как первоклассник перед училкой, и усердно начал прочищать горло.
– Гражданочка, вы, кажется, и сейчас не прочь отведать мясо старого медведя, – опять залыбился Бакинец.
– А вы заткнитесь, вонючий негодяй. Я вам свой ворованный поцелуй никогда не прощу.
– Да ладно, – с досадой проворчал Бакинец и надул в поцелуе губы, – я согласен его вернуть.
– Только попробуй! – в истерике взвизгнула Аталай.
Тот испугался.
– Не буду. Лучше расцелуюсь с крокодилом… И вообще, у меня есть свой рассказ. Не менее интересный.
– Никогда не поверю, что такой мозгляк, как вы, способны на героический поступок, – продолжала шипеть в негодовании Аталай.
– Да он продаст свой Карабах за 30 сребреников, – подала голос и Гюля.
– А ну, цыц! – вдруг заревел Бакинец. Все вздрогнули.
– Раскудахтались!.. Да как вы смеете, бабье! Это единственное святое, значимое, что осталось у нас от нашего прошлого. Я требую уважения к ветерану проигранной войны!
Его маленький кулачок стукнулся об стол. Кажется, он еще и прослезился. А может у него конъюнктивит был…
Все замолчали и задумались. Карты-то лежали хоть и разных мастей, но из общей колоды. Я понял, что пора направить диалог в нужное русло.
– Война вообще-то еще не окончена, братец, ты траур не разводи. Пока не возвратим последнюю пядь отцовских земель, она будет продолжаться, да хоть… Давай просто послушаем твой рассказ. Будем надеяться, что он окажется таким же интересным, как у Ганмурат бека.
Бакинец немного пофыркал, бросая недобрые взгляды на наших дамочек, и начал:
История вторая. Что за странное племя – бакинцы…
Им посвящаю.
– Ну, не знаю, будет ли интересней мой рассказ или нет, – он украдкой посмотрел на мрачного Ганмурата, буравящего его взглядом, – не хочу ссориться с этим горным субъектом, мы в разных весовых категориях. Я просто расскажу свою историю. А вам судить, насколько она заслуживает внимания…
Так вот, случилось это в мае 1992 года, когда армяне захватили Шушу. Тогда под Туршсу, при небольшом поселке под Шушой, дислоцировалось огромное количество нашей живой силы и техники. Все были решительно настроены на победу. Нам казалось, что с такими силами мы вернем не только непонятно как утраченный город, но и все наши оккупированные земли…
– Я тоже там был, – торопливо и немного с волнением перебил его Ветеран в тельняшке. – Оказывается, мы с тобой в одной упряжке ходили, братан. А почему я тебя не увидел?
– А он маленький, его не видно было, – захихикала Гюля.
– Или спрятался где-нибудь в полевой кухне, – уверенно добавила Аталай.
Бакинец мрачно просверлил их взглядом.
– И за них… я воевал!
– Ладно, вы, вояка! Не отвлекайтесь и валяйте свою историю, – недовольно пробурчал Прилизанный.
Бакинец важно прочистил горло:
– …И по чьей команде эта рать повернула обратно в Баку, ей богу, до сих пор не понимаю. Хоть и каждый год об этом ведут передачи, начинают какие-то странные расследования, но на простой вопрос, по ком должен звонить колокол правосудия, даже спустя 25 лет никто не ответил…
В общем, наш танковый взвод, проверяя подступы к городу Шуша, в селе Зарыслы, попал в засаду. Мало того, что нас прицельно били со всех близлежащих высоток, танк, в экипаже которого был и я, еще и подорвался на мине, видимо, на одной из модификаций ТМ, скорее57 или 62, так как зацепило гусеницу, разрушило ходовую часть, вывело из строя средства наблюдения, связи и прочее. Этих мин и у нас, и у армян на складах много оставалось… Противник, информированный о предстоящем контрнаступлении наших сил, успел заминировать все вероятные подступы в направлении города Шуша.
Я сильно стукнулся головой о люк и отключился. Меня еще и контузило при взрыве – лопнули обе перепонки, уши кровоточили. Как я потом узнал, открыв люк и пытаясь спастись, два моих товарища погибли на месте. Обоих сбили снайперы. Я лежал на дне танка, прикрытый телом одного из них, другой упал за борт.
Место было неудобное. Речку с обеих сторон обрамляли скалы, образуя узкий проход. Где-то вполне могли окопаться гранатометчики. Чтобы сохранить две другие машины и сочтя нас убитыми, наши отступили.
Пришел я в себя то ли от холода, то ли от человеческой речи. И с ужасом понял, что речь это произносится на армянском языке…
– А вы что, знали армянский? – перебила рассказ Аталай.
– Как тебе объяснить, моя крошка? В отличие от вашего компьютерного поколения каждый бакинец советского времени, если даже не понимал, то отличал армянскую речь от французской. А я даже понимал, потому что родился в Завокзальном районе, в доме, где чуть ли не половину жителей составляли армяне. Хотя и они в основном общались на русском, как и многие бакинцы.
– Не мешай! – одновременно рявкнули на нее несколько человек.
Лицо Бакинца расплылось в довольной улыбке, и он продолжил…
– Я понял, что уже стемнело, когда луч фонаря заиграл внутри кабинки. У меня хватило соображения прикинуться мертвым, хотя я и так был парализован страхом. Луч также чуть осветил небритую носатую и ушастую морду тролля, наклонившегося в отверстие люка. Он почему-то понюхал воздух и хрипло проговорил:
– Внутри два трупа. Пахнет тутовкой. Надо оружие подобрать. Пусть бакинец влезет, он тощий.
– Ара, его наверно турки плохо кормили, – загоготал другой, и раздался дружный смех.
Кажется, носатый спрыгнул с танка. Я увидел над собой черное небо в проеме открытого люка, из которого повеял на меня свежий воздух. Послышался властный голос:
– Эй ты, щенок, залезай в кабину и вытащи оружие, если есть. А после вытащим и трупы. Их можно обменять, а еще лучше продать.
– Азербайджанцы любят своих мертвецов больше, чем живых, – мерзко захихикал другой голос.
Хачики опять приглушенным смехом поддержали товарища.
Я с трудом приподнялся и потянулся к люку, отчаянно стараясь не шуметь. Кто-то еще уже по-русски чуть с заметной досадой заговорил.
– Я-то полезу. Но, может, кто-то из них живой? Может, следует бросить внутрь гранату для страховки?
– Если кто был живой, уже застрелил бы Карапета, не надо портить товар. От взрыва даже наступательной гранаты может произойти детонация снарядов. Еще и спровоцируем турков на артобстрел… А ты такой же трус, как и все турки. Наверное, кто-то из них у вас, в Баку, к твоей бабушке или маме в гости ходил.
Взрыв хохота оглушил ночную тишину. Эта грубая шутка настолько понравилась хачикам, что они забыли элементарную осторожность. Я, кажется, услышал скрип зубов бакинского армянина.
– Отстаньте от меня! Не трогайте своими погаными языками моих женщин. Их нет в живых… Я такой же армянин, как вы. Тебе же неприятно будет, Самвел, если я вспомню твою маму или бабушку…
После короткой паузы послышалась звонкая затрещина.
– Молчи, ублюдок. Ваши женщины предпочитали ублажать турков и выходить за них замуж, когда наши, с молоком прививали нам боль за истребленных в Турции предков. Если тебе было так хорошо, что прибежал к нам?
– Если бы вы не начали эту бойню, сидел я в своем Баку и не видел бы твою мерзкую харю, Самвел. Во всяком случае там никто мою маму не трогал, – прошипел яростно бакинец.
Я не стал ожидать конца потасовки хачиков и резко захлопнул люк. Гулкий звон металла нарушил тишину и разбросал ее незваных гостей по кустам. Я быстро проверил и остальные люки. Минут через пять настороженно подал голос Карапет:
– Один точно сдох. Я видел дыру у него на лбу. Второй лежал под ним, наверно очнулся, пока мы тут ругались.
– Надо было, хотя бы пустить очередь по ним. Прав был Карен, – недовольно проворчал один из голосов. Так я узнал имя бакинского армянина.
– Заткнись ты, Робик, – огрызнулся Карапет, – у нас патроны калибра 5-45. Ты хотел, чтобы я изрешетил собственную голову?
– На одного вонючего ишака карабахского стало бы меньше, – заржал следующий армянин, имя которого пока не озвучилось. – И перестань пердеть у меня под носом, я задыхаюсь.
– Еще и чеснока нажрался… – видимо залыбился Робик.
– Заткнитесь вы все! – в бешенстве заорал Самвел. – Видно, он у них был главный. – Ясно, что этот турк один. Надо его оттуда выкурить.
После небольшой паузы я услышал легкий шелест. Армяне осторожно окружали танк.
– Эй ти, Мулла17, виходи оттуда, слищищь? – кто-то, кажется, Карапет, с грубым акцентом по-русски проговорил и рукояткой автомата застучал по машине.
– Ага, еще чего… Мне и здесь неплохо, – наконец решился подать голос и я. – Может, тебе еще ключи от квартиры подбросить, где деньги лежат?
– Какие денги? – кажется, Карапет совсем был тупой и не понял юмора. – Ара, он нам денги предлагает… – послышался его противный гогот. – Твои денги и так нащи будут, когда оттуда выползищь.
– Слушай, заткнулся бы ты, действительно воняешь, – огрызнулся на него Самвел. – Такие, как ты, позорят армянский народ. Ты хоть иногда телевизор смотришь?
– Что я сказал? – обиделся Карапет и перешел на армянский. – Сами говорите, я буду молчать.
– Ты что, до конца войны собираешься там сидеть? – видимо, не обращая внимания на Карапета, спросил у меня Самвел.
– Сколько надо, столько и просижу, мне торопиться некуда. Кушать есть, вода во фляге есть, оружие есть… Попробуйте, суньтесь сюда! Я из вас булочки с кишмишом сделаю.
Наступила тишина. Хачики что-то решали на армянском, уверенные, что я не понимаю. Наконец я различил голос Безымянного.
– Мы можем взорвать под танком все наши гранаты. Его точно оглушит. Тогда успеем открыть люк.
– У нас не осталось лимонок, все наступательные, и вряд ли гранаты его оглушат. А открыв люк, мы получим еще и очередь в лоб. И как ты вообще его собираешься открыть? – это огрызнулся товарищу Робик.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
огузы – одна из ветвей прототюрков, участвовавших в этногенезе азербайджанских, анатолийских и среднеазиатских тюрков. Издревле проживают на территории Азербайджана. Историками отождествляются скифо-саками. Отличались огромным телосложением, необузданной физической силой и воинственностью.
2
еразы – жаргон, дословно – ереванские азербайджанцы. Так в народе называется анклав беженцев, насильно депортированных в 1988 году армянскими националистами с территории Армении.
3
…потеряв родных и близких в Ходжалы… – в ночь с 25-го на 26-ое февраля 1992 года в этом городе Карабаха произошло массовое истребление мирного азербайджанского населения. Армянским формированиям потворствовал дислоцированный в г. Степанакерте (в 1991 году, Аз. властями переименован в дореволюционное историческое название Ханкенди) 366 мотострелковый полк Объединенных Сил СНГ, личный состав и вооружение которого непосредственно участвовало в этом штурме. Было убито 613 человек – из них 106 женщины, 63 дети, 70 старики. 487 человек стали калеками, 1275 попали в плен и были подвергнуты нечеловеческим пыткам. 150 пропало без вести… Азербайджан, ряд государств и международных организаций классифицирует произошедшее, как геноцид (Ходжалинский).
Ком. 366-го полка – Зарвигоров Юрий Юрьевич.
Нач.штаба первого батальона – Читчян Валерий Исаакович.
4
Аствац – “Бог” на армянском.
5
ПК – пулемет Калашникова.
6
…Вазген, пер…ет ку…м, сдавайся! – ругательное, мат на армянском. Имя – “Вазген” – обобщительное, имеются в виду армяне.
7
Разнобой из азербайджанского, армянского и русского языков. Смысловое – не стреляйте, братья, мы сдаемся.
8
ахпер – брат на армянском.
9
Кура – крупная река в Закавказье.
10
Севан – озеро в Армении, переименованное. Тюркское название – Гекча, то есть “синяя”.
11
Зангезур – исторический древнетюркский край. Во времена Сефевидов входил в состав Гянджинского беклярбекства. В 1805 году зангезурские земли в составе Карабахского ханства перешли под протекторат Российской империи. После этой даты началось массовое переселение армян в основном из Ирана и Османской империи в Азербайджан, в том числе и в Зангезур…
12
харам – от арабского “запретный”, “недозволенный”.
13
Зопаев – в тексте игра слов, “зопа” – в переводе с азерб. – “дубина”.
14
Баганис-Айрум – в марте 1990 года село Баганис-Айрум Газахского района Аз-на подверглось нападению армянских боевиков. Со зверствами, творившими там можно ознакомиться по электронным материалам.
15
кирва – до внедрения “армянской карты” на Анатолийском и Кавказском гео-пространствах ведущими европейскими странами и до появления России на Кавказе, тюрки Азербайджана настолько были близки с проживающими в их среде армянами, что при таком важном религиозном обряде для мусульман, как обрезание крайнего плоти новорожденному, многие приглашали на церемонию непременно соседа-армянина, который в момент обрезания должен был держать ребенка на руках. Несмотря на религиозные различия, сосед армянин назывался в проводившей обряд семье “кирвой” и приравнивался к близким родственникам.
16
тутовка – тутовая водка. Крепкий самогон, традиционный для жителей ряда районов Закавказья.
17
“Мулла” – во время ведения боевых действий, по рации оскорбительно – обобщающее обращение к азербайджанцам со стороны армян. Армяне же, соответственно, назывались оппонентами – “Вазгеном”.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги